А бывает еще хуже. Можно попасть в Концлагерь, где тебя будут допрашивать до полусмерти, месяц за месяцем, пока не забудешь, как звать Рэя, или Рэй не забудет, как его звать, или пока Рэю не почудится, что он знает твое имя (это уж вообще ни в какие ворота!). Тебя могут заставить пойти под свидетельскую защиту, и придется остаток игровой жизни провести под прикрытием в богом забытой дыре – прощайте сражения, миссии, приключения… Из зеркала на тебя (Рэя) смотрит незнакомое лицо; вокруг течет незнакомая захолустная жизнь; а руки, привыкшие к пистолету, теперь держат максимум садовые ножницы или газонокосилку. То же самое будет, если Рэй забьет на миссию, и его уведет в сторону – тогда останется только засесть в очередном Мухосранске, смотреть старые фильмы и ныть, как, мол, до такого докатился. Еще он может подсесть на наркотики (в «Рухнувшем мире» их навалом). В итоге окончишь свои дни на грязном матрасе, тыря вещи по ночам, чтобы продать и заработать на дурь. Жизнь, спущенная в унитаз.
Хуже некуда? Еще как есть. Прохожу я раз первый уровень, и где‑то в Третьем городе завязывается драка в баре, и ты ничего не можешь сделать. Интересно, как одна мелочь уводит всю игру в неожиданном направлении… Никогда не знаешь, что тебя ждет. Рэю в лицо прыскают какой‑то дрянью (как «черемуха», только не она). Сначала вроде ничего, а потом, когда Рэй гонит по шоссе, экран вдруг начинает темнеть. Я съехал на обочину, и через пару минут стало совсем темно. Рэй ослеп. Перепугался я тогда. Сперва подумал, что с монитором что‑то, но нет. Если кто‑нибудь знает выход, пишите. У меня Рэй выбил дверцу ногой и выбрался из машины, но зрение не вернулось. Мозголом с Клокворком уржались. Рэй тыкается вслепую на обочине (Наверное. Не видно ж ни фига.) Я теряюсь в догадках, и тут сзади голос: «Эй, ты, слепая тетеря!». (Смешно. В «Рухнувшем мире» такие вежливые панки.) И смех. А потом Рэя толкают (судя по всему) прямо на дорогу, слышен визг тормозов, удар, как будто что‑то тяжелое сбросили с моста – может, Рэя сбил грузовик, – а потом появляется самая мерзкая на свете надпись: «Игра окончена». Плохая смерть. Мало того, что умираешь, так еще и не видишь от чего. Меня потом неделю колбасило. Пришлось извиняться перед Тори. Вот ведь черт, ослепить Рэя и убить, надо же!
Вентер на одном форуме видел пацана, у которого Рэй тоже ослеп. Но пацан умудрился продержаться так несколько месяцев – тыкался на ощупь и шел на звук. Это, на мой взгляд, уже чересчур – можно ведь просто начать игру заново. Безвыходные ситуации тоже надо уметь распознавать. Пацан говорит, слепому Рэю даже удалось завести пару приятелей, которые ему помогали, водили, объясняли, что происходит, он жил в сквоте рядом с аэропортом, изучал азбуку Брайля, но потом «друзья» сбросили маски, ограбили его, избили и бросили умирать. Даже думать об этом не хочу. Интересно, можно ли пройти игру до конца со слепым Рэем? Может, и да. Кто знает… По‑моему, если он слепнет от этой «псевдочеремухи», лучше умереть сразу, на той обочине. Зачем продираться дальше на ощупь, если потом ты все равно умрешь, только сперва как следует помучаешься? «Цель жизни – расслабиться по максимуму». Надпись у Тори на футболке (правда, она эту футболку редко надевает).
* * *
Управившись в «Доменико», я скатался на велике к родителям Тори, глянуть, что у них там с этим стриммером‑триммером. Ну да, я лох, и теперь они точно с меня не слезут. А что делать‑то? Джо, подумав хорошенько, признался, что не помнит, работал стриммер‑триммер вообще когда‑нибудь или с самого начала объявил забастовку. Оптимизма у меня не прибавилось, но десять минут возни после копания в инструкции привели машинку в чувство. Подсказка: нужно выставить режим, иначе не заработает. И пожалуйста, не надо теперь забивать мне ящик дурацкими вопросами про капризную бытовую технику. Это я тебе, Левиафан 12, говорю, и тебе, Мачо‑мучо. Я пишу прохождение по «Рухнувшему миру», а не блог о ремонте пылесосов.
