Эштон попал в самую точку, когда сказал, что работа у нас сегодня – чистая круглая запеченная тоска. Ха‑ха.
Единственная отдушина – ненадолго забегал Клокворк. И тот меня выбесил, ввернув, что видел Тори – вчера вечером в баре, с Челси. В «Без палева». Клокворк уже уходил, поэтому с Тори не разговаривал, но взглядами они обменялись и друг другу кивнули. Так он мне по крайней мере сообщил, но я к тому моменту уже ушел в свои мысли. Странно слышать что‑то о ней от других, когда мы так толком и не объяснились. Я ей позавчера снова набросал письмо и снова удалил, не отправляя, но это ведь не общение. Мне кажется, следующий шаг все‑таки за ней – она же ушла, а не я.
Когда КВ сказал, что видел ее, я сразу сменил тему, а потом, через пару минут, когда он спросил, что я по этому поводу чувствую (наверное, думал, я сейчас взорвусь), я притворился, будто не расслышал, и сбежал в туалет. А после туалета сделал вид, что надо срочно добыть замороженные основы для пиццы (из морозилки в кладовой). Нет, я‑то в порядке и вполне могу обсуждать наш с Тори разрыв, это остальным обычно неловко. Так что я всего‑навсего облегчал КВ жизнь.
* * *
Наследующем уровне, куда Рейчел попадает из Пустого, сыплет снег и небо затянуто густыми тучами. Темно. Вокруг бродят орущие мужики в теплых куртках. Добро пожаловать на Арктическую исследовательскую станцию. Поверь мне, несмотря на то, что тебя снова занесло на несколько тысяч миль в противоположную сторону, ты все равно на шаг ближе к Дальним землям и цели своей миссии. Не стыкуется? Ничего страшного, все прояснится. Вокруг снует народ, некоторые явно слушают приказы по рации. Одно несомненно: агенты Чана или ГосКорпа не должны тебя схватить, так что, пожалуйста, смойся и спрячься как можно быстрее. Двигайся украдкой и УБЕРИСЬ ОТ НИХ ПОДАЛЬШЕ.
Примечание: надеюсь, не надо объяснять, что подходящая одежда для ныряния на тропическом пляже (то есть почти никакой) и одежда, в которой можно выжить в метель при минусовой температуре, – это совершенно разные вещи. Так что постарайся найти что‑нибудь потеплее. Шкалы здоровья и температуры тела резко поползут вниз, если сразу не озаботиться поисками.
Сквозь завывание ветра и шум вьюги слышен лай собак, выстрелы, и бродящие вокруг мужики то и дело рявкают в рации на разных непонятных языках.
«Дуибьйо! – орут они (на слух вроде того, я не полиглот). – Есана а икотра, дуибьйоа?»
Кто‑нибудь понимает хоть слово?
Здесь я всегда начинаю размышлять над языками, которые используются в «РМ». И с Рэем, и с Рейчел то и дело кто‑то заговаривает на непонятном языке, или иногда слышится что‑то фоном, кто‑нибудь что‑нибудь выкрикивает на Углу улицы, или в перестрелке, в пылу сражения, или вслед Рейчел с проезжающих машин. Может, это вообще не слова, я утверждать не берусь.
В одной из частей – бонусный уровень, джунгли – Рейчел приходится все‑таки подучить чужой язык, иначе из деревушки в чаще не выбраться. В деревушку Рейчел попадает, упав с аэроплана, откуда ее выпихнули как‑то проникшие на землю зорды. Круто, да?
До сих пор помню некоторые слова, которые она там выучивает. Что само по себе достижение, потому что из немецкого, которому меня учил Диетчик, я помню всего три:
Немецкие слова:
Капут – Сломанный
Йа – Да
Думкопф – Придурок
А вот слова из языка джунглей в «Рухнувшем мире»:
Сванитти – Спасибо
Форгусиа – Завтра
Гочин навада – Прошу прощения
Гитада – Луна
Эуссу – Возможно
Эуссуна – Невозможно
Винсу – Раскол
Борху – Периметр, ограждение
Диощ – Цветы
Фихахо – Снайпер
Фироуйдус‑эб‑йухуйцио – Ускоритель частиц
Йасана ичтойя – Вернись, пожалуйста
Все эти слова в игре используются, но я до сих пор не знаю, настоящие они или нет.
* * *
Когда раздобудешь одежду, иди насквозь через исследовательскую станцию (или что у них тут такое) и ищи ЗЕЛЕНУЮ ИЗБУ. Дверь откроешь либо отмычкой (из инвентаря) или нетривиальным образом воспользовавшись бейсбольной битой – тоже подойдет. Работай, приятель, работай, как говорит Вентер. Дверь нужно открыть.
