Лукас доехал до конца дороги и остановился. Других машин не было, но он все равно ждал на перекрестке, с возрастающим интересом наблюдая в зеркало заднего вида за тем, что происходит позади.
Никто лучше Лукаса не разбирался в «языке тела». Он лучше других умел толковать едва заметные, казалось бы незначительные, сигналы; это был особый талант, как умение идеально подавать мяч или способность рисовать, как Дега.
Сигналы, посылаемые участниками этой сцены на дороге около дома Милли, не были незначительными. Любой другой свидетель мог просто заключить, что это пара влюбленных, но Лукас был способен разобраться в этой ситуации гораздо глубже.
Он никогда не видел Милли такой, она была вся во власти эмоций, и он очень сомневался, что ей доводилось испытывать такое прежде. Лукас узнал высокого блондина, с которым она была, – как‑то несколько месяцев назад он натолкнулся на них в баре. Но тогда было похоже, что Милли сама мало была с ним знакома; между ними не было никакой интимной атмосферы. Еще Лукас вспомнил, что видел его на вечеринке у Орлы, но, он был в этом уверен, с другой девушкой. И он не помнил, чтобы они там общались с Милли.
Теперь же он мог безошибочно оценить ситуацию. Это было серьезно. Когда он проехал мимо, они, очевидно, не замечали ничего, кроме друг друга; воздух вокруг них буквально вибрировал от взаимного влечения. Если бы Лукас загудел, они бы не заметили. Если бы он вылез из машины и станцевал голым на капоте, они бы не обратили внимания.
Интересно, что Милли не упоминала об этом новом повороте в своей жизни.
Но больше всего Лукас был заинтригован тем, что они прощались друг с другом на пороге, вместо того чтобы довести вечер до логического конца.
Хотя было ясно, что им обоим хотелось это сделать.
В зеркало заднего вида Лукас видел, как Милли сделала шаг назад, а блондин сел в ожидавшее его такси. Лукас был слишком далеко, чтобы разглядеть выражение ее лица, но догадывался, что это не была традиционная улыбка, говорящая «уф, хорошо, что я от него отделалась».
В следующее мгновение такси отъехало, и Милли исчезла в дверях дома.
Действительно, очень интересно, подумал Лукас. Наконец‑то Милли нашла мужчину, в которого она, без сомнения, безумно влюблена.
И по каким‑то причинам он не мог провести с ней ночь.
Кроме того, она держала их отношения в тайне.
Так‑так, подумал Лукас, с удовольствием вспоминая множество моментов, когда Милли, напустив на себя строгий вид, выговаривала ему по поводу его сексуальной жизни.
У него не оставалось сомнений. Новый мужчина Милли был женат.
ГЛАВА 50
Поговорить с матерью о Тиме Флитвуде Милли не удалось. Она еще спала у себя наверху, когда на следующее утро в восемь часов в дверь позвонили.
Нэт в полосатых трусах‑боксерах открыл дверь; на пороге он обнаружил женщину средних лет в строгом темно‑синем жакете и серой плиссированной юбке.
– Здравствуйте. Милли Брэди все еще проживает здесь?
– Э, привет. – У Нэта возникло подозрение, что эта женщина – офицер по надзору за условно освобожденными. – Да‑да, она здесь живет. Но она еще не встала.
– Не беспокойтесь, мне нужна не Милли. – Женщина сдержанно улыбнулась и указала на свой портфель. – Вообще‑то я ищу Адель Брэди, мать Милли. Я знаю, что она приехала в гости к дочери, но...
– Понятно. Нет, мамы Милли здесь нет, – объяснил Нэт. – Она остановилась у папы Милли.
– Правда? – Брови женщины поднялись вверх. – Я думала, они разведены.
– Да, разведены. Она остановилась у папы Милли и его подруги. – Улыбаясь, Нэт добавил: – Мама Милли все еще молода, свободна и не замужем.
– Ясно. – Еще одна ледяная улыбка. – Возможно, вы бы могли дать мне их адрес.
