– Телохранителя Маняши больше нет в живых, – понуро пробормотал он. – Разбился. Вы сами слышали.
– А Маняша?
Ему пришлось рассказать о неожиданном появлении Мельниковой и о том, что сейчас она находится у него дома…
* * *
Тарханин, хромая, подошел к окну, раскрыл его и подергал решетку.
– Прочная, – обернулся он к Ульяне. – Твой дядя постарался на славу. Будем сидеть здесь, пока кто‑нибудь не выпустит.
– Почему нас закрыли?
Он не стал щадить ее нервы:
– Мы – подозреваемые в убийстве, иными словами, сообщники. Ты рассчитываешь заполучить дядино имущество, а я – жениться на тебе. Прошло четырнадцать лет, и мы вернулись к тому, из‑за чего расстались…
За те пару часов, что они провели вместе в гостиной дома Бояриновых, Игорь объяснил, как он здесь очутился. Ульяна же призналась бывшему возлюбленному в том, что они с Маняшей поменялись ролями и местом жительства.
– Чужие люди не могут обладать таким сходством, – твердил он. – Вы почти как близнецы. Нет… теперь‑то я вижу разницу! Но после многолетней паузы в наших отношениях я принял ее за тебя… Прости! Правда, меня не покидали сомнения… Она знала твои привычки, но в них сквозила фальшь.
– Дядя дал нам минимум времени на подготовку. Он ужасно торопился.
– У вас неплохо получилось. Я почти поверил…
Ульяна мерзла и куталась в плед. Несмотря на присутствие Тарханина, ей было страшно.
– Кто эти люди? – спросила она об Астре и Матвее.
– Они должны были убедить меня, что ты – это ты…
– Как это все странно!
– Ты не знаешь, кто убил твоего дядю?
Ульяна отрицательно качала головой. Она больше не плакала. Сухие глаза лихорадочно блестели.
– У тебя лицо поранено… Надо обработать…
– Я еще легко отделался. Ваш волкодав мог меня загрызть. Вон, рукав разодрал! Опасная зверюга…
– Лютый – отличный сторож, – через силу улыбнулась она. – Зря не укусит, но и в дом не пустит. А я привязалась к нему. Наверное, заберу с собой в Москву. Думаешь, он в городе приживется?
– Не знаю… Уля… я страшно виноват перед тобой…
Она протестующе махнула рукой:
– Я тоже хороша. Маменькина дочурка… А в общем, все к лучшему. Какие из нас с тобой были бы муж и жена?
– Нет, ты послушай! – разволновался Тарханин. – Ты… прости меня, Уля! Я идиот… подонок… но не совсем конченый… Я хочу все исправить!
– Что, Игорь? Не пугай меня…
– Ты знаешь, кто твой отец?
Она побледнела и горько вздохнула:
– Мама так мне и не сказала… даже перед смертью… Впрочем, я ее не спрашивала. Какое мне дело до него? Я уже давно выросла и ни о чем не жалею. Если он ни разу за столько лет не вспомнил обо мне… значит, вычеркнул меня из своей жизни. Я его не сужу… но и теплых чувств не питаю…
– Уля… три года назад мне в руки попало письмо твоей матери, Надежды Порфирьевны…
– Какое письмо? Мама не любила писать письма.
– Она писала человеку, который был твоим отцом. Сообщала ему, что родилась девочка, которую она назовет Ульяной и даст ей свою фамилию. Это было прощальное письмо. Надежда Порфирьевна просила твоего отца ни при каких обстоятельствах не появляться больше на ее пути и забыть о дочери. Ребенок, мол, только ее, и она воспитает его сама! А ему посоветовала замаливать грехи.
– Похоже на маму… – прошептала Ульяна.
– Твой отец, видимо, подчинился ее воле. У него была причина так поступить, – горячо произнес Тарханин. – Поверь!
– Ты что, в адвокаты к нему нанялся? Так я его ни в чем не виню…
– Он за все заплатил с лихвой. Прожил один, как бирюк, в нужде, в бесконечном покаянии, в болезни духа и тела. Можно сказать, умер от жажды вблизи источника.
Ульяна прижала руки к груди и спросила:
– Он… умер?
– Да, три года назад. Здесь, в Суздале.
– Постой… – она облизнула пересохшие губы. – Как… здесь? Мой отец жил в Суздале? Да… дядя ведь тоже здешний, значит, и мама… Они могли быть знакомы, а потом он приехал в Москву… Господи! Она никогда не упоминала о своем детстве, юности! Она говорила, что начала жить с чистого листа, с того момента, как родилась я… Она уничтожила, выбросила из памяти все, связанное с прошлым… У нас даже фотографии – только мои и мамины, где она держит меня на руках… потом за руку… потом я на утреннике в детском саду… она провожает меня в первый класс…
Ульяна закрыла глаза и застонала. Ее мать умела хранить тайны, она хотела унести их в могилу, но судьба распорядилась иначе.
Тарханин не собирался рассказывать Уле, что она дочь человека, который отнял жизнь у себе подобного… Неизвестно, кто из двоих – коммерсант или реставратор – ударил третьего кочергой по голове, да это теперь и не важно. Оба они принимали участие в убийстве и сокрытии преступления. Оба понесли наказание – суд Божий оказался неумолим, в отличие от суда людского. Но зачем Уле знать об этом?
– Каким образом к тебе попало мамино письмо? – хрипло спросила она.
– Дело в том… что твой отец… это мой родной дядя, Василий Федотович Тарханин. Он жил в Суздале… мы мало общались… потом он умер, я стал наследником…
– Что?
Ей показалось, она ослышалась.
– Письмо твоей матери хранилось у нотариуса… вместе с дядиным завещанием.
– Ты что‑то перепутал, Игорь!
– На конверте был указан ваш московский адрес, как обратный…
– Это какая‑то ошибка…
– Не думаю. Дядя завещал все свое имущество и деньги мне. Он нарочно положил письмо Надежды Порфирьевны в один пакет с другими важными документами, чтобы я позаботился о своей сестре, если сочту это возможным. Дело в том, что наследство… не очень чистое, как я понял…
Игорь Сергеевич старательно искал объяснения в обход главного факта: сомнительного происхождения денег. Дядя был замешан в убийстве, как ни крути.
– Не может быть…
– Мы с тобой двоюродные брат и сестра, – подтвердил Тарханин. – Такая вот степень родства. В принципе, это ничему не мешает… я имею в виду, нашему браку…
Ульяна вдруг прозрела. Яростное сопротивление матери ее отношениям с Игорем стало понятным и объяснимым. Мама знала, что он – племянник Улиного отца. Но молчала! Обороняла свой бастион до последнего вздоха…
«Если дядя Василий признался любимой женщине в своем прегрешении, что вполне вероятно, то ясно, почему она порвала с ним, – думал Тарханин. – Либо он сам не захотел ввергать Надежду Порфирьевну и собственную дочь в неприятности. «Проклятие», в которое он верил и которое, по его мнению, могло перекинуться на близких ему людей, заставило его отдалиться от всех и вся, зарыться в своей норе… Любовь, вопреки душевным мукам, вспыхнула в его сердце, но отрезвление пришло быстрее, чем дядя успел связать себя узами брака. Надежда Порфирьевна была старше его, мудрее и сумела отказаться от семейной жизни с человеком, над которым тяготело темное прошлое. Взаимная симпатия, возникшая между ними еще в Суздале, могла получить развитие, когда Василий Федотович приехал в Москву учиться мастерству древних каменщиков… Но к тому времени роковое стечение обстоятельств уже надломило его судьбу и характер, наложило отпечаток на его жизнь. Чем дальше, тем больше он увязал в паутине своего страха и гнетущего чувства вины…»
– Твой дядя… знал о нашей…
Ульяна запнулась, не в силах ни назвать Василия Тарханина отцом, ни вымолвить слово «любовь» теперь, когда Игорь оказался ее братом… слава богу, хоть не родным.
– Дядя понятия не имел о нашем школьном романе, – быстро сказал он. – Я же говорил, мы не общались. Я сам узнал обо всем три года назад, клянусь!
Ульяне стало дурно. Николай Порфирьевич убит, Маняша похищена, а Игорь Тарханин – ее кузен! Несколько таких новостей выбили бы из колеи кого угодно. Однако душевное смятение не повлияло на работу ее ума…
– Как ты оказался в этом доме? – опомнившись, спросила она. – Почему решил искать Маняшу здесь?
– Я принимал ее за тебя… Не был до конца уверен, но…
Ульяна не дослушала:
– Как ты узнал о том, что Николай Порфирьевич – мой дядя? Господи! Игорь! Что происходит? Ты… может, это ты его… убил?
Она ахнула и зажала рот руками.
– Ты мне не веришь? Правильно… Я тоже никому не верю. Даже тебе, Уля! Но от этого люблю тебя еще сильнее…
– Как ты нашел меня?
– Надежда Порфирьевна в своем письме упоминала о брате. Дескать, из‑за него ей пришлось уехать из Суздаля. Коля вмешивался в ее жизнь, они постоянно ссорились. Младший брат взял на себя смелость поучать ее, тогда как сам был далеко не святой. На этой почве у них случались стычки, которые переросли в полное неприятие друг друга. Короче, нашла коса на камень…
– Покажи мне это письмо! – потребовала Ульяна.
– Я его сжег…
– Лжешь!
– Дядя просил уничтожить оба письма, как только я их прочитаю. Каюсь, сделал это не сразу. Я пытался запомнить каждое слово. Но потом все‑таки предал письма огню. Я не мог поступить иначе… Можешь считать, что я все придумал, если тебе так будет легче.
Ульяна вскочила и распахнула окно. Ей было душно, тесно в этой дядиной гостиной с портретами бородатых купцов и дородных купчих в шелковых шалях. В мокром саду пахло зелеными яблоками…
– Траву пора косить, – обронила она, не глядя на Тарханина. – Кто теперь станет этим заниматься? Я всех потеряла… маму, дядю… отца… Какими бы они ни были, их больше нет. Все мертвы! Что с Маняшей – неизвестно…
У Игоря едва не вырвалось: «У тебя есть я!» Но он вовремя спохватился. Расхожая фраза вряд ли пришлась бы к месту.
– Николай Порфирьевич что‑то рассказывал о себе?
Она пожала плечами:
– Мало… Говорил, что они с сестрой – моей мамой – рано осиротели. Выживать помогала бабушка, потом и она умерла. Приходилось крутиться, добывать деньги на пропитание любыми путями… Он с детства мечтал стать зажиточным человеком, хозяином, крепко стоять на ногах. Я спрашивала, почему они с мамой забыли свое родство, жили, как чужие? Он обещал все объяснить… позже… Ты, мол, незрелая еще, – твердил, – не поймешь!
– Все это смутно… путано…
– Дядя чего‑то боялся, – помолчав, сказала Ульяна. – Я думала, у него психическое расстройство, а он… а его…
Она отвернулась к окну и прислонилась лбом к холодным прутьям решетки.
– Я его не убивал, – ровно, без волнения произнес Тарханин.
Он слишком устал от переживаний, от тряски в электричке, от боли, от всего, что на него свалилось.
– Где ты остановился? В гостинице?
– Не важно, – отмахнулся он. – Уля… половина тех денег, которые оставил дядя Василий, – твои. Нет, они все твои! Только я поздно пришел к этому решению. Вся сумма вложена в бизнес…
– Замолчи! – она закрыла уши руками. – Я не хочу слышать ни о каких деньгах! Они мне не нужны… Неужели тебе больше нечего мне сказать?
– Выходи за меня замуж. И все разрешится само собой…
– Ты что‑то скрываешь, Игорь! Мама всю жизнь скрывала от меня, кто мой отец… Дядя тоже о чем‑то умалчивал. Со всех сторон меня окружают какие‑то тайны… Это невыносимо! Недомолвки, ложь, туманные намеки… Когда это кончится?
Вместо ответа Тарханин подошел к дверям и покачал головой.
– Можно взломать замок, – пробормотал он, не обращая внимания на ее пылающий негодованием взгляд. – И сбежать, послать все к черту! Уехать вдвоем в Москву!
– Я никуда с тобой не поеду…
– Ты права. Нас не поймут! Сочтут побег чуть ли не признанием вины…
Глава 34
С кладбища Астра решила ехать в «Бояринский терем», а не домой к Эрику.
– Разве ты не хочешь поговорить с Маняшей? – удивился Матвей.
– Хочу, но сейчас меня интересует…
Она обернулась к Эрику. Тот сидел насупленный и обиженно смотрел в окно. Раз ему не доверяют, он лучше будет молчать.
– Вы взяли у Брагинского подписку о невыезде?
– Мы попросили его задержаться в Суздале… – буркнул милиционер. – Как и остальных постояльцев, кто во время убийства Бояринова находился в гостинице и мог… в общем, вы понимаете…
Астра не сказала ему ни слова о появлении Игоря Тарханина. Все потом, когда выяснится главное.
– Его допросили?
– Кого? Владельца серебристого внедорожника? Дался он вам…
– Он следил за нами. Ездил по пятам – куда мы, туда и он!
– Вам не показалось? – усомнился Эрик. – В нашем городке трудно разминуться. Здесь просто тесно. А насчет допроса – у Брагинского взяли показания. Я говорил…
– Не мешало бы взглянуть на его обувь…
– Убийцу надо искать среди местных жителей, – высказал свою точку зрения Матвей. – Или в ближайшем окружении покойного. Вряд ли смерть Бояринова связана с его бизнесом. Судя по разгрому на кладбище…
Милиционер молча слушал, никак не комментируя его слова.
– Надеюсь, Брагинский не откажется ответить на наши вопросы, – обмолвилась Астра. – Эрик, вы поможете?
– Я еще должен помогать вам, после того как… – он выразительно вздохнул. – Впрочем, ладно. Может, хоть что‑то прояснится.
Во дворе «Терема» было на удивление пусто. Никто не курил на крыльце, не стриг кусты, не поливал клумбы. Эту работу за садовника выполнил дождь. Белогрудые сороки с шумом перелетали с дерева на дерево. «Мицубиши» цвета металлик мирно стоял на парковочной площадке. Колеса были в грязи, кузов сильно забрызган.
– Видите, все в порядке, – криво улыбнулся милиционер. – Никуда не делся ваш преследователь. А то, что машина грязная… ваша не чище.
Они вошли в прохладный холл. Другой портье дремал в кресле за стойкой. Он узнал Эрика и поздоровался кивком головы. Хозяин гостиницы умер, но персонал продолжал выполнять свои обязанности.
– Сегодня утром кто‑нибудь из постояльцев выходил? – справился Матвей.
Портье хлопал сонными глазами. Вряд ли он что‑нибудь видел.
– При мне? Кажется… нет…
– Тогда, может быть, кто‑то входил?
– Д‑да… входил, да! Мужчина… черноволосый, спортивный. Жилец! Я был на больничном… – начал оправдываться портье. – Спина прихватила. Новых постояльцев не успел запомнить…
Эрик невнятно выругался.
– Вы знаете, где номер Брагинского? – шепнула ему Астра. – Ведите…
Тот молча повел их по коридору первого этажа и постучался в дверь с цифрой шесть. Жилец уже не спал, потому что сразу отозвался недовольным тоном.
– Я же просил не беспокоить!
– Откройте, милиция, – строго произнес Эрик.
– Ну и что? – с этими словами жилец распахнул дверь. – Я имею право отдохнуть после вчерашнего? Устроили здесь настоящий содом!
На пороге однокомнатного номера стоял крепкий чернявый мужчина в одних шортах, на вид лет тридцати с хвостиком. Ростом он был пониже Матвея, но разворотом плеч и тренированными мышцами не уступал. Такой одним движением мог перехватить шею потерпевшего, и тот бы не рыпнулся.
– Чем обязан? – раздраженно осведомился он, пропуская в комнату ранних гостей. – Да тут целая делегация! И дама… Извините, я не во фраке. Прошу, располагайтесь, господа. Правда, у меня всего одно кресло, но можно сесть на кровать.
Он, видимо, разбирал вещи или переодевался – на постели валялись спортивные штаны, тенниска и полотенце. Что‑то в его внешности насторожило Астру. Когда он на мгновение повернулся спиной, она едва сдержала удивленный возглас.
Брагинский непринужденно опустился на край кровати и заложил ногу на ногу. Дама заняла предложенное кресло, а мужчины остались стоять.
– Ну‑с?
– У нас к вам парочка вопросов, Марк…
– Можно без отчества, – нагло ухмыльнулся хозяин номера. – Какие еще вопросы? Кажется, я вчера ответил на все.
Матвей бросил взгляд на порог, когда они входили: пол и коврик у двери были чистыми. Туфли постояльца немного испачкались, но далеко не в кладбищенской земле и глине. Впрочем, умный человек переодел бы обувь, а грязную выбросил. Марк не был похож на простофилю.
– Портье сказал, что рано утром вы выходили из гостиницы и брали машину, – произнесла Астра. – Куда вы ездили?
Если Брагинский носа не высовывал из номера – не беда, он так и заявит. Однако Марк притушил злой блеск в глазах и притворно вздохнул:
– Я гулял! Это запрещено?
– Ни в коем разе! – заверил его Эрик. – Где именно вы прогуливались, господин Брагинский?
– Поехал на речку – вода успокаивает нервы. Мне их изрядно потрепали ваши коллеги. Поставил машину на берегу, прошелся… А в чем, собственно, дело?
Астре казалось, она уже видела этого уверенного в себе крепыша. Но где?
– Идет следствие, – подчеркнул милиционер. – Убит человек. Хозяин гостиницы. Извольте отвечать на вопросы. Эти люди утверждают, что вы следили за ними.
Брагинский перевел взгляд на Астру с Матвеем. Он демонстрировал легкое раздражение.
– Они, что ли? Ничего подобного! Я ни за кем не следил. Катался по городу… Здесь всего‑то пять с половиной улиц!
Астра, наконец, вспомнила, откуда ей знакомы лицо и фигура Брагинского: с фотографии похорон старушки Горелкиной!
– Это вы убили Бояринова, – спокойно произнесла она. – А потом вскрыли могилу его малолетней дочери.
Марк невозмутимо покачивал головой. Говорить, мол, не возбраняется… а доказательств‑то нет…
– Вы бросили лопату на краю вырытой ямы, от измазанных брюк и обуви, вероятно, тоже избавились. Но в вашей машине, на резиновых ковриках, непременно обнаружатся частички кладбищенской грязи и глины.
Ей удалось разозлить Брагинского. Его лицо перекосилось, глаза засверкали.
– Наши эксперты осмотрят внедорожник, и вам придется объясняться, – подлил масла в огонь Эрик. – Лучше признайтесь, зачем вы раскопали захоронение ребенка? Пока без протокола…
Марк уставился в пол и упрямо молчал. С левой стороны кровати на тумбочке мягко светился шар из прозрачного стекла. Астра поглядывала на странную вещицу, гадая, принадлежит ли она жильцу или является украшением гостиничного интерьера.
– Если будете упорствовать, следователь узнает о том, как вы убили соседку Ульяны Бояриновой и пытались убить Игоря Тарханина, ее жениха! – пригрозила она. – Вы преследуете эту семью, господин Брагинский! По какой причине?
– Что за бредни вы несете…
– Бредни? – оскорбилась Астра. – Вас засек телохранитель Ульяны! Он даст показания. Вы попали на снимок похорон Антонины Горелкиной… Люси подтвердит на суде, что вы грозились расправиться с ее мужем!
Она говорила все подряд, не заботясь о правдивости своих слов и надеясь расшатать непоколебимое спокойствие брокера.
Упоминание Люси сразило Марка.
– Чертова сучка! – вырвалось у него. – Продажная тварь! Меня предупреждали…
Эрик мало что понимал в этом обмене любезностями, но его заинтересованность росла по мере того, как Марк сдавал свои позиции. Москвичи, несомненно, имели на него какой‑то компромат.
– Я никого не убивал, – процедил тот.
– Вы следили за Ульяной Бояриновой?
– Нет…
– Лжете, Брагинский! – Астра достала из сумочки фотокарточку и помахала у него перед носом. – Вот снимок! Каким ветром вас занесло на похороны ее соседки?
– Я… следил за Тарханиным… – неохотно проговорил брокер. – Он волочился за этой… барышней. Сначала я понятия не имел, кто она… Разве у нее был телохранитель? В таком случае, парень здорово маскировался. Послушайте… вы меня за дурака держите? Откуда у этой Ульяны телохранитель? Она что, звезда шоу‑бизнеса?
Какие‑то мысли роились у Марка в голове, из‑за чего его ответы чуть запаздывали.
– Что вам было нужно от рядового чиновника транспортного департамента? – гнула свое Астра. – Почему вы решили его убить? Взяли и повредили тормоза. А он, как на грех, остался жив.
– Вы расследуете покушение на Тарханина? Я видел, как кто‑то возился под его машиной, – признался Марк. – У него темно‑зеленая «Тойота», верно?
– Значит, вы там были?
– Был, но пальцем не прикасался к машине Тарханина. Это сделал другой человек…
– Как он выглядел?
– Высокий, широкоплечий, во всем темном, в кепке… Я подумал, что это автомобильный вор или угонщик. Он провел около «Тойоты» не больше минуты и потом направился к своей машине.
– Куда именно?
– В соседний двор. Там стоял его «Ниссан»… я запомнил номера на всякий случай. – Брагинский без запинки назвал номер разбившегося накануне автомобиля телохранителя Олега. – Этот мужик открыл машину и то ли взял что‑то, то ли, наоборот, положил… Потом он вернулся и вошел в дом напротив и все, больше не показывался.
– Зачем он туда вошел, по‑вашему?
– Не знаю, может, живет там…
– Что вам понадобилось на похоронах Горелкиной?
– Ничего… я стоял во дворе, курил… ждал, не появится ли Тарханин… Но не дождался.
– Это вы помогли любопытной пенсионерке отправиться на тот свет? Чтобы не болтала лишнего…
– Мне не было дела до Горелкиной. Она, кажется, свалилась с лестницы, что в ее возрасте неудивительно. При чем тут я?
– Значит, Бояринова вы тоже не убивали?
– Не убивал! Я сидел в машине, за компьютером. У меня, между прочим, работа такая: сидеть за компьютером!
– Почему тогда вы приехали в Суздаль и выбрали именно эту гостиницу? Почему не поселились в любой другой?
– Так получилось…
– Вы что‑то скрываете, Брагинский, и это может стоить вам жизни, – сказал Матвей. – Бояринов мертв, вы под подозрением. Может, вас хотели подставить? Но, убедившись, что номер не прошел, уберут как опасного свидетеля.
Черноволосый крепыш задумался. Он смотрел в одну точку, сдвинув сросшиеся на переносице брови.
– Зачем вы следили за Тарханиным? – не утерпел Эрик.
На лице Марка отражалась душевная борьба. Астра встала и сделала круг по комнате. Брокер сидел, не поворачиваясь. Она уставилась на его спину…
– Что это у вас за красная отметина между лопаток? Татуировка?
– Родимое пятно…
– В форме креста с раздвоенными концами! Знак Меровингов!