Внутри будет темно. Светится неровным, пульсирующим светом только какое‑то суперсложное портативное устройство с ремнями, проводами, панелью управления и кучей мигающих лампочек. Поздравляю! Тебе только что выделили транспорт представительского класса, и Дальние земли скоро станут поближе. Рейчел нашла телепорт.
* * *
Написал Тори письмо со словами: «Гочин навада. Йасана ичтойя». И стер. Вряд ли сейчас стоит лезть к ней с намеками на малопопулярные уровни игры, которая ей к тому же до лампочки. Я даже не знаю, хочет ли она вообще со мной разговаривать. Может, лучше помолчать… Люди и так постоянно болтают – сама мне жаловалась когда‑то. Или надо было что‑то более поэтичное сочинить. Можно отправить ей «уреса на эдан ричио», это означает «а снег все еще идет». Но я не стал отправлять ничего. Совсем. Когда я рылся недавно в ее вещах, нашел одну фотографию, которую подарил ей давным‑давно, с надписью прямо поверх изображения. Фотка изображает саму Тори на фоне парковки. Ничего особенного, но она сама себе нравилась на этом снимке, а такое бывало нечасто. Она каждый раз возмущалась, почему я ее так по‑дурацки фотографирую. Неужели нельзя сделать нормальный снимок, где она не будет выглядеть измотанной? Или слишком толстой? А в домашней одежде ее зачем фотографировать? Зато как что‑нибудь нарядное наденет, меня с фотоаппаратом не дождешься. Почему так? Не знаю.
Обожаю такие места, вроде этой Арктической базы, где погода днем и ночью, круглый год одна и та же – не подведет и не обманет, даже если по всему остальному миру все меняется с бешеной скоростью. Например, в Пограничных городах все окутано пеленой густого тумана, или есть мрачные города, где постоянно льет дождь, а есть такие, где сквозь кроны деревьев косыми лучами проникает солнечный свет. Я уже писал, что на выезде из Первого города всегда идет снег, и как под ним медленно скрываются следы, и как Тори нравилась эта картина… Блин! Я о ней уже в прошлом пишу. Глупо же. Отправлю ей письмо – попозже, а может, попробую вытащить из корзины те, что удалил.
В игре попадаются даже такие места – и их немало, – где стоит вечная ночь. Это не совсем погода, но сейчас станет понятно к чему я. Ни в коем случае не вздумай надеяться в Восемьдесят девятом городе, что наступит утро и станет поспокойнее. Не наступит. Странно только, как жителям не страшно там оставаться. Может, просто не знают, что где‑то бывает по‑другому? Или привыкли и не видят ничего особенного в прогулках с фонариком и запасным комплектом батареек. Я бы в такой темноте долго не выдержал. Никаких просветов, никакого течения времени, да и монстры во тьме чувствуют себя как дома. Брр. Передергивает. Без смены дня и ночи тяжело обходиться, путаешься.
* * *
После работы встретился с Вентером в баре около Юнион‑холла, потом мы вместе прогулялись к Мозголому – без особых планов, просто проверить еще раз. Ни у скейтеров, с которыми Вентер уже беседовал, ни у симпатичных студенток никто не отвечал (наверное, обкурились или раздеваются перед веб‑камерой), а ниже этажом даже ставни закрыли. Не знаю, зачем им там ставни – то ли чтобы чужие не совались, то ли чтобы собаки не высовывались. Мне и то, и то хорошо. Из‑за двери доносилась музыка, которую слушал этот дефективный пацан – музыкальный вкус у него тоже явно дефективный. Включить на полную громкость «Малстрем» «Сине инвейдерс» – это надо додуматься. Как будто два аккорда заперли в квартире, и они бьются насмерть о стены.
Я прошел мимо, поднялся по лестнице и постучал в квартиру Мозголома. Безрезультатно. Молчание. Чего следовало ожидать. Вентер, увидев, как я возвращаюсь ни с чем, с хохотом кинул в меня горстью гравия, припасенной специально на этот случай. Мы обошли дом, и Вентер, оттолкнувшись от кучи мусора, допрыгнул до пожарной лестницы и подтянулся на руках, а я в это время стоял, уставившись в пол и делал вид, что к взлому‑проникновению непричастен.
Через минуту‑другую Вентер открыл мне дверь в квартиру. На животе и футболке с надписью «Не спрашивайте, я сам только что пришел» проступили пятна крови – оцарапался о ржавые металлические скобы. Но ему нормально. Вентер у нас, как я уже говорил, боец.