Я собирался удрать как можно скорее, чтобы не запрягли заодно уж и в «фильтрирование». Однако до двери и тем более до электроуправляемой калитки добраться не успел – Барбара уже пригласила перекусить, а Джо практически загнал меня в угол и развел очередную философскую беседу – после сердечного приступа с ним это часто. Не бойтесь, вам философия не грозит. Честное слово. Мне сейчас не до нее.
Вернулся домой. В раковине аккуратная стопка посуды – видимо, Тори уже убежала к Диетчику в «Палас», как и собиралась. Я плюхнулся на диван – пусть телик побормочет фоном… Потом заявился Роло, снова ушел, и я понял, что потерял счет времени. В «Паласе» Тори встретила меня рассеянным кивком, как будто я ей так, случайный знакомый, и то она не уверена. Я хотел объяснить, где пропадал (чинил стриммер‑триммер ее папе и давился печеньем ее мамы – почему они так любят эту негритянскую кухню – неизвестно), а потом решил, что бесполезно. Диетчик разливался соловьем про приколы на работе (он курьер, на мотоцикле гоняет), а Тори жаловалась на своих раздолбаев‑юристов. Она там всего‑то на две недели, но типа хочет показать себя с лучшей стороны. Я, как самый‑самый лентяй планеты, не пойму, чего так париться, а вот Диетчик сидит, поддакивает, прикалывается, передразнивает какого‑то нарика с работы. Тори рассказывает про своего нынешнего босса – этот тут же загорается: «Да‑да, я его прекрасно знаю!». Крутой, ну крутой! Спросил, как дела с прохождением, и давай сразу подкалывать, что я на самом деле переселился в «Рухнувший мир», а с квартиры не съезжаю просто на всякий пожарный, чтобы было куда по выходным приходить. Не смешно.
Совсем чуть‑чуть посидели, как вдруг откуда ни возьмись появляется Мозголом. Заказал выпить, но в разговоре участия практически не принимал и свалил, ему даже заказ не успели принести. Так его «Сьерра‑Невада» и простояла сиротливо на столе, и никто к ней не притрагивался, пока наконец Диетчик не взял на себя Благородную миссию и не выпил ее. Мозголом исчез с концами. Не пойму, что с Тори происходит. Нормально‑нормально, а потом бац, и резкая перемена настроения – то я чушь сморозил, то лед ей забыл положить, то бокал мне в баре грязный дали… И вот мы ведем бесконечный спор, главное оружие в котором – молчание. Молчание, означающее в данном случае «я с тобой не разговариваю», потому что еще бывает «мне плевать, разговариваешь ты со мной или нет, придурок».
* * *
Продолжаю. Так вот, в «Рухнувшем мире» склеить ласты можно по‑разному, даже удивительно, что кто‑то вообще умудряется выжить. Смерть бывает медленной (например, когда отказывает орган) и быстрой (автокатастрофы, шальные пули). Так, телефон звонит… Господи ты боже мой! Логичное завершение угробленного вечера – получить по ушам от Бранимира за прогул вечерней смены, которую 1) он мне не предлагал; 2) я не принимал; 3) он ее вообще не упоминал (ни когда звонил позавчера среди ночи, ни сегодня, когда гнал мне всякую пургу про косяки Куки и Эштона и про то, как Стентсон отвез круглую хреновину не по тому адресу, а потом поступили три жалобы от какого‑то мексиканца… Я‑ТО ТУТ ПРИ ЧЕМ?). Стентсон загибал, что это я, видите ли, дал ему неправильный адрес. Полная хрень. Он же в своем шлеме не слышит ни фига, это даже Бранимиру должно быть ясно. Б. не затыкался ни на секунду, а на заднем фоне опять суфлировал недовольный Мирослав: «Долбаная ночная смена» и «График, мать его!». Как однажды сказал Эштон, «если бы Мирослава не было, его не стоило бы придумывать». И он совершенно прав.
