Часом после.
Он стоял перед ними. Высокий и крупный, полностью, облачённый в странную броню рыцарей погибшего Ордена. Его доспехи светились в огне десятков факелов, создавая тем самым слепящее любой глаз сияние и игру десятка световых ликов.
Комнатка вокруг его была маленькой, неприлично мизерной, но всё же здесь уместились десять факелов, полностью освещавших помещение, заливая его массивами света, который только усиливался, отражаясь от стали ярким сиянием. Помимо факелов тут было разбросано ещё множество предметов культа: ножи, зелья, пергаменты с молитвами, а на полу был расчерчен один из знаков, пришёдших прямо из Мистериума Заркса.
Чтобы снять все магические печати с двери понадобилось чуть менее часа, и когда каменный монолит распахнулся, и вошедшим представилось зрелище: отступник стоял и слегка покачивался, словно вошёл в транс. Его двуручный рыцарский клинок лежал где-то в углу. На возгласы и неожиданное вторжение проклятый рыцарь никак не реагировал, словно вошёл в глубинный и безвыходный сон. Он на контакт не выходил, ничего не делал, став подобным каменной статуе.
- Предатель, отступник и ренегат. – Начал Рихард, и при каждом его слове в нём чувствовалась дрожь, вызванная злобой, внутренний скрёжет зубов при каждом слове и подёргивание в голосовых связках, словно он был готов сорваться на крик. – Что ты тут стоишь и смотришь на нас? Ты не боишься, что мы тебя убьём.
«– Этот идиот и впрямь думает, что сможет одолеть одного их охотников самого Мерунеса Дагона?» – Послышал у себя в голове Айк’Аран.
Чародей сильно удивился и даже испугался тому, что почуял собственным рассудком, но не подал никакого сигнала, что услышал чужую речь в голове. Он решил продолжить диалог и поддержать ментальную связь со своим бывшим собратом по Ордену.
«Да, он так считает». – У себя в уме ответил чародей.
«Что ж, а таком случае – он глупец… Как мы могли брать такое тупое отребье на защиту собственной цитадели». – Исказив голос в гневном скрежетании, кинул озлобленную реплику проклятый рыцарь.
«Брат, как ты мог продать собственную душу губительным силам Даэдра? Ты же понимал, что это – зло. И после этого, свою душу уже нельзя спасти». – Внезапно решил поинтересоваться Айк’Аран.
«Я плевал на Аркея и все его воззрения. Я готов лично перерезать глотки всем Девяти. Они оскорбляют нашу свободу, сжимая нас убогими рамками морали, за счёт которой и помыкают нами. Даэдра, нет, их пророк – Люций открыл нам истинный путь свободы от жалких догматов, которые вскоре кануть во тьму, когда воцарится эра свободы!». – В злобной дрожи и пьянящем злорадстве ответил ренегат из умершего Ордена.
«И что это за «путь свободы»?». – Поинтересовался спокойно у себя в мыслях Айк’Аран.
«Это путь освобождения от всего того, что удерживало наши желания. Освобождение от тех убогих, гнусных и проклятых рамок, которыми были зажаты наши истинные страсти. Только реализуя собственные желания и страсти, какими бы они ни были, мы можем встать на путь свободы. Именно в страстях – вся наша истинная свобода!». – С безумной дрожью пояснил рыцарь.
«Брат, и какую же дорогу в этом пути выбрал ты?»
«Я охотник, я та жестокость и злоба, которая приведут меня к бесконечному стяжательству вечной и неповторимой славы. Да, я охотник моего господина, который привнесёт в мир свободу разрушений и свободу злобы. Я буду вести охоту за теми, кто противен моим идеалам и моему вечному господину Разрушения».
В эту же секунду у себя в голове Айк’Аран провёл параллель с Рихардом, который тоже стремится насадить собственные идеи везде и повсюду. С бывшим стражником, который погряз в вечной охоте за теми, кто предал его идеалы и воззрения. Чародей понял, что они были совершенными братьями, только выбравшими различные стороны этого безумного конфликта, шедшего на пике безумия и идейного фундаментального фанатизма.
«Ангарий, разве этому нас учили в Ордене? Разве можно достичь благополучия, позволяя выплеснуться своим страстям на волю? Мы когда-то были братьями, и разве нам было плохо?» - Видя в своём старинном друге всё ещё того человека, с которым он провёл половину собственной жизни в Ордене, защищая друг другу жизни, прикрывая спины в смертельном бою, он пытался образумить проклятого воителя Даэдра, хотя понимал в глубине души, что это совершенно бессмысленно.
«Что ты имеешь в виду?» - На нотках паранойдальной нервозной злобы опросил Ангарий.
«Оставь своего господина, который вероломно предаст тебя в самый важный момент твоей жизни. Пошли с нами. Раскайся за то, что убивал собственных братьев и сестёр у цитадели».
«Что ты сказал?» - В голосе Ангария ощущалась нарастающая злоба и бурлящая ненависть. – «Нет, это твой путь преклонения перед жалкими и убогими моральными устоями, которые ограничивают свободу, данную нам теми, кто действительно способен нас освободить от всякой ереси моральной тирании. Нет, брат, мой путь, это путь охотника и ловца за теми, кем ты стал. Нет, я отвергаю, твоё убогое предложение, ибо мой путь это – демоничество».
После этих слов, выплеснувшихся в вихре негодования и жестокой злобы, обращённых против сердца того, кто раньше был братом, Ангарий оборвал ментальную связь с чародеем, и в разуме Айк’Арана наступила полная тишина, которая заполнялась нарастающим отчаянием.
- Почему эта сволочь мне не отвечает?! – Негодуя и пребывая в гневе, разошёлся Рихард. – Ну, сейчас я ему пробью его чёрное сердце и покончу с ещё одной тварью, которая посмела поднять руку, на сей светлый мир.
Как только стражник произнёс эти слова, то моментально ринулся к покачивающемуся рыцарю, однако тут же получил мощную оплеуху от латной перчатки, которая вытянулась вместе с рукой со скоростью молнии и разгневанный, пылающий «праведной» злобой возмездья, стражник отлетел прямо в стенку, приложившись об неё спиной и выключившись на несколько мгновений.
Затем стали происходить трудно передаваемые метаморфозы. Нагрудник предателя стал раздуваться. То же самое произошло с доспехами, которые покрывали и ноги, и руки. Внезапно на пальцах, сквозь сталь, подались острые когти, а из сапог показались когтистые лапы. Послышался треск и смачный плачь металла, переходящий в истошную мелодию того, как сталь рвётся. В буквальном смысле на ногах и руках стал порвалась, все элемента доспеха либо небрежно выгнуло, либо порвало или даже сбросило. На этих самых местах показались конечности, представленные надутыми до безумия мышцами, словно их кто-то накачал изнутри.
Затем сдался и нагрудник. Сталь в буквальном смысле разошлась по швам, и оттуда пожался странный и ужасающий торс, который так же был изрядно мышечным, но имел и несколько своеобразных «модификаций».
На торсе был начерчен сигил Мерунеса Дагона, знак его главной секты. Так же на этом торсе во многих местах, буквально пучками росли странные и совершенно непонятные волосы. Каждый такой «волос» был довольно толстым, жирным, сально блестел и был похож скорее на шип.
Существо, у которого даже плоть на ногах изменилась и превратилась в звериные лапы, имевшие две точки изгиба, чьё лицо всё продолжало скрываться под шлемом, не стало никого предупреждать.
Первый же удар получил орк, который стоял рядом с чародеем. Когтистая лапа чудовища прошлась по нему, сначала порвав лицо, а затем и выпотрошив. Свежая тёплая кровь оросила каменный пол. Орсимер, даже не вскрикнув просто пал на землю замертво, словно из него одним ударом выбили и душу.
Безумная тварь поднесла окровавленную лапу к шлему. Оттуда, сквозь сочленения брони и дыры в забрале, просунулись два языка и слизнули алую влагу. Капли крови покатились прямо по розовой языковой плоти и скрылись за шлемом. Послышался звук мурчащего удовольствия, словно этой твари было приятно от того, что оно вкусило эту самую кровь. И как только тот, кто был Ангарием, вкусил нектар, питающий всякую живую плоть, его было не остановить.
Тварь набросилась на группу всех тридцати воинов, став их терзать и кромсать. Первых трёх демоническое чудовище положило без особого труда, тем самым пройдя в коридор и устроив там бойню. Никто и ничто не могло защитить от ярости безумного одержимого рыцаря-предателя.
Когти твари стали подобны наточенным кинжалам и не один доспех не мог защитить от них. Весь проход к этой нечестивой келье заполнился криками агонии, боли, гнева и диким воем существа.
Оно прыгало с места на место, продолжая потрошить всех тех, кто посмел дать ему бой. За последнюю минуту битвы, которая стала самой настоящей бойней, тварь спокойно прикончила двадцать пришедших воинов. Она просто вспорола их своими когтями и ничего больше. Быстро, эффективно и жестоко. И за последние шестьдесят секунд всё помещение исполнилось алым цветом, сменив безумно мрачный зеленовато-серый. Но, только получив новую раскраску стен, коридорчик стал ещё более зловещим и теперь пояснял суть поклонения тех, кто раньше тут жил.
