Он повернулся и пошел прочь, что, как мне было известно, означало, что эта хрень обсуждению не подлежит. Я застонал и побежал наверх, схватил пальто, ключи от машины и бумажник. Изабелла была в своей комнате, за закрытой дверью. На мгновение я задержался в коридоре, чтобы послушать, и гадая, что она делает, но не услышал никакого шума. Я раздумывал, не постучать ли мне, не узнать, как она, но Эсме была голодна, и я знал, что они поинтересуются, что меня так задержало. Так что я просто ушел, надеясь, что она справилась с этим и уже разобралась с тем, что бы, черт возьми, ни заставило ее уйти в себя и вернуться к своему прошлому состоянию, и, решив, что я поговорю с ней как-нибудь позже. Я вышел, залез в свой Вольво, и покатил в город к месту, где продают пиццу. Я быстро схватил еду и поехал домой. Когда я вернулся, атмосфера в доме была уже менее напряженной, и некоторое время мы сидели, разговаривали и ели. Эсме делилась с нами историями из Чикаго и спрашивала нас о жизни здесь, в Вашингтоне, иногда хохмы ради подкидывая нам какие-нибудь байки о моем отце. Она любила рассказывать о том, как рос наш отец, постоянно, черт побери, пытаясь смутить его. Впрочем, он всегда лишь смеялся, потому что когда его сестра была рядом с ним, казалось, что к нам снова возвращался тот отец, каким мы привыкли видеть его, когда были маленькими.
Спустя еще некоторое время, Эсме начала зевать.
– Так, я не знаю, как вы ребята, но этой даме нужен отдых, - сказала она. Я улыбнулся.
- Ты можешь спать в моей комнате, - предложил я. Эсме посмотрела на меня с выражением легкого шока и удивления, явно не ожидая от меня чертовой благотворительности. - И не беспокойся, у меня нет беспорядка, и простыни чистые, так что тебя не ждут никакие сюрпризы, - сказал я, игриво подмигивая. Да, она все знала о тех гребаных девушках, с которыми я обычно связывался.
Она рассмеялась и покачала головой.
- Изабелла, должно быть, очень хороша, если ей удалось навести порядок в месте, где гуляет торнадо, - шутливо сказала она. Я пожал плечами.
- Она может быть чертовски настойчивой. Она не любит грязь, - сказал я. Эмметт фыркнул и боролся со смехом, очевидно, найдя что-то охеренно смешное в том, что я сказал. Я посмотрел на него, и он попытался сдержать себя, придав лицу обычное выражение. У него было дьявольски извращенное воображение.
- Хорошо, - сказала Эсме. - Спасибо. Ты точно уверен? Потому что я могу спать и на диване.
- Я уверен, - сказал я. Проклятье, она знала, что мы никогда не позволим ей спать на диване. Обычно она занимала гостевую спальню и прислуга должны была подготовить одну из них, но я блядь ни коим образом не мог так поступить с Изабеллой. Я знал, что сегодня в любом случае не смог бы нормально выспаться, и хочется надеяться, что смогу ненадолго проскользнуть в комнату Изабеллы. Если, конечно, она, нахрен не заблокирует дверь. - Только ничего, черт возьми, не трогай, - добавил я быстро. Она рассмеялась.
- О да, а вот этого Эдварда я знаю, - сказала она. Мой папа засмеялся.
- Привередливый маленький засранец, - сказал он, шутя. Я закатил глаза.
- Что бы ни было, мне просто нравится мое дерьмо, и не люблю, когда кто-то возится с ним, - сказал я. Эсме внимательно смотрела на меня пару секунд, затем улыбнулась, но кивнула.
- Ну, спокойной ночи, мальчики, - сказала она. Она погладила Эмметта и Джаспер на спине, потянулась ко мне и взъерошила рукой мои волосы. Я застонал и отстранился, что лишь заставило ее захохотать. Она наклонилась к отцу и поцеловала его в щеку, прежде чем направиться к лестнице.
