Существуют шаги в сторону подобной конкретизации в самых примитивных религиях, магическая конкретизация, но она никогда не осуществляется в такой мере. Если вы окажитесь в Долине Мертвых, напротив Луксора, где находятся погребения египетских правителей, и войдете внутрь, то увидите, что вдоль бесчиленных проходов и помещений рисунки на стенах иллюстрируют то, что должна пройти душа покойного, прежде чем она достигнет Ба, вечной звезды на небе. Опять же, каждый шаг описан на потолке погребальной комнаты. На них показано то, что мы называем процессом индивидуализации. Можно выделить каждый этап, если только вы достаточно знаете сравнительную символику. Я думаю, что эту конкретизация вещей, которые мы будем звать духовными и религиозными идеями, можно объяснить тем фактом, что в Египте земля является мужским принципом, а небо, которое мы рассматриваем, как духовную реальность, является женским.
То, что мы рассматривали, как материальную действительность, египтяне, странным образом, либо игнорировали, либо относились к ней, как к чему-то преходящему, незначительному. К примеру, не смотря на то, что они тратили массу средств и сил на строительство храмов и гробниц, свои частные дома никогда не делали долговечными. Их дома рушились спустя двадцать-сорок лет после строительства. Отношение к земной жизни было достаточно нематериальным, она почти полностью игнорировалась. Весь акцент делался на то, что мы зовем духовной реальностью, потусторонним миром, содержаниями бессознательного. Следовательно, здесь наблюдается странное изменение в восприятии жизни: для нас этот мир, наше физическое временное существование является реальностью, а все другое кто-то, конечно, и считает действительным, но большинство рационалистов полагают это воображаемым.
Когда Юнг путешевствовал по Египту, он был поражен этим фактом и сказал одному гиду, который до сих пор водит туристов в гробницы и, похоже, является достаточно мудрым человеком, что несколько странно, почему египтяне не заботились о постройке себе приличных жилищ, но изо всех сил пытались сохранить погребения на вечность. Гид улыбнулся и с типичной восточной мудростью и рассудительностью ответил, что в одном из этих домов вы живете семьдесят лет, а в другом целую вечность, так что не более благоразумным было бы строить для вечности? Он до сих пор имел такое же отношение к жизни, согласно которому жизнь была лишь незначительным эпизодом; наша нынешняя жизнь и материальное существование являются скоротечными и хрупкими в сравнении с архетипическими образами и идеями, которые для египтян были полностью реальными. Индейцы Северной Америки, особенно ирокезы, как мне кажется, имеют подобную тенденцию в своей религиозной позиции, поскольку — хотя это и не сравнить с египетской традицией — они имеют ту же склонность рассматривать временную земную жизнь, как нечто маловажное, и делать акцент на духовные содержания.
Таким образом, я пытаюсь подчеркнуть то, что если мифологическая концепция определяется, как мужская и женская, небесная и земная, то существуют психологические ограничения вне абсолютной реальности и значения в себе; это всего лишь символические ограничения. Если говорится, что нечто является земным, то мы не должны понимать это, исходя из того предрассудка, что мы называем земным, но просто должны понять, что значит земной, а именно: появление в сравнительно конкретной форме.
Итак, почему же именно богиня Нут, женщина, олицетворяет небо? Что это значит с практической точки зрения? Я уже истолковывала, что собой представляет Геб, но еще не интерпретировала значение Нут. При чтении египетских религиозных текстов поражает их огромная поэтическая и эмоциональная экспрессивность. Эмоциональные свойства текстов технически подкрепляются большим количеством повторений. Побуждение к повторению одного предложения по двадцать или тридцать раз выражает интенсивность эмоций. Люди, которые эмоционально захвачены историей или идеей повторяют ее бесконечно и не могут прекратить о ней говорить. Таким же образом, если человек перенес шок — попал, например, в автокатастрофу — то вы просто вынуждены его сторониться, иначе вам придется слушать историю его катастрофы по двадцать раз на дню. Это есть средства для выхода сильного эмоционального импульса при помощи абреакции.