А в остальном новостей мало. В квартире Мозголома пусто. С прошлого моего прихода, кажется, все так и осталось – как будто здесь бомбу взорвали или арендовали под лабораторию по выращиванию неизвестных биосуществ в человеческом жилье. Беспорядок, свинарник, хаос невиданного в истории неприбранных квартир масштаба. И воняет. Вонять воняет, а разгадкой и не пахнет. То есть гниющего трупа Мозголома в ванной мы не обнаружили (спать там плохо, настоятельно не рекомендую). С люстры на ремне, простыне или электрошнуре он тоже не свисал. Никаких записок о том, что ему вдруг вштырило скататься в Мексику или скрыться от долгов, что его похитили инопланетяне или он поехал на встречу с загадочными незнакомцами из Интернета. Никаких недописанных писем о внезапном решении прыгнуть с какой‑нибудь верхотуры. Ничего. Ничего особенного. Ничего полезного. Просто пустая захламленная квартира.
Эх… Как по мне, так зря мы сюда наведались. Слишком по психике бьет. Как тогда у Диетчика. С одного взгляда на его комнату – стопки дисков, которые скоро отправятся на гаражную распродажу, спортивная форма на батарее, – становилось ясно, что «дело закрыто». История закончилась, продолжения не будет. А у Мозголома в квартире непонятно – то ли конец истории, то ли начало новой. В конце концов я неподвижно застыл на диване – душевные силы кончились, и устал как собака. Даже Вентер скис, и на какое‑то время мы ушли в глухое молчание, как под воду. Потом я включил Мозголомов комп, проглядел почту – никаких неожиданностей, никаких «прояснений» и зацепок. Пока я рылся во «входящих», Вентер еще раз обошел квартиру, открывая шкафчики и двери, перебирая бумаги на полу. До «Вудстокских криминалистов» нам далеко (как и до Альтамонта), но все равно ничего полезного не обнаружили.
У меня скоро фобия разовьется на пустые пространства. Не знаю, есть для этого какой термин или нет, как для боязни замкнутых пространств, или толпы. Для них есть. Как называется человек, который боится пустоты? Боится квартиры, где нет Тори и признаков ее существования. На которого квартира Мозголома наводит страх. Или комната Диетчика. От них остались только хлам, следы и Пустота. Блин! Напоминаю предков Тори с их дурацкими вопросами. Вот позвонит Джо в следующий раз, я ему сам устрою «викторину». Да‑да, Джо, обязательно объясню насчет магнитных походных шахмат, и почему они больше не магнитятся, только сперва вы мне скажите, как называются те, кто боится пустоты. Не знаете? Эй, Джо, вы меня слышите? Молчите? А да, кстати, Тори тут собрала вещи и почему‑то ушла от меня. Суперский разговор получится.
* * *
Если в двух словах, то на телепорте куча кнопок, которые надо нажимать БЫСТРО. Технический гений для этого не требуется, и в любом случае это лучше, чем получить прикладом в лицо и провести остаток жизни на допросах в подземной тюрьме НЕСТАПО в полном распоряжении Диндары. Именно такая участь тебя ждет, если не выберешься с Арктической исследовательской станции на ближайшем телепорте. Примечание: этот звук снаружи означает, что агенты приближаются, так что нечего тупить и гадать, как, мол, они вычислили, что Рейчел всплывет в Арктике. Надевай ремни на плечи и жми красную кнопку, затем одновременно зеленую и лиловую. Кажется, это лиловый. У Тори были как‑то брюки такого же точно цвета, и она их вроде называла лиловыми. Лай собак снаружи все громче, так что давай, не рассусоливай, жми.
Телепорт – крутая штука, хоть Клокворк и считает его «сомнительным с научной точки зрения». Телепортация – это как будто тебя с завязанными глазами привезли в машине на новое место, вытолкнули и только там разрешили снять повязку. Вот. Круто! Телепорт испускает лучи света, и ты летишь сквозь пустоту куда‑то за сотни и тысячи миль. В: Что здесь сомнительного? О: Ничего.
В2: Куда тебя несет? О2: На хрен отсюда.
УБИРАЙСЯ НАХРЕН ОТСЮДА. В ушах до сих пор эхом голос Диетчика, развлекающегося телефонным хулиганством. Вот он приказывает кому‑то зловещим тоном убираться из Миннесоты. Наверное, по сравнению с захолустным городишкой детства что угодно покажется раем – кроме заметенной бураном станции, где рыщут с собаками агенты НЕСТАПО в белых маскхалатах.
* * *
Глубокая ночь. Честно признаюсь: совершил кое‑что из того, что делать зарекался.
Во‑первых, позвонил Тори. На сотовый, поздно (то есть не так давно), и сразу нажал отбой, не дав ей сказать ни слова или не удостоить меня ответом. Знаю, глупо и безответственно, тем более что у нее все равно мой номер определится. О чем думал, сам не знаю…
Во‑вторых, просмотрел матерные письма от ПьянойОбезьяны/НоумБрю/Скада или как там их, которые исправно летят в папку «Удаленные». Я даже письма не открывал, только саму папку, и то стало ясно, что он пишет по три‑четыре, а иногда и по девять штук вдень. Имя отправителя с каждым разом все страннее, а в строке «Тема» все больше психоза и агрессии.