Нэт почесал голову:
– Не имею представления, где они живут. Эстер! Эстер! – закричал он.
В следующий момент наверху, около лестницы появилась Эстер, она была завернута в полотенце и с нее еще стекала вода – она только что вышла из душа.
– Здравствуйте. Простите, что беспокою. Меня зовут Сильвия Флитвуд. Милли раньше работала у нас. – Раскрыв портфель, Сильвия вытащили пачку глянцевых брошюр. – Дело в том, что мать Милли – наш клиент, ее чрезвычайно интересовали кое‑какие рекламные проспекты. Их доставили в офис вчера в конце дня, и я решила завести их по дороге на работу.
– Понятно. – Эстер много слышала от Милли о Сильвии Флитвуд. Она одержима ревностью и параноидальным страхом, что все другие женщины покушаются на ее затюканного мужа. Как будто кто‑то в здравом рассудке заинтересуется мужчиной, позволяющим так помыкать собой. – Что ж, вы можете оставить проспекты здесь. Милли позаботится, чтобы ее мама их получила.
– Миссис Брэди очень хотела побыстрее получить их, – настаивала Сильвия. – Будет лучше, если я сама ей отвезу.
Эстер пожала плечами; для нее это не имело никакого значения.
– Хорошо, раз вы настаиваете... – Она сообщила Сильвии Флитвуд адрес и услужливо подсказала, как найти дом Ллойда и Джуди, который стоял на узкой аллее в стороне от основной дороги, ведущей из Ньюки в Падстов.
– Спасибо. Вы мне очень помогли. – Сильвия Флитвуд быстро направилась обратно к своей машине.
– Какая любезность, верно? – сказал Нэт, когда они закрыли входную дверь. – Проделать такой путь только для того, чтобы завести несколько рекламных проспектов?
Эстер изогнулась от удовольствия, потому что он ее обнял и поцеловал в шею.
– Эта женщина так хлопочет, чтобы помешать Адель появиться в офисе при ее муже. Она боится, что один его вид возбудит у мамы Милли непреодолимое влечение...
– Кстати, о непреодолимом влечении. – Руки Нэта стали коварно перемещаться по ее влажному, завернутому в полотенце телу.
– Не‑е‑ет! Я опоздаю на работу, – неубедительно запротестовала Эстер.
– Скажи своему боссу, что ты опоздаешь на полчаса. Знаешь, не беспокойся, я сам скажу твоему боссу. – С торжественным видом Нэт снял с нее полотенце и бросил его на пол. – Эстер, ты опоздаешь на полчаса.
Она улыбнулась. Вот в чем заключается прелесть работы на себя.
– О, хорошо. Спасибо, что предупредил.
– Пожалуйста, – сказал Нэт.
– Вообще‑то, чтобы наверняка, может, сразу договориться о часовом опоздании?
Взяв его за руку, Эстер повела Нэта наверх по лестнице, спрашивая себя, была ли она в жизни более счастливой. Как могла она когда‑то считать, что Лукас в чем‑то лучше Нэта?
– Интересно, почему та женщина из турагентства не нашла адрес мамы Милли у себя в базе данных? – лениво спросила Эстер.
Нэт нежно подтолкнул ее в дверь спальни, опрокидывая и на смятую постель, пробормотал:
– Тш‑ш. Ты слишком много говоришь.
Когда через сорок минут Милли вышла из своей спальни, Эстер около двери уже торопливо проводила щеткой по волосам, одновременно засовывая ноги в розовые кроссовки «Рибок».
– Ты опаздываешь на работу. – Милли сделала вид, что не догадывается о причине.
Эстер подмигнула:
– Есть вещи поважнее.
Нахмурившись, Милли сказала:
– Кажется, я недавно слышала звонок в дверь.
– О да. Твоя мама уезжает на Тринидад.
ЧТО?
Милли заморгала:
– О чем ты?
– Или на Тобаго. На один из них. Тринидад и Тобаго – так было написано на верхней брошюре.