В текстах индейцев Северной Америки и в египетских текстах существует поразительное сходство в этом отношении, а именно необычное нагромождение красивых прилагательных и эмоциональная повторяемость. Те, кто читал египетские религиозные тексты или религиозные тексты североамериканских индейцев, понимают, о чем я говорю. Таким образом, как мне кажется, то, что мы зовем божественой сферой идей Платона, сферой логосов, для тех людей больше было эмоционально-чувственным опытом. Поэтому это больше вопрос установления эмоционального переживания, атмосферы связанности по отношению к тем содержаниям, которые обычно по признаку являются фемининными и, с точки зрения психологии мужчины, принадлежат аниме.
Итак, там, где мы имеем духовное небо, египтяне имели больше эмоциональную атмосферу религиозных переживаний, а где мы имеем определенную реальность, у них была, в нашем понимании, духовная.
В структуре космоса египтян выше Богини Нут существовал Бог Солнца Ра, который перемещался на своем корабле вдоль ее спины. Мы также не должны забывать, что в мифе ирокезов тоже существовало множество мужчин и женщин онгви, а выше еще было древо Онодсча, древо света. И опять выше женского принципа находится мужской. Эти структуры следует принимать, как характерные для того, что близко к сознанию и наиболее от него удалено, хотя и не в абсолютном смысле.
Возвращаясь к космогоническому мифу эскимосов, вы можете вспомнить, что в небесах Отец-Ворон был человеком; единственным физиологическим отклонением была шишка на лбу, которая позже стала клювом. Шишка превратилась в клюв только когда он решил спустится вниз, в пропасть — которая соответствует дыре в небе в мифе ирокезов — после того, как он соорудил себе клылья из прутьев дерева и превратил себя в ворона. Это очень неясная история, поскольку позже, на земле, он уже не ворон, а человек в маске ворона: в определенный момент, когда он смеется, узнав, что появился человек, поднимает маску и показывает свое человеческое лицо; потом он ее снова опускает. Это показывает то, что даже после превращения в ворона, он втайне все еще остается человеком. Поэтому ворон — это скорее маска или покрывающая его оболочка. И только воробей в обоих мирах не меняет своего обличья. В индейском мифе о Меннебоше, который хотел передать мудрость племенам алгокуинов, не мог донести это до их сознания, поэтому обучил выдру, которая вышла из воды и обучила людей.
Сходные характеристики этих мифов показывают, что иногда контакт с потусторонним миром и тем, что мы зовем реальностью, осложнен, и не всегда определенные содержания могут пересечь порог сознания, оставаясь неизменными; они должны претерпеть некоторые изменения. Это иногда сравнимо с ситуацией, когда вы просыпаетесь утром и помните, что у вас был сон, который был необычайно загадочным, цветным и наполненным эмоциями и всевозможными нюансами. Однако то, что вы занесете на бумагу, после того как включите свет и возметесь за карандаш, будет незначительным фрагментом, который нисколько, казалось бы, не передает богатство бессознательного переживания во сне, привкус которого еще остается у вас во рту, но вы уже не можете его полностью вернуть. Из-за некого порога вы не можете его перенести. У вас могут быть сны, в которых проливается свет на решение проблемы, вы очень ясно все понимаете, а потом, утром, вы можете только вспомнить, что ночью нашли замечательное решение, но ничего больше не помните.
Когда мне было шестнадцать или семнадцать лет, я билась над решением математической проблемы, и однажды во сне мне явилось решение; я проснулась с мыслью, что все сейчас же нужно записать, иначе завтра я это забуду. Поэтому, даже не включая свет, чтобы не потерять мысль, я взяла карандаш и записала то, что я считала решением, превозмогая свое сонное состояние, а после легла в постель, успокоенная тем, что записала на бумаге. Утром я проснулась с прекрасным чувством и счастливая подошла к столу, и что же в итоге я нашла? Дрожащим, фактически неразборчивым подчерком было написанно: два — это три! Это была одна из самых мерзких выходок моего ночного духа, которые он со мной когда-либо вытворял! Известно, что математические открытия часто случаются по средствам подобного внезапного откровения. Генри Пуанкаре говорил о нескольких таких переживаниях, они были и у других математиков, поэтому вполне вероятно, что в моем бессознательном я видела что-то реальное, но все так и осталось за порогом.