Но ещё одним преимуществом существа оказалась его крайне удивительная и прочная шкура. Её не брал ни один клинок, попросту проскальзывая по ней, словно она скована из самой прочной стали. А всякой заклятье, которое спешил применить Айк’Аран, попросту развеивалось при встрече с бронёй чудовища.
- Готфрид, что с Рихардом?! – Прокричал чародей, посылая ещё один бессмысленный магический снаряд, который развеялся при встрече с удивительной шкурой твари.
- Он ещё в отключке, но медленно пребывает в себя. Ещё пара минут, и он очнётся… Удар был слишком сильный.
После этих слов Ангарий, принявший демонический облик, покончил с ещё двумя эльфами, оторвав им головы и присосавшись к шее, став поглощать напиток, наполненный железом.
- У нас нет времени на то, чтобы ждать! Хватай его клинок и беги сюда! – В приказном тоне, пытаясь перекричать агонию битвы, кричал Айк’Аран.
Но как только рука нордлинга коснулась клинка, ладонь Рихарда схватилась за пальцы Готфрида и безумно их сжала.
- Это мой меч. – Прошипел внезапно оживший воин, который опираясь руками об стены, пытался подняться на свои две конечности.
И сквозь кряхтения, сплёвывания крови и держась за место там где боль была сильнее всего, Рихард всё же смог восстать против того проклятого рыцаря-ренегата, который его откинул.
Тем временем одемоничевшееся существо покончило с ещё восемью воинами, тем самым попросту завалив этот коридор трупами и кровью, от которых стало вязко и липко стоять. Оно вихрем прошлось, разрывая плоть и доспехи любого, кого коснуться наточенные до состояния бритвы когти. Никто не смог устоять перед бешенным напором этого обезумевшего существа, чьё когтистое оружие не знало преград.
Но всё же Айк’Аран знал способ победить того, кто встал на путь кровавой и нечестивой охоты. Он понимал, что только клинок, который прошёл освящение магами Ордена, способен был однозначно разрезать даэдрическую плоть. У них не было оружия, сделанного из двемерита, эбонита или малахита, а поэтому единственным способом остановить тварь – это пронзить его священной сталью. И эту миссию на себя взял Рихард.
Готфрид попытался атаковать своей секирой противника, но сталь оружия попросту увязла в шкуре противника. Нордлинг выдернул оружие и сделал отскок, что бы не быть убитым. Затем он провёл удар, нанеся его со всего размаху, направив своё оружие в морду чудовища. Но секира ударилась об стальное плечо монстра. Готфрид одёрнул его и направил удар уже плашмя. Лезвие его секиры прошло мимо и вошло прямо в каменный пол, попросту раскрошив его.
В этот момент Ангарий просто пнул его задней лапой и силы удара хватило для того, чтобы отбросить рослого и крепкого нордлинга практически до конца коридора. Его секира осталась в том месте, в котором она соизволила войти в окровавленный камень…
Но на место Готфрида встал Рихард. Его вёл не просто гнев. Нет… Месть, смешанная с яростью и фанатичной уверенностью в своих идеях поддерживали в нём силу, достойную паладина у которого он этот клинок забрал…
Рихард побежал к чудовищу. Его первый выпад был нацелен в грудь противнику, но прошёл мимо. Следующим действом воитель уже отражал атаки Ангария, не в силах нанести ответный удар, несмотря на фанатичную ненависть… её одной было просто мало…
Айк’Аран понимал, что сейчас просто необходима его помощь. Он сконцентрировал в себе всю мощь, поднял из глубин сознания все свои знания и направил их единым потоком в монстра. Древние магические знания, обращённые в палящий огненный шар, с рёвом дракона и скоростью молнии устремились к рыцарю, который принял демоничество...
Болид ударил прямо по шлему нечестивого противника и охватил его потоками сиятельного священного пламени. Температура магии была настолько высока, что шлем попросту начал плавиться и стекать огненными струйками по шкуре чудовища. Истошный вопль и вонь жжёной кожи наполнили все помещения, тогда-то Рихард и выхватил момент.
Суровый воитель нанёс удар в торс противнику, погрузив клинок едва ли не до рукояти, затем выдернул его и подсёк заднюю лапу монстру. Существо взвыло и согнулось, что стало роком для него… Рихард со всей силы нанёс удар прямо в шею Ангария… Лезвие клинка с хрустом погрузилось под плоть и вышло с другой стороны. Голова противника упала на тела того, кто ранее был повержен эти же чудищем. Это был конец. Победа достигнута, но какой ценой?