Сначала 1920–1930-е, а затем 1970–1980-е годы оказались периодом расцвета русской детской поэзии. Именно в детской поэзии возникла форма протеста, противостояния политическому и нравственному приспособленчеству бездарного официоза, своеобразная форма социальной внутренней эмиграции – чудачество, берущее свое начало в народной смеховой культуре. Е. О. Путилова называет такую поэзию, в основе которой мир игры, ярмарочного театра, карнавальной. Самые яркие ее представители – обэриуты: Даниил Хармс, Юрий Владимиров, Александр Введенский, Николай Заболоцкий. Поэтический стиль обэриутов соответствовал восприятию мира ребенком. Они утверждали «познание мира вне искажающих реальность логических категорий и механизмов сознания»[32], вследствие чего считали необходимым отказ от обиходно-литературного понимания мира и природы вещей («реализм необычайного»). Необходимо раскрепостить разум, отвязав его от привычной ему системы координат, для того, чтобы прийти к истинному пониманию мира. Обэриуты призывали смотреть на мир глазами ребенка, мудрость которого заключается в том, что он не знает условных, привнесенных в жизнь порядков. Такой взгляд, по их мнению, обнажал суть вещей, делая их буквально «голыми». Подобно детской игре, мир в поэзии обэриутов переворачивается вверх тормашками, изображая что-либо в фантастическом, комическом, а подчас пародийном виде, нарушая нормы (алогизм), и тем самым утверждая поэтику нелепости и бессмыслицы (абсурд). По мнению исследователей детской литературы В. Глоцера и Е.О. Путиловой, поэзия обэриутов заложила основы традиции стихового комического эпоса, которому присущи такие черты, как условность, аллегоричность, оптимизм. В стиховом комическом эпосе обэриутов диалогическая природа искусства реализует себя довольно последовательно. «Игровые» стихи обэриутов многоголосны: мы можем слышать «голоса» множества персонажей.
Путаница, всевозможные перевертыши – характерное для поэзии обэриутов явление. Многие из стихов обэриутов легко разыгрываются как сценки, вырастают в целые юмористические спектакли. Герои подобных “литературно-ролевых” игр часто предстают перед ребенком-читателем в необычном свете, хотя участниками их могут быть и просто предметы повседневного быта. Детская потребность игры и творчества высвечивается в книгах обэриутов своей духовной гранью: тренировкой логического ума или испытанием на внимательность (“Миллион” и “Кто кого перехитрил?” Д. Хармса; “Кто?” и “Загадка” А. Введенского), “пробой пера” неистощимой детской фантазии, словотворчеством (“Врун” Д. Хармса и “Мы все бы хотели увидеть орла...”). Фабула игрового произведения может быть обыденной и житейской, но развязка всегда неординарна. «Реализм необычайного» заключается и в том, что все оканчивается прекрасно, а средства достижения желаемого не выходят за рамки возможного.
Многоголосая игровая поэзия обэриутов дает возможность познакомиться с разными, не повторяющими друг друга представлениями о мире и человеке, и она адресована ребенку умному и миролюбивому. Во многом она определила тенденции развития современной детской поэзии, основанной на парадоксе игрового начала, в котором дидактизм нивелируется, а приоритет отдаётся развитию творческого и нестандартного мышления ребенка. В основе ─ немыслимая, парадоксальная ситуация, создаваемая оксюмороном (нелепым сочетанием слов) и метатезой (перестановкой частей слова). Если в прошлом детская поэзия использовала только частотность глагольных форм, песенный, простой ритм, то теперь игровой характер присутствует практически на всех уровнях. На уровне фонетики используются звуковые повторы, повторы слов и слогов. На уровне синтаксиса одни предложения могут разбиваться другими, усиливая элемент путаницы, неразберихи с целью развеселить, рассмешить ребенка. Игра учит ребенка его желать, понимать других и сочувствовать им, быть терпимым и сострадать.
Игровая поэзия пронизана эксцентричностью, созданная в ней абсурдная картина мира не только с восторгом воспринимается ребенком, но и способствует его интеллектуальному развитию, побуждает фантазию и творчество. Таким образом, детская поэзия напрямую обращается к внутреннему миру маленького человека, делая его самоценным. Стихотворение выстраивает не только игровую ситуацию, но и задает определенный ритм. Поэты того времени обращают внимание юных читателей на разные стороны жизни: одни стихи несут новую, занимательную информацию об окружающем мире, другие учат разумному, доброму, вечному, третьи развивают фантазию и творческое мышление.
ВЫВОДЫК ГЛАВЕ 1
С. Маршак и К. И. Чуковский внесли основополагающий вклад в развитие современной детской поэзии.
С.Я. Маршак выстраивает диалог с ребенком, развивая в нём способность мыслить, будучи вовлечённым в игру, опираясь на опыт английского детского фольклора. Писатель также стремится передать ребенку не дробную, а полную информацию о мире, выдвигая в соответствии с этим ряд требований к детским писателям. По его мнению, детская поэзия должна иметь установку на деятельное начало, музыкальный ритм и юмор, являть пример нравственного героя, исключить прямую назидательность, отвечать современным детским потребностям и интересам, а также соответствовать критериям детского мироощущения и языка. Таким образом, ребенок должен восприниматься как развивающаяся личность, жадная до новых знаний. В ребенке необходимо видеть вдумчивого и внимательного читателя, который включается в её бурный поток многообразия жизни.
К.И. Чуковский излагает «тринадцать заповедей» для начинающих детских поэтов, концентрируясь на поэтике стихотворного языка для детей, уделяя внимание ритму, содержанию и стилю детской поэзии.
В 20- 30 е годы ХХ века поэзия обэриутов вносит значительный вклад в понимание детского сознания как такового: обэриуты стремятся видеть мир глазами ребенка, поэтому мир в их произведениях как бы переворачивается вверх тормашками, изображая что-либо в фантастическом, комическом, а подчас пародийном виде. Хорошо понимая, что детское восприятие мира не знает условностей мира взрослых, они намеренно нарушают нормы (алогизм), и тем самым утверждают поэтику нелепости и бессмыслицы (абсурд). Таким образом, поэзия обэриутов заложила основы традиции стихового комического эпоса, которому присущи такие черты, как условность, аллегоричность, оптимизм.
Подводя итоги параграфа, мы можем сформулировать общие специфические черты детской поэзии.
─ тесная связь с фольклором, народно-песенными канонами (истоки лирики для детей следует искать в глубокой древности, в период формирования первых мифов и мифологем);
─ в поэзии для детей познание мира происходит через чувственное, сердечное восприятие действительности;
─ приоритет глаголов, глагольных форм, ритм, близкий к народному стихосложению (хорей), простота речи;
─ выразительность движения, скрепляющая яркие детали в цельный, явственно видимый образ, стремительность развития действия;
─ игровой характер детской поэзии, выражающийся в языковой игре, словотворчестве;
─ оптимистическая, жизнеутверждающая тональность детской лирики;
─ проявление чудесного, волшебного, фантастического, слияние реального и вымышленного.
С течением времени специфика детской поэзии усложняется. В современной детской поэзии появляются новые отличительные черты:
─ игровая детская поэзия становится эксцентричной, парадоксальной, утверждается поэтика алогизма, нарушения нормы; абсурдная картина мира не только с восторгом воспринимается ребенком, но и способствует его интеллектуальному развитию;
─ игровое начало проявляется на всех языковых уровнях (на уровне фонетики, синтаксиса, грамматики), используются оксюморон, метатеза;
─ игра жанрами: поэты наполняют традиционные формы нетрадиционным, неожиданным содержанием, происходит трансформация и эволюция традиционных жанров;
─ создание совершенно новых жанров (квазижанр «бутерброда»);
─ игровая поэтика приближает стихотворения к детскому восприятию мира, создавая неповторимую праздничную реальность (игра сюжетом, именем, языковые и визуальные игры);
─ в детской поэзии появляется «взрослое слово»: в неё проникает дискурс взрослой жизни, значимые для ребенка проблемы разрешаются с философской точки зрения (детская философская поэзия), детское мировосприятие интегрируется в мир взрослых.