Папа извинился, и, поколебавшись, поблагодарил меня за то, что предоставил свою постель. Я кивнул, и он сказал мне спать там, где захочу, так как я ни черта не сказал о своих планах на этот счет. Еще на несколько часов я завис со своими братьями, мы смотрели фильмы, прежде чем они, в конечном счете, не отправились в постель. Я схватил ноутбук и новый черный IPod из моей сумки с учебниками, что валялся возле дивана, включая их. IPod был моим рождественским подарком для Изабеллы, и у меня до сих пор не было возможности загрузить в него все необходимое, потому что я как обычно откладывал все на последний момент, отчасти потому, что вплоть до сегодняшнего дня не знал, какую нахрен музыку она любила. Я пролистал ITunes и загрузил в него кучу песен, которые как выяснил, ей нравились, затем схватил телефон и отправил Элис нескольких текстовых сообщений, спрашивая у нее, какую фигню любят слушать девочки. В результате на отправила мне несколько вариантов, за которые я ее поблагодарил. Да, я поблагодарил ее – иногда во мне просыпались эти гребаные хорошие манеры, ведь я разбудил ее и вытащил из кровати, чтобы заставить помочь мне.
После того как все сделал, я засунул его обратно в сумку, зная, что должен буду оформить его в подарочную упаковку в первой половине дня. Я отложил ноутбук и встал, направляясь вверх по лестнице. Я ступал очень мягко, не желая быть услышанным, и тихо открыл дверь в спальню Изабеллы. Я проскользнул внутрь, сразу отметив, что она спала, и что чертов свет снова был включен. Я подошел и забрался на кровать рядом с ней, притянув ее к себе. Она что-то пробормотала во сне и прижалась к моей груди. Я кратко поцеловал ее в макушку и быстро отключился, чтобы урвать хоть несколько часов сна.
Я проснулся около 5 часов утра и вылез из постели. Она еще спала, и я рискнул предположить, что она, вероятно, вообще ни разу не проснулась, так что, скорее всего, и понятия не имела о том, что я, черт возьми, приходил сюда. Я легко поцеловал ее в лоб и выскользнул из комнаты, возвращаясь вниз. В доме было подозрительно тихо, и все еще темно. Я пошел на кухню и взял себе попить, вошел обратно в гостиную и сел на табурет возле фортепиано. Я пробежался пальцами по клавишам, вспоминая о всех тех Рождественских днях, когда я сидел перед своим пианино и играл для моей матери. Через мгновение я начал наигрывать Похоронный марш, как я обычно и делал, когда садился за фортепиано. Я играл в течение нескольких минут, когда услышал позади себя шум шагов. Я оборвал мелодию посередине и быстро обернулся, мой темперамент уже готов был взорваться. Я замер, когда увидел Изабеллу, которая стояла на нижней ступеньке, и в шоке уставилась на меня. Я смотрел на нее с минуту, немного удивленный тем, что увидел ее, но чуть погодя погладил скамейку рядом с собой. Она удивилась, но спустилась в гостиную и подошла ко мне. Она осторожно села рядом со мной, глядя вверх и улыбаясь.
- Ты красиво играешь, - тихо сказала она. Я слабо улыбнулся.
- Спасибо, - сказал я. Она кивнула и посмотрела на клавиши. Я сделал глубокий вдох, зная, что ей было интересно, почему я остановился, и положил пальцы обратно на клавиши. И снова начал играть похоронный марш, мне необходимо было его закончить, потому что я ненавидел прерываться посередине песни, а она, молча, слушала, ее взгляд сосредоточился на моих пальцах.
- Это единственная песня, которую ты знаешь? - Спросила она, в конце концов. Я помотал головой, закругляясь на последних аккордах.
- Нет, я знаю много песен. Я даже писал свои собственные, когда был маленьким ребенком, но все мелодии крутятся вокруг этой, которая затрахала мою голову, - сказал я. Она улыбнулась слегка.
- Ты написал ее? Она звучит немного... печально, - сказала она. Я сухо засмеялся.
