– О, дорогая. – Лукас смеялся. – Твоя тушь.
Проклятье, она совсем забыла об этом. В отместку за смех Эстер плеснула в него водой.
Само собой, Лукас не боялся намокнуть, тем более что на его ресницах не было туши.
В ответ он тоже плеснул в нее водой. Притворно негодуя, Эстер направила на него огромную волну. О да, это было замечательно, точно как в фильме с Роком Хадсоном и Дорис Дэй, в котором Рок и Дорис все время ругались, но было понятно, что на самом деле они без ума друг от друга.
– Я тебя утоплю! – радостно выкрикнула Эстер, на что Лукас ответил ей самой озорной улыбкой.
– У меня в ушах вода – я не расслышал, ты сказала «утоплю» или?..
Эстер издала крик притворного возмущения и рванулась к нему. Хохоча, он схватил ее за руки. Эстер сразу перестала визжать и с вожделением уставилась на его рот. Его руки сжимали ее локти, а ее тело все трепетало. Закрыв глаза, она подплывала все ближе, пока не коснулась ртом его небритого подбородка...
– Теперь я вылезаю, – заявил Лукас.
Глаза Эстер были по‑прежнему закрыты. Рок никогда не сказал бы этого Дорис.
– Не надо, – прошептала она, сердце ее колотилось, а грудь касалась его тела. – Еще рано вылезать.
Ты ведь еще ничего не сделал!
– Эстер, посмотри на меня. Это неправильно.
К черту правильное и неправильное, раздраженно думала Эстер. Такого не должно быть в сценарии. Помнишь, я – Дорис Дэй, а ты – Рок Хадсон...
– Ты прекрасная девушка, – ласково продолжал Лукас, – но ты уже несвободна. Милли мне рассказала о твоем приятеле. Она уверена, что вы идеально подходите друг другу.
Фантастика. Спасибо, Милли. Большое спасибо.
– Он в Шотландии, – пробормотала Эстер.
Да что же здесь происходит? Лукасу было незнакомо чувство вины; если бы даже угрызения совести бросились на него и стали душить, он бы не понял, что это.
|
|
– Все равно ты не должна ему изменять. Это было бы просто гадко.
– Но он бы ничего не узнал, – умоляла Эстер. – Кому от этого вред, если он никогда не узнает?
Лукас мягким движением убрал прядь мокрых волос с ее глаз.
– Нет гарантии, что не узнает. Не стоит так рисковать.
– Разве не я должна решать?
– Уверяю, я этого не стою. Пора. – Он подмигнул и поплыл. – Плыви к берегу. Нужно вернуться к остальным гостям. Милли будет беспокоиться, куда ты подевалась.
– Ты точно не против, что я тебя обнимаю?
– Пожалуйста, – добродушно разрешила Милли.
Одна рука Кона обнимала ее за плечи, а другая ласково прикасалась к запястью. Мойра Деверо находилась напротив, за танцевальной площадкой, она делала вид, что ничего не замечает, но сама сияла, как галогенная лампа.
– Мы доставили матери большую радость. Она выглядит такой счастливой.
– Отлично, – улыбнулась ему Милли. – Всегда рада подыграть.
– Милли Брэди, тебя на пять минут нельзя оставить одну, – прозвучал у нее за спиной веселый голос.
Это был Лукас, с мокрыми волосами и улыбкой от уха до уха.
– Лукас, ты весь мокрый.
– Я плавал.
– Ты видел Эстер?
– Мы поплавали вместе.
О боже, подумала Милли.
– Только поплавали, – Лукас ее поддразнивал. – Ужас, как ты испорчена. Она будет здесь через минуту – ей надо подправить макияж.
Мужчины – такие безнадежные оптимисты, решила Милли. Если Эстер плавала, она будет поправлять макияж не меньше часа.
– Значит, это твой босс, – заметил Кон, когда Лукас направился к танцевальной площадке. – Полагаю, его интересуют женщины?
|
|
– Еще как интересуют.