От: Дико Ф. Фауст Патрон
Тема: ОГРЕБЕШЬ
От: ПьянаяОбезьяна
Тема: В какую жопу ты заснул вертолеты из Сорокового города?
От: галимат фад
Тема: Загадка с дорожной пробкой. Нет решения? Ха‑ха
От: Яйца еще крупнее
Тема: Плохо значит плохо значит плохо
И так далее в том же духе.
Зря, наверное, я не прочитал последние письма. Сижу вот теперь сам додумываю, какого дерьма он туда налил, а на это слишком много места в голове уходит.
СЛЕЗНАЯ КАРТА
Из тьмы телепорта тебя может выкинуть в самых неожиданных местах, но ты все‑таки придерживайся цели миссии, а для этого надо изучить руководство к телепорту. Триста страниц весьма нелегкого чтива (если ты, конечно, не Клокворк, ха‑ха), но прочитать надо, иначе не разберешься.
* * *
С помощью руководства нужно отыскать батареи/аккумуляторы к телепорту, раскиданные по всему «Рухнувшему миру». Десять аккумуляторов, и у тебя будет достаточно энергии, чтобы переместиться в Дальние земли, куда требуется доставить пароль от покойной Айрин. Помнишь? Не забывай. С этими аккумуляторами, конечно, полная лажа. Почему нельзя было добавить батарейки в комплект? А вот нельзя было. Чтобы жизнь медом не казалась.
Подсказка: без паники. Не психуй. Найти аккумуляторы помогут чистые страницы в конце дневника Рейчел. Поплачь над пустой страницей, и на ней проступит подсказка (карта). Примечание: используй меню «Думать». О чем плакать, без разницы. Пусть Рейчел подумает о Рэе. Или о том, что произошло в Тринадцатом. О том, что случилось с Кей‑Март, тоже можно. Все равно. Главное – поплакать. Вентер как‑то прислал мне сообщение, что на худой конец даже разрезанная луковица подойдет, лишь бы слезы вызвать. (Примечание: что‑то я не припомню в игре никаких луковиц – уж извини, Вентер. Проверял, но даже в длиннющем списке возможного инвентаря не обнаружил. Странно, если подумать. Целый мир без единой луковицы… Нет, не надо кидаться их искать или пускаться в философские размышления о том, что бы это значило. Просто так. Вызови слезы у Рейчел каким‑нибудь другим способом.) С каждой упавшей слезой карта проступает все шире и четче, обозначая, где спрятаны аккумуляторы. Таких мест десять (по одному аккумулятору в каждом), их надо все обойти по очереди.
* * *
Тори всегда заводилась насчет этих слез, когда была тут. Почему именно Рейчел достаются в игре всякие «девчачьи» штучки – опекать слепую девочку (Кей‑Март), спасать от дождя голубиного птенца, выпавшего из гнезда под железнодорожным мостом и т. д.? Почему Рейчел приходится именно плакать, чтобы добыть нужную карту? Неужели по‑другому нельзя? Что за фигня? «Получается, женщины сплошь домохозяйки, шлюхи и неуравновешенные истерички?» – возмущалась она. Даже теперь, после ее ухода, я ее возмущение разделяю. Привет, Тори. Вряд ли ты читаешь, но все‑таки привет. А вообще несправедливо упрекать разработчиков, что они свалили на Рейчел исключительно «девчоночьи» задания. Валить одним ударом в мясорубку злобных монстров вроде Умри‑Умри, чтобы его там стерло в порошок, – очень по‑девчоночьи, ага.
* * *
Еще одно. В ближайшие двенадцать часов (или дольше, если получится) не желаю видеть ни одной круглой хреновины из теста. Впахивал по полной в расчудесном «Доменико». Три дня утренних, дневных и вечерних смен попеременно. Вымотался, провонял, заколачиваю доллары, сил нет уже никаких, строю из себя самый трудолюбивый винтик в механизме, но, кажется, больше не выдержу. Ужиться с Ларри и Дионой, а тем более Куки из дневной смены невозможно (Ларри смотрит «Крысиную возню» – я так низко не опущусь). А еще как‑то надо выдерживать Братьев с их бесконечными радостными воплями насчет так называемого «развития» и «звездной системы Д».
Мирослав, когда объявляется, устраивает показательную инспекцию (стоит, в смысле, и смотрит, смотрит). Сегодня вот наблюдал, как мы работаем за кассой, как мы пользуемся печью, как режем круглым ножом (который специально для резки круглых хреновин). Самый смак был вчера, когда Бранимир выпендривался перед каким‑то клиентом (кажется, его звали Эл), рассказывая про «звездную Д», но все время норовил, перепутав, назвать ее «системой персональных наказаний» – это, видимо, ближе к делу. Я валялся, но изо всех сил сдерживал смех. Напарник (привет, Ларри), кажется, даже не заметил двусмысленности.