- Нет, эту не я написал. И она печальная, потому что это похоронный марш. Именно ее я играл в ту ночь, - сказал я, надеясь, что мне не придется больше ничего уточнять. Она кивнула и сочувственно улыбнулась, очевидно, поняв то, что я подразумевал.
- Ты можешь сыграть что-нибудь другое для меня? - Спросила она, и в ее голосе прозвучала надежда. Всплеск внезапного раздражения потоком прошел через все мое тело, как только она задала свой вопрос, но я справился с ним, зная, что я не мог сердиться на нее за то, что она попросила у меня что-то вроде этого. Это было нелогично и глупо, и мне стоит научиться должным образом справляться со своими эмоциями, особенно если я собираюсь связать свою жизнь с этой девушкой. Через секунду я взглянул на нее, увидел блеск в ее глазах, и не смог сдержаться улыбки.
- Да, конечно, - сказал я. Я положил руки на клавиши, и немного замешкался, но начал тихо наигрывать мелодию, над которой работал, ту, которая плавала у меня в голове, с тех пор как она появилась в моей жизни. Это была ее песня, ей колыбельная. Она вдохновила меня на это дерьмо.
Она казалась очарованной ею, ее глаза блестели в то время, как она наблюдала за моими пальцами, порхающими над клавишами. Я вложил в нее свою душу и сердце, потому что вся эта мелодия была о ней, и я хотел, чтобы она почувствовала, как чертовски сильно я любил ее. Через минуту она закрыла глаза и опустила голову на мое плечо. Я продолжал играть, пока не свернул последний аккорд и не завершил мелодию. Гостиная погрузилась в абсолютную тишину, и она открыла глаза, и подняла вверх голову, чтобы посмотреть на меня.
- Счастливого Рождества, la mia bella ragazza, - прошептал я. Она улыбнулась и шепнула в ответ - Merry Christmas. Я мгновение смотрел ей прямо в глаза, и начал наклоняться, желая поцеловать ее, когда я услышал скрип шагов позади себя. Я быстро отпрянул, а Изабелла замерла. Я резко повернул голову и увидел, что на лестнице стояла и смотрела на нас Эсме. Я тихо застонал, гадая, что же она, черт возьми, увидела.
- Я помешала? - Спросила она тихо. Я покачал головой, а Изабелла встала со скамейки, направляясь на кухню. Эсме спустилась вниз по оставшимся ступенькам, а Изабелла вернулась из кухни с бутылкой воды, проскользнула мимо нас и быстро направилась вверх по лестнице. Я вздохнул, когда смотрел, как она исчезает из виду, и провел рукой по волосам. Эсме села рядом со мной на скамейку, охнув. - Это была красивая песня. Ты написал ее?
Я пожал плечами.
– Ничего особенного, - пробормотал я. Она улыбнулась и покачала головой.
- Всегда такой талантливый, - тихо сказала она. – Твоя мама всегда гордилась этим, ее маленький Моцарт.
Я закатил глаза, но не ответил. Она знала, что я не со зла, поэтому это ее не беспокоило.
- Ты встала ужасно рано, - сказал я, наконец. Она пожала плечами.
- Как и ты, - сказала она. Я усмехнулся. Клянусь, она была так похожа на моего отца с его уклончивостью, и это было смешно. Через минуту она вздохнула. - Она узнала меня, - тихо сказала она, в ее голосе появились грустные нотки. Мои брови нахмурились от замешательства на ее невзначай брошенный комментарий.
- Кто? - Спросил я. Она посмотрела на меня и грустно улыбнулась.
- Изабелла. Именно это имели в виду вчера твой отец и я, почему она вела себя так, будто была очень напугана. Она узнала меня, - сказала она.
Некоторое время я сидел неподвижно, так как до меня дошло. Ну конечно, из-за своего чертвоа мужа Эсме вынуждена была появляться в этой адской дыре в Финиксе, так что есть смысл в том, что Изабелла могла видеть ее там раньше, что, я полагаю, и стало причиной ее столь явной тревоги из-за нее. Любой в здравом уме немного бы боялся того, кто имеет отношение к ублюдкам, которые мучили его.