– Я так и подумал. Жаль.
– Мне тоже. – Милли с видом заговорщика толкнула его в бок. – Но это вряд ли порадовало бы твою мать.
– Я так рада, что вы понравились друг другу, – сказала Орла Милли, когда Кон пошел за выпивкой. И восторженно добавила: – Я знала, что вы поладите.
Эх, дай Орле палец, она и руку откусит. Вы не успеете сказать «конфетти», а она уже готова отправиться в местную церковь, пофлиртовать с викарием и договориться о брачном оглашении.
А Мойра, вероятно, начнет вязать чепчики и пинетки...
– Он замечательный, – согласилась Милли, – но не уверена, что у нас роман века.
– Нет? Жаль. Ладно, ничего. – Орла пожала плечами. – К счастью, у тебя есть из кого выбирать.
– Выбирать? – Милли заморгала. Поэтому Орла пригласила на вечеринку Хью? Но если это было так, что здесь делала Кейт и почему она приклеилась к его руке?
– Ричард, – напомнила Орла, кивая на другую сторону танцевальной площадки, где Ричард‑садовник гоготал, вероятно, над какой‑то уморительной шуткой.
Милли разочарованно кивнула.
– Ясно.
– И еще Майлз Картер‑Бак из гольф‑клуба. Ты с ним еще не знакома, он биржевой брокер. – И торопливо добавила: – Но честное слово, он очень милый.
И никакого упоминания о Хью. Милли нигде его не видела. И не могла спросить Орлу, что он здесь делает, потому что локаторы Орлы сразу бы среагировали и запеленговали ее. А потом уж Орлу не остановить.
Вместо этого Милли решила поменять тему и спросила:
– А что это за девушка разговаривает с Джайлсом?
|
|
А правда, кто это? Орла никогда ее раньше не видела. В животе у нее уже начали скручиваться знакомые узелки. Для подозрений не было особых причин, но в том‑то и проблема с неверным мужем: если он сделал это однажды, он всегда может повторить. Если доверие утрачено, вы никогда не можете быть абсолютно спокойной. И прежде чем отправить его одежду в стиральную машину, вы не будете больше равнодушно проверять его карманы, теперь вы морально готовы к неприятной находке – любой клочок бумаги, счет или телефон заставит ваше сердце болезненно сжаться.
Однако этот путь вел лишь к бесконечной боли и страданию. Орла знала, что Джайлсу надо дать время стать самим собой и доказать, что он начинает все с чистого листа. А кроме всего прочего она прекрасно осознавала, что ее вечные подозрения и ревность могут разрушить их брак даже быстрее, чем его неверность.
Связь с Мартиной закончилась. Она должна, должна верить в это. И если он поступал так раньше, это совсем не означает, что он сделает это снова.
– Я не знаю, кто она. – Орла изобразила на лице широкую улыбку. – Но это же вечеринка, верно? Давай подойдем и выясним, ладно?
ГЛАВА 24
– Привет, дорогая. – Джайлс нежно обнял Орлу за талию. – Познакомься с Анной из гольф‑клуба. Она живет в Перранспорте.
– Очень рада. – Орла тепло пожала руку девушки.
У Анны было сильное рукопожатие – что неудивительно для игрока в гольф, – ясные серые глаза и блестящие, ровно подстриженные волосы красноватого оттенка.
– Я тоже рада. – Анна улыбнулась. – Так мило, что ваш муж пригласил меня к вам сегодня. Я недавно сюда переехала, поэтому мало кого знаю. Устроить такой огромный прием – прекрасная идея. – И стеснительно добавила: – У вас чудесный дом.
– Обязательно как‑нибудь заезжайте к нам на обед. – Орла говорила с присущим ей энтузиазмом. Она уже суеверно решила, что чем ласковее будет обращаться с девушкой, тем меньше вероятность, что Джайлс заведет с ней интрижку. Или вполне возможно, что девушка окажется с принципами и скажет ему: «О нет, я не могу, ваша жена очень милая. Я не могу причинить Орле такую боль».
