Бронеробот, которым управлял Соске – М6А3 «Дарк Бушнелл» – падал, раскинув манипуляторы и оседлав свирепые грозовые вихри, в темных небесах южной Мексики.
Яростная турбуленция заставляла корпус и сочленения машины, зависшей в свободном падении в непроглядных облаках, стонать и скрипеть. Зажатого в кокпите пилота трясло и трепало, так что иногда Соске казалось, что вот-вот отвалится голова – просто не выдержат шейные позвонки. Выведенное в угол экрана табло цифрового альтиметра сыпало быстро сменяющиеся цифры, а соседние указатели тангажа и крена вертелись, ни на секунду не останавливаясь. Формуляр системы ECS показывал полную готовность, но радиоэлектронное оборудование пока еще не было включено. Конечно, М6А3 не имел голографической маскировки, но достаточно продвинутая электроника позволяла скрывать его присутствие в радиолокационном диапазоне. Впрочем, в условиях такого шторма от нее все равно не было бы никакой пользы.
На альтиметре выскочила цифра – 10000.
Тормозной парашют. Вышел штатно.
Падение бронеробота слегка замедлилось.
Основной парашют. Раскрылся.
Над головой «Бушнелла» возник громадный зонтик купола. Но не успел он расправиться, как бешеный штормовой порыв смял и погасил его, спутав стропы и заставив десятитонный груз запрыгать, словно игрушка на резинке.
Пять тысяч. Если так пойдет – он разобьется.
Бронеробот камнем падал вниз, волоча за собой трепещущий на запутанных стропах комок парашютного шелка. Соске попытался расправить его рывками в стороны, смещая центр тяжести. Безуспешно. Ничего не оставалось, как отстрелить парашют. Щелчок пироболтов – и тот мгновенно исчез в мокрой облачной мути. Земля была все ближе. С трудом удержавшись, чтобы не нажать кнопку немедленно, Соске отсчитал про себя еще несколько мгновений. Пора.
Рывок. Запасной парашют раскрылся, трепеща под ударами стихии.
Но теперь Соске был готов – раскинув манипуляторы и ступоходы, он поймал ветер и не дал бронероботу завертеться, запутывая стропы. Стабилизации хватило на секунду, но это была именно та самая, нужная секунда.
Купол раскрылся и бронеробот плавно скользнул к близкой земле. Миновав нижнюю границу облачности, Соске увидел в неживом зеленоватом свете прибора ночного видения изображение панорамы горного района, покрытого густой плесенью влажный тропических джунглей.
Высота – сто.
Семьдесят, тридцать, десять.
Проломив купол ветвей, заплетенных лианами, М6 ударился ступоходами о грунт. Парашют автоматически отстрелился, а из сочленений со свистом, сшибая листья, ударили струи испарившегося жидкостного реагента амортизаторов.
Переведя БР в боевой режим, Соске быстро просканировал окрестности всеми доступными пассивными поисковыми средствами. Ни следа противника. Единственное движение на экране тепловизора – напуганная внезапным появлением стального гиганта ночная живность, в ужасе бросившаяся наутек.
Посадка проведена успешно.
Убедившись в отсутствии немедленной угрозы, Соске позволил себе на секунду расслабиться и выпустил глубокий вздох.
М6 замер неподвижной черной глыбой, настороженный и готовый ко всему. Ветер яростно завывал, раскачивая кроны деревьев, ливень громко барабанил по броне, смывая щепки и сорванные при посадке листья. Сдержанный гул работающей на холостых оборотах газовой турбины был почти не слышен в плеске и грохоте дождя.
Он уточнил свои координаты по GPS. Двадцать километров на северо-запад от поместья-цели. Дикий и безлюдный горный район.
Согласно плану, он должен был двинуться ускоренным маршем на юг и достичь района развертывания в десяти километрах от поместья. Незаметно приблизившись, насколько будет возможно – то есть, пока противник не обнаружит его и не поднимется тревога – он атакует на максимальной скорости. Первостепенная цель – три бронеробота типа «Чодар». Если удастся уничтожить их до того, как пилоты успеют забраться в кабины, у него не будет больше причины опасаться использования лямбда драйверов.
Конечно, только в том случае, если их там действительно всего трое.
Лемон и остальные соратники тоже будут наготове. Когда Соске прорвет оборону и уничтожит средства обнаружения и ПВО противника, вертолет высадит десант непосредственно на территории поместья, чтобы захватить его.