Блин, у меня все эти смены на отдельной бумажке записаны. Где‑то она тут валялась… Не говорил он ничего про вечернюю! У меня сейчас финансы такие романсы поют, что я бы сразу согласился, не раздумывая.
* * *
Масса плохого может случиться с Рэем в игре. Когда мы с Тори возвращались из «Паласа», чуть не наступили на бродягу (не разобрать, какого ОНО было пола). Я просто застыл, глядя на бесформенную груду под одеялом и ноги, торчащие на проходе, Тори пришлось меня чуть ли не за руку тащить.
Блин! Пишу о том, как можно скопытиться в «Рухнувшем мире», а сам все время съезжаю на посторонние темы – от Мозголома, что ли, заразился? Короче, умереть в игре можно по‑разному. Не предполагалось ли в очередной раз напомнить: «Жизнь прекрасна»? Не знаю… В любую секунду можно потерять самое дорогое. Я не о предметах – о том, что надо подобрать Кусачки или не забыть Свиток (Эчеленцы, кажется), это всего лишь вещи; я о чувствах и мыслях, которые дает нам игра, они гораздо важнее.
Ну вот, я полез в философские дебри, как папа Тори, хотя обещал не лезть. Все‑все, грузить не буду. Депрессию ведь никто не заказывал? А то стану таким, как Джо. Видит, что стриммер‑триммер пашет, как новенький, видит, что я уже намылился на выход, и все равно усаживает меня у окна с видом на террасу и с места в карьер начинает грузить: куда катимся мы, куда катится мир, куда катится Вселенная… А потом раз – и замолчал. Так бывает, когда слишком тяжелые мысли одолевают. До проблем с сердцем он был поживее, хотя я все равно не мог ни слова вставить. А когда он замолчал, тоже как‑то глупо было встревать. Я решил, что такая у меня сегодня миссия – высидеть рядом с Джо в этом парнике под окном. Иногда он даже к «Рухнувшему миру» прикапывался (я ведь рассказывал об игре) – и чем больше говорил, тем больше распалялся, хоть он игру в глаза не видел. Не успокоился, даже когда Барбара (мама Тори) попросила убрать стакан и слегка поостыть, а то мало ли, сердце… Вряд ли, при всем при том, Джо волновался, что в игре – как часто жалуются – слишком много насилия. Его, кажется, больше беспокоило, что можно «практически переселиться в вымышленный мир» и проводить там столько времени. Это не настоящая жизнь, твердил он. Это не жизнь. Нужно жить в реальном мире.
Да. Знаю. Все правильно. А что, работать менеджером по закупкам в сети супермаркетов – это настоящая жизнь? Я так и спросил, но Джо оставил вопрос без ответа. Сидеть на веранде и смотреть, как приходящий садовник выуживает листья из бассейна – это настоящая жизнь? Да и вообще, спрашивать, настоящая ли это жизнь – это что, настоящее? Ничего не имею против Джо, но его мнение о «Рухнувшем мире» мне в принципе без разницы. В конце концов, «РМ» – тоже часть жизни. Это мир – часть настоящего мира. Вот и все.
Мне часто задают вопрос: в чем смысл «Рухнувшего мира»? Какая у Рэя задача? В других играх все проще – например, у Талина в «Прыгающем камне» тридцать дней на то, чтобы восстановить машину времени, перебраться домой и спасти будущее – яснее некуда. У Кэролайн Херст в «За гранью добра и зла» тоже миссия проста и понятна, а вот у Рэя… У него есть задания, есть конкретные цели – победить ГАРС или Чана, напасть на Эрцгерцога, разгромить ГосКорп, перебить всех злодеев; он должен выигрывать гонки, уходить от погони (днем и ночью), разгадывать загадки, собирать карты, амулеты, заколдованные кольца, переезжать из города в город, добраться до Дальних земель, освободить несколько городов от нашествия зомби и роботов, найти и спасти Рейчел и так далее, и тому подобное. Могу продолжать хоть до миллиона. На самом же деле все предельно просто: главное, чтобы Рэй не погиб.