– Анна сказала, что она парикмахер, – сообщил Джайлс.
– Это просто замечательно! В таком случае я обязательно должна заехать к вам, – воскликнула Орла. – Я с удовольствием стану одной из ваших клиенток; кстати, вашу красивую прическу вы сами сделали?
– Простите, – проговорила Милли, заметив в толпе Хью и Кейт. – Я скоро вернусь; хочу кое с кем поздороваться.
Две наглые, разбитные жены членов гольф‑клуба вытащили Кона на танцевальную площадку. Покорно отплясывая с ними обеими, он подмигнул проходящей мимо Милли.
Что я скажу Хью? Что я могу ему сказать?
Милли не удалось найти ответ на эти вопросы. До Хью и Кейт оставалось всего несколько шагов, когда ее бесцеремонно атаковал Ричард‑садовник; он широко улыбался, его рубашка была расстегнута, как у Тома Джонса, почти до пупа.
Пара бутылок пива – и Ричард преодолел скованность быстрее, чем можно свалить деревце.
– Милли‑Милли‑Милли, маленькая птичка мне напела, что ты не откажешься потанцевать со мной, – со счастливым видом заявил он, а его руки – естественно – тисками обхватили ее талию.
Спасибо, Орла.
– Может, попозже. – Милли не было нужды оглядываться, она и так знала, что Хью и Кейт наблюдают за ней.
– Не стоит откладывать, – пробасил Ричард и потащил ее на танцевальную площадку, как забуксовавшую тачку. – Давай, не стесняйся, я знаю, что нравлюсь тебе!
– Вообще‑то...
«...ты мне не нравишься», – собиралась вежливо сказать Милли, но она слишком замешкалась. Активный рот Ричарда как магнит прилепился к ее губам, и все, что ей удалось, – это горловой протестующий звук.
О, как присосался...
– Ладно, а теперь послушай, – приказал Ричард, набрав в легкие свежего воздуха. – В общем, я знаю, я немного под мухой, иначе не набрался бы храбрости это сделать. Но я думаю, ты чертовски красивая, а когда Орла стала намекать... в общем, я понял, что мне дают понять, что я тоже тебе нравлюсь.
Милли поморщилась. В этом и была проблема – намеки Орлы были величиной с газонокосилку. Даже скорее с «роллс‑ройс».
– Как насчет этого? – Ричард смотрел на нее с серьезным видом.
– Насчет чего?
– Ты и я! Мы вместе. Как считаешь, а?
О боже, ему явно недоставало техники обольщения. Понятно, почему он все еще один, подумала Милли. Может, ему стоить походить на вечерние курсы для начинающих.
– Ну...
– Милли, ты не видела Эстер? Ой. – Джен с трудом сдерживала улыбку. – Прости, что помешала целоваться, но Эстер собиралась с нами в город, а теперь ее нигде не видно.
Мысленно благодаря Джен, Милли высвободилась из объятий Ричарда. Надо сказать, довольно крепких объятий – как будто она была упрямым пнем, который ему надо было выкорчевать.
– Я помогу тебе ее искать.
Отойдя немного, Джен вытащила свой мобильный телефон и вызвала такси. Трина сказала:
– Мы хотим зарулить в пару клубов. Поехали с нами?
– Не могу. Надо отвезти маму. – Милли скорчила физиономию. – Слушайте, я поищу Эстер в доме, а вы проверьте в саду. Она где‑то здесь.
В доме Эстер не оказалось. Когда Милли вернулась, Джен и Трины тоже не было. То ли они нашли Эстер и забрали ее с собой в такси, то ли, по методу исключения, она вернулась в шатер.
Нет, там ее тоже не было. Сомнений не оставалось, Эстер уехала. Кон Деверо, радостно приветствуя возвращение Милли, произнес:
– Дорогая, тебя так долго не было, какие‑то ужасные визжащие тетки трепали меня, как старый половик, по всей танцевальной площадке... не представляешь, как мне тебя не хватало...