- Так ты бывала у Свонов и она видела тебя? А ты блядь когда-нибудь думала о том, чтобы помочь бедной девушке и спасти ее от психически больной сестры своего мужа, которая выколачивала из нее все дерьмо безо всякой причины? Я имею в виду, Господи, разве ты не должна была проявить сострадание, или ты ни хрена не могла сделать? Или она, что, блядь настолько незначительное существо, что не заслуживала помощи? – спросил я, изогнув бровь. Я знал, что, черт возьми, не имел права обвинять Эсме, но меня очень расстраивало, что моя семья сидела, сложа руки, зная о том, как с ней обращаются, и ничего не сделала с этим.
Эсме вздохнула и покачала головой.
- Я хотела, поверь мне, что пыталась. Я разговаривала с Алеком об этом, пытаясь заставить его забрать ее у Джейн. Но мне это было не мое дело, Эдвард, это было частью их бизнеса и...
- Да, да, да, - сказал я, резко оборвав ее. - Надо сохранить деловые и личные мудацкие отношения, кодекс поведения и все эти прочие гребаные вещи. Я знаю, тебе не стоит объяснять мне. Однако не пытайся убедить меня, что это правильно.
Она весело засмеялась.
- Я вижу, ты поговорил с Аро, - сказала она. Я закатил глаза, но кивнул. - Ну, несмотря ни на что, теперь она в безопасности, с тех пор как твой отец купил ее.
Я подозрительно посмотрел на нее.
– Почему ты решила, что здесь она в безопасности? – спросил я. Она непонимающе посмотрела на меня, а я сухо засмеялся. - Я имею в виду, ты слышала о наказании и о том, как он приковал ее наручниками к кровати?
Она, вздохнув, поморщилась.
- Да, он рассказывал мне, как поступил с ней. И из-за этого он тоже чувствует себя ужасно, ничего подобного никогда больше не повторится.
Я покачал головой.
- Как ты можешь быть уверена? - спросил я. - Я хочу сказать, что люблю своего отца, но иногда он может становиться чертовски непредсказуемым.
Она улыбнулась.
- Да, он может быть таким. Но поверь мне, он никогда больше и пальцем не тронет эту девушку.
Я посмотрел на нее, чуть сузив глаза.
- Почему? - Спросил я. Она посмотрела на меня с недоумением. - Что делает ее такой особенной, что он никогда больше не причинит ей вреда?
Она некоторое время пристально разглядывала меня, а потом снова улыбнулась этой гребаной всезнающей улыбочкой. Она покачала головой.
– Это не моя тайна, чтобы рассказывать, извини. - Я подозрительно прищурился, и она засмеялась. Я собирался возразить, желая знать, чья это была сраная тайна, когда она встала.
- А теперь, если ты извинишь меня, мой бравый племянник, то там наверху находится растерянная девушка, с которой мне нужно побеседовать.
Глава 36 - Совершенство
[u16]
"Мы находим любовь не путем поиска идеального человека,
но учась видеть в несовершенном человеке совершенного"
Сэм Кин
Изабелла Свон
Я сидела на краю своей кровати, тело подрагивало, я нервно стучала ногой по полу. Я была на пределе, встревоженная и напуганная, чувствовала дискомфорт и неуверенность в себе. Во имя всего святого, что со мной случилось, почему я так себя веду? До прошлого вечера я ни разу не говорила с этой женщиной, и всего несколько раз краем глаза видела ее в прошлом. Она никогда не причиняла мне боли, так почему я настолько ее боялась? По сути, она раньше и не знала о моем существовании, даже едва смотрела на меня. А я просто видела ее лицо, выглядывая из окна сарая в Фениксе, когда она приезжала в дом Свонов. Смешно быть такой испуганной и вести себя столь по-детски, но что-то в ее присутствии дарило мне ощущение, что эти два мира вдруг внезапно смешались. Я чувствовала себя так, будто вернулась моя старая жизнь, жизнь в постоянной боли и муках, которая вдруг соединилась c моей новой жизнью, где я чего-то стоила. Это пугало, вокруг меня будто стены смыкались.