Этот план оказался единственно разумным и его приняли после долгих дебатов. Поначалу предполагалось сбросить БР прямо на усадьбу – внезапная атака могла бы принести успех, если бы не высокая вероятность того, что транспортный самолет будет сбит зенитными ракетами, которые вполне могли оказаться в распоряжении противника. То же самое относилось и к десанту с моря – перспектива подобраться незаметно к самой усадьбе выглядела соблазнительно, если забыть о том, что мощный тепловой выхлоп газовой турбины современные инфракрасные поисковые системы обнаружили бы километров с восьми, не меньше.
«Если бы у меня был М9 с атомным реактором».
Конечно, бронеробот третьего поколения, из тех, что использовались в Митриле, позволил бы действовать более гибко и с большими шансами на успех – но сейчас об этом можно было только мечтать. В любом случае, если противник обнаружит его заблаговременно и успеет активировать «Чодары», Соске останется только отказаться от атаки и быстро уносить ноги. Естественно, неудачная попытка приведет к тому, что враги будут настороже, а, скорее всего, моментально оставят поместье и переберутся в другое место.
Шрам на сердце – урок, который преподал ему Курама в Намшаке – еще кровоточил. Если первая атака не увенчается успехом, все пойдет прахом. Второго шанса не представится, он сможет только опять проклинать судьбу, бессильно протягивая руки вслед Канаме, которую снова умчат в неизвестность.
Нет, все может оказаться еще хуже. Действительно ли Канаме сейчас в этом поместье? Или, еще страшнее – жива ли она до сих пор? А если даже жива – помнит ли, остался ли он в ее сердце? Что, если с ней случилось то же самое, что с ним в Намшаке – подернутые дымкой, неясные воспоминания, лицо любимой, расплывающееся и уходящее все дальше? Долгая разлука горазда на такие проделки. Что, если она нашла утешение в объятиях того человека? Что, если в ее глазах будет только неприязнь? Что, если она безжалостно бросит в лицо: «Не ищи меня больше»?
Неподъемная тяжесть легла на грудь, болезненно сжала сердце. Рубец, оставленный Курамой, снова набух кровью, Сердце стучало неровно, с натугой, готовое разорваться.
Нет. Так нельзя.
Хватит. Сейчас нельзя думать об этом – с него хватит не выдуманных, а вполне реальных сложностей.
Нужно действовать последовательно. Просочиться через вражескую сторожевую сеть, бесшумно приблизиться, насколько только удастся. Если он сможет вложить в этот бронеробот весь свой боевой опыт и мастерство – он вырвет у безжалостной судьбы шанс на победу.
– Начинаю движение.
Пробормотав по привычке заученную фразу, Соске повел «Бушнелл» вперед.
Ответа не было. Неудивительно – этот бронеробот не был оснащен искусственным интеллектом.
К глубокому разочарованию Канаме, сетевые функции попавшего ей в руки ноутбука были совершенно мертвы. Не только не были установлены почтовые программы и браузеры, но и от сетевой платы осталось только пустое гнездо. Взглянув на дырку, словно оставшуюся после выпавшего зуба, она с раздражением захлопнула отвинченную крышку корпуса.
Впрочем, чего она ожидала?
Упрямица, все еще не желающая смириться и работать на Амальгам – кто бы в здравом уме дал ей средство, с помощью которого она послала бы весточку своим друзьям? Секретной была не только информация о ее местонахождении, но и важные данные по новейшим бронероботам, которыми поделился Леонард. Естественно, информационная безопасность здесь была столь же строгой, как и внешняя охрана. Попытайся она улизнуть, недремлющие «Аласторы», патрулирующие периметр, мгновенно настигли бы беглянку.
Разглядывая с террасы крупные экваториальные звезды, сияющие в бархатном небе, она вспомнила тригонометрию и смогла определить широту. Пятнадцать градусов сорок минут северной широты. Взглянув на карту мира, она решила, что могла оказаться на побережье Индонезии, Персидского залива или южной части Мексики. Вероятнее всего – именно Мексика.
Даже если ей было некуда бежать, она восприняла это знание как маленькую победу. Не давая угаснуть этому чувству, Канаме принялась искать дальше. Понять бы, зачем ее привезли и заперли здесь?
Она начала с самого начала, вооружившись терпением, и внимательно ловя самые незначительные улики. Должно быть какие-то намеки, которые помогут ей спастись. Должно быть что-то, что она сможет использовать. Нужно просто хорошенько подумать.
Но что делать, если удастся сбежать? Куда податься? Где найти укрытие?
Эта мысль неотступно преследовала ее.
Все верно. У нее больше нет дома, куда она смогла бы вернуться.
Чтобы избавиться от мрачных мыслей, Канаме встала, потянулась, тряхнула головой и направилась к бассейну. Надев купальник, она с разбегу нырнула. Десяток кругов – и неуверенность и слабость отступят.
Персонал, обслуживавший поместье, молча удивлялся перемене, произошедшей с Канаме – она и не собиралась ее скрывать. Что бы с ней ни случилось дальше, ее поддержит стальной стержень, который она открыла в себе.