Не знаю, понятно так или нет. Уже поздно. Я устал. Наверное, продолжу завтра. Как говорит тетя Тори, нечего слишком много думать на ночь. А когда еще думать, если не ночью? Видимо, это нарочно так устроено – ночь шутит странные шутки. Короче. У Рэя есть задача. Она рождает много вопросов, и на все я ответить не могу, но тем‑то игра и хороша. Зачем играть в игру, где все ответы известны заранее? Я стараюсь. Раньше я прохождений не писал, это первое. Я вымотался. Уже поздно, я, кажется, повторяюсь. Нечего слишком много думать на ночь. Напишу это предложение – и спать.
ЛЯО ПИ
Следующая часть игры начинается с почти черного экрана. Рэй, видимо, как‑то выбрался (из грузовика и цепей), потому что цепи исчезли, как и грузовик. Рэя почти не видно в темноте, он скорчился на полу бесформенной грудой.
Шаги. Рэй пытается встать, но понимает, что привязан к батарее. Плохо. Попробуй подвигаться, сразу все станет ясно. Входит «тюремщик», ставит на пол миску с водой, смотрит на Рэя угрожающе и, пожав плечами, удаляется. Привыкай. Время теперь еще долго будет измеряться визитами этого тюремщика. Метроном, раздающий воду и тычки под ребра. В тусклом свете, пробивающемся из коридора, различаются контуры крохотной комнаты, куда посадили Рэя. Ни окон, ни мебели. Тюремщик закрывает дверь и все снова погружается в темноту. Двинуться нельзя, закричать тоже – кляп мешает.
Пройдет время (несколько дней, а может, дольше), пока глаза привыкнут к темноте. Постепенно из темноты проступают контуры тюрьмы, куда тебя (то есть Рэя) заточили. Похоже на подвал. Толстые каменные стены. Грязь на полу. Ржавая металлическая дверь. Запустение, и Рэй, связанный, как дикий зверь.
Я подскажу, что делать: 1) натягивай веревки и бейся, пока узлы не ослабнут; 2) когда сможешь более или менее свободно шевелить кистями рук, дотянись до едва различимого на полу маленького камушка – метрах в двух от тебя, наполовину втоптанный в грязь. ПРИМЕЧАНИЕ: тот, который напоминает наконечник стрелы (или лошадиную голову), а не тот, который похож на сморщенную почку или огромную грязную козявку.
Мозголом считает, что эта сцена – отличный пример непостоянства и относительности всего в мире. Ведь у Рэя был целый склад оружия и боеприпасов, и еще куча разного добра – бластер, меч, ручная граната, фотографии, газеты, карты и зелья. А теперь он раздет догола, и все имущество – дурацкий грязный камень. Камень – и больше ничего. Блин. Но вот какая штука – бывает, что ценнее этого камня у тебя во всем мире нет. Даже забавно. Правда, тяжело сохранить чувство юмора, когда чувствуешь сплошную боль и почти ничего не видишь. Ты, главное, жизненные показатели проверяй, а то кранты.
* * *
Тори ушла на свою подработку – скучную, краткосрочную и полную разгильдяев, зато ХОРОШО оплачиваемую, что по нынешним временам ценно, учитывая жизнь, плату за квартиру и счета, потому что в «Доменико» до сих пор придерживаются принципа «оплата курам на смех». Ха‑ха! Спасибо Мирославу и Бранимиру, посмеялся от души. Отдельное спасибо за то, что печь по‑прежнему жарит как ядерный реактор на грани взрыва, и мы лопатой гребем жалобы от клиентов, которым почему‑то не нравится налет копоти на круглых хреновинах «маринара». Тут все такие консерваторы в еде, как говорит Эштон. Ясно, знаток – посмотрел «Геи среди шеф‑поваров» и все, теперь он профи. Ежу понятно, что к новому блюду «Выжженная земля» народ привыкнет не сразу.
Вчера, дорабатывая смену, мы шутили, что скоро заявится комиссия по атомной энергии выяснять причины резкого повышения радиоактивности в нашем районе. Представили, как эти ученые пялятся на огромную подсвеченную карту, видят, как в самом центре полыхает оранжевым печь в «Доменико», чешут в затылке и думают: «Какого, спрашивается, хрена?»