– Дай угадаю, – сказала Милли, игриво проводя указательным пальцем по его ключице, – твоя мать за нами наблюдает.
– Как ястреб. Вернее, как очень гордая и счастливая ястребиная мать. – Он улыбался Милли, его рука ласково поглаживала ее плечо. – Я должен представить тебя ей, иначе она взорвется.
– Ладно, но сначала мне нужно кое с кем переговорить. – Милли внимательно оглядывала шатер и наконец заметила Хью и Кейт. Они все еще были здесь, и она знала, что ей нужно с ними поговорить. – Через секунду вернусь.
Оркестр страшно старался, чтобы поднять всех на ноги; воздух вибрировал под звуки «Hi ho, Silver Lining» (неудивительно, что Джен и Трина поторопились сбежать), а танцевальная площадка была забита, как шоссе М25. Милли продиралась сквозь толпу машущих руками и стучащих каблуками сорокалетних гостей, когда увидела, что Хью и Кейт разговаривают с Орлой.
Не слишком хороший признак.
На несколько мгновений Милли замедлила свое продвижение вперед, дожидаясь, пока их разговор закончится, а тем временем танцующие кружились и топали вокруг нее.
Хью поцеловал Орлу. Кейт, хихикая и сияя глазами, тоже поцеловала Орлу. Затем Орла обняла и поцеловала их в ответ... теперь они все вместе смеялись...
Интересно, что там происходит? Можно подумать, они только что обручились.
Милли вдруг почувствовала себя плохо. Боже, о нет, конечно нет.
Когда ей удалось наконец приблизиться, Орла была одна, Хью и Кейт испарились.
– Привет. А куда отправились эти... э‑э... люди? – Остановившись рядом, Милли всеми силами старалась имитировать вежливую беседу и обычный интерес к делам Орлы.
– Домой. – Орла махала кому‑то из знакомых, подзывала кивком официанта и притоптывала в такт музыке. – Им завтра рано вставать.
Клик! – напомнило о себе сердце Милли, падая в туфли. У нее снова разыгралось больное воображение – «рано вставать» могло означать только одно.
Гретна‑Грин, или брак без формальностей.
Ее удивил собственный голос, он был высокий и писклявый, как у Минни, подружки Микки‑Мауса.
– А кто они?
Орла посмотрела на нее и начала смеяться.
– Ясно, ты спрашиваешь о том очень привлекательном мужчине, который был здесь? Тебе, наверное, интересно, не является ли он еще одним из вариантов, из которых я предлагаю тебе выбирать? Извини, милая, но он не подходит.
Милли была рада, что вращающиеся многоцветные огни на танцевальной площадке скрывали красноту ее щек.
– Я совсем не этим интересовалась. Я просто спросила, кто они.
– Хью Эмерсон. Крутой компьютерный консультант. Красив, – заметила Орла с игривой улыбкой, – но он не для тебя.
– О. – Сердце Милли почти замерло, когда она выдавила: – Его подружка кажется очень... молоденькой.
– Она не подружка, просто соседка. Хью устанавливал мне компьютер. Его жена умерла несколько месяцев назад. – Орле приходилось орать, чтобы перекричать музыку. – Трагический, трагический случай. Душераздирающая история. А тебе это совсем не нужно. Отношения, омраченные воспоминаниями. – Она театрально содрогнулась. – Ничего нет хуже. Это обречено на провал, дорогая, не стоит и пробовать!
Просто соседка! Не подружка, не невеста, восторженно думала Милли, просто соседка, ура!
– Нет, нет, лучше сосредоточься на милом Коне. – Орла ободряюще пожала ее руку. – Он замечательный и при этом свободен.
Да, подумала Милли, но женщины его не интересуют.
Нэт шел по улице, очень надеясь, что свет в доме Эстер и Милли будет гореть. Он прочесал почти все бары и ночные клубы, обнаружил несколько старых приятелей, но только не Эстер. Была уже полночь, и Нэт еле стоял на ногах; он проехал от Глазго пятьсот миль, и теперь это давало себя знать.