Эта сложность перехода существует еще и потому, что наше сознание устроенно так, чтобы представлять вещи в пространственном и временном порядке, что не действует на содержания в бессознательном, где они существуют одновременно. Адольф Гуггенбюль-Крейг провел интересный эксперимент. Он поместил записывающее устройство рядом с кроватью, с целью записывать ночью свой пересказ снов в полусонном состояние, а утром, не прослушивая записи, садиться за стол и записывать сны обычным способом. Ему интересно было знать, искажаем ли мы свои сны. Насколько мы их меняем, записывая на бумагу? В итоге не было сильных изменений, лишь некоторые детали были утерянны или переделаны, но поразительным было то, что на записи время было искажено. Например, ему снилось, что он был в церкви и делал определенные действия, а после он шел в церковь. Утром, записывая сон, он автоматически его переделал, записав, что он шел в церковь, в которой уже совершил свои действия. Таким образом, в сознательном состояние он расставил события в естественном порядке вещей, которого не было на записи, в которой последовательность событий была полностью искаженной.
Следовательно, мы можем работать с гипотезой о том, что в бессознательном существует, как это называет Юнг, относительность времени и пространства и временная и пространственная одновременность всех содержаний. Это аналогично определенному мистическому опыту. К примеру, Якоб Бёме, великий мистик, получил внезапное откровение, глядя на оловянную тарелку, на которой отражался солнечный луч. Это ввело его в экстаз, и он увидел то, как он выразился, что является великой тайной космоса. Все его хаотические записи и ужасный стиль — это всего лишь попытки занести в пространственно-временные рамки этот единственный опыт, который он получил, который настиг его в одну секунду! И, хотя он не слишком в этом преуспел, весь остаток жизни он пытался этого добиться, уместить знание в слова, чтобы оно стало доступным для сознания. Это качественное различие между вещами в бессознательном и ими же, уже переступившими порог сознательного, возможно и создает проблему порога. Если бы две системы психического, сознания и того, что мы зовем бессознательным, были одинаковыми, то для содержания не было бы никакой трудности перейти из второго в первое. На пороге сконстеллирована определенная проблема, и это также находит свое отражение в мотивах космогонических мифов.
В примере с Вороном, преодоление порога является обеднением: в потустороннем мире Ворон полностью представляется человеком, но на земле может иметь, по крайней мере внешне, только облик птицы, хотя внутри сохраняет человеческие свойства, свойства небесного человека. Обеднение происходит, лишь когда он пересекает порог. У ирокезов мать и ребенок вновь становятся одним существом пересекая порог — это тоже стоит рассматривать как регрессию — только одна фигура, в то время как в потустороннем мире они дифференцировались. С другой стороны, позже некое раздвоение происходит и в земном мире, который можно воспринимать как сферу сознания.
Феномен порога может быть найден не только в космогонических мифах: это обычный мифологический мотив, который встречается и в других мифах, сказках, эпосах, в которых по сюжету весьма сложно попасть в потусторонний мир. Герой должнен выполнить определенные условия. Во многих мифах и сказках есть трудность не только в том, чтобы добраться до потустороннего мира, но и сложность возвращения обратно. Очень часто, например, герой доходит до иного мира, встречает там прекрасную женщину, но, возвращаясь обратно, засыпает, и враги вновь похищают его сокровище. Хорошим примером является Гильгамеш, который находит траву бессмертия, и, затем, как раз в момент неосознанности, когда он принимает ванну, добычу похищает змей. Это и есть проблема порога, это возвращение назад чего-то, что было найдено в потустороннем мире. Обычно трудность возникает между сферой сознания и бессознательного, в перемещении содержания из одной из них в другую.
Со стороны философии, особенно в экзистенциализме, часто возникает возражение о том, что мы говорим о бессознательном, как если бы оно существовало на самом деле, в то время как учение о нем является пограничной, или вообще неподтвержденной теорией. Они считают, что мы совершаем такую же ошибку, как если бы мы философски взяли концепции о бытии и небытии, а потом внезапно стали считать концепцию о небытии конкретной реальностью. Подобная простота мышления уже досаждала Пармениду. Юнг и сам поднимает этот вопрос и детально его разбирает.