Я понимала, что дело не в ней лично, но одну вещь я знала наверняка – она проводила много времени рядом с людьми, которые мучили меня, людьми, которые издевались надо мной ради удовольствия. Я видела, как она улыбалась им, говорила с ними. Эдвард так высоко ценил Эсме, заверял меня, что она милая добрая женщина, но как такой человек может чувствовать себя комфортно рядом с людьми, подобными моему отцу и его жене?
Ее приезд нервировал меня с тех пор, как я узнала, что она родственница Джейн по мужу, но пока она не зашла в гостиную с доктором Калленом, я это не осознавала. На меня будто свалилась тонна кирпичей в ту минуту, когда я столкнулась с ней взглядом и узнала эти карамельного цвета волосы и лицо в форме сердечка. Глупо, но в тот момент мне показалось, будто это мой отец вошел через дверь, вошел в жизнь, в которой я чувствовала себя в безопасности, и перевернул все с ног на голову. Чтобы снова пытать меня, превратить мое существование в ад. Я запаниковала и среагировала инстинктивно, сжавшись в комок и едва в лицо не назвав доктора Каллена "хозяином". Не могу даже представить, что думал Эдвард, когда видел, как я веду себя с его семьей. Я думала, может, он, наконец-то, понял, что я – лишь пустая трата времени, что я никогда не стану частью его мира. Я не могла даже стоять рядом с его тетей, которая, по его заверениям, была совершенно безобидной, и при этом не потерпеть неудачу.
Я осталась в комнате на всю ночь, пришлось спать со включенным светом, потому что мой единственный, которого я любила, был внизу и не мог прийти ко мне, не мог быть со мной. Даже не знаю, будет ли когда-то время, когда это действительно станет реальным… если он по-прежнему будет меня желать. Я отчаянно нуждалась в нем, в его силе, но я просто не могла им обладать. Я могу полагаться только на свою силу, могу полагаться только на себя, потому что Эдвард не сможет довести меня до конца пути. Не нужно так на него рассчитывать, я должна сама встать на ноги.
Однако проблема оставалась в том, что мои коленки дрожали, и я боялась, что, если попытаюсь безо всякой поддержки, самостоятельно, подняться на ноги, просто упаду.
Вы, наверное, решите, что я должна была привыкнуть стоять на собственных ногах, учитывая условия, в которых я выросла, но тогда все было иначе. В Финиксе у меня не было выбора, кроме как стоять и терпеть. Здесь выбор был. А когда у тебя есть выбор между тем, чтобы встретиться с трудностями и избежать их, выбираешь последнее. Но я не хотела быть одной из тех людей, которые зарывают голову в песок в разных ситуациях, только потому, что эти ситуации неприятные. Я не хочу быть слабой, не хочу быть трусом. Я хочу стать сильной, не потому, что должна, но потому что мне стоит быть такой.
Этим утром меня разбудил внезапный шум, похожий на щелчок замка от двери, но я не уверена. Я оглядела комнату, бросив взгляд на часы, и увидела, что было начало пятого. Поколебавшись, не будучи уверена в том, что я хочу и что мне нужно делать, я встала и пошла вниз, действуя наверняка. Было Рождество, я знала, что нужно готовить обед, но никто мне не сказал мне этого. Кроме упоминания о том, что приедет Эсме, они мало говорили о праздничных торжествах, поэтому я предположила, что должна делать то же, что и раньше, в Финиксе на Рождество. Так же получилось на День Благодарения.