Мирослав все это время околачивался поблизости – типа присматривал, но против ничего не сказал. (Да и с чего бы? Мы не зашиваемся, что, поболтать нельзя?) Хотя видно было, что наше веселье его настораживает. В конце концов, он подошел и начал спрашивать: «В чем дело?», а мы не могли объяснить. Эштон выкрутился, наплел, что клиент глупость ляпнул, вот мы и хохочем. Мирослав понимающе закивал, чуть ли не выплюнув «к‑клиент». Если он кого и презирает больше, чем своих подчиненных, так это клиентов.
Вспомнилось, как мы с Клокворком, Вентером, Мозголомом и БагМэпом колбасились на пустыре за рекой у большого моста (не у того, который самый большой, а у второго). БагМэп качался на старом выброшенном стуле – одну ногу на сиденье, вторую на спинку и переворачивал стул – как клоун в цирке, потом вскидывал руки и кланялся: «Спасибо, дорогие друзья, спасибо!» И так снова и снова. Мы валялись.
Наверное, стояло лето, потому что время было позднее, но еще не стемнело. (Да‑да, понимаю, ближе к делу. Сейчас все будет.) БагМэп упражнялся со стулом. И вдруг он как навернется, и прямо об землю головой – хрясь! И сразу кровища. Я кое‑как заткнул салфетками из «Старбакса», а БагМэп стонет, и глаза у него (я, собственно, к тому и веду) прямо как у Рэя в этом подвале. То ли смертельный шок, то ли жуткий страх. Вот так же смотрел БагМэп, а потом заревел, как маленький, и никто не знал, что сказать.
В больнице ему наложили шесть швов и обозвали дураком.
Точняк. Мне постоянно приходят жалобы, мол, народ типа хочет, чтобы я уже прекратил грузить своими воспоминаниями, поменьше отвлекался на Тори и страдал фигней. Ребята, я же хочу написать хорошее прохождение, думаете, это ПРОСТО? Как бы объяснить? Я не смогу быть вам хорошим гидом, если не дам почувствовать то, что чувствовал сам, не поделюсь своими ощущениями. Не знаю. Я прокладываю тропу. Но даже если вы пройдете за мной след в след, это все равно будет не одно и то же. По‑другому. Фигня? Наверное. Когда живешь за Рэя, все по‑другому. Когда дышишь за него, смотришь его глазами. Этого в прохождении не опишешь.
* * *
Ладно. Снаружи идет дождь. Проверка реальности. В смысле, игровой реальности. Мы все еще в крохотном подвальчике (четыре на четыре метра). Вот ведь блин! Странно получается: бывает, что Рэя можно провести через целый город и достаточно будет пяти указаний и пожелания удачи, а на этот хренов подвал можно отдельное прохождение составлять. Прямо целый мир. Камушек. Грязь. Тусклый свет, в котором постепенно проступают очертания предметов. Ползучие твари; их надо есть (гадко, но жить‑то хочется). Веревки и перестукивание (потом объясню). Звук и ритм шагов, поворотов ключа и т. п. Впрочем, об этом после.
* * *
В другой раз мы с Клокворком, Вентером и Мозголомом тоже были у моста. Тоже давно. Года два назад? Или даже раньше. Смотрели, как плывут корабли и как они вспенивают воду в реке. Клокворк что‑то вырисовывал на стене моста. Мы с Вентером обсуждали недавний фильм с погоней по станции очистки токсичных отходов – там в конце все взорвалось. Вентер говорил, что в жизни так не бывает, а Мозголом просто тупо уставился в даль. Не знаю, к чему вспомнилось.
* * *
Как только Рэй возьмет камушек, начинай стучать по батарее. Это твоя единственная надежда.
Стучи в определенном ритме: ‑ ‑ ‑ ‑... ‑‑‑‑‑‑‑‑‑ (= («Да» азбукой Морзе).
Как только получишь ответ, попробуй выработать общий язык сигналов с сидящим в соседней камере. Не волнуйся. Ответ придет. Надежда умирает последней.
В каждой версии игры код получается свой, а значит, я тебе его сказать не могу. Пробуй – стукнул, подождал. Вы должны выработать его вдвоем – ты (то есть Рэй) и парень по ту сторону стены. Иначе не сможете устроить побег.