Можем ли мы говорить о бессознательном, как о чем-то реально существующем, ведь оно лишь выражает все, что не является сознательным? Мы с уверенностью можем сказать, что каждое содержание является либо бессознательным, либо сознательным, но можем ли мы утверждать, что это реально, и говорить о бессознательном, как если бы оно было ens reale (лаг. истинно сущее), чем-то существующим? Тем не менее, тот самый факт, что содержание, которое преодолевает порог сознания и становится бессознательным, меняет свои качества, как и в обратном случае, является одной из причин, по которым мы можем представить бессознательное определенной средой, тем самым говоря о его существование.
Если я роняю что-то, и, после поднятия, я чувствую, что предмет мокрый, тогда я могу с уверенностью предположить, что внизу есть вода, и порог в этом случае не воображаемая линия, но воздух, между рукой и водой. Тоже самое и с психическими содержаниями. Когда они забыты или подавлены, то они не сохраняются в той же форме; они начинают изменяться в бессознательном, и наоборот: когда они входят в сознание, то снова количественно видоизменяются. Это отображается в данных мифах. Таким образом, можно говорить о бессознательном как о реальной среде, как о психической реальности, и это не будет наивностью, с точки зрения философии, или принятием абстрактного за действительное. С другой стороны, как раз из-за феномена порога возникает убеждение в реальности бессознательного. Когда эти подорванные содержания пересекают порог сознания, мы должны амплифицирофать их (обогатить!) снова, для того, чтобы понять.
Ассоциирование вокруг мотива означает погружение его обратно в бессознательное; вы расслабляетесь и даете волю эмоциям, впечатлениям и воспоминаниям, которые у вас возникают с этим мотивом. Главное здесь уделить особенное внимание эмоционально-чувственной стороне, не определениям. Последнее можно делать в случае необходимости, но это не существенно; следует пытаться вернуться в исходное богатство и яркость, которыми обладали образы. Поэтому мы и амплифицируем, и такой способ является правильным. Амплификация означает возвращение за порог в бессознательное так далеко, как это возможно, и оживление, восстановление всех этих эмоциональных переживаний, чувств и своих реакций на какие-либо моменты. Например, если вам снится такая-то улица, то будет недостаточно просто сказать, что была улица, на который вы жили ребенком. Это хорошо, что речь идет о детских воспоминаниях, но вы должны попытаться ощутить чувство, которое испытывали, когда выходили из дома. На что была похожа эта улица, и как вы ее воспринимали? Какие запахи ее наполняли? Только тогда вы узнаете, что значили образы. В противном случае, вы совершенно не ассоциируете сон должным образом, поскольку должны воссоздать именно богатство, яркость, которые присутствуют в бессознательном и теряются при переходе в сознание.
Затем, согласно нашему подходу, когда это сделано, когда мы обогатили сон и вернули его в эмоциональную форму, в которой он возник, мы должны сформулировать интерпретацию, которая означает, что мы пытаемся, из контекста, восстановить главное послание сна, его смысл. Теперь можно использовать другой метод — нашу западную абстракцию — пытаясь поместить смысл сна в предложение или оболочку.
Я помню, что когда мы с Юнгом занимались интерпретацией снов, он позволял нам интерпретировать каждый кусочек сна, каждую сцену, а затем, расхаживая взад и вперед, говорил: «А сейчас, пожалуйста, скажите нам, одним предложением, о чем говорится во сне! В одном предложении!» Это является самой сложной частью интерпретирования; теоретически, послание должно звучать настолько просто, что попадает прямо в самую точку и передает свой изумительный смысл. Если вы тыкаете наугад и говорите, что это связано с тем то и тем то, и, кажется, значит то или это, вы находитесь на верном пути, но сообщение вами еще не получено. Вы еще не добрались до самого сердца сна, который, подобно письму или телеграмме, не просто закидывает вас образами, а содержит в себе конкретное послание, которое он должен передать.