Я застыла, когда на втором этаже до меня донеслись звуки фортепиано. Та же грустная мелодия, которую я уже слышала, та самая, под которую я заснула на лестнице. Я нерешительно спускалась вниз, он говорил мне раньше, что я могу слушать его игру, но не была уверена, что разрешение все еще действует, и я его не потревожу. Я не знаю, о чем думает, или что чувствует, особенно после моего вчерашнего поведения перед его тетей. Было очевидно, что в семье ее обожают, а доктор Каллен всегда повторял, что семья очень важна. Своей реакцией я неумышленно показала неуважение всем им? Зол ли Эдвард на меня, или, может, он меня возненавидел?
Нижняя ступенька скрипнула и я напряглась, когда музыка остановилась на полуноте. Он резко обернулся ко мне, я просто оставалась на месте, его раздражение вызвало волну паники. Через минуту его лицо смягчилось, и он предложил присоединиться, что меня несколько удивило. Он не казался разочарованным моим присутствием, разве что немного раздраженным в целом. Я села рядом, и он завершил эту навязчивую мелодию, и в итоге заиграл для меня другую. Эта музыка была красивой, такой мощной и эмоциональной, полной любви и счастья, и чудес. Поразительно, как много эмоций может уместиться в мелодию, сколько чувства можно выразить простым нажатием клавиш. Я словно слышала всю свою любовь к Эдварду. Я прислонилась к нему, наслаждаясь его теплом и вдыхая его запах, чтобы на короткое мгновение вернуть чувство безопасности и защищенности, в котором я так отчаянно нуждалась.
Но, конечно, долго это не продолжалось. Он закончил мелодию и зашептал мне сладкие слова, сердце бешено забилось. Глупо было думать, что он больше меня не хочет, но во мне все еще жил страх, что все разрушится, что я его потеряю. Он так много для меня значит, и я никогда ни о ком в жизни так не заботилась, как о нем. Он начал наклоняться ко мне, и мое сердце затрепетало в предвкушении. Его губы всегда мягкие, дыхание пахнет мятой и сладостью, дыхание теплое. Целовать его удивительно, мое любимое занятие. Но прежде чем наши губы сомкнулись, раздались шаги, и я замерла, сердце выпрыгивало из груди от страха. Эдвард быстро отстранился - на его лице промелькнул гнев - и развернулся к лестнице. Я тоже обернулась и увидела Эсме, стоявшую там и рассматривающую нас обоих. Я слишком плохо ее знала, чтобы предугадать, какой будет ее реакция, о чем она думала и как много видела. Я быстро зашевелилась, схватила попить и практически взлетела вверх по лестнице в свою спальню.
Там я села, все мое тело сотрясалось, и я была сбита с толку, внезапно вспомнив, что я должна была начать обед, поэтому я изначально пошла вниз. Я почти провалила игру, делала ошибки направо и налево. Это будет чудо, если я переживу этот день и не выведу доктора Каллена так, что он побьет меня или прикует к кровати, потому что я продолжала все портить. Сделай я что-то подобное год назад в Финиксе, меня бы точно привязали к перилам на крыльце и избивали ремнем, пока все тело не покроется кровью и ранами. А потом меня просто бросили бы на улице, и один Бог знает, сколько бы я истекала кровью.
Я растеряла свои навыки, теперь я это понимаю. Я просто держала дом в порядке, но я не лезла вон из шкуры, чтобы делать больше необходимого, чтобы не получить наказание. На меня это не похоже – я всегда была очень щепетильной. С другой стороны, доктор Каллен ничего не говорил, пока я регулярно кормила их и не допускала в доме беспорядка. У него была чистая одежда, я меняла его постельное белье каждую среду и не давала ему повода жаловаться. Если мне приказывали что-то сделать, я выполняла, и соблюдала почти все его правила… кроме одного – не иметь секретов. Я осталась преданной его семье, как он и хотел. Но до тех пор, пока у доктора Каллена будут секреты, я не имею иного выбора, кроме как хранить собственные тайны, чтобы быть в безопасности. К счастью, открыто он не высказывался о моих секретах, и мне не приходилось лгать. Честно, я до сих пор не знала, что буду делать, если он зайдет ко мне и напрямую спросит, есть ли у нас с Эдвардом отношения. Сохраню ли я свою тайну и солгу ему, или скажу правду и рискну разлучить нас? Думаю, я никогда не буду точно знать, что делать, пока это не случится.