Света в доме не было, но Нэт все равно позвонил в дверь. Может, они уже спят.
Он снова позвонил, затем постучал в дверь костяшками пальцев.
Ничего, никакого ответа, все еще никого нет дома.
Эстер, где же ты?
Нэт присел на ступеньки, достал из кармана куртки ручку и написал записку на обороте листовки, рекламирующей специальные расценки на доставку пиццы:
«Эстер! Сюрприз! Видишь желтый «рено», припаркованный между белым фургоном и синим «ягуаром»? Теперь загляни внутрь...»
Улыбаясь, Нэт просунул записку в почтовый ящик. Затем, безудержно зевая, вернулся к машине. Хорошо, что ночь была теплой. Он поспит, пока Эстер не вернется домой и не обнаружит его. Он предполагал, что, как только закроет глаза, она уже будет здесь – расцелует его, визжа от восторга и разбудив всю улицу.
Эстер удивленно рассматривала навес из веток, которые раскинулись у нее над головой. Сквозь просветы среди листьев вишни она видела звезды, мерцающие на бархатном небе цвета индиго.
Если загадать на звезду... Мысли Эстер путались, она прижимала к груди пустую бутылку и понимала, что, очевидно, очень пьяна, раз ее не волнует, что к этому моменту пронырливые насекомые уже могли залезть в ее волосы и теперь, возможно, пробираются к ушам.
Ей даже было наплевать, что лежать на земле чрезвычайно неудобно, в горле пересохло, а глаза опухли от слез. По крайней мере, здесь было спокойно. Доносились лишь нежный плеск воды о кромку бассейна да приглушенные звуки вечеринки, продолжающейся в отдалении.
Недавно – когда? – она слышала, как Джен и Трина звали ее по имени. Затем перестали. Позже ее немного потревожила пара диких кроликов, прыгающих по траве, но они вскоре скрылись в норе.
Вместе.
Без сомнения, отправились трахаться. Счастливчики кролики.
Боже, сегодня вечером я выставила себя дурой, подумала Эстер, приподняв бутылку, чтобы проверить, не осталось ли чего. Когда об этом узнают, я стану всеобщим посмешищем.
И во всем виноват Нэт. Если бы он был здесь, ничего бы не произошло.
Ее глаза снова наполнились слезами, когда она осознала, что винить во всем Нэта несправедливо.
Это нехорошо, я ужасная‑преужасная. Я не застуживаю такого чудного парня, в отчаянии решила Эстер.
Но все равно, если бы он был здесь, ничего бы не случилось.
Эстер закрыла глаза. Ой, теперь ее голова кружилась как... что‑то кружащееся. Ладно, не обращай внимания, может, станет лучше, если повернуться на бок... о да, так намного лучше...
Через несколько секунд Эстер уже спала.
ГЛАВА 25
Издатель, настоящий литературный гигант. Это то, что надо!
Адель была в восторге от того, что беседовала с интеллектуалом, и всеми силами старалась произвести впечатление на Джей Ди – Джаспера Деверо, что за чудное имя, – блистая знаниями о великих поэтах.
Однако было бы неплохо, если бы он в ответ проявил побольше энтузиазма.
– Конечно, Сильвия – моя любимая поэтесса. – Говоря это, Адель ловко вытащила из сумки томик Сильвии Плат и помахала им, как козырной картой, перед его испуганным взором. – Но нельзя недооценивать и Кристину Россетти, у нее потрясающая сила и изящество...
Джей Ди не слишком жаловал поэзию; пара сонетов действовали на него лучше всякого снотворного. Если только впереди не было кульминации, до которой стоило добираться, чего‑нибудь очень смешного, завершающего произведение. Пэм Эйре была Джей Ди больше по вкусу, чем «скучная, как дождливое воскресенье», Сильвия Плат.