При амплификации вы удовлетворяете эмоциональные запросы бессознательного и личности, но не сознательной личности, не укрепляя, также, эго-комплекс, если вы не выполняйте этот второй шаг, который полностью противоположен первому, а именно извлечение простого, понятного сообщения. Если выполняются оба шага, то мы правильно обходимся с несочетаемостью сознательной и бессознательной личности. Так совершается синтез посредством интерпретации снов. Мы должным образом оцениваем феномен бессознательного, и то же самое мы также стараемся делать и в отношении сознательной части личности.
Существует проблема порога, определенная граница, где требуются очень большие усилия, чтобы свести вместе два содержания. Из физики мы знаем, что две частицы с одинаковым зарядом друг от друга отталкиваются, за исключением случаев, когда они силой вынуждены приблизиться друг к другу, преодолев некую пространственную грань; тогда происходит противоположное — они сцепляются с огромной силой. Например, вы видите в своей чашке кофе пузырьки. Среди них вполне могут быть такие два, которые кружатся в одном месте, но постоянно отталкивают друг друга и не могут слиться в одно целое; но потом, в один миг, они врываются друг в друга и становятся одним большим пузырем. Я считаю это наглядным примером того, что происходит с бессознательными и сознательными содержаниями. Эго-копмлекс имеет определенную тенденцию отталкивать комплекс бессознательного; чтобы они слились, необходима определенная сила.
Затем возникает явление их слияния и обогащения, что-то вдруг становится понятным. Правильная интерпретация внезапно озаряет и оживляет вас. Каждая удачная интерпретация оказывает животворящее действие на сознательную личность, оживляющий эффект. Предположим, у вас во сне возникают ужасные страшные фигуры, и вы вынуждены осознавать, что они - часть вас.
Даже такой депрессивный сон со своим печальным сообщением оказывает оживляющий эффект, конечно, если вы поняли его правильно, поскольку теперь вы, по крайней мере, знаете, где кроется проблема, и почему вы постоянно спотыкаетесь на определенных проблемах во внешнем и внутреннем мире. Таким образом, может, вам это и не понравилось, но свое знание вы уже имеете! Это все равно является животворящим эффектом, даже если для вас сон был неприятным. Существует напряжение и внезапное слияние между сознательными и бессознательными содержаниями. Я считаю, что феномен порога в этих и других космогонических мифах отображает именно эти психологические явления.
Глава 4
Мотив двух творцов.
Мы приближаемся к проблеме порога, когда начинаем разбирать близнечный мотив, или, скорее, мотив двух творцов, поскольку они не всегда являются близнецами. В мифе ирокезов, о котором говорилось выше, женщина родила девочку после того, как оказалась на земле, и эта девочка позже забеременела от духа черепахи; во время родовых схваток она услышала голоса близнецов, говоривших в матке. Один другому сказал: «Мы выйдем через этот, более короткий путь». Второй ответил: «Нет! В таком случае мы убьем нашу мать! Нам следует выбрать другой путь, тот, через который позже будут появляться все люди. Мы будем двигаться вниз». Первый уступил, и второй сказал, что отныне так должно быть всегда. Так случился их первый раздор. Второй сказал, что будет пробираться за братом, но тот ответил, что должно быть наоборот. Они опять начали ссориться, но в этот раз второй уступил. Он повернулся и вылез наружу головой вперед. Бабушка взяла его на руки и сказала дочери ждать второго ребенка, но тот появился не обычным путем, а из подмышки. Его макушка была в форме острого куска кремния, ею он прорезал себе выход из тела матери. Это ее убило. Бабушка в ярости закричала: «Ты убил свою мать!» Но тот начал обвинять брата, настаивая на этом так сильно, что, в итоге, бабушка взяла невиновного близнеца и выкинула его в заросли, в то время как другой стал ее любимым внуком, с которым она няньчилась и о котором постоянно заботилась. Затем она взяла тело мертвой дочери и сотворила солнце, луну и другие светила. Близнец, которого выкинули, пришел в себя и начал расти, став положительным творцом по имени Ребенок Клена(Maple Sprout), который был в постоянной вражде с Тавискароном(Tawiskaron), своим братом.