В мою дверь тихонько постучали через пару минут, и мое сердце забилось быстрее, так сильно, что тело почти вибрировало. Меня затошнило от нервозности, живот свело, и я ощутила слабость. Тот факт, что я не поела прошлым вечером, отнюдь не помог мне сохранить силы. Я встала, и тут постучали снова, я подошла к двери, схватившись за ручку дрожащей рукой. Повернув ее, я медленно открыла дверь и тут же меня накрыла тревога, когда я заметила Эсме, стоящую в коридоре. На ее губах застыла небольшая улыбка, я просто замерла на месте и смотрела на нее, неуверенная, что говорить или делать. Она выглядела абсолютно безобидной, даже доброй, но сам ее вид напоминал о моем прошлом.
- Я могу поговорить с тобой, недолго? – мягко спросила она. Я нерешительно кивнула, понятия не имея, о чем она хочет говорить, но знала, что на самом деле я не могу отказать и закрыть дверь у нее перед носом. Я отступила, и она вошла в спальню, коротко оглядываясь по сторонам, прежде чем сесть на кровать. В ее позе была расслабленность, полная противоположность Розали, когда она приходила ко мне. Эсме вела себя намного проще и мне тоже было бы проще с ней, не будь она столь близкой к моему прошлому.
Она с улыбкой похлопала по кровати, указывая мне сесть рядом. Я нерешительно подошла и осторожно присела, нервно покусывая губу. Я пыталась прекратить дрожь в руках, чтобы она не видела мое мрачное предчувствие, желая казаться сильной и не настолько уязвимой.
- Я хотела рассказать тебе историю, ты не будешь против? – мягко спросила она через пару секунд.
Я подняла на нее глаза, немного удивленная, но покачала отрицательно головой. Она снова улыбнулась, в ее глазах заиграли знакомые искорки. Они напомнили мне об Эдварде, о его взгляде, его терпении и понимании, и мне стало легче.
- Хорошо. Давай посмотрим, с чего начать, - сказала она, хмуря брови. – Думаю, разумнее всего будет начать с начала.
Она глянула на меня и я кивнула, понятия не имея, о чем будет ее история, но не желая производить впечатление, будто я не слушаю или не интересуюсь. Она кивнула в ответ и вздохнула.
- Вернемся в ранние 70-е, когда назревал шторм, подпольная война между организациями. Битва разразилась по всей стране, не только в Чикаго, поэтому Чикаго в то время был небезопасен. Укрытия были разбросаны по всей стране и люди посылали туда свои семьи, пытаясь убрать их с линии огня. Этот дом был одним из них, сюда нас отправил отец.
Она замолчала и посмотрела на меня, я предположила, что должна показать, слушаю я или нет. Я кивнула, и она продолжила.
- Мне тогда было около 11, и именно тогда мы встретили Алека и Джейн. Их отец работал в организации вместе с нашим, и они были сосланы сюда как в убежище. Моя мама присматривала за ними, так как их мать отказалась уезжать далеко от собственного дома. Не знаю, случалась ли с тобой такая беда и встречала ли ты миссис Эвансон, она очень грубая и эгоцентричная. Ужасная женщина.
Я улыбнулась, потому что была со мной такая неприятность, и я ее видела, вскоре после того, как Чарльз стал хозяином в резиденции Свонов. Она приезжала на обед с Джейн и не занималась ничем другим, кроме издевательств надо мной круглые сутки напролет. Ни разу не сказала ничего хорошего.