А кто эта Кристина Россетти с ее «потрясающей силой и изяществом»? Похоже на гимнастку на Олимпиаде.
Джей Ди решил сделать героическую попытку и поменять тему беседы; он энергично закивал и заявил:
– Конечно, вы абсолютно правы. А скажите, вам уже удалось куда‑нибудь съездить в этом году?
Боже, послушайте только, что я говорю, – как парикмахер какой‑то.
Адель приготовилась уже процитировать нечто трогательное и чувствительное из Россетти, и вдруг ее так резко прервали. Отдых, отдых, что же сказать на эту тему, чтобы произвести впечатление на этого богатого, влиятельного и эрудированного человека?
– Я никуда не ездила, но собираюсь, – возбужденно сообщила Адель. – Монте‑Карло и Сен‑Тропе – мои любимые места. – Ее тон был доверительным. – А у вас?
– О, у нас вилла в Тоскане. Чудесная еда, отличное вино, место, где можно от всего отдохнуть, – Джей Ди говорил с энтузиазмом. Затем рассмеялся: – Радуешься, пока не осознаешь, что все твои знакомые тоже туда приехали, чтобы от всего отдохнуть!
Тоскана, Тоскана. Пока Адель наблюдала, как он смеется, она вдруг поняла две вещи. Тоскана то самое место, где проводят отпуск влиятельные люди – интеллектуальная, артистическая и литературная элита. Все избранные. Руководство Би‑би‑си. Актеры. Писатели. Оперные певцы. Боже, почему ей никогда раньше не приходило в голову, что Тоскана – это идеальное место для отдыха, где можно встретить блестящих, умных людей, настроенных на ту же волну, что и она?
А еще Адель поняла, что, хотя она читала бесконечное множество газетных статей о Тоскане и людях, которые проводят там отпуск... боже, даже Блэры... она не имела ни малейшего представления, где эта Тоскана находится.
Дайте ей карту Европы и булавку – и она попадет впросак. Испания? Франция? Италия? У нее было ощущение, что это середина чего‑то, но чего? Любой из названных стран.
Ужасно стыдно. В Британии Тоскану называют еще «Кьянти‑шир». Но если вы не большой любитель вина, это не слишком поможет. Кьянти – какое это вино? Испанское, или итальянское, или французское?
Адель мысленно поклялась, что завтра же выяснит все, что возможно, о Тоскане, каждую деталь и мелочь.
В том числе и в какой стране Тоскана находится. А вслух она оживленно заявила:
– Конечно, главное мое увлечение – опера. Я большая поклонница Андреа Бочелли.
Джей Ди больше нравилась Андреа Корр; он решил, что пора бежать. Дотронувшись до руки Адель, он радушно предложил:
– Давайте я схожу и принесу вам что‑нибудь выпить.
Как и его жена Мойра, он очень хотел, чтобы его сын еще до смерти матери создал счастливую семью с подходящей девушкой, но он все же надеялся, что это будет не Милли.
Это означало бы навсегда заполучить Адель Брэди в качестве свояченицы, а такого он бы не вынес.
– У вас чудная дочь, – сказала Орла Ллойду Брэди, когда они прощались в конце вечера. Повернувшись к Джуди, которая держала розовую кашемировую шаль Адель и ждала, пока та закончит целовать Джей Ди и Мойру, Орла вполголоса добавила: – А у вас терпение как у святой.
– Правда, – весело кивнула Джуди. – Но на крайний случай я припасла немного цианида.
Мойра Деверо шепнула сыну на ухо:
– Знаешь, тебе не обязательно оставаться здесь с нами. Никто не будет возражать, если ты... на ночь исчезнешь...
Кон улыбнулся, наблюдая, как его мать, произнося это, повела своими нарисованными бровями в сторону Милли.
– Мама, не могу поверить, что ты это предлагаешь.