Существует стандартный эпос, в котором Ребенок Клена сотворяет людей, кукурузу, все полезные растения, а также обучает человека земледелию; Тавискарон ему пытается подражать, но сотворяет только крокодилов, комаров и прочих вредоносных существ. Он также пробует сотворить человека, но получается нечто демоническое, не способное даже ходить. Таким образом, он уничтожает все сотворенное Ребенком Клена. В конце этого замечательного мифа ирокезов развязывается финальная битва между близнецами, в которой они охотятся друг за другом по всей земле, и, в итоге, хороший побеждает плохого, изгоняя его с бабушкой за восточную границу земного мира, где тот становится богом мертвых. Он становится богом царства мертвых и потустороннего мира, в то время, как Иоскеха, Ребенок Клена или Отиронтонджия(Oterongtongia) (в разных версиях встречаются разные варианты, но смысл один и тот же) является истинным творцом и богом-спасителем племени.
Такое предельное деление на хорошее и плохое выделяет данный миф из числа других мифов о двух творцах, его нельзя сравнивать с мифом о Христе и Антихристе, поскольку противопоставление добра и зла в первом случае слишком сильное. Он исключительный и странный. Обычно один из творцов более светлый, а второй более темный, один, скорее, мужчина, второй — женщина, один более деятельный, а второй более неповоротливый или ленивый. Но противоположности не имеют такого сильного противопоставления с точки зрения этики. В некоторых случаях оно может быть совсем маленьким. Я хочу привести в пример миф, который взят у племени ачимави.
Вначале везде была вода, и небо было ясным, но однажды на небе образовалось облако, которое затем уплотнилось и превратилось в Койота. Возник туман, и из него появился Черно-бурый Лис. Они вместе начали думать, и, думая, они сотворили лодку, после чего сказали: «Мы можем здесь остаться и жить в лодке, как если бы она была домом». Так они дрейфовали на этой лодке многие годы, но она стала старой, покрылась водорослями, более того, они порядком заскучали сидеть в ней все время. «Иди ляг», - сказал Лис Койоту, и тот сделал это. Пока Койот спал, Лис расчесал свои волосы, сохраняя очески. Когда их стало много, он скатал их, растянул и разгладил в руках. Сделав это, он положил их на воду и начал разбрасывать, пока они не покрыли всю поверхность воды. Затем он подумал: «Здесь должно быть дерево», и оно было там. И так же он сделал с кустами и камнями, и утяжелил тонкий слой камнями, так чтобы он не колебался и не покрывался рябью, плавая, носимый ветром. И так он сделал то, что должно было стать миром.
Затем каноэ мягко подплыло к краю, и это был мир. Тогда он крикнул Койоту: «Вставай! Мы тонем!» И Койот проснулся и огляделся. И над его головой, когда он лежал, висели вишни и сливы. И на поверхности мира он услышал пение сверчков. И тут же Койот начал собирать и есть вишню, сливы и сверчков. [В этих племенах Койот играет роль трикстера, крайне прожорливого и непотребного]. Потом Койот сказал: «Где мы? Что это за место, куда мы пришли?» А Лис ответил: «Я не знаю. Мы просто здесь. Мы подплыли к берегу». И все же он все время знал, но не говорил, что создал мир. Он не хотел, чтобы Койот знал, что мир был его творением. Затем Лис сказал: «Что будем делать? Здесь твердая почва. Я пойду на берег и буду жить здесь». Так они и поступили. Лис построил себе потельню и жил в ней.
Этот мотив, как мы видим, отличается от других мотивов о двух творцах, поскольку в нем один из творцов вносит свой вклад лишь тем, что спит и пытается съесть сотворенное, в то время как второй выполняет всю творческую деятельность. Это напоминает о нашем первом мифе, в котором шла речь о воробье и вороне; ворон совершает всю творческую работу, но там, где первым побывал воробей. Воробей несколько активнее Койота, поскольку он, во всяком случае, по просьбе Отца-Ворона спускается вниз и исследует землю, оказывая тем самым помощь; но кроме этого он также никак не участвует в сотворении. Однако при этом в конце говорится: «Так Отец-Ворон создал землю, но воробей побывал на ней первый». Данная фраза в конце рассказа звучит так, как-будто именно воробей является более древней и значимой фигурой, несмотря на всю свою бездейственность в процессе творения.