Да. И еще. Учти. Не надо, умоляю, не надо забрасывать меня письмами, что вот, Рэй застрял в темном подвале без одежды, чтобы я прислал какой‑нибудь чит‑код, иначе ему не выбраться. Не могу. Читайте по губам: не могу. Гоблин‑Хед и Плекси2005, вы меня слышите? Начинайте с одного удара на «да» и двух на «нет», остальное приложится. И запомните, пожалуйста (Мозголома и БагМэпа, у которых вечно терпения не хватает, это тоже касается): Рим не сразу сгорел.
* * *
Позже. Тори ушла в кино со своей систер Линдой, которая, как я уже говорил, недавно вернулась из Азии. Я не ревнивец и не собственник, сомнения по поводу Линды оставлю при себе, хорошо еще Тори не прекратила с ней общаться после того, что случилось в прошлом году. Они все же сестры, хотя младшая, конечно, дура набитая.
Роло уехал на выходные к своей девушке, я в квартире один. С работой (держаться подальше от Бранимира и вообще от нагрузки) на сегодня покончено. По телику ничего нет, в кармане шиш, так что пойти прогулять деньги с Вентером тоже не получится. Самое время заняться прохождением. Даю себе официальное задание – за сегодня дойти до конца первого уровня. Осталось девять городов. Впрочем, лучше не разбрасываться обещаниями… Стоит только приступить, тут же что‑то отвлекает. Самый, чтоб его, отвлекающий фактор – это Роло, «таинственный сосед из ниоткуда», появляется и исчезает с непредсказуемостью частиц, которые изучают в Лабораториях «Рухнувшего мира». Я его совершенно не знаю. Известно только, что работает он менеджером на каком‑то «проекте» в мутной компьютерной фирме, и у него часто водится трава, поэтому кое‑кто и не прочь с ним пообщаться (Тори, не будем показывать пальцем). Странно пользоваться с человеком одним толчком и почти ничего о нем не знать. В том смысле, что больше я о Роло действительно ничего не знаю, кроме 1) он еще больший неряха, чем я, и 2) вечно врывается не вовремя. Иногда выходит очень неловко – без подробностей, но дам пару подсказок: «я», «Тори», «шалили», «голые». Перегруз? Да, видимо, перегруз.
Ладно. Я снова тут, снаружи все по‑прежнему: деревья, высотные здания, дома, машины (просто чтобы легче было представить). Но сегодня я в окно глазеть не собираюсь. Все внимание на экран – записывать буду на ноуте Тори, а на моем компьютере включен «Рухнувший мир». Я зову его (комп) HAL 9000 – в честь сбрендившей машины в «Космической одиссее 2001». Он уже напоминает реквизит для этого самого фильма. Старый он. Тот, с которого вы читаете мое прохождение, наверняка лучше, чем HAL. Да нет, он в принципе пашет, разве что графика в «РМ» ему не всегда по зубам, а вообще я его ни для чего больше и не использую. Игра, почта и мессенджер. Как‑то Вентер прикололся, увидев открытую в «Экселе» таблицу: «Ну надо ж, твой HAL и это умеет?» Намекал, что раньше кроме «РМ» на его экране ничего не видел. Да‑да, я уже перехожу к игре.
* * *
Заключенного из соседней с Рэем камеры зовут Ляо Пи. Как только разберешься с перестукиванием по батарее (найдешь правильную комбинацию ударов и пауз), разработать совместный план побега – дело техники. Подсказка: прислушайся к ритму шагов при смене стражи. И еще: трава, которая растет в сыром углу камеры Ляо Пи, обладает странным действием наподобие хлороформа. У третьего тюремщика (его зовут Кавеко) нелады с мочевым пузырем, он то и дело сваливает отлить. Хуже Бранимира. И запомни самое главное: когда настанет время, вам с Ляо Пи придется действовать В ТЕМПЕ. Так что уж, пожалуйста, не тупи. И никаких философских размышлений. Мало ли что ты несколько недель просиживал штаны в темноте. МАРШ ОТСЮДА! Веревки перережь (с помощью острого камня). У тюремщика должны быть золотые ключи (без них никак, так что добывай). Забери два плаща‑невидимки и два кинжала из шкафчиков (это не Кинжалы правосудия, они будут в другом месте, пока просто кинжалы). Под прикрытием плащей вы вдвоем сможете прошмыгнуть мимо стражников‑демонов (около крепостных ворот), а если какое‑нибудь чмо все‑таки успеет поднять тревогу, пустите в ход кинжал – режьте глотки и мотайте оттуда. Ты Рэй. Ты обязан выбраться.