– Мы пробудем здесь еще денек. – Мойра похлопала по своим часам. – Дорогой, иногда нельзя медлить, ты должен действовать. – Ее выражение смягчилось, она продолжила ласковым голосом: – У нас с твоим отцом был скоротечный роман. Он меня сразу покорил и через неделю мы уже были обручены.
– Хочешь сказать, вы провели вместе первую ночь после знакомства и у вас все сложилось. – Казалось, Кон шокирован. – Мама, извини, но это неприлично. Я глубоко, глубоко потрясен.
Невозмутимая Мойра спокойно произнесла:
– Между нами вспыхнуло чувство. Когда есть чувство, им нельзя пренебрегать. А сегодня вечером, – она улыбнулась, глядя на Милли, – я видела это в ваших глазах.
– Ладно. – Кон поднял руки, показывая, что сдается. – Я уже сделал попытку. Сказал, что хотел бы провести эту ночь вместе, но она отказалась. Она сказала, что она не такая девушка.
Значит, у Милли есть моральные устои и принципы, здоровое уважение к своему телу. Мойра заявила со счастливым выражением:
– Теперь она мне нравится еще больше.
* * *
Было два часа ночи, когда Милли, доставив домой мать, отца и Джуди, вернулась к себе. Припарковав свою машину невдалеке от дома, она прошла мимо белого фургона, «рено» желтого цвета и пыльного синего «ягуара».
Дом был молчаливым и пустым. В ящике валялась очередная листовка, рекламирующая доставку пиццы; Милли отбросила бумажку в сторону и поднялась наверх по лестнице. Эстер еще не было. Впрочем, это неудивительно, если она уехала с Джен и Триной.
Милли чувствовала себя усталой; она стащила с себя сказочное замшевое платье от «Дольче и Габбана», не потрудилась снять макияж, упала на постель и через несколько секунд уже спала.
Что‑то звенело. Все звонило и звонило, притом ужасно настойчиво. Милли застонала, перевернулась и накрыла голову подушкой. Если это Эстер забыла свои ключи, придется ее убить.
Нет, это не дверной звонок, сообразил наконец ее сонный мозг. Слишком ритмичный.
Это телефон.
Слушай, заткнись.
Все еще прячась под подушкой и не раскрывая глаз, Милли молилась, чтобы телефон замолчал. Кто бы это ни был, он настойчив; не похоже, что ему надоест.
А вдруг это действительно что‑то срочное, подумала Милли и поплелась вниз к телефону.
Эстер мечтает вернуться домой, но так надралась, что забыла, где живет. Ха, такое уже бывало.
Или Адель испугалась, потому что не может найти свой драгоценный томик Сильвии Плат и хочет выяснить, не оставила ли его в машине.
Или же Кон Деверо желает сообщить, что не может уснуть, потому что все время думает о Лукасе в его обтягивающих кожаных брюках, и умоляет дать его номер телефона...
Хм, а может, и нет.
Милли добралась до гостиной и сняла трубку.
– Алло?
– Ты одна?
– Что?
– Он там с тобой?
В голове у нее была путаница, а мозг еще окончательно не проснулся, поэтому Милли было трудно опознать голос в телефонной трубке. Впрочем, это было не совсем верно, она считала, что могла бы опознать голос, потому что он был очень похож на голос Хью Эмерсона, но логическая, здравая часть ее сознания настаивала на том, что это не может быть Хью.
– Кто «он»?
– Не знаю. Любой из них, сама выбирай. Скажи «да» или «нет».
Боже, теперь он еще больше похож на голос Хью. Окончательно проснувшись, Милли удивленно сказала:
– Здесь никого больше нет. Я одна. А что?
Пауза. Потом вздох. Облегчения?
– Мне нужно было выяснить.
Сердце Милли мчалось, как гончая; она прошептала:
– Зачем?
– Перестань. – На этот раз тон был резкий. – Думаю, ты знаешь.
Милли не могла говорить. Гончая в ее груди все быстрее мчалась по треку. В изумлении она взглянула на часы на каминной полке и увидела, что уже полчетвертого.