В мифологии многих племен Койот является богом-трикстером par excellence. Материал по этой теме можно найти в книге, написанной К. Кереньи, Г. Юнгом, П. Радином и посвященной теме трикстера. В своих комментариях Г. Юнг интерпретирует Койота, как некую теневую фигуру, чья функция заключается в уничтожении консолидации сознания. Сознание имеет некую врожденную тенденцию замыкаться в себе и поддерживать свою неразрывность, что происходит при его работе естественным образом. Но крупным недостатком при этом является то, что постоянно исключается все иррациональное, недифференцированное, лишнее. Поэтому в бессознательном существует необходимость в обратной деятельности, такой, которая бы постоянно разрушала консолидацию коллективного сознания и, таким образом, держала двери для наплыва новых творческих импульсов открытыми.
Творческие люди часто имеют прочное и сильное эго-сознание и обычно нуждаются в некотором толчке извне — в депрессии, эмоциональном подъеме или даже болезни — чтобы войти в состояние, в котором они могут творить. Я выделила два типа таких людей: первый тип можно назвать богемным. Он встречается, в основном, в среде художников, которые, фактически, живут в постоянном abaissement du niveau mental (понижение умственного уровня). Они обитают в богемном окружении, не подчиняются многим социальным правилам общества и постоянно живут в мире Койота, Трикстера, и, можно сказать, беспрерывно открыты для новых вдохновений. Но есть и иной тип творческих личностей, люди, которые, не смотря на свой талант, преуспели в обществе и нарастили себе сильное эго-сознание. Такие люди, в основном, прежде чем они начнут творить нуждаются в сокрушительном переживании. Это неизбежно, но если человек знает о том, что его ждет, то, естественно, как только появляются первые симптомы творческой болезни, он начинает двигаться ей на встречу, осознавая, что в скором времени что-то должно произойти. Так человек может защитить себя от приближающегося натиска тени и бессознательного, имея возможность им противостоять. Не случайно Юнг, к примеру, написал «Ответ Иову », книгу, которую он считал своей лучшей, над которой работал лежа в постели с довольно высокой температурой; по окончанию работы над рукописью он встал и очень быстро пришел в нормальное состояние. Но для этого была необходима подобная форма abaissement du niveau mental, для того, чтобы произвести эту творческую работу. Написание книги — достаточно эмоциональный и волнующий процесс, поэтому болезнь была необходима, чтобы вывести из себя интенсивно работающее в обыденности сознание. Есть еще множество примеров подобного рода. Бетховен и Гёте — два типичных представителя двух типов творческой личности: Бетховен, который постоянно жил вблизи от бессознательного, ведя беспорядочную богемную жизнь, и Гёте, которому, напротив, всегда нужно было влюбляться и испытывать сопутствующий любви кризис, прежде чем он мог закончить новую работу.
Комментарий Юнга об образе Койота касается не только космогонических мифов. Изумительно, что в космогонии ачимави бог-трикстер присутствует с самого начала. Можно бы было сделать предположение, что сначала не было подобной фигуры, а был просто творец, и что лишь только спустя время, когда замкнулось в себе, в нем возник из бессознательного компенсирующий образ трикстера, чтобы повернуть вспять затвердевание сознания. Но, несомненно, как видно в этом и некоторых других мифах, которые я собираюсь рассказать позже, это не так. Базовое стремление к обратному, чему-то, что действует согласно эмоциям, настроениям и кратковременным волнениям и обратное стремление к упорядоченному сознанию представляют две грани двойственности сознания, которая существует с самого начала. Она возникает с самого начала в виде двух противоположных импульсов, как, например, когда человек вытягивая свою руку, напрягает две мышцы, одна из которых сжимается, а другая делает обратное действие. Поэтому можно сказать, что с самого начала сознания происходит так, что если есть да, поотношению к сознанию, то есть также и нет, стремление к противодействию и созданию обратной позиции.