Но пришел день, когда в поместье появится тот человек.
Андрей Сергеевич Калинин.
Отряд амальгамовских наемников под его командованием доставил в поместье бронеробот третьего поколения, судя по всему, принадлежавший Митрилу. Леонард, осмотрев БР и исследовав электронную и механическую начинку, приказал разобрать и уничтожить его, насколько поняла Канаме, замершая у окна второго этажа.
Почему Калинин здесь? Неужели он предал своих товарищей и переметнулся к врагу?! Или он ведет сложную двойную игру?
Канаме не подавала вида, но сердце было готово выскочить из груди, в голове кружилось множество вопросов. Как назло, в течение нескольких следующих дней ей ни разу не представилась возможность напрямую поговорить с русским офицером.
Он сразу оказался очень занят, проверяя и налаживая систему безопасности поместья и оборонительные средства – очевидно, они перешли под его командование. Канаме издалека наблюдала, как майор уверенно отдает приказы своим новым подчиненным, отчитывает их за допущенные промахи и указывает, как усилить оборону и устранить слабые места.
Надвигалось нечто угрожающее – она чувствовала безошибочно.
Предчувствие ее не обмануло, превратившись в реальность всего через несколько дней после того, как появился Калинин.
Ночью разразился шторм.
Стекла в спальне дрожали под шквальными порывами ветра, ливень грохотал по крыше и ему вторили тяжелые удары волн, заставляющие все поместье ходить ходуном, а сердце – сжиматься от ощущения приближающейся опасности.
Стук в дверь заставил Канаме оторваться от книги и приподняться на широкой кровати. В дверях появился Леонард Тестаросса.
– Чего тебе нужно? – недружелюбно спросила Канаме. Обычно такое хмурое выражение на ее лице вызывало у Леонарда лишь мягкую улыбку. Но не этой ночью. Остановившись на пороге, он не улыбался и его голос звучал незнакомо и серьезно.
– Мне нужно, чтобы ты оделась. Сегодня… – он взглянул на часы, – …то есть, уже завтра, мы покидаем это место.
– Почему?
– На то есть несколько причин. Ситуация изменилась.
– Может быть, все же объяснишь, в чем дело?
Леонард промолчал. Он никогда не открывал своих настоящий намерений, и этот раз не стал исключением. Но теперь в том, как он молча стоял, глубоко и тяжело задумавшись, чувствовалось что-то необычное.
– Так я и думала, – едко бросила Канаме, усевшись на кровати и скрестив ноги. – Если у тебя нет настроения поболтать – мне все равно. Какая разница? Для тебя я – кукла, запертая в миленьком кукольном домике, чего я еще могу ожидать?
– Ты не права. Мне лишь хотелось избавить тебя от ненужных волнений.
– Именно так и обращаются с куклами.
Она демонстративно потянулась и зевнула. Но растущее раздражение заставило ее голос зазвучать, как раньше – вызывающе и остро.
– Знаешь, я не такая скромница, как Тесса, и не собираюсь молчать. И мне плевать, какой бы ты ни был важный, неотразимый и богатенький – я вижу, что ты просто расчетливый и хитроумный эгоист.
– Моя сестра стала похожа на тебя.
– И отлично. Прошлая Тесса была мягкой и робкой. А теперь она открыто противостоит тебе. Не пошла у тебя на поводу – и я тоже не пойду, надеюсь, ты это понимаешь?!
Он тяжело молчал. Не пытаясь спорить, отрицать или соглашаться.
– Нечем крыть, верно? Я ведь совсем недавно догадалась – помимо всего прочего ты еще и жуткий трус!
Опустив голову, он пробормотал, обращаясь скорее не к ней, а к самому себе:
– Все верно. Все – как ты говоришь. Я… я понял.
В его словах вдруг прозвучала мука… а лицо – это было лицо человека, готового выбросить белый флаг, сдаться на милость победителя.
Но она была безжалостна:
– Я тебя раскусила. Думаешь, состроив физиономию типа: «Я все знаю, я все понимаю», ты будешь выглядеть круто? Наверное, ты просто с детства привык выпендриваться перед младшей сестрой – мне это тоже знакомо. Что, я не права?
– Твое отношение не изменится, что бы я ни сказал.
– Вижу, ты все еще не понимаешь, – с презрительной и полной ненависти усмешкой процедила она. – А чего же ты хотел? Ты заставил меня страдать. Ты запер меня, отнял все, что у меня было, и теперь хочешь, чтобы я радовалась и смеялась? Ты хотел сломать меня. Конечно, я не сверхчеловек, и рано или поздно ты бы добился своего. Тогда – если бы это в самом деле случилось – ты был бы, наконец, доволен?
Леонард молчал.
Канаме уже не могла остановиться.
– Знаешь, в соседнем классе был один отвратительный тип. Он весил под сто килограмм, постоянно потел и вонял, таращился и пускал слюни на меня и других девчонок. Не то, чтобы он приставал или пытался лапать, но все время тискал эти гнусные книжонки про бондаж, садо-мазо, лоликон и прочую пакость, взахлеб делился с приятелями своими грязными фантазиями. Уж не знаю, насколько серьезно это было, и что у него варилось в черепушке, но он, очевидно, был совершенно ненормальный. А теперь внимание – вопрос. Если поставить рядом этого засранца и тебя, с кем я скорее согласилась бы встречаться? С кем из вас? Как ты думаешь, кого бы я выбрала?
Он опять не ответил. Стоял, выпрямившись, безмолвно и неподвижно, с застывшим, ничего не выражающим лицом.
– Слышал? А теперь – угадай.
– Задавать такие вопросы – дурной тон.
– Ответь мне.
– Избавь меня от непристойностей. Ты не могла бы выбрать другую тему?
– Тебе нечего ответить, – Канаме пронзила его горящим ненавистью взглядом. – Тогда слушай и удивляйся. Я говорю совершено серьезно, недаром ломала голову целый день. Уверена, ты не понимаешь, но разница между вами – между тобой и тем омерзительным типом – только внешняя. И мне неважно, кто смотрится херувимом, а кто – жирным куском сала. Голая правда в том, что ты – мастер лицемерия. Когда Соске свалился мне на голову, он тоже выглядел настырным и противным отморозком. Но он – совсем не такой, как ты. Он никогда не смеялся, не улыбался такой легкомысленной улыбочкой. Не делал вид, что все знает. Он… он всегда был серьезным и хмурым. И что бы ни случилось, он всегда смело бросался в бой. А ты, хотя и строишь из себя всезнающего полубога с вечной усмешкой превосходства, не осмеливаешься прямо взглянуть мне в глаза!
– Достаточно об этом.
Леонард, странно глядя на нее, медленно двинулся к кровати. Его изящные манеры не дали трещины, но в голосе звучал острый лед.
– Я тоже серьезен. Всегда.
– Не похоже. Ты говорил, что любишь меня – это правда?
– О да.
– Почему же? Что во мне ты любишь? Попробуй ответить, чтобы я поняла.
– Я уже говорил.
– На крыше отеля? Это не объяснение. А ведь дело в том, что ты элементарно не представляешь себе, что значит – любить. Именно поэтому и Тесса не желает иметь с тобой ничего общего.
Кулак Леонарда, спрятанный в карман плаща, сжался до костного хруста, но Канаме, ничего не замечая, продолжала:
– Для тебя девушка только объект, добыча. Ты прячешься за стеной из сарказма и утонченных манер – и физически неспособен открыть свое сердце. Да и есть ли оно? Наверное, мама тебя в детстве не любила?
Внезапно и стремительно шагнув вперед, Леонард сжал ее плечи. В его хватке была сила, неожиданная для столь стройного и худощавого, скорее, даже хрупкого юноши. Канаме не успела даже моргнуть, как оказалась прижатой к постели, не в силах вырваться. Леонард, глядя на нее сверху вниз, прошипел:
– Тогда позволь, я покажу тебе. Смотри мне в глаза.
– Пусти!..
– Смотри.
Его лицо приблизилось, заслонило все поле зрения. От обычного манерного и элегантного выражения не осталось и следа – теперь там осталась только ярость. Все инстинкты Канаме в ужасе кричали: «Не смотри, нельзя»!!!
Но, словно завороженная, она взглянула.
Аметистовая радужка, серые, тусклые, сошедшиеся в точку и лишенные света зрачки. Оттуда, словно из черной дыры, хлынул океан мыслей, образов, звуков и изображений. Хлынул, затопляя ее задохнувшееся в ужасе сердце.
Это был резонанс.
Словно пораженная молнией, Канаме вскрикнула и выгнулась дугой. Это не имело ничего общего с тем, что она испытывала раньше. Намного мощнее, неудержимее и страшнее. Дикий, яростный и мрачный поток.
Канаме со всех сторон окружал огонь.
Горящий коридор. Ядовитый дым ест глаза, не дает дышать. Языки пламени сквозь дымную пелену кажутся призрачно-серыми. В уши настойчиво лезет плач маленькой девочки. Чуть поодаль – беспрерывные оглушительные выстрелы, словно бьющие палкой по черепу, яростные и кровожадные крики, стоны.
На их дом напали.
– Отведи их обоих в подвал, – приказал мужской голос.
– Зачем? Они все равно нас найдут!.. – в голосе плачущей женщины звучит отчаяние.
– Джерри вот-вот примчится на помощь. Нам нужно продержаться всего десять минут. Иди, Мария. Я буду держать южный фасад.
– Постой, Карл! Останься со мной!
– Не могу. Торопись.
– Пожалуйста, не уходи!..
Но мужчина не остался – он спешил, его ждал бой. Женщина, прижимающая к себе двоих детей, прошептала едва слышно – без гнева, с бесконечной усталостью:
– Всегда… всегда так. Потому я и не смогла…
Да. Она не хранила верность мужу.
У нее были другие мужчины.
Внезапно в поле зрения вклинились другие картины. Вызывающие тошноту. Сплетенные на белоснежных простынях тела, отвратительные голоса, слышные даже сквозь плотно зажатые уши. Когда отец уходил в море, выполнять задания, доверенные ему своей страной, эта женщина топила свое одиночество в пламени запретной страсти. О, в глазах общества она оставалась безупречной, верной женой и любящей матерью – но это была лишь лживая маска. Мальчик знал об этом. Его глаза видели все.
Выстрелы гремели все ближе.
Испуганная женщина, кашляя в дыму и задыхаясь, потащила детей за собой в подвал, на ходу утешая их. Спустившись по каменным ступенькам, они оказались среди гор старой мебели, садового инвентаря и прочего хлама.
Стрельба звучала прямо над головой, на первом этаже дома. Донесся звук падения тяжелого тела. На лестнице загремели тяжелые ботинки – шаги незнакомцев, внушающие животный страх.
– Прячьтесь, – торопливо шептала женщина – его мать – заталкивая всхлипывающую девочку в деревянный сундук и прикрывая его старым одеялом. Шаги звучали уже совсем рядом, времени спрятать второго ребенка – мальчика – уже не оставалось.
Глаза женщины и мальчика встретились.
Канаме до последнего вздоха будет помнить уродливое и страшное выражение на ее лице.
Отчаяние. Нерешительность. Неожиданно вспыхнувшая ненависть.
Этот ребенок знает. Знает о моей измене.
Он всегда обвинял меня. Молча. Он считал меня проституткой.
Поразительная проницательность, пугающий интеллект. Все – ради того, чтобы унизить меня, презирать и гнушаться.
– Мама?..
Мальчик дернул ее за юбку, но женщина не ответила.
Прекрасное лицо, всегда такое безмятежное – сейчас, обращенное к собственному сыну, оно страшно изменилось. Искаженное ужасом и перекошенное, со звериным инстинктом самосохранения в глазах. Настоящее, не прикрытое благопристойной маской.
Это был совершенно другой, незнакомый человек.
Слов не было, только долгий взгляд.
Взгляд, в котором, как на ладони, были видны обреченность и безумие, толкающее ее к последней черте. Она решилась.
Громыхнула дверь и чужие люди вломились в подвал. Блестящие вороненые пистолеты, грубые голоса, наполненные жаждой убийства.
– Где второй ребенок?
В ответ – дрожащий голос:
– У… у родственников. Пожалуйста, пощадите меня!..
Руки матери стиснули его плечи и толкнули вперед. Отдавая и предавая. Словно кошелек, дрожащей рукой протянутый грабителю.
Вспышка.
Отчаяние, ненависть и жажда мести.
Сердце Канаме замерло, не в силах выдержать этого бешеного потока. Это было настолько больно, что она не знала, сможет ли вернуть себя.
То, что показалось вечностью, заняло не более нескольких секунд. Когда Канаме, наконец, пришла в себя, Леонард уже отпустил ее и теперь сидел в кресле, стоявшем в углу спальни.
Дыхание все еще с хрипом рвалось из груди, спина была мокрой от пота. Она с трудом поднялась и села, чувствуя, как мир тошнотно плывет и качается. Шум дождя, барабанящего по стеклам, болезненно и тоскливо отдавался в ушах.
– Об этом не знает даже моя сестра, – отстраненно проговорил Леонард, глядя мимо нее.
– …В самом… деле?..
Тяжесть прошлого, страшные воспоминания. То, что невозможно выносить в одиночку. То, что хочется выплакать, уткнувшись в чью-то грудь. Как у меня. Как у Соске. Это плохо. Я… я больше не смогу обливать его презрением и ненавидеть.
Словно прочитав мысли Канаме, Леонард вздохнул.
– Это не так-то просто передать словами. Тем более, когда имеешь дело с нормальными людьми. Поэтому мне пришлось использовать необычный способ. Ведь ты – особенная, возможно, ты сможешь понять. Хотя я не имел намерений делиться этим с чужаками.
Он прав. Это совсем не то, что стоило бы выплеснуть наружу. Режущая боль и всеподавляющая тоска. Ничего удивительного, что она чувствует себя, словно после тяжелой болезни. Словно после чаши цикуты.
К горлу подкатило. Ужасная тошнота.
Канаме скорчилась, кашляя и задыхаясь, не в силах сдержаться. Ее вырвало прямо на роскошные шелковые простыни.
Откуда?.. Откуда это всплыло?
Она была совсем маленькой, и, играя на берегу реки, перевернула камень. Скользкий земляной червяк и длинная отвратительная сороконожка сцепились во влажной рытвине, сплелись, впившись друг в друга, завязавшись в тугой узел. Ненависть, мерзкая, животная, слепая, которой несло от уродливых насекомых, навсегда отпечаталась в ее памяти. Режущая глаза, невероятно жестокая, заставляющая понять лживость и бесплодность всех красивых человеческих слов.
Что по сравнению с ней – «вера», «дружба», «любовь»?
Что по сравнению с ней – «добродетельность» и «праведность»?
Люди страшны и грязны.
Их уста наполнены только ядом и ложью. В их сердце – только обман. Даже у него.
– Я не ищу твоей жалости, – мрачно продолжал Леонард. – Не намерен использовать ту драму как оправдание. То, что делаю – я делаю с холодной головой. По собственной воле. Память о матери и проклятия, которые я призывал на нее, не имеют к этому отношения.
– Но тогда зачем…
– Я открыл свое сердце, как ты сказала. Это все.
Он поднялся, выпрямившись перед ней во весь рост.
– Умереть – далеко не самая худшая участь в этом мире. Оказаться преданным, обманутым самым близким человеком, другом, женой – стократ больнее. Стоит вспомнить – мой отец был счастлив, потому что ничего не знал. Безупречный воин, прекрасный офицер, образцовый муж и отец счастливого семейства – он верил в чистоту своего семейного очага, и умер, защищая свою любимую жену и детей. Глупое геройство, как раз в его характере.
– Как ты можешь...
– Да, кстати, «легкомысленная улыбочка», как ты ее назвала – продукт этого знания. Мне ли не знать, как глупы и близоруки обитатели выдуманного мира любви и романтики! Насколько страшное пробуждение их ждет.
– Я… все равно не понимаю… – потерянно пробормотала Канаме. Уже совсем не так резко. Шипы, которыми она ощетинивалась против него, куда-то исчезли. – Если, ты несешь в себе такое… почему – я?..
– Хотелось бы мне знать, – задумчиво ответил Леонард. Повернувшись к двери и взявшись за ручку, он добавил: – Надеюсь, ты оденешься и соберешься без задержки. Мне нужно показать тебе нечто…
В этот момент все стекла в широком окне разом дрогнули.
Это не был порыв ветра. До поместья докатился звук отдаленного взрыва.
Соске смог беспрепятственно приблизиться к цели на расстояние десяти километров.
Переведя М6А3 в бесшумный режим, он, как и предполагал, уже достиг границы охранной зоны поместья. Здесь была насторожена целая сеть. Локатор, способный пробить маскировочные поля системы ECS, инфракрасные датчики, датчики давления и даже простая проволочная сигнализация. Достаточно совершенное радиоэлектронное оборудование «Бушнелла» позволило вовремя обнаружить их и обмануть, хотя для того, чтобы обойти локатор ECCS, ему пришлось сделать большой крюк.
Ему удалось скрытно преодолеть еще два километра, не позволив противнику себя обнаружить. Как раз в тот момент, когда он решил, что успешно миновал внешний периметр, до его ушей донесся глухой взрыв.
Достаточно далеко – примерно в четырех километрах на северо-восток.
Соске остановил бронеробот в непроглядно-густых тропических зарослях и вытянул вверх левый манипулятор, где был смонтирован волоконно-оптический перископ. Подняв повыше гибкий кабель, он всмотрелся в мутную картинку. Даже свирепый тропический ливень не смог сразу смыть и разметать дымное облако, а инфракрасная камера уловила послесвечение остывающих газов и источники тепла на грунте.
Вероятнее всего, это был вертолет или иной летательный аппарат, неосторожно вошедший в зону поражения и получивший попадание зенитной ракеты.
«Не может быть. Лемон»?..
Секунду поколебавшись, он вышел на условленный радиоканал. Знакомый беспечный голос Лемона сразу помог отбросить опасения. Француз подтвердил, что он и все остальные все еще находятся на позиции и ждут его сигнала.
– Взрыв? Что это значит?
– Неясно. Пытаюсь определить.
Сбитый вертолет явно не был тем, с которого должны были высадиться Лемон и его бойцы. Тогда на чьей же он был стороне?
Так. Перископ, перископ…
Это устройство применялось в основном для наблюдения на небольших дистанциях в ходе уличных боев, и увеличение было слишком маленьким. Кроме того, дождевые шквалы и низко ползущие облака ухудшали и без того плохую картинку. Но вспышку следующего взрыва он не пропустил. В этот раз он произошел на земле – в джунглях вспух огненный пузырь, и кроны нескольких деревьев занялись быстрым пламенем.
Зенитная установка оборонительной системы была уничтожена. По всей видимости, это работа бронеробота, которого нес на борту сбитый вертолет – очевидно, он уцелел при аварийной посадке.
– Наблюдаю огневой контакт.
– Кого? С кем?
В джунглях сверкнули вспышки дульного пламени, пронеслась пунктирная очередь трассирующих снарядов. Темный силуэт, проломив купол переплетенных лианами крон, взвился в воздух. Бронеробот. Боевой маневр уклонения. Описав короткую дугу, боевая машина снова скрылась в зарослях.
Быстро перемотав и увеличив запись телекамеры, Соске уверенно заключил:
– Это М9.
Ошибки быть не могло. Ни один другой бронеробот в мире не обладал столь стремительными и изящными очертаниями. Но с кем здесь может сражаться этот «Гернсбек»? На чьей он стороне?
– Атака уцелевших митриловцев? – быстро спросил по радио Лемон. Он был в курсе, что М9 имелись на вооружении Митрила и активно участвовали в боевых операциях.
– Пока определить не могу. Но – маловероятно.
– Почему?
– Мой М6 сумел преодолеть сторожевую сеть незамеченным. Возможности бронероботов следующего поколения к скрытному передвижению существенно превышают «Бушнелл». Не могу представить, чтобы пилоты Митрила, допущенные к управлению М9, совершили столь элементарную ошибку, чтобы быть обнаруженными.
Помимо того, силуэт М9, которого он наблюдал, слегка отличался от стройных очертаний митриловских «Гернсбеков». Форма датчиков на голове была немного иной, бронирование плечевых сочленений явно имело большую толщину. Но главное – движения. Этот бронеробот двигался слишком замедленно и неуклюже для своих выдающихся маневренных характеристик.
– Но тогда…
– Вероятнее всего – армия США.
Лемона прервал другой голос. Это был каперанг Рой Сеалс, тот самый, который раздобыл М6А3, в кокпите которого сейчас сидел Соске.
– Наверняка парни из армии. Отряд «Дельта» уже получил новые М9, хотя на публике об этом не трезвонили.
– Тогда что же они тут делают? Может, нам привиделось?
– Они здесь, раз Сагара видел их собственными глазами. Но что здесь забыли наши земляки? Переться на рожон? Как-то это неразумно, – задумчиво проговорил Сеалс. Видимо, он тоже не понимал, что здесь ищут соотечественники.
Еще более странной ситуация выглядела для Лемона, который на родине уже, наверняка, числился в изменниках, после того, как решился на самостоятельные действия. Американские вооруженные силы атакуют амальгамовскую базу? Он был в курсе того, как ловко Амальгам манипулирует политиками на самых верхах, и понимал, что эта организация вполне способна сковать действия любой регулярной армии политическими средствами. Кроме того, какова могла быть цель подобной операции?
– Сейчас нам не узнать, в чем дело. Соске, сворачиваем операцию. У меня плохое предчувствие.
С тактической точки зрения Лемон был, безусловно, прав – операцию необходимо было прервать. Но Соске заколебался.
– Да, но…
– Никаких «но». Раз они так нашумели, амальгамовские «Чодары» уже вскочили, как встрепанные. Стоит подобраться поближе – и они тебе прихлопнут.
Новые спутниковые снимки подтвердили, что в охрану поместья входят БР типа «Чодар» – следы на мокрой после дождя проселочной дороге в окрестностях поместья, соответствующие характеристикам бронероботов третьего поколения, подтверждали это со всей очевидностью.
Значит, ему не остается ничего иного, кроме отступления?
Если мыслить логично, то – да. Но если он сдастся, что будет с девушкой, запертой на этой вилле?
– Оставайтесь на связи. Я атакую, – решительно проговорил Соске, отбросив сомнения. Подобная неуверенность посещала его и раньше, еще начиная с инцидента в Северной Корее. Но с тех пор он прошел долгий путь, и теперь ему было понятно, что упущенный шанс возместить будет невозможно. Если атаковать – то здесь и сейчас.
Он отключил малошумный аккумуляторный режим движения и с помощью вспомогательной силовой установки запустил газовую турбину.
– М9 отвлекут внимание противника. Мы должны воспользоваться сложившейся ситуацией.
– Стой, Соске! Лучше вернись, это безрассудно!
– Не переживайте. Я отступлю, если прорваться не получится.
Теперь Соске уже не слишком задумывался над тем, что отвечает, и забыл, как колебался еще минуту назад. Волна подхватила и понесла вперед, теперь для него существовала только одна, единственная цель. Там, впереди.
«Бушнелл» двинулся. Неумолчный барабанный стук капель по броне сменился шелестом и треском, сорванные листья и лианы, обломанные ветки отметили его путь через заросли, а повышающая обороты турбина запела свою низкую вибрирующую песню. Сенсорные сети, датчики, локаторы – он не боялся больше ничего. Он не собирался больше тратить время, прятаться и красться. Он шел вперед и его губы шептали только одно слово:
– Чидори…
Он все еще не знал точно, там ли она. Но он рвался вперед все быстрее и быстрее. Почему? Потому что чувствовал – Канаме там. Соске знал, что она близко, что она ждет его. Нет, дело было не в ее способностях «посвященной», это больше напоминало инстинкт, неуловимое чутье, которое нельзя объяснить логически и разумно.
Курсоуказатель на цифровой карте показывал, что до поместья осталось всего два километра. Поле зрения заполнил крутой холм, густо поросший джунглями. Еще немного – обойти его по часовой стрелке и броситься вперед на максимальной скорости. Звать, выкрикивать ее имя во всю мощь внешних динамиков. Она обязательно услышит. Услышит и бросится навстречу. Останется только подхватить ее и бежать изо всех сил…
Его мысли прервал тревожный сигнал.
Направление – 8 часов, дистанция – 300.
Невысокая скорость реакции М6 не позволила ему уклониться. Единственное, что он успел – развернуться плечом вперед и сгруппироваться, крепко вцепившись в контроллеры.
Удар, жесткий рывок.
Бронеробот содрогнулся всем корпусом. Кокпит прыгнул вправо и назад. Слева пронеслась струя трассеров, зацепив броневые детали на плече и рассыпая ослепительные искры.
На экране в тепловизионном режиме вспыхнуло пойманное изображение – быстро скользящая вниз по склону холма фигура. Высокий силуэт, две ноги.
Иными словами – бронеробот.
– Так и думал – слишком легко.
Досадливо щелкнув языком, Соске впился взглядом в формуляр, куда выводилась вся собранная информация. Искусственный интеллект М9 уже идентифицировал бы противника, определил его тип и услужливо сообщил пилоту. Но «Бушнелл» не располагал подобной роскошью.
Вражеский бронеробот явно относился к третьему поколению. Вероятнее всего – «Чодар».
Откуда он только взялся? Теперь продолжение операции было невозможно. Соске придется выжать из М6А3 все и использовать по полной программе все свои умения – только для того, чтобы оторваться от противника и отступить.
Спасение Канаме оказалось за пределами возможного.
Пронзительно острое сожаление заставило его стиснуть зубы. Но он не собирался сдаваться.
Новый предупредительный сигнал.
Вражеский «Чодар» снова выстрелил и теперь стремительно шел на сближение. Несмотря на то, что он был один, противник действовал уверенно – видимо, полагал, что уничтожить бронеробот второго поколения будет нетрудно.
Рассекая струи рушащегося сверху, подобно водопаду, тропического ливня, Соске прыгнул, едва избегнув попаданий. Близкие разрывы забросали М6 грязью и обломками веток.
– Твоя сдача.
Точный и быстрый выстрел из помпового орудия не застал «Чодар» врасплох: он легко прянул вперед и поймал все восемь стреловидных поражающих элементов силовым полем. Атмосфера в его фронтальной проекции исказилась, пошла полупрозрачными волнами. Вонзившиеся в этот щит бронебойные сердечники, вместо того, чтобы изрешетить БР, с раздирающим треском вспыхнули и истлели, рассыпавшись огненными искрами.
Лямбда драйвер.
Этот читерский, жульнический аппарат. Соске прекрасно знал его поразительные способности, но его все равно захлестнула обида. Такими же дураками, наверное, чувствовали себя все пилоты конвенционных БР, которым выпало несчастье противостоять машинам, оснащенным лямбда драйверами.
– Ну, ничего…
Если стоит задача только оторваться от преследования, он сможет придумать что-нибудь.
Уверенно манипулируя контроллерами, Соске отстрелил дымовые гранаты и гранаты с дипольными отражателями, засвечивающими помехами экраны вражеских радиолокаторов. Стартовав из многозарядных кассет, смонтированных на спине, гранаты лопнули, развернув затянувшие поле боя густые облака непроницаемого дыма, в которых медленными спиралями опускались на парашютах горящие тепловые ловушки.
Больше не видя противника, он переключился в малошумны