Еще вот что. Интересно, Роло до сих пор тут проживает? Кажется, да. Его хлам потихоньку перемещается с места на место, пока меня нет. Сапоги, например, стояли около двери, а на следующий день переехали к дивану, носками к телевизору. Или утром его куртка на кухонном столе, а к вечеру уже на полу в ванной. Кисет с травой и бумагой для закрутки кочует с одного кресла на другое. А самого Роло не видно.
Что‑то меня опять понесло про реал. Не знаю, с чего бы. Прошу прошения. Тори считает (или считала – запутался уже с временами), что я слишком вязну в подробностях. Не умею отличать главное от второстепенного.
* * *
Собирай аккумуляторы, не рассиживайся. Часы тикают. Не спрашивай только, почему они раскиданы по разным дурацким местам вроде переполненных вокзалов, спортивных матчей, торговых центров, стриптиз‑клубов, заповедников, океанариумов и зоопарков, а еще скотобоен, полигонов, ядерных лабораторий, полей для гольфа и ацтекских храмов.
Ну, вы поняли. Наверное, их там рассовали приспешники Эрцгерцога, чтобы ни у кого не хватило энергии добраться до Дальних земель. Или сам Диндара (есть такой в верхах ГАРС) пролетел на самолете над «Рухнувшим миром» и разбросал жестом сеятеля, вот просто по собственной дури. Не знаю. И не спрашивайте почему, когда Рейчел приходит забирать их, вокруг обязательно околачивается кто‑то из агентов или полицейских ГосКорпа. Так оно задумано. Сражения неизбежны.
* * *
С помощью телепорта можно попасть в том числе и в Швейцарию. Там очень чисто, горы высокие и прекрасные. Иногда возникает желание туда слетать. Не в игре, конечно, в реале. Убежать от того, что у нас считается реальностью.
* * *
Когда я был в «Доменико», позвонила Тори. На дисплее высветилось ее имя – как всегда, только с той разницей, что давно не появлялось. Я в оцепенении таращил глаза на дисплей и от неожиданности чуть не ответил. А потом сразу дошло, что я в «Доменико», у печей бдит Бранимир, за кассой Эштон, и при этих двоих я личные разговоры вести не намерен, даже если радио половину перекроет.
Переключил на голосовую почту. После сообщений (или как их там, я не знаю, как правильно) пошел какой‑то текст, но я его не проигрывал. Только весь день поглядывал время от времени на телефон, думая, что там могла наговорить Тори и что происходит.
* * *
Специально для Галогена и других запутавшихся: я ведь уже говорил (читать надо внимательнее), что аккумуляторы надо собирать в определенной последовательности (первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой – продолжать, или сами ряд цифр достроите?). Если сначала телепортироваться ко второму, не забрав первый, там ничего не будет. Просто и ясно. И так со всеми тайниками на карте – пока не побываешь в предыдущем, следующий не откроется.
Одно за другим, чередой. В «Рухнувшем мире» почти везде так – пока что‑то одно не выполнишь, другое не появится. Все взаимосвязано. «Поправляйся» и «Скоро выйдет „Хелтел Скелтер“. Это граффити, попадается в разных местах в „Рухнувшем мире“.
Каждое твое действие отпирает какой‑то участок будущего, причем это касается не только предметов. Людей тоже. Если не катапультируешься в Пустыню, некому будет встречать тебя на Вертолетной площадке в Сто двадцать втором городе. Если не побеседуешь с Грегом Ноланом в Парке и не заберешь у него бабочек на выходных, Клаудио с брильянтами в чемоданчике нипочем не явится. Если не убьешь Сисо, не отрежешь ему голову и не закопаешь под мостом, не родится Хосе (это в потерянной части, в том пропавшем файле. Простите).
То же самое с локациями. Девятнадцатый город не появится, пока не пройдешь Восемнадцатый. Салуна не будет без Вестибюля гостиницы. В доме на Израненном холме даже комнаты возникают лишь по мере обнаружения подсказок, зацепок и улик в городе. Находишь куклу – в доме открывается детская.
Так везде, по всему „Рухнувшему миру“. Предметы объявляются только после разговора с нужным человеком, локации вырастают из ниоткуда, если посетишь нужное место или соберешь нужные вещи. И еще, помни: прошлое и будущее тоже взаимосвязаны, и связь эта не всегда очевидна. Если Рейчел не подойдет к телефону, надрывающемуся на темной безлюдной улице (Девятнадцатый город), через три тысячи миль в мотеле „Звездная пыль“ она не обнаружит посылки с товаром.
Все это довольно логично. Я бы никогда не познакомился с Вентером, если бы мы оба не слушали „Скелетон“. У Вентера на скейте были написаны строчки из их песни, а я заметил, когда он тусовался на ступеньках в парке с другими парнями, и спросил: „Скелетон“, да?», и Вентер ответил: «Ага». Так мы познакомились, а потом подружились с ним, а через него и с Мозголомом и остальными, и, в конце концов, самым извилистым путем, с Тори (кто бы знал, сколько потом будет проблем…). Дальше я начинаю вспоминать, где я мог услышать «Скелетон» (они тогда совсем нераскрученные были), но в любом случае то, что я проникся их песнями, «открыло» мне будущую дружбу с Вентером. Так можно долго отматывать назад, до бесконечности. Одно цепляется за другое, другое за третье, третье за четвертое и так далее, причудливой цепочкой.
* * *
Да, знаю. Собирался написать про последний телепорт и что тебя там ждет, но отвлекся. Простите.
Сразу после окончания смены уселся на краю тротуара перед «Доменико» и прослушал сообщение от Тори. Голос воспринимается странно – вроде знакомый, а вроде чужой, будто кто‑то номером ошибся. Поразило, как много знакомых особенностей у этого «чужого» голоса. Ее интонации.
Ее паузы. Блин! Сообщение закончилось, и я проиграл его снова, убедиться, что ничего не упустил. Она просто сказала «привет!» – низким таким голосом, и предложила встретиться – не знаю зачем. Из тридцати семи слов сообщения причину вычислить не удалось. Просто так, из вежливости? Что‑то мне хочет сказать? Отдать ключи от квартиры? Непонятно.
Позже позвонили родители Тори. Никак не уловлю, они вообще в курсе, что Тори съехала? Вроде она должна была им сказать, но вдруг нет. А я их информировать тоже не нанимался. Так что на всякий случай изъяснялся уклончиво и обтекаемо, как тогда с Полом, никакой конкретики – все хорошо, спасибо, все нормально. Да, по‑дурацки. Чувствовал себя потом как заговорщик. Для меня припасли очередной вопрос викторины – про гравий на подъездной дорожке. Это пять баллов, тянет на первое место! Вот собственно вопрос: может такое быть, что кто‑то ворует гравий с их подъездной дорожки? В голосе Джо проскальзывали скептические нотки – то ли сам не верил, что спросил такое, то ли начинает думать, что ткань реальности в пригороде под ним потихоньку трещит. Может такое быть? Чтобы кто‑то втихаря таскал пригоршнями гравий? Джо кажется, что покрытие на дорожке постепенно становится тоньше и тоньше – «ощутимо тоньше», – и у него возникло подозрение, будто кто‑то подворовывает.
Да уж. Есть в этом мире вопросы, на которые даже я не могу ответить.
ДАЛЬНИЕ ЗЕМЛИ
Последняя телепортация относит тебя в конечную точку – на Дальние земли, которые на первый взгляд кажутся пустынными. Только какие‑то существа порхают, похожие на летучих мышей. Летают днем и нападают без предупреждения.
Вокруг все голо. Как пустыня, только не жарко. Просто не растет ничего. Мили и мили мертвых камней. Воды нет. Напоминает, как мы с Тори прошлым летом пытались что‑то вырастить в оконном ящике – на вид точь‑в‑точь очаг экологического бедствия. На звание садовода не претендую.
Примечание: телепорт можешь кинуть прямо там, где высадишься. Батарей больше нет, а без них он просто очередная железка, которых по «Рухнувшему миру» много ржавеет. Скоро поймешь, что «пустыня» (которая совсем не пустыня) поделена на сектора: красный камень, желтый, черный, коричневый (каждый участок сложнее предыдущего), а еще труднопроходимые тропы. Держи курс на север.
В пустыне надо отыскать круг камней – сооружения из каменного века, покрытые значками вроде пиктограмм (или это древний компьютерный код?). Значки зарисуй, они ТЕБЕ (чертов капс) позже понадобятся.
Впервые за сто миллионов лет не на работе. Хотел сегодня отоспаться – единственный глобальный план на утро… Как же, ага. В восемь утра кто‑то начал трезвонить в домофон, трезвонил и трезвонил. Я делал вид, что не слышу, но долго не продержался. Пришлось выползать из постели, спрашивать, кого черт принес. Ответили: «Открывайте, полиция!». Впустил.
Первая мысль: что‑то с Тори или с ее родителями. С колотящимся сердцем натянул что поприличнее (ОДЕЖДУ) и пошел открывать дверь. На пороге стояли двое в форме – женщина и мужчина (запыхавшийся от подъема по лестнице). Успокаивало, что никаких осторожных фраз типа «Присядьте, мы должны вам сообщить неприятную новость» не произносилось. Наоборот, женщина спросила, МОЖНО ли ИМ СЕСТЬ – таким голосом, будто говорит со слабоумным или тормозом. Я сказал: «Конечно», тем более что коп явно мечтал куда‑нибудь плюхнуться. Вот. В общем, мы все уселись, повисло неловкое молчание, потом коп наконец признался, что они пришли задать мне несколько вопросов насчет Мозголома. Я спросил: «С ним что‑нибудь случилось?». Коп ответил, что нет, а женщина разъяснила: он теперь в официальном розыске, поэтому они пытаются восстановить КАРТИНУ, его ОБРАЗ ЖИЗНИ, чтобы понять, куда он мог деться. Опять как со слабоумным, который ни одного детектива в жизни не видел и понятия не имеет, как ведутся розыски и зачем я мог понадобиться полиции.
Они говорили, а я уплывал мыслями куда‑то не в ту сторону, представляя себе Мозголома – как он потирает лоб пальцами или переминается с ноги на ногу, слегка согнув колени, если на него что‑то давит или гложет какая‑то тревога. Понятно, они не этот ОБРАЗ имели в виду, но картинки упрямо лезли в мысли и прокручивались, как видеоклипы. Однако на вопросы я все равно отвечал, одновременно. Когда я последний раз видел Мозголома; что, КАК МНЕ КАЖЕТСЯ, у него было на уме и т. д. Женщина мне по‑прежнему все разжевывала как обдолбанному тормозу или как будто я в коме, и они пытаются пробиться сквозь туман в мозгах.
Только потом, когда они уже все выспросили и ушли, а я налил себе кофе, понял, что не могу отделаться от тревоги. А вдруг с Мозголомом что‑то на самом деле страшное произошло? Странно только, что копы прибыли спустя столько времени – медленно, как под водой плыли. Был бы он мажором или знаменитостью, уже бы нашли. Вдруг на этот раз мне уже не удастся посидеть потом с ним и посмеяться, вспоминая, как глубоко он ушел в депрессию и как «сильно нас всех напугал». На сей раз история может кончиться по‑другому. Не обязательно плохо, нет такого закона, но и закона, который обязывал бы ее кончиться хорошо, тоже нет. Просто страшно сознавать иногда, как все непредсказуемо.
* * *
Да, вот еще. Когда копы уже собрались уходить, я чуть не рассказал им про матерные письма от ПьянойОбезьяны (ведь угрозы же!), но они уже ушли, а я вовремя передумал. Может, слишком много детективов и криминальных передач пересмотрел, или в «Участок 191» и «Новобранца‑отморозка» переиграл, но я знаю, что бывает, когда жалуешься копам на письма с угрозами. Тебя спрашивают: «Сэр, вам был причинен физический ущерб? Вашему имуществу? Домашним животным?». Ты отвечаешь: «Нет, не был». Копы разводят руками: «Мы, знаете ли, заняты ловлей настоящих преступников – которые уже успели что‑то натворить». Или: «Простите, мэм. Если что‑то конкретное произойдет, обращайтесь». В том‑то и беда, думал я, пока они спускались по лестнице под невнятные звуки и треск из рации. Слишком много я всего пересмотрел и слишком во многие игры играл, чтобы всерьез надеяться на помощь полиции.
* * *
За сектором Коричневых камней (после загадки с Долиной смерти и Лазерного квеста) пейзаж меняется: ты попадаешь на берег огромного озера, где висит вечный туман. Народу вокруг немного, только тупые фермеры, которые ни сном ни духом не подозревают, что творится в остальной игре. Отыщи лодку, привязанную к узкому причалу (восточная оконечность озера), ответь на загадки лодочника, ставь парус и выходи в озеро. Лодочник уже мертв (кажется), но все равно околачивается со своей лодкой на берегу, дожидаясь одиноких путников вроде тебя. Вид у него потерянный. Мне всегда казалось, что смерть – это избавление, конец страданиям. А тут, блин… Может, за гробом все только хуже? Больше работы, больше «звездной системы Д», больше Бранимира, больше Мирослава? Брр.
Плыви сквозь туман. Север – северо‑запад. Сделано жутко, мурашки по коже, но ты не пугайся, потому что Рейчел твое настроение передается не хуже, чем Рэю. У дяди БагМэпа нашли рак, и он сразу решил, что все, умирает. (Простите за пессимизм, но сами понимаете…) С ним в одной палате лежали люди с гораздо более тяжелой формой – и ничего, они выжили. А дядю БагМэпа вынесли вперед ногами. Так что от настроя многое зависит.
После бешеной гонки, телепортаций и драк даже приятно медленно скользить по водной глади, решая загадки, и отыскивать путь сквозь туман. Ближе к островам лодка начнет с тобой разговаривать – жутковатым шепотом. В основном будет ворчать и скрипеть, жалуясь на холод, или отпускать комментарии вслед скалящимся черепам и непонятным созданиям, скребущим о борта лодки. Брр и еще раз брр.
* * *
С самого утра не покидает мысль о тех комнатах в доме на Израненном холме – которые возникают, только когда найдешь нужный предмет в городе. Начал думать, где обретаются эти комнаты, пока они еще не в доме. Или где находится Двадцать девятый город, если стоишь на том месте, где он должен быть, но не поговорил с неким Путешественником в Баре, и город не может появиться? Да, на месте, там, где он возникнет позже, его нет. Тогда где он? Где скрывается все то, что в игре пока не может «проступить» или не нужно? С таким же успехом можно задаваться вопросом, где сейчас Тори. Не представляю, хотя она и не сгинула бесследно вроде Мозголома. Я имею в виду, где она теперь, раз ее нет в моей жизни? По сообщению, которое осталось в голосовой почте, не поймешь – никаких характерных звуков на заднем плане. Может, звонила откуда‑нибудь с новой подработки, про которую я еще не слышал, или от этой Челси. Я даже не знаю, в какой она части города живет.
Наверное, на такие вопросы только Клокворк ответит. (Про игру, конечно. Про Тори он не больше моего знает.) Привет, Клокворк! Чем больше думаю, тем отчетливее представляется некий склад где‑то – вне игры, – где хранятся вещи и локации до поры, пока не понадобятся. Склад возможностей. Чем больше думаю, тем интереснее: как он выглядит и на что похож. Ну да, склад есть склад, но ведь этот должен хранить невозможную мешанину из самого разного барахла – от микроскопического образца крови (попадается в лабораториях ГАРС) до нескольких городов, которые то появляются, то исчезают в разные моменты игры. Необычное должно быть хранилище и необъятное, чтобы все это вместить… Простите. Снова увлекся.
* * *
Тебе надо решить Загадку озера. Подсказка: используй зелья, амулет не трогай.
* * *
Мирослав с Бранимиром всех уже до белого каления довели своими дурацкими примочками. Такое чувство, что каждую свободную секунду, не затраченную на приготовление или выпекание круглых хреновин, положено отдавать на заполнение разных бумажек или проводить «микротренинги» (как их называет Мирослав), или отмечать галочками чистку и осмотр «оборудования», а потом (перед самым концом смены) проходить тест из десяти вопросов по руководству к печам, вентиляции и прочей фигне. Это «ключевая» часть пресловутой «звездной системы Д». Как я сказал Эштону, мне по барабану, какое напряжение в плите или как давать обратную тягу для лучшей вентиляции – знаю, как что включается, и хватит. Если печь потребует особого внимания, все равно вызовут мастера из сервиса – Горана или «Микки».
* * *
По дороге домой с работы зашел в продуктовый, попытался затариться едой. Поужинал лапшой в каком‑то соусе. Пока ужинал, подвалили Вентер, БагМэп и Ночнойбред – устроили вчетвером что‑то вроде мини‑совещания по Мозголому. Странное получилось собрание. БагМэп витал мыслями не пойми где. Вентер, наоборот, тараторил без умолку, но при этом умудрился подъесть половину моей лапши. Пришли к выводу, что в полицию обратился Пол, правда, после просьб других членов семьи. То, что они решили начать действовать, понятно, – хоть, на мой взгляд, бесполезно.
Слегка обкурившаяся компания (спасибо, Роло, я тебе потом докуплю травы или деньгами отдам) удалилась уже на ночь глядя. Я ушел в отключку на диване, потом снова прокрутил вчерашнее сообщение от Тори в голосовой почте – как артефакт из иного мира и иной жизни. Слыша знакомый голос, так и тянет улыбнуться, но тут же вспоминаю, что мы теперь чужие. До сих пор в непонятках. Может, так оно и будет, я никогда не пойму, как это вышло – а Тори не обязана объяснять. Зато осознал, что, переключив ее на автоответчик, взял следующий шаг на себя. Теперь моя очередь. Она сделала ход – оставила сообщение. Значит, теперь я. Нельзя просто сидеть и ждать. Пора действовать, ход за мной.
* * *
Тебе надо решить загадку с Кораблем‑призраком. Подсказка: используй ружье.
* * *
Мой любимый тренинг был в четверг, когда Мирослав с Бранимиром устроили на задворках пожар из упаковочных коробок, а потом показывали, как его безопаснее тушить. Я валялся! Мирослав, усевшись на толстую задницу, поливал бензином для зажигалок пирамиду, которую, пыхтя и сопя, собрал из коробок его братан. Пламя занялось сразу и взметнулось огромным столбом (с бензином переборщили), и Мирославу пришлось отскакивать, спасая ботинки, штаны, брови и волосы от ожогов третьей степени, не меньше.
После этого Бранимир набросился на костер с огнетушителем (не того типа, ага), – не иначе Ред Эдер, король пожарных. Лицо замотал парой стары