* * *
Черт. Позвонила Тори, говорит, они с Линдой в баре, на фильм не пошли, потому что Л. то ли его уже видела, то ли назвала отстойным. Короче, может, я подскочу к ним, раз такое дело – Тори не взяла куртку, а там холодно. Они в «Паласе».
НЕОБЫЧНЫЕ СПОСОБНОСТИ
Очень часто возникают ситуации, когда нужны способности и умения, скиллы. Я не имею в виду банальности вроде Скрытности, Ловкости, Силы, Мудрости, Агрессии и т. д. Без этого всего вообще никак. Речь идет о тех умениях, которые на каждом шагу не понадобятся, однако в какой‑то момент – когда Рэю придется туго – напомнят о себе, потому что иначе из ловушки не выпутаться. Например: Выход из ловушки пригодится, чтобы подлезать под лазерной проволокой на секретных объектах, Полет – незаменимая фишка в битве с разными птеродактилями, а если хочешь пробраться через Лондон, запасись «ориентированием» (я сам в Лондоне был только один раз и сильно пожалел, что не овладел этим полезным навыком).
Некоторые умения придется долго тренировать – не надейся купить Гипноз или Дополнительный интеллект в Лавке. То же самое с Оборотничеством, Опросами и Мускульной атакой – их надо прокачивать. Вентер это дело жутко не любит. Ему вечно терпения не хватает, он ищет обходные пути. Ну там, пистолет прикупить, химический состав, волшебный амулет – лишь бы не тратить время на тренировки и трудоемкое оттачивание мастерства. А Ночнойбред, наоборот – ему лучше даются те задания, где нужно терпеливо доводить навык до совершенства. Когда прорабатываешь одно и то же раз за разом, пока не освоишь и не сможешь двигаться дальше. Языки, Оборотничество, Купля‑продажа – в этом Ночнойбред мастер.
Думаю, все со мной согласятся, что Невидимость – очень трудоемкий навык, однако в игре есть места, где не поможет ни магия, ни Скрытность. Невидимость тренируется долго. Ох, как бы она мне пригодилась вчера в «Паласе», когда я стоял рядом с Тори и Линдой, а Линда выделывалась, демонстрируя, какая она крутая тусовщица!
Ладно. Чтобы обрести Невидимость, надо пройти до конца оживленной улицы, чтобы тебя не заметили. И каждый раз, когда думаешь, что ура, добрался, обязательно найдется какой‑нибудь любопытный пацан или слишком зоркий мотоциклист – и все, начинай сначала.
Чеширская говорит, что главное – «слиться с улицей воедино». Тогда станешь совсем Невидимкой. Кому‑то в блогах и на форуме кажется, что такие заморочки – это уж слишком. Как в фильмах про кунфу, всякая фигня, которой заполняют время между боями. Но я не хочу зашориваться. Дураки вы, ребята. Слышите, это я вам, Конквест19 и ЗулуБейб – вот когда доберетесь до конца улицы незамеченными, тогда поймете, что к чему, а пока закройте рот и молчите в тряпочку, лузеры.
Вот еще умения, которые могут пригодиться: Скороговорки, Отмазки, Игра на клавесине (очаровывать дам на Маскараде). Сюрикены, Анархия, Изготовление фальшивок, Жополизание (используется практические везде, ха‑ха – я не шучу), а еще Яркость (понятия не имею, что это, поэтому, пожалуйста, если кто может помочь советом – буду рад). Не забудьте Злость (я бы не стал записывать ее в умения, но Вентер уперся – по‑моему, в нем дух противоречия играет, лишь бы поспорить), Искажение (тоже не знаю точно, куда его отнести), Слух и Сочувствие. Мародерство, Надежда, Скорбь (Мозголом в этом спец). Посредничество, Горе, Доблесть, Освобождение заложников (там три уровня мастерства; и нет, Кошмар и Айс‑Пак, не надейтесь, фокус с танком и микролитом на заправке не считается), Балансирование, Хирургия (3 уровня), Продвинутое колдовство, Лозоискательство, Толкование снов, Сознательное сновидение.