- В любом случае, Карлайл и я с первой встречи возненавидели Джейн. Злобная маленькая дурочка, она специально ломала вещи и причиняла неприятности, воровала у людей. Она получала удовольствие, мучая других, и до сих пор получает. Уверена, ты подтвердишь, - она выжидающе глянула на меня. Я кивнула, соглашаясь. Она кивнула в ответ и вздохнула. – Алек был полной противоположностью Джейн. Мы все время называли ее Джейни…. а потом она получила свое прозвище Ненормальная Джейн, и в организации ее до сих пор так называют, за глаза. Мой отец над этим смеялся. В любом случае, я отвлеклась, вернемся к Алеку. Он был другим человеком, никогда не причинял никакого беспокойства, всегда держал себя в руках. Он был тихим, мало разговаривал. Кстати, когда мы с Карлайлом впервые его встретили, то сочли его немым, он целыми днями мог не проронить ни слова.
Она замолчала, глубоко вздыхая.
– Помню, однажды мы все играли у реки, и Джейни начала кидать в меня камни. Алек стоял в стороне и наблюдал за нами, его лицо ничего не выражало, как будто происходящее было ему глубоко безразлично. Мы считали его слабаком, который позволял сестре делать, что угодно. Карлайл, однако, не остался в стороне, он заступился за меня, как и всегда делал, и попытался ее остановить, но она не слушала и продолжала кидаться на меня. Тогда Карлайл поднял большой камень и кинул его прямо в нее, попав ей в лицо. Она начала плакать и побежала назад в дом, жалуясь, что Карлайл без причины ее побил. Моя мама расстроилась, потому что удар Карлайла оставил отметку, она схватила один из отцовских ремней, намереваясь наказать брата. Моя мать не была плохим человеком, но била нас без колебаний, если мы хулиганили. Я пыталась объяснить ей, что это не вина Карлайла, но она не слушала, она привыкла, что мы всегда выгораживаем друг друга. Мы с братом все время прикрывали друг друга. Она достала ремень и уже замахнулась им, как тут заговорил Алек. Голос раздался из ниоткуда, и все мы были сбиты с толку, он говорил тихо и командным тоном. Маленький мальчик молчал целыми днями, а когда впервые заговорил, в нем проснулась властность. Он сказал: "Не думаю, что вам стоит бить его", моя мать застыла и спросила его почему. Алек ответил, что Карлайл просто пытался защитить свою семью, а человека никогда нельзя наказывать за самозащиту. Моя мать несколько минут просто смотрела на него, прежде чем отпустить Карлайла.
Эсме тихонько засмеялась, покачивая головой.
– В этом весь мой муж. Он всегда себе на уме, редко вмешивается, но когда он говорит, ты слушаешь. И он совсем не бессердечный, каким кажется, он руководствуется логикой, а не эмоциями, и позволяет людям самим выигрывать свои битвы, самим разбираться, прежде чем он вмешается. Он не любит вмешиваться, если есть хоть какая-то другая возможность.
Она вздохнула.
– Ты, наверное, недоумеваешь, зачем я это говорю, да? – спросила она, наблюдая за мной. Я нерешительно кивнула, и она сочувствующе улыбнулась. – Я знаю, что ты меня узнала, ты видела меня в Фениксе раньше, в резиденции Свонов, и поэтому ты вчера так испугалась, когда я зашла. Но я хочу, чтобы ты знала – я не похожа на них, и мой муж на них не похож. Да, мы оба имеет дело с людьми, которых и знать не хотим, иногда приходится надевать маски, натягивать улыбки и играть, чтобы создавать правильную видимость. Я хочу, чтобы ты знала, я пыталась сделать все возможное, чтобы помочь тебе, я знала, что из себя представляет Джейн. Но мой муж не считал, что он вправе забрать тебя, что мы вправе вмешиваться. Но я хочу, чтобы ты знала, что он приглядывал за тобой, он всегда так делает. Он наблюдает. И когда Джейн начала настаивать, чтобы ты исчезла, хотела тебя убрать, он вмешался и сказал ей, что она не может тебя убить, потому что в тот момент он знал, что этим может закончиться. И как я уже сказала, когда он говорит, люди слушают…. даже эта глупая рептилия – его сестра.