Ей вдруг ясно представилось, что руководило Марком и заставляло его совершать безрассудные поступки. Она поняла, какую роль играл хрустальный шар, который стоял на его прикроватной тумбочке.
– Считаете себя потомком великой королевской династии? Побегом тысячелетнего родового древа?
– Вас это не касается…
– Именно поэтому вы здесь! – продолжала Астра. – Следить за Тарханиным – ваша идея? В чем смысл этой слежки? Куда вас должен был привести Игорь Сергеевич? К золотым пчелам? Вы их искали в детской могилке?
По лицу Брагинского пробежала судорога. Он не ожидал от гостей подобной прыти и не заготовил дежурных реплик. Эрик застыл, весь превратившись в слух. Он не до конца понимал, что происходит, но проникся важностью момента.
– Я могу задержать вас до выяснения обстоятельств смерти господина Бояринова, – вымолвил он, обращаясь к брокеру. – Если в вашей машине найдутся кусочки кладбищенской глины – а они найдутся, я почему‑то уверен…
– …то вы просидите в каталажке как минимум суток трое! – подхватила Астра. – А пчелы тем временем достанутся какому‑нибудь самозванцу! Вы ведь не обнаружили их в захоронении Ксюши Бояриновой? И хрустальный шар вам не помог! Кто‑то использовал вас самым бессовестным образом, Брагинский…
Она инстинктивно нашла его больное место. Реакция Марка последовала незамедлительно.
– Кто вы? – вскинулся он. – Откуда вы знаете про…
Осекшись, он наклонил голову, исподлобья зыркая то на мужчин, то на Астру.
– Негоже потомку великих Меровингов самому орудовать лопатой, – усмехнулась она. – Ваше предназначение – властвовать. Как вы могли опуститься до заурядного прислужника?
Задевая самые чувствительные струны души этого самолюбивого человека, Астра надеялась спровоцировать всплеск негодования и обиды, которые заставят Марка совершить оплошность, и у нее это получилось.
– Я думал, мы будем равноправными партнерами! – запальчиво проговорил он. – Но вижу, что обманулся. Он и вправду меня подставил: отправил на кладбище тянуть пустышку…
– Без сомнения, – кивнула она. – Ему было отлично известно, что в могилке ничего нет, иначе бы он заглянул туда сам.
В комнате наступила тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием Брагинского. Слова Астры дошли до него во всей простоте и ясности. Поразительно, как он сам не пришел к этому очевидному выводу?
– Кто он, Марк?
– Черт, дьявол… хитрый, как лис! – вырвалось у брокера. – Убийство Бояринова – его рук дело, как пить дать! Вчера утром он попросил меня сидеть в машине и никуда не отлучаться до обеда. Сказал, что я могу понадобиться ему в любой момент! Теперь понятно, зачем. Решил сделать меня козлом отпущения!
– Как его зовут?
– Откуда мне знать? – огорчился Брагинский. – Мы общались через Интернет. Я повсюду таскаю с собой ноутбук, и мы связываемся по электронной почте. Ему так удобнее. Еще бы! Вместо имени – дурацкий «ник», вместо лица – глупая нарисованная рожица! Он – неуловимый призрак, а я – полный болван!
– И вы ни разу его не видели? – удивилась Астра.
– Не было нужды! На кой мне его внешность – он же не девушка! «Ник» он себе выбрал, скажу я вам, идиотский. Бес! Мне бы сразу сообразить, что он за птица…
– Как вы познакомились?
– В Сети. У нас оказался общий интерес…
– К поиску кладов?
– Можно сказать и так… Сначала мы просто обменивались мнениями, делились идеями. Потом между нами завязалась дружба…
– Виртуальная?
– Ну да… Я мечтал найти золотых пчел из гробницы короля Хильдерика. Они хранились во Франции и были украдены… В общем, след их давно затерялся. Я кое‑что нащупал, но все ниточки раз за разом обрывались. А Бес сделал мне более реальное предложение: заняться поисками не в чужой стране, где на каждом шагу будут возникать неоправданные сложности, а у себя под носом, в Суздале. Существует, мол, пророчество о пчелах Меровингов, которые волею провидения оказались у русской царевны Ксении Годуновой…
– Он вас посвятил в подробности пророчества?
– Нет, конечно. Если бы я знал все то же, что и он, то обошелся бы своими силами. Мы оба зависели друг от друга. Он снабжал меня информацией, а я был исполнителем. Я же не знал, что он пойдет на убийство! Ни о чем таком и речи не было… Он сделал меня своим орудием! Чтобы в последний момент свалить вину… Бес, он и есть Бес!
– Это он велел вам следить за Игорем Тарханиным?
– Он, – кивнул Брагинский. – По его сведениям, дядя этого чинуши занимался реставрационными работами в монастыре и каким‑то образом завладел кладом. А после смерти завещал все московскому племяннику. Бес сообщил, что уже три года наблюдает за этим племянником, но тот ведет себя крайне осторожно, ничем не выдавая, у него клад или нет. И поручил мне проследить за ним как следует. Я согласился. Это ведь не преступление? Я незаметно следил за Тарханиным, и он вывел меня на Ульяну Бояринову.
– Вы доложили об этом Бесу?
– Конечно. Я обязался сообщать ему о любой мелочи, которая касается Игоря Тарханина.
– И что тот?
– Был озадачен таким поворотом. По тону его переписки мне стало ясно, что он заинтересовался этой Ульяной. Он попросил меня познакомиться с Люси, бывшей женой Тарханина, чтобы собрать о нем побольше сведений. Я не успел ничего толком выведать у Люси, как Бес срочно отправил меня в Суздаль.
– Это он порекомендовал вам остановиться в «Бояринском тереме»? – спросила Астра.
– Да. Он сказал, что Ульяна – племянница хозяина гостиницы и что между ней и Тарханиным не зря завязался роман. Якобы он мог ошибиться относительно дяди…
– Какого дяди? – не понял Матвей.
– Ну, дяди Тарханина – будто бы тот завладел кладом. И велел мне глаз не спускать с Бояринова. Теперь он заподозрил, что клад как раз у дядюшки этой Ульяны, что они с племянницей заодно, а чиновник как‑то пронюхал об этом и сам хочет вперед нас отыскать золотых пчел. Знаете, сколько за них дали бы на черном рынке раритетов? Баснословную сумму, смею вас уверить…
– Вы собирались продать пчел?
– Бес постоянно напоминал мне, что у него уже есть покупатель, который жаждет выложить за них кучу «зеленых», но я ему не верил.
– У вас был собственный план?
– Это мое пятно… Оно ведь не случайно в точности совпадает с родовым знаком Меровингов! Я рассудил, что пчелы сами летят мне в руки. Так распорядились силы небесные, и не нам, людям, решать, кто чего достоин в этой жизни. Возможно, передо мной открылось бы блестящее будущее, о котором я не смел и мечтать…
– То есть, отыскав пчел, вы присвоили бы их себе?
– Они принадлежат мне по праву, как носителю магического креста королевской династии франков! – напыщенно произнес Марк.
В эту минуту он забыл обо всем, кроме своего мнимого «королевского величия». Это выглядело жалко и комично. Обычный гостиничный номер, простенькая деревянная кровать, разбросанные на ней вещи и полуголый мужчина, возомнивший себя потомком легендарных Меровингов…
Эрик, молчавший с середины разговора, не сдержал скептической улыбки.
– Вы действительно брокер? – справился он.
– Я играю на бирже, сам по себе. Мне нравится такая жизнь – вольная, ни к чему не обязывающая. Денег хватает…
– Да‑а, не царское это дело, трудиться не покладая рук! – съязвил милиционер. – Куда веселее легкий заработок.
– Кстати, для биржевой игры нужен особый склад ума, – вступилась за брокера Астра. – Это не каждому дано.