Половина четвертого ночи...
– Милли? Ты слышишь меня?
– Кажется, да.
– Отдерни занавеску.
– Что?
– Давай...
Это происходит на самом деле? Или она все еще наверху в постели с подушкой, прижатой к ушам?
Ладно, если это сон, не будет особого вреда, если она посмотрит его дальше?
Господи, подумала Милли, еще немного и он станет самым лучшим сном за всю ее жизнь.
Она подошла к окну и раздвинула занавески.
Хью был там, на мостовой, в оранжевом свете уличного фонаря. Он переоделся в белую хлопковую рубашку и джинсы.
Он говорил по мобильному телефону:
– Мне нужно было тебя увидеть.
Святые небеса.
Вот так просто?
Милли пожалела, что на ней мешковатая фиолетовая футболка «Харри Энфилд»: изображение подростка Кевина на груди было не слишком соблазнительным. А еще Милли жалела – совсем нелогично, – что, прежде чем спуститься по лестнице и ответить на звонок, она не сообразила причесать волосы.
– Тебе нужно было меня увидеть? Зачем?
– Мне было нужно.
Делая слабую попытку пошутить, Милли сказала:
– Наверное, теперь считаешь, что зря побеспокоился.
– Нет. – Помедлив, Хью добавил: – Мне всегда нравились футболки «Харри Энфилд».
Пауза. Милли не могла говорить.
– Ладно, – произнес Хью. – Мы до конца ночи будем продолжать в том же духе или, может, ты все же откроешь дверь?
– Две минуты, – сказала Милли дрожащим голосом. – Я вернусь через две минуты.
– Куда ты? – Он почти улыбался. – Наверх, чтобы выкинуть из своей кровати какого‑нибудь парня и, как зубную пасту из тюбика, выдавить его из заднего окна?
– Удивительно, но ты почти угадал, – сказала Милли. – Действительно наверх, почистить зубы.
ГЛАВА 26
Через две минуты Милли открыла дверь и призналась:
– Такого я не ожидала.
– Я тоже. – Хью нежно отвел ее обратно в гостиную; его темные глаза с непонятным выражением смотрели на нее сверху вниз. – Тот парень, с которым я тебя видел... тот, в вертолете... вы с ним?..
– Нет. – Милли дрожала. – Нет.
– А как насчет другого? В шатре?
– Он садовник Орлы. Только что слез с дерева.
– Ну, это многое объясняет. – Хью подождал. – И наверняка с боссом у тебя тоже ничего нет?
Лукас!
– Конечно, ничего нет, – прошептала Милли. – Абсолютно ничего.
– Ясно. Что ж, хорошо. – Хью отбросил со лба прядь выжженных солнцем волос, и Милли заметила, что его рука слегка подрагивает. – Знаешь, я не мог уснуть, – продолжал он. – Не мог смириться с мыслью о всех этих мужчинах, увивающихся вокруг тебя. Благодаря этому я понял... Боже, я многое понял.
– И?
– Я должен был приехать и увидеть тебя.
Милли неожиданно осмелела – хорошо, какого черта, может, это все еще сон – и, приподняв бровь, переспросила:
– Увидеть меня?
Он протянул руку, дотронулся до ее лица, провел теплыми пальцами по ее бледным губам.
– Ладно. Поцеловать тебя.
Слишком медленно, слишком медленно. К этому моменту ожидание уже стало невыносимым. Милли обвила руками его шею, прижалась к нему всеми клеточками своего организма и прошептала:
– Хорошо, тогда лучше поскорее это делай.
Он поцеловал ее, и весь мир вокруг безудержно закружился. Милли чувствовала, что вся пылает, и нисколько бы не удивилась, если бы ночнушка с изображением подростка Кевина вдруг загорелась. Через ее тело прошло достаточно электричества, чтобы зажечь рождественскую елку на Трафальгарской площади. Трудно было поверить, что один рот, пара губ и один язык были способны произвести такое поразительное действие на... на весь ее организм.