– Ты это серьезно? Моя мать приходила сообщить, что отправляется на Тринидад, а ты даже не подумала меня разбудить?
Глаза Эстер округлились, когда голос Милли взмыл вверх на несколько октав.
– Черт, не выпрыгивай из трусов. Когда ты издаешь этот дельфиний писк, ты становишься похожа на Бьорк. И вообще, здесь была не твоя мама. Нас посетило твое «милое» бывшее начальство.
Милли спросила слабым голосом:
– Ты имеешь в виду Тима Флитвуда?
– Нет, дурочка. Его убийственную жену.
О боже. Сильвия.
– Что она здесь делала? – взвизгнула Милли.
– Слушай, ты так невнимательно слушаешь. Она принесла проспекты, которые заказывала твоя мама. О Тринидад и Тобаго. – Эстер произносила слова медленно и старательно, потому что было ясно, что Милли не способна что‑либо воспринимать. – Ей был нужен адрес твоей мамы, чтобы передать ей заказ, вот и все. А теперь благодаря тебе я действительно здорово опаздываю. Все. Я побежала.
Когда входная дверь захлопнулась, Милли схватилась за голову и пробормотала:
– О, черт.
Ллойда и Джуди не было дома–они отправились на одну из своих долгих утренних прогулок, – и кухня была в полном распоряжении Адель. Она наслаждалась завтраком: чай «Эрл Грей», масляные круассаны и черносмородиновый джем. Засучив рукава лимонно‑желтого атласного пеньюара, чтобы не опустить их ненароком в масленку, она подливала себе чай из чайника и задумчиво любовалась своими ногтями с французским маникюром. Телефон снова начал звонить, но Адель знала, что в такой ранний утренний час ее никто беспокоить не станет, поэтому даже и не подумала снять трубку. У нее было занятие получше – например, размышлять о дорогом Тиме, – и она не собиралась, как какая‑то заезженная секретарша, тратить свое драгоценное время, записывая сообщения для Ллойда и Джуди.
Когда телефон перестал звенеть, кто‑то позвонил в дверь. Раздраженно вздохнув и чуть не уронив черносмородиновый джем на пеньюар, Адель отодвинула назад стул и медленно встала. Если это опять ужасный старый сосед Ллойда пришел со своими занудными разговорами, придется притвориться, что она ни слова не понимает – что не так сложно, учитывая его невыносимый корнуоллский акцент, – и выпроводить его. Желательно до того, как он занесет в дом коровий навоз на своих обляпанных грязью подошвах.
Ее ноздри приготовились к деревенскому зловонию, а сознание – к разговору с человеком, который подвязывает свои брюки синим нейлоновым шпагатом для упаковки; Адель собралась с силами и открыла дверь.
– Ты путаешься с моим мужем? – потребовала ответа Сильвия Флитвуд.
Пораженная Адель отступила назад.
– Простите?
– Ты слышала.
– Извините, но это нелепо. – Адель покачала головой. – Вы не можете появляться вот так на пороге чужого дома и обвинять людей в подобных вещах...
– Отлично, я выражусь по‑другому. Я знаю, что ты путаешься с моим мужем, и я приехала тебе сообщить, что этому – конец. Боже, чем ты только душишься, – произнесла Сильвия с искаженным от отвращения лицом. – Я обыскивала машину Тима, она вся провоняла твоими дешевыми духами.
Это было уже слишком, это было невыносимо. Дрожа от негодования, Адель бросила в ответ:
– Никакие они не дешевые, это «Джорджио Армани».
– Меня от них тошнит, – заявила Сильвия. – Как ты смеешь покушаться на чужих мужей? У нас счастливый брак...
– Не говорите ерунды, – весело захохотала Адель, решив, что отпираться глупо – шила в мешке не утаить. – Он столько лет был несчастен.
Сильвия поменяла тактику, перейдя в наступление, а ее глаза сузились, как у змеи.
– Я приехала сказать, чтобы ты убиралась из Корнуолла. Если ты останешься, я превращу твою жизнь в кошмар, я тебе обещаю.
– Но я вполне счастлива здесь. Вы не можете приказывать мне, чтобы я уехала. И вы не можете приказывать Тиму, чтобы он со мной не встречался, – продолжила Адель спокойным голосом. – Знаете, может, последние двадцать лет вы и помыкали им, обращаясь с ним как с собачонкой, но он все же взрослый мужчина, способный на самостоятельные решения, и, думаю, вы очень скоро убедитесь, что он вовсе не хочет прекращать наши отношения... А‑а‑а!
Адель рванулась назад, но не успела заслониться руками от жидкости, брызнувшей ей в лицо. Боже! Боже! Жена Тима сошла с ума! Если это отбеливатель... или какая‑то кислота... о боже, не может быть, только не это!..
Пятясь назад и пытаясь нащупать телефон в прихожей, Адель визжала:
– Звоните в службу спасения!.. Только не лицо!.. Скорее!.. Звоните девять‑девять‑девять!..
Сильвия смеялась над ее страданиями.
– Глупая сука, только взгляни на себя! Давай, можешь открыть глаза. Это не кислота.
– А‑а‑а‑а‑а! – в два раза громче закричала Адель, оторвав руки от лица. Ее желтый атласный халат спереди был весь заляпан черной жидкостью, которая стекала у нее с рук, с лица, с волос. – ЧЕРТ, ЧТО ТЫСО МНОЙ СОТВОРИЛА?! – завопила она, отчаянно тряся головой и, как собака, разбрасывая черные брызги.
– Дала тебе информацию к размышлению. – Сильвия злорадно улыбалась. – Теперь ты не похожа на красотку, верно? – Она торжествующе продемонстрировала пустую бутылку: – Не волнуйся, это всего лишь несмываемые чернила.
– Несмываемые чернила? Ты рехнулась? – взвизгнула Адель, в ужасе прижимая руки к груди. – Этот пеньюар стоил двести пятьдесят фунтов!
Когда Милли доехала до дома отца, Адель уже уехала.
– Твоя машина! – возмутилась Милли, когда Ллойд и Джуди вышли ей на встречу.
– Знаю. Раньше меня никогда не называли шлюхой, – усмехнулся Ллойд, воспринимая ситуацию в своей обычной беспечной манере. – Боюсь, обо мне пойдет дурная слава.
Его славная, красная «ауди», припаркованная около дома, была эффектно расписана граффити – особенно выделялись слова «ШЛЮХА», «ПОТАСКУХА», «ПРОСТИТУТКА».
– Сегодня утром твой отец поленился идти до пляжа пешком, поэтому мы поехали в моей машине, – объяснила Джуди. – Когда отъезжали, мы видели женщину в сером «рено». Вероятно, она решила, что машина Ллойда принадлежит Адель.
– Сильвия сначала проделала это, а потом позвонила в дверь. Черт, наверное, мама в ужасном состоянии.
– Когда мы вернулись, она отмывалась в душе уже добрых сорок минут. Эти чернила непросто оттереть. Не представляю, что подумают о твоей матери пассажиры лондонского поезда. – Ллойд очень старался сохранять серьезное лицо. – Сегодня самый жаркий день в году, а она упакована, как пчеловод... черная вуаль, длинные перчатки и шляпа величиной с сомбреро.
– Это все я виновата, – сокрушалась Милли. – Если бы я не спала сегодня утром, когда приезжала Сильвия, я бы никогда не дала ей ваш адрес.
– Пожалуйста, только послушай, что ты говоришь! – Ллойд неодобрительно потряс головой. – В первую очередь виновата твоя мать – это она связалась с женатым мужчиной.
– И что теперь будет? У них все кончено?
– Она говорила с Тимом Флитвудом перед отъездом, – беззаботно сказала Джуди. – Зачитала ему расписание поездов и решительно заявила, что у него есть двадцать четыре часа, чтобы уйти от Сильвии и поехать вслед за ней в Лондон.
Милли широко раскрыла глаза.
– Черт, думаете, он это сделает?
– Ну, мы слышали только то, что говорила Адель, – пожала плечами Джуди. – Но должна сказать, у нее был тон матери, приказывающей подростку прибраться в комнате.
– Я все еще не могу поверить, – удивлялась Милли, протирая солнечные очки подолом своей юбки в горошек. – Нашла с кем закрутить роман. Как ему удавалось так надолго убегать от Сильвии, чтобы встречаться с мамой? Я считала, что Сильвия установила на нем электронный датчик.
– Он записался на вечерние курсы, – сказала Джуди. – Адель мне объяснила, когда паковала вещи.
– И Сильвия не записалась вместе с ним? – Это было поразительно. Каждый год они записывались на какие‑нибудь курсы и всегда ходили парой.
– Он записался в мужскую дискуссионную группу «Роль мужчины в двадцать первом веке; исследование подавленных эмоций». – Джуди героически сдерживала смех. – Очевидно, он заявил Сильвии, что хочет раскрыть свое внутреннее «я». И это сработало, но на прошлой неделе Сильвия во всем разобралась. Она явилась в Общественный центр, когда группа уже расходилась, и выяснила, что Тим не удосужился посетить ни одного занятия.
Милли все еще считала, что во всем этом есть и ее вина. Она наблюдала, как ее отец лизнул указательный палец и попытался оттереть с капота своей машины выполненное несмываемым фломастером граффити.
Надписи не стирались.
– Ты вызовешь полицию?
– Чтобы бедную женщину арестовали за нанесение материального урона машине? – Ллойд рассмеялся. – Не вижу в этом особой необходимости.
Милли кивнула на граффити – это были не те надписи, которыми хочется похвалиться, разъезжая по Корнуоллу.
– Машину придется перекрасить. Это будет стоить денег.
– Дорогая, взгляни на все с моей точки зрения. – Ллойд ласково обнял ее за плечи. – Благодаря Сильвии Флитвуд моя бывшая жена в два счета собралась и уехала, вернулась обратно в Лондон. Сильвия добилась того, о чем я молился. Она вынула занозу из моей задницы. – Вокруг его серых глаз собрались морщинки, он понизил голос и признался: – Дорогая, перекрасить машину – это значит заплатить небольшую цену, поверь мне. Эта женщина оказала мне огромную услугу. Вообще‑то мне следует послать ей красные розы и ящик шампанского.
ГЛАВА 51
Когда на следующее утро зазвонил телефон, Милли была на кухне, а Нэт обучал ее готовить омлет‑суфле.
–... а затем смешиваешь яичные белки со взбитыми желтками с помощью металлической вилки – нет‑нет, деревянной...
– Милли, это тебя. – В дверях с недовольным выражением на лице появилась Эстер. – Какой‑то француз с красивым голосом утверждает, что это «ошен важно».
– Простите. – Нэт сделал вид, что расстроен. – Что более «ошен важно»: какой‑то француз с красивым голосом или мой мастер‑класс по приготовлению омлета?
– Глупый вопрос. – Милли быстро схватила телефон. – Алло?
– А, мадмуазель, бон суар. Возможно, ви змоглии би сообщиить вашей ошаровательной подруге, что у меня не только кразиивий голос, но и зам я очень кразиивий.
О! Сердце Милли забилось в груди, как выброшенная на берег пикша. Отличный финал для книги.
– Он говорит, что рядом с ним Дэвид Джинола выглядит как Квазимодо, – сообщила она Эстер, не прикрывая трубку. – Впрочем, это только его слова. Может, он сам похож на старшего брата Квазимодо.
– Дело в том, что мне нужна помощь с кроззвордом, – сказал Хью. – Шезднадцать по гориизонтали, два злова, четиире и три букви, «положение вне игрии».
– Знаете, что я думаю? – спросила Милли. – Я считаю, все мужчины должны разговаривать с французским акцентом. Это должно быть обязательным. – Дрожа от радости, она добавила: – «Тайм аут».
– Эй, экселант, мерси боку, мадмуазель. Вообще‑то, – Хью перешел на нормальную речь, – я звоню, потому что...
– Можешь не говорить, тебе ужасно интересно узнать, что я сказала матери. – Зажав беспроводной телефон в кулаке, Милли устремилась мимо Нэта прочь из кухни. В гостиной она изложила Хью, что произошло.
– Вот такие дела, – закончила она через несколько минут. – Мама вернулась в Лондон и теперь старательно трет лицо разными чистящими и моющими средствами. Мой папа празднует. А мамин любовник решил не ехать к ней, потому что он – вялый салат и никогда не бросит свою жену.
В этот момент в кухне раздался визг, а за ним последовало хихиканье:
– Извини мою соседку по квартире, – вздохнула Милли. – Похоже, она там развлекается. Снова.
– Как у них идут дела?
– О, они до противного счастливы, похожи на пару молодоженов. Я, конечно, рада за них, но...
– Все еще думаешь о переезде?
А что? Хочешь предложить мне переехать к тебе? Правда? Ух ты, это было бы здорово!
Милли благоразумно оставила эти шаловливые фантазии при себе:
– Возможно. Это самое разумное.
– Где же ты хочешь поселиться? – спросил Хью.
Ха, значит, не с тобой, верно?
– Ну, Лукас предложил мне комнату в его доме. Он говорит, я могу там жить, сколько мне будет надо.
Последовала короткая пауза.
– Ты примешь предложение?
– Еще не знаю. – Милли опять глубоко вздохнула. – Наверное, это смешно: уехать отсюда, из‑за слишком высокой сексуальной активности... и поселиться у Лукаса. Перескочить с одной горячей сковородки на другую. Но все равно, очень мило, что он это предложил.
В отличие от тебя, мистер Не Понимающий Намеков.
– Возможно, он рассчитывает, что ты будешь с ним спать. – Хью говорил неодобрительно. – В виде благодарности.
– Возможно, он на это рассчитывает, – согласилась Милли.
– Ты станешь еще одной зарубкой на спинке его кровати.
– Я открою тебе секрет, – сказала Милли. – У Лукаса уже столько зарубок, что не осталось свободного места.
Когда через пять минут Милли повесила трубку, она осталась в недоумении, что означал его звонок. Это ее фантазия или Хью действительно еле сдерживался, чтобы не сказать ей, что она не должна спать с Лукасом?
Вероятнее всего, это фантазия. Из опыта Милли знала, что Хью обычно говорит то, что хочет.
И не мог он ее ревновать, это вообще невозможно – ведь он абсолютно ясно дал ей понять, что не хочет ничего, кроме дружеских отношений.
Ладно, не думай об этом. Как будто она собиралась спать с Лукасом.
Вспоминая свою вчерашнюю беседу с Лукасом, Милли удивлялась, как ему удается всему давать неверное объяснение. Затронув в разговоре тему ее личной жизни, он понимающе улыбнулся, когда она абсолютно честно сказала, что у нее никого нет.
– Брось, можешь мне все рассказать. – Улыбка стала шире, и он ободряюще кивнул. Господи, он может быть таким настырным.
– Я уже говорила, – терпеливо повторила Милли. – Честное слово, мне нечего рассказывать.
– А вчера вечером все выглядело по‑другому. Я вас видел.
– Видел? И с кем я была?
Он поднял бровь и спросил с иронией:
– Хочешь сказать, ты не помнишь?
Он мог видеть ее с Ричардом в ресторане... с Джедом в клубе...
– В какое время? – спросила Милли.
– Поздно.
А. Милли почувствовала, что краснеет.
– Знаешь, ты можешь мне доверять, – продолжал Лукас. – Я не болтлив.
– О да, конечно ты не болтлив. Такой тихоня, что объявил парню Эстер, что переспал с ней.
Лукас невозмутимо пожал плечами.
– Этого требовал здравый смысл. Нельзя скрывать такие вещи, если Нэт будет работать на меня. Лучше избавиться от секретов – вот что я всегда говорю.
Милли была поражена его логике. Она поклялась себе, что никогда в жизни не будет доверять Лукасу никаких личных тайн.
– Неважно. Он никто, – объявила она. Лукас одарил ее игривой улыбкой.
– Значит, я был прав.
– В чем?
– Он женат.
Милли занервничала и поспешила поменять тему, позволив ему считать, что он попал в самую точку. В общем, такое объяснение ее устраивало.
И потом, конечно, это было гораздо менее унизительно, чем признавать правду. Что Хью не был женат, а просто не влюблен в нее.
Только представь, даже Джед не увлекся.
Боже, наверное, я не более сексапильна, чем нудная старая перечница.
Кухня была пуста, взбитые яичные белки медленно оседали в стеклянной миске. Очевидно, пока Милли говорила по телефону, Эстер и Нэт улизнули; она слышала ерзанье и взрывы смеха – звуки доносились сверху, из спальни Эстер.
Если честно, эти двое были невыносимы. Им следовало бы постыдиться так себя вести. Разве они не понимают, что секса тоже может быть слишком много?
Убедившись, что мастер‑класс по приготовлению омлета не возобновится – ввиду того, что шеф‑повару сделали предложение, от которого он не смог отказаться, – Милли нашла кусок лимонной ватрушки и съела его вместо омлета. Затем она взяла свои ключи от машины.
– Я уезжаю! – крикнула она наверх. Ерзанье и визги на мгновение прекратились.
– Ладно! – проорала в ответ Эстер. – Повеселись!
Эх.
Орла загорала около бассейна. К счастью, Ричарда‑садовника поблизости не было видно.
– Иди сюда, садись. – Желая поскорее услышать последние новости, Орла указала Милли на шезлонг цвета индиго рядом с собой. Судя по количеству барахла вокруг. Орла сидела у бассейна уже довольно долго. Здесь были груды глянцевых журналов, несколько блокнотов и развернутых газет, а еще трава была усеяна пустыми банками из‑под пива, обертками шоколадок, распечатанными письмами и несколькими упаковками жвачки.
Золотисто‑рыжие волосы Орлы были подобраны и закреплены гребнями, на ней был шафранно‑желтое бикини и толстый слой «Амбр Солер», защищающий от солнца ее бледную веснушчатую кожу. Зажав фломастер в зубах, Орла положила блокнот на колени, а затем записала все детали, которые ей изложила Милли.
– Ричард так меня разочаровал. – Она трагически покачала головой. – Я правда считала, что вы идеально подойдете друг другу.
– Он скучный, – медленно произнесла Милли – Ну о‑о‑очень скучный.
– Но у него фантастическое тело!
– Возможно, но разговаривать с ним не интереснее, чем наблюдать, как растет трава.
Орла с сожалением отложила фломастер и начала покусывать дужку своих солнечных очков.
– Думаю, Ричард считает, что наблюдать за ростом травы очень увлекательно – бедный ягненок.
Милли продолжила посвящать Орлу в курс последних событий. Она рассказала о побеге из ресторана с Джедом и Уорреном – Орле это чрезвычайно понравилось – и о появлении в клубе медсестры Джеда – Орла была разочарована. Она вскрикивала от восторга, слушая рассказ Милли о матери и Тиме Флитвуде, правда, сцену в парке Милли опустила. Еще громче она вскрикнула, когда Милли мимоходом упомянула, что Лукас предложил ей комнату в его доме.
– Это было бы фантастически здорово. – Орла даже подпрыгнула на своем шезлонге. – Представь, сколько здесь потенциальных возможностей! Ты и Лукас – это замечательно, – дорогая, ты должна это сделать.
– Не знаю. – Милли сделала серьезное лицо. – Я не уверена.
– Перестань! Ведь мне нужно написать книгу... Должно же что‑то происходить, – запротестовала Орла. – Иначе мои читатели умрут со скуки. Чтобы привлечь их интерес, необходима ситуация «сделает она или не сделает», нужен мужчина, от которого женщины были бы без ума – будем откровенны, Лукас отлично подходит. Он просто божественен!
– Он безнравственный, беспринципный бывший диджей без малейшего понятия о морали и с мыслями, направленными только в одну сторону. – А еще у него есть чувство юмора, и Милли была уверена, что он не станет возражать против такой характеристики. – Он не способен сохранять верность одной женщине, – продолжала она, – и ему наплевать, что от этого кто‑то может страдать. Лукаса волнует только секс без ограничений.
– Тем лучше. – На лице Орлы сверкнула шаловливая улыбка. Она писала «правильный» роман, чтобы поразить критиков, но это не означало, что в нем все должно быть благопристойно. Даже у таких убийственных рецензентов, как Кристи Карсон, бывают любовные приключения.
Не слишком много. Хотя бы чуть‑чуть.
– Но я не хочу заниматься сексом с Лукасом, – запротестовала Милли.
– Дорогая, беда в том, что ты ни с кем не хочешь заниматься сексом.
О, хочу, хочу, подумала Милли, испытывая мучительное желание.
– Даже с Коном Деверо, – в отчаянии продолжала Орла. – Скажи, как тебе мог не понравиться Кон? Что с ним не так?
Помимо того, что ему нравится Лукас?
– Ничего, – вздохнула Милли. – Но он в Америке. Слушай, мне очень жаль, я предупреждала, что я скучная.
Но Орла уже не слушала, она спустила ноги с шезлонга и рылась теперь в письмах и разорванных конвертах, разбросанных по траве. Найдя то, что искала, она победно помахала перед носом Милли белой глянцевой карточкой.
Милли очередной раз вздрогнула. Боже, что сделала Орла на этот раз – записала ее членом какого‑нибудь клуба для одиноких?
Она не упустит ни одной возможности.
– Нашла. – Орла была довольна собой.
С подозрением разглядывая карточку, Милли спросила:
– Что это?
– В конце следующей недели. Большая церемония вручения книжных наград в Лондоне. Много веселья и очень модное мероприятие. Видишь? – Орла указала на выделенные слова. – Здесь написано «Орла Харт со спутником». Конечно, этим спутником обычно был Джайлс, но на этот раз вместо него я могу пригласить тебя. Обещаю, мы сказочно проведем время! Я познакомлю тебя со всеми, кого знаю, а из восьмисот или около того гостей ты просто обязана найти кого‑нибудь себе по вкусу. Кроме того, – продолжала Орла, как ребенок радуясь своему блестящему плану, – ты ведь не знаешь, возможно, я приготовлю для тебя еще один сюрприз!
Ее глаза горели, она гордилась своей изобретательностью. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что Орла перебрала в уме все возможные мужские кандидатуры и выбрала очередного претендента в конкурсе «устрой личную жизнь Милли». Она во что бы то ни стало решила найти пару для Милли.
– Я бы не хотела тебя разочаровывать, – сказала Милли, – но в следующие выходные я работаю. Проводы на пенсию одного из смотрителей зоопарка Пэйнтон. Честное слово, – заверила она, видя, что глаза Орлы подозрительно сузились. Милли порылась в сумке и достала ежедневник. – Видишь? Воскресенье днем, ровно в три часа, рядом с вольером с обезьянами.
Забрав у нее ежедневник, Орла широко улыбнулась.
– Нет проблем, Золушка, ты поедешь на вручение премий. Я говорила о конце недели в широком смысле – на самом деле церемония состоится в четверг вечером. А в четверг вечером, – она победно ткнула в нужную страницу, – ты свободна.
Милли сдалась на милость победителя. Возможно, поездка в Лондон будет как раз кстати, и она сможет хотя бы отвлечься от мыслей о Хью. Если смотреть на это глазами оптимиста, все же был шанс, что она встретит своего идеального мужчину на церемонии вручения книжных премий в первоклассной лондонской гостинице.