И многое, многое другое. Позже добавлю.
* * *
В «Доменико» неожиданно выдался субботний расслабон. Народу мало, печи, видимо, починили, так что Выжженная земля кончилась. Обычные выходные на тонком тесте, с дополнительной начинкой из сыра и мелких неприятностей. Потом мы с Клокворком, Мозголомом и Вентером зачем‑то поехали к кому‑то в гости за город, в Саутсайд, почти на милю в пригороды. О том, что там собирают народ, нам сболтнул какой‑то приятель Вентера (как выяснилось, все знакомство – пара слов в баре, но в общем, нам было пофиг). Уже на месте этот самый «приятель» начал оправдываться, что вечеринку устраивал его младший брательник – Вентера это не смутило, он принялся дрыгаться под музыку. Такое чувство, что нас перекинули на машине времени в беззаботное детское лето – всех и все без разбору швыряют в бассейн, младший брательник начинает опасаться выволочки от родителей, какая‑то девчонка (или три девчонки) льет слезы, кто‑то задирается и т. д. Мозголом не пил, потому что за рулем, но хотя бы от людей не шарахался – с каким‑то знакомым разговор завел. Тори сказала, что будет сидеть на крыльце, стараясь не чувствовать себя старухой. Мы с Клокворком притулились на кухне, где никто надолго не задерживался, и просто болтали – об игре, о «Доменико», о некоторых пацанах, которые просто нарываются на неприятности и т. д. Когда мы сообразили, что пора бы домой, на дворе стояла ночь. Забрали Тори, так и просидевшую все это время на крыльце (правда, рядом с ней успели примоститься еще двое с травкой). И вот мы в машине. Мозголом сам сказал, что не в кондиции садиться за руль, про Вентера и остальных даже говорить нечего. И все‑таки мы в машине, и она едет. Где‑то к северу от шоссе мы врезались в дорожный знак на перекрестке. Не было там этого знака, он как из‑под земли вырос – оправдывался потом Вентер. Ха‑ха. Вентер хохотал, а Мозголом перенервничал, потому что машина‑то его брата, Пол оставил ее на Мозголомово попечение, пока не заберет или не решит продать. В самый разгар на Тори посыпались эсэмэски от Линды, типа «Эй, ты где там?» в надежде, что мы к ней подгребем. Три часа ночи вообще‑то, так что в любом случае нет, спасибо. Машина почти не пострадала, но дорожный знак весь погнулся и каким‑то непонятным образом почти сросся с капотом. Все остались живы‑здоровы, однако сама авария и начавшаяся следом хрень нагнали страху – что же теперь делать и как добираться домой? Стоит ли ехать на машине с покореженным капотом? Что, если пока мы тут тормозим, примчится полиция? И тэ дэ, и тэ пэ. Все растерялись, хотя раньше наверняка посчитали бы, что проблема яйца выеденного не стоит. Только Клокворк хоть как‑то держал себя в руках. Наконец Вентер выкорчевал знак и привязал крышку капота (ремнем). Можно было отправляться. Тори все это время просидела на заднем сиденье – молча наблюдала, иногда отвечая на эсэмэски. Она была слегка под кайфом – спасибо Роло (а может, присевшим к ней на крыльцо парням), но дело, думаю, не только в этом. Позже (дома то есть) она призналась, что размышляла над качествами человеческого характера. Как люди выходят из разных ситуаций – например, в данном случае, когда мы, четверо набравшихся придурков разруливали проблему с разбитой машиной. По ее словам, вся сцена представлялась ей в виде разворачивающихся и уплывающих вдаль мыслительных цепочек. Она думала о том, как родители справлялись с гибелью брата Джо (он умер не своей смертью), с переездом Шай на север, с постоянными разводами Линды. О том, как она сама реагирует на то и на другое, в том числе на ту же аварию – что вот она просто сидит и наблюдает, а все это крутится у нее в голове. За это, наверное, я и люблю Тори. С виду колючая, а копает глубоко. Ладно, пора заканчивать, а то развел тут любовный блог.