Я вздохнул, пожав плечами.
- Твое предположение так же верно, как и мое. Я говорил тебе, что у него полно секретов и дерьма. - Мой отец определенно хранил какую-то важную тайну, тайну, которую мне, блядь, хотелось бы знать, потому что она была связана с моей девушкой, но я понятия не имел, как мне ее разгадать, без того, чтобы выдать себя с головой. Я даже не был уверен, как подойти к решению этого вопроса, потому что у меня не было ни малейших догадок, чего эта тайна касается, и насколько она была серьезной.
- Хорошо. Но, может, нам стоит уже поехать, прежде чем он передумает, - сказала она. Я легко улыбнулся и кивнул, затем повернулся и открыл дверь. Она вышла на крыльцо, задрожав в тот же миг, как на нее налетел ветер. Было холодно, черт возьми, значительно ниже нуля. Я вышел за ней, закрыв за собой дверь. Мы направились к моей машине, и, открыл дверь, я помог ей залезть внутрь. Я закрыл пассажирскую дверцу и, быстро обойдя вокруг, скользнул на водительское кресло. Мои проклятые зубы стучали, а пальцы уже, черт возьми, отмерзли. Я нажал на кнопку и завел двигатель, немедленно включив печку.
- Фу, как холодно, - сказала Изабелла, стуча зубами. Я взглянул на нее и улыбнулся.
- Я говорил тебе, что твоими чертовыми сосками можно будет резать по стеклу, - сказал я. Она закатила глаза, и я засмеялся. - Я серьезно. Расстегни пальто, задери рубашку и разреши мне посмотреть, - сказал я шутливо, обхватив и сжав через пальто ее левую грудь. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами и сильно шлепнула своей рукой по моей. Я быстренько убрал руку от ее груди, потирая ушибленное место, и засмеялся. - Боже, тебе не стоило бить меня, tesoro, это была всего лишь проверка. Ну, ты знаешь, в исследовательских целях и прочем дерьме.
Она засмеялась, покачав головой. Я был рад, что со мной она, черт возьми, достаточно раскрепостилась в сексуальном плане, и что я могу шутить с ней, потому что в этом был весь я. У меня были чертовы грязные мыслишки, и я ничего не мог с этим поделать. Я усмехнулся, полез в карман и вытащил iPod. Я подключил его и начал искать музыку, пока мы ждали, чтобы оттаяли окна. Через минуту я сдался, и обратился к Изабелле.
– Ты умеешь обращаться с одной из таких штук? - спросил я, кивая на iPod. Она удивленно уставилась на меня, и я улыбнулся. – Просто нажимай на эти кнопки, пока не нарвешься на песню, которая тебе нравится, хорошо? И я не такой уж привередливый, мне нравится все, что тут есть, поскольку он принадлежит мне и все тут.
Она неуверенно кивнула, и я передвинул рычаг на передачу, так как сейчас я уже мог видеть сквозь лобовое стекло. Я выехал на подъездную дорожку, и на полному газу покатил к автостраде, потому что поездка до Сиэтла была чертовски долгой.
Во время езды мы небрежно беседовали, она листала музыку, иногда останавливаясь на какой-то песне. Я понял, что у нее был вполне эклектический вкус, и, казалось, что ей нравилось почти все. Я вынужден был признаться, что мне было невероятно трудно позволить кому-то управлять моей музыкой, даже ей, но я пошел на это, потому что я не знал, что за хрень ей нравилось, а мне хотелось бы знать.
Солнце взошло и светило ярко, когда мы прибыли на паром. Я купил билет и, заехав на него, припарковался. Изабелла выглядела испуганной и немного напряженной, и я знал, что она уже ездила на пароме, когда отец привез ее из Феникса, но тогда она, вероятно, пребывала в некотором оцепенении из-за всего происходящего, всего такого нового на тот момент. Я потянулся и схватил ее за руку, сцепив в замок наши пальцы. Она посмотрела на меня и улыбнулась, ее напряжение улетучилось.
Некоторое время я разглядывал ее, а затем наклонился к ней. Она последовала моему примеру, и я припал губами к ее, раздвигая ей губы языком. Она застонала прямо мне в рот, и я глубоко проник в нее поцелуем.
- Я люблю тебя, - сказал я, оторвавшись от ее рта. Она улыбнулась.
- Я люблю тебя, Эдвард, - тихо сказала она. Я хмыкнул, потому что я охренеть как любил, когда она говорила мне, что любит. Это заставило мое сердце отреагировать хаотичным биением, а звук моего имени, скатившийся из уст, все во мне перевернул.
Во время поездки на пароме мы остались в машине, потому что было адски холодно, и я скатился с него, когда мы оказались по другую сторону. Я сразу же поехал прямо в центр города, к ТЦ Нортгейт, надеясь, что он не окажется чересчур переполненным, и прибыли как раз к открытию. Я поставил машину и вылез, подошел к Изабелле и помог ей выбраться. Я подарил ей улыбку и наклонился, легко ее поцеловав.
- Пошли, давай тратить гребаные деньги, - сказал я. Она улыбнулась и кивнула, взяв меня за руку. Мы направились внутрь и она сразу же напряглась, потому, что это место было чертовски большим и хотя было еще очень рано, народу было много. Я подумал о том, что вот такая вот хрень происходит, когда до последней минуты ждешь, чтобы пойти по магазинам – приходится иметь дело с толпой.
Я вел ее за руку и начал болтать о всякой фигне, надеясь, что она сконцентрирует свое внимание на мне, а не на других людях. Несколько минут мы просто гуляли по торговому центру, не заходя в магазины, я дал ей время расслабиться. Наконец, ее напряжение, казалось, немного, ослабло, и я потащил ее в "Стоп Игра", чтобы приобрести для Эмметта чертову игрушку, потому что обычно именно этим убивал он свое свободное время, когда не был с Розали. Я взял ему "Звездные войны: Линия фронта II" для Xbox, а Джасперу выбрал "Возраст империи III" - для ПК, потому что ему нравилось это дерьмо. Изабелла цеплялась за меня все время, которое мы провели в магазине, и отпустила на достаточно долгое время только для того, чтобы я смог достать кошелек и заплатить.
- Ты знаешь, что хотела бы выбрать для кого-то из них? - спросил я, взглянув на нее, когда мы вышли из "Стоп Игра". Она нахмурилась и покачала головой.
- Я, эммм... я ведь на самом деле не знаю, что им нравится и что у них уже есть, - мягко сказала она. Я кивнул и вздохнул. Она никогда раньше не была в гребаном супермаркете вроде этого, поэтому, разумеется, она не знала.
- Ну, мы подберем им что-нибудь. С моими братьями легко. Джасперу нравится все, что содержит стратегию, он обожает историю и прочее дерьмо. Особенно гражданскую войну. Я даже не знаю, в курсе ли ты, что такое гражданская война, но она была, когда ра...
Я тут же оборвал себя, окоченев и осознав, что, черт возьми. Собирался сказать ей, что это была война за освобождение рабов. Она посмотрела на меня и грустно улыбнулась.
- Это была война за рабство, я знаю. Авраам Линкольн объявил рабство неправомерным, и в 1865 году рабы были освобождены, и конгресс провозгласил незаконным владение другим человеком, - тихо сказала она. Я вздохнул, слегка сжав ее руку.
- Я не знал, известно ли тебе это дерьмо, но полагаю, что знаешь. Черт, да ты знаешь об этом лучше меня. Я бы не смог назвать тебе гребаный год, - сказал я. Она улыбнулась, пожимая плечами.
- Мы можем быть необразованными, но единственная вещь, про которую знаем мы все - это "Декларация независимости", - сказала она. - Подобно тому, как каждый христианин знает Библию, всякий раб не может не знать о документе, который должен был положить конец его страданиям. Это единственная вещь, за которую большинство из них вынуждены держаться, единственный имеющийся у них кусочек надежды.
Я смотрел на нее, грусть разрывала меня на части, когда я увидел, что ее глаза стали стеклянными из-за слез, с которыми она боролась, чтобы сдержать их. У нее был задумчивый взгляд, а потом она несколько раз моргнула, и слезинка сбежала из уголка ее глаза и заскользила по щеке. Она подняла руку и быстро вытерла ее, откашливаясь.
- Идем, давай делать покупки, - сказала она. Она начала двигаться, а я остался стоять, держа ее за руку. Она почувствовала мое сопротивление и остановилась, обернувшись ко мне. Я смотрел на нее с минуту, стоя посередине дурацкого торгового центра среди толпы людей, но мне было все равно. Я потянул ее за руку, приблизив к себе, и быстро припал к ней губами. Сначала она напряглась, но сразу расслабилась, когда я крепко обнял ее. Я оторвал от нее свои губы, и она спрятала голову у меня на груди. Я крепко прижал ее к себе, зная, что людям, вероятно, было любопытно, что за хрень с нами происходит, но все, что меня заботило, это эмоциональная боль, которую чувствовала моя девочка.
- Я не могу спасти их всех, Белла, но я обещаю, что спасу тебя, - сказал я тихо. – Даже если это будет последнее проклятая вещь, которую мне доведется осуществить.
Она отстранилась от меня, и я разорвал кольцо своих рук на ней. Другая слеза соскользнула по щеке, но она улыбнулась.
- Ты уже спасаешь меня, больше, чем ты можешь предположить. Я не жду ничего большего, но я благодарна тебе.
Я еле заметно улыбнулся.
- Хорошо, - сказал я, отпуская ее, и смахивая слезы. - Но в скором времени я собираюсь выдать Изабелле Свон Декларацию независимости, вынудив тех, в чьих руках находится право на твое освобождение.
Ее лоб избороздили морщинки, а на лице появилось выражение понимания.
- Так ты Авраам Линкольн, а твой отец конгресс? - Спросила она, улыбаясь.
Я усмехнулся.
- Я думал, что я Север, и он Юг, и, конечно, гребаные Северяне одержат победу, но полагаю, можно и так сказать. До тех пор пока не схлопочу выстрел, как Линкольн. Я имею в виду, что ради тебя я бы, черт побери, принял пулю в сердце, tesoro, но без необходимости не хотелось бы. Раны от последнего чертова раза было достаточно, чтобы хватило на всю жизнь.
Ее глаза изумленно расширились, и она уставилась на меня. Открыв рот, она выглядела так, будто собирается возразить, так что я поднял руку, призывая ее замолчать, прежде чем она даже успела начать. - И ты не смеешь говорить мне, что ты нахрен не стоишь этого, или, что это бессмысленно, или какое-либо другое дерьмо, потому что я не хочу этого слышать.
Ее рот с громким стуком захлопнулся, и я улыбнулся.
- Хорошо. Теперь давай вернемся к магазинам, потому что серьезных разговоров на сегодня уже достаточно. Я лишь хочу провести хоть немного времени со своей девушкой вдали от всей этой хрени.
Она еле заметно улыбнулась.
- Окей, звучит неплохо. – Я кивнул и поднес наши сплетенные руки ко рту, целуя тыльную сторону ее ладони, прежде чем мы снова двинулись по торговому центру.
- О чем я говорил до того, как отвлекся? - спросил я.
Она засмеялась, и этот беззаботный смех снял ту тяжесть, которую я ощущал у себя на сердце.
– Джаспер увлекается гражданской войной, - сказала она. Я кивнул, сразу же вспомнив, как мы пришли к вопросу о рабстве.
- Да, он интересуется ею. Ну а Эмметт, он самый беспечный человек на планете. Он любит игры, свою гитару и свою подружку. А что касается ее... – начал я, но Изабелла тут же прервала меня.
- Эмметт играет на гитаре? - Спросила она. Я кивнул.
- Да, мы все трое умеем играть на гитаре, хотя я определенно не так хорош, как Эмметт, - сказал я. Она посмотрела на меня с удивлением.
- Я не знала, что ты тоже играл на гитаре, - проговорила она. Я улыбнулся.
- Разве ты не заметила гитару, стоящую в углу в моей спальне? - Спросил я. Она пожала плечами.
- Я видела ее, но не знала, что ты умеешь ею пользоваться, так как ни разу не прикоснулся к ней, - сказала она.
- Да, ну я сажусь за нее изредка. Я всегда был большим поклонником музыки, она очень многое значит для меня. Я пережил долгий этап, когда отказывался садиться за пианино, несмотря на то, что именно к нему у меня по-настоящему лежит душа, но я все же не смог устоять перед желанием создавать музыку. Так что я обзавелся гитарой, потому что мог играть на ней, находясь взаперти в своей комнате, вдали от всех остальных, - сказал я. Она кивнула, словно все поняла. Я, черт возьми, не мог играть долгий период времени после смерти моей матери, после того как она была убита после моего соло на фортепиано. И до сих пор я крайне редко играю, а когда все же сажусь, то обычно исполняю этот гребаный похоронный марш, эту проклятую песню, которую играл в ту ночь, потому что она постоянно вертится у меня в голове. Но, как и все остальное, даже это сейчас воспринимается по-другому. Потому что я жаждал играть снова, в голове звучали разные мелодии, чего не случалось со мной на протяжении всего времени, пока я был один. И я знал, что это было из-за нее, потому что Изабелла вдохновила меня, и открыла во мне те грани, которые были заперты много лет.
- Прости, я прервала тебя, я просто была удивлена. Ты говорил что-то о Розали, - сказала она. Я кивнул.
- Да, Розали требовательная сука, и прости за мой язык, но она такая и есть. Она обожает свою машину и любит хорошо выглядеть. Говоря это, я вовсе не имею в виду, что считаю ее привлекательной или что-нибудь в этом роде, - быстро добавил я, взглянув на Изабеллу. Она улыбнулась, но ничего не сказала, так что я продолжал. – С Элис все просто – она любит все.
Она улыбнулась.
- А ты? Что любит привередливый Эдвард Каллен? - Спросила она, изогнув бровки.
Я усмехнулся.
– Он любит свою девушку, свою машину и свое пианино. И срал на все остальное.
Она засмеялась.
- Ну что ж. Сомневаюсь, что мне удастся положить для тебя под елку что-нибудь из вышеперечисленного.
Я пожал плечами.
- Я не знаю, детка, а мне даже как нравится эта идея, если ты будешь лежать там, одетая лишь в красный бант, – сказал я игриво. Она ахнула, и я засмеялся. - Дааа, мы сохраним эту мыслишку для будущего Рождества. А если серьезно, то мне ничего не нужно, но если это сделает тебя счастливее, то я найду что-нибудь для себя, и ты сможешь для меня это завернуть.
Она улыбнулась и кивнула.
- Спасибо. Это сделает меня счастливее.
Еще некоторое время мы просто шли по торговому центру и Изабелла начала расслабляться, на самом деле стала чувствовать себя настолько комфортно, что даже отпустила мою руку и заходила в магазинчики, тем не менее, всегда проверяя, нахожусь ли я в пределах видимости. Наш поиск чего-нибудь, имеющего отношение к гражданской войне, завершился шахматными фигурками, которые Изабелла купила Джасперу, и которые, я точно знал, ему чертовски понравятся. Мы заглянули в музыкальный магазин и хапнули новый набор инструментов для Эмметта, потому что я устал от того, что он клянчит у меня мои, и Изабелла случайно наткнулись на белые медиаторы для гитары, на которых с одной стороны черными буквами было написано "Роза", а на другой – нанесено изображение самого цветка. Она немедленно схватила их и, должен признаться, это был чертовски хороший подарок. Я знал, что он придет от них в восторг, потому что они совершенно не выглядели девчачьими, а также этим он наверняка сможет заработать несколько дурацких очков от его самовлюбленной подружки.
Через некоторое время я привел нас в обувной магазин и выбрал для Изабеллы пару черно-белых кроссовок с ярко-розовым фирменным символом Nike, потому что мой отец велел купить ей все, что необходимо, а я решил, что ей просто необходима пара гребаных Nike. Для себя я выбрал пару кроссовок зеленого цвета с белой отделкой, так как моя девушка любила зеленый, и сказал ей, что они могут стать ее подарком мне. Она выглядела так, будто снова собиралась возразить, очевидно, желая выбрать для меня что-то более личное, чем обувь, но уступила. Я взял туфли и поставил обе пары на стойку, ожидая, когда дамочка, которая работала за кассой, подойдет ко мне, так как она разговаривала с другим клиентом. Я не обладал достаточным терпением, чтобы спокойно ожидать, и обернул руки вокруг Изабеллы, и притянул ее к себе спиной. Она подняла свои руки и, откинувшись на меня, потерла мои предплечья. Я вдыхал фруктовую сладость запаха ее волос, и положил свою голову на ее. Мы просто стояли, обнимая друг друга, когда я услышал, как позади нас кто-то назвал меня по имени. И как только слова "Эдвард Каллен" резанули по ней, она мгновенно напряглась, а я лишь слегка повернул голову – чтобы посмотреть, потому что сразу же узнал этот голос, и беспокоиться было не о чем.
- Как дела, Бен? – спросил я, улыбаясь ему и Анжеле. Я повернул наши тела лицом к ним; Изабелла все еще оставалась напряженной, но не пыталась вырваться.
- Ого, так я гляжу, это правда, - сказала Анжела, переводя взгляд с меня на Изабеллу и обратно. Я закатил глаза, но хмыкнул.
- Я не знаю, о чем это ты говоришь, Анжела, - сказал я. Она улыбнулась.
- Не волнуйся, ты знаешь, я не распускаю сплетни. Твоя личная жизнь - только твоя. Должна признаться, что хотя я никогда не думала, что такое случится, я рада, что это произошло, - сказала она.
- Да, я тоже рад, - сказал я, наклоняясь и легонько целуя Изабеллу в щеку. Она улыбнулась и покраснела, что заставилось нас всех засмеяться. - В любом случае, что вы, ребята, мать вашу, тут делаете?
Бена пожал плечами.
– Лишь пытаемся покончить с несовершенными вовремя покупками, раз уж ненадолго вырвались из Форкса.
Я кивнул. Продавщица начала отбивать мою обувь, поэтому я убрал руки от Изабеллы и полез в карман, чтобы вытащить кошелек. Я протянул ей карту American Express, и зарычал, когда женщина попросила меня показать удостоверение личности. Я подписал чек после того, как она нахрен убедилась, что я Эдвард Каллен, а Изабелла схватила сумку прежде, чем я успел возразить. Я вскинул бровь, посылая ей вопросительный взгляд, но она лишь улыбнулась.
- Вообще-то, мы собираемся пойти и перекусить в Панера Брэд, вы, ребята, не хотите присоединиться к нам? – спросила Анжела. Я покачал головой.
- Я собираюсь отвести ее в Ред Робин, потому что хочу чего-нибудь очень нездорового и не собираюсь выживать все оставшееся время этого шопинга без чертова стакана крепкого напитка. Или двух. Может быть, трех, - сказал я. Бен засмеялся, Анжела шутливо закатила глаза, а Изабелла посмотрела на меня с удивлением.
- Есть девушка или нет девушки, я вижу, что ты все тот же Каллен, - сказала Анжела. Я пожал плечами и усмехнулся.
- Всегда, - ответил я. – Однако сначала мне нужно отнести эти сумки в машину, поскольку они охеренно тяжелые. - Бен кивнул и приподнял сумки, которые были у него в руках, как бы подтверждая ту же хрень. Могу поклясться, это дерьмо мы делали только ради девочек.
Изабелла улыбнулась.
– Мне нужно воспользоваться ванной комнатой, - тихо сказала она, глядя на меня. Я улыбнулся и кивнул, открыв рот и собираясь сказать ей: пошли, как вмешалась Анжела.
- Я могу показать ей, где находятся туалеты, пока вы, ребята, пойдете и избавитесь от сумок, - сказала она. Я неуверенно взглянул на Изабеллу сверху вниз, и на миг она, казалось, замерла, а потом кивнула, приклеив на лицо улыбку. Я не мог сказать, согласилась ли она просто потому, что чувствовала, что должна, или же она на самом деле не парилась из-за этого. Анжела улыбнулась и протянула Бену сумку, которую держала в руке, а я развернул Изабеллу, чтобы она посмотрела на меня.
- Малыш, ты могла сказать "нет", - прошептал я, наклоняясь и быстро целуя ее в губы. Она покраснела.
- Все нормально, в этом есть смысл, - прошептала она. Я улыбнулся.
- Хорошо. Не волнуйся, Анжела милая, - сказал я. Она улыбнулась и кивнула.
- Хорошо. Просто, эммм... поскорее возвращайся, ладно? - Сказала она, глядя на меня из-под бровей. Я кивнул.
- Я всего на несколько минут, а потом мы что-нибудь съедим, - сказал я. Она улыбнулась, почти с облегчением, и я наклонился, чтобы снова нежно ее поцеловать, стараясь приободрить. Она, наконец, оторвалась от меня, и повернулась к Анжеле, которая улыбнулась ей. Она бросила на меня последний взгляд и передала мне сумку с обувью, а потом ушла.
Христос, она лишь пошла в гребаную ванную комнату, и я увижу ее уже через пять минут, но смотреть на то, как она уходит от меня, было чертовски трудно. Бен подошел и, смеясь похлопал меня по спине.
- Каллен, мать его, влюбился, кто бы мог подумать, - весело сказал он. Я замахнулся и ударил его по руке, усмехнувшись.
- Да уж, но ты придержи это дерьмо при себе, потому что мы пытаемся сохранить это в тайне, - сказал я. - Я не совсем уверен, как мой отец воспримет это, поскольку мы, черт побери, вместе живем.
Он кивнул.
- Ты же знаешь, что я ничего не скажу. Однако раз уж разговор зашел о твоем отце, я столкнулся с ним вчера в Форксе, и он расспрашивал меня о тебе.
Мои глаза чуть сузились, и я взглянул на Бена.
- Что он хотел узнать?
Бен пожал плечами.
- Он спросил лишь, не заметил ли я, что ты кажешься счастливым в последнее время. Он также хотел знать, не брал ли ты у меня какое-нибудь жесткое дерьмо в последнее время. Я сказал ему, что не берешь у меня никакого дерьма уже в течение двух месяцев, и что ты вроде немного успокоился, но, не считая этого, ты все тот, же Каллен.
Я кивнул.
– Да уж, я должен завязать с этим дерьмом. В последний раз из-за него у меня было адское кровотечение из носа, - сказал я. Бен кивнул.
- Вот почему сам я никогда не прикасаюсь к нему, - сказал он. Я закатил глаза.
- Но ты, мать твою, продаешь мне его, - сказал я. Он засмеялся.
- Ну а кто первый продал его мне? - Спросил он. Я усмехнулся, покачав головой, потому что, думаю, так или иначе это была моя гребаная вина, что свел Бена со своим отцом и впутал в это дерьмо. Мы направились в сторону центра, чтобы на стоянке избавиться от пакетов. Я нашел Вольво и открыл багажник, поставил сумки внутрь и закрыл его. Бен припарковался через два ряда от нас и встретился со мной возле моей машины, после чего мы снова направились внутрь.
Мы пошли на другой конец торгового центра, где находился ресторанный дворик, и как только приблизился, сразу же увидел ее. Она улыбалась и выглядела искренне счастливой, как обычная гребаная девочка-подросток. Анжела что-то сказала ей, и она посмотрела наверх, ее глаза встретились с моими и сразу же засияли, а ее лицо озарилось. Да, было нетрудно увидеть, что она меня, черт возьми, любила. Я усмехнулся и подошел к ней, заключив в свои объятия.
- Mi sei mancata (я скучал по тебе), - пробормотал я. Она улыбнулась и обняла меня в ответ. - Ты готова к приему пищи, tesoro? - Она немного отклонилась назад и кивнула. Мы попрощались с Беном и Анжелой и направились к Ред Робин, где нам сказали, что придется подождать по меньшей мере 45 минут, но после того, как я потребовал поговорить с менеджером и сунул ему немного денег, нас тут же сопроводили к столику.
Мы заказали несколько больших бургеров, и было забавно наблюдать за тем, как старательно она их ест, также я взял Ядерный холодный чай, потому что не солгал, когда заявил, что мне потребуется изрядная доза алкоголя, чтобы перенести еще пару часов шопинга. В итоге я заказал два, зная, что это дерьмо уже выветрится, когда мне придет время садиться за руль, как неожиданно для меня Изабелла отпила немного коктейля. Она сделала чертовски смешную рожицу, и я громко засмеялся, наверняка потревожив придурков, которые сидели рядом с нами, но мне было насрать.
- Так вы с Анжелой поладили? - спросил я. Она улыбнулась и кивнула.
- Да, она на самом деле милая. Она спросила у меня, откуда я знаю вашу семью и как так вышло, что я живу с вами, но я не знала, как на него ответить, так что просто сказала ей, что наши семьи давно знакомы, - сказала она. Я кивнул.
- Это сработает. Думаю, что так оно и есть. – Сказал я, пожав плечами. Она кивнула. – Ты знаешь, вы бы могли стать подругами. Ты признала, что тебе бы хотелось подружиться с кем-то, и в твоем окружении мог бы появиться кто-то, кто не знает... ну ты понимаешь... – сказал я, не желая произносить эту хрень напрямую. Она вздохнула и покачала головой.
- Она хороший человек, но это было бы несправедливо, - сказала она. Я посмотрел на нее в замешательстве, и она грустно улыбнулась. – Ну, какая из меня получится подруга, если я буду лгать ей о себе? Я, конечно же, не смогу сказать ей правду, и было бы неправильно вводить ее в заблуждение и предложить дружбу, учитывая все эти обстоятельства. Это несправедливо по отношению к ней, а я не хочу быть таким человеком.
Некоторое время я таращился на нее, слегка ошеломленный тем, какой, черт возьми, самоотверженной она была, но не смог придумать достойных аргументов, чтобы попытаться изменить ее решение и не выглядеть при этом полным мудаком. Что я должен был сказать? "Брось, Белла, мы все лжем, и это не имеет значения"? Поэтому я просто сидел и молчал в тряпочку.
После того, как поели, мы двинулись обратно через торговый центр. Мы дошли до Виктория Сикрет, и я остановился перед магазином, ухмыляясь. Изабелла разглядывала его неуверенно, и ее глаза в ужасе распахнулись, когда она увидела в витрине манекены в нижнем белье. Я усмехнулся и потащил ее внутрь, благодарный за то, что не сильно сопротивлялась.
- Люди на самом деле носят эти вещи? - Спросила она тихо через секунду. Я пожал плечами.
- Некоторые девушки носят. Бьюсь об заклад, ты будешь сексуальна как дьявол в одной из этих одежек, - сказал я, проводя рукой по шикарному черному комплекту с прозрачными кружевами и подвязками, болтающимися вдоль него. Глаза ее в шоке расширились еще сильнее, и она уставилась на меня.
- Ты же не купишь его для меня, да? – спросила она, и в ее голосе прозвучала легкая паника. Я усмехнулся, мотнув головой.
- Нет. По крайней мере, не сейчас. Может быть, через несколько лет. Но ты можешь выбрать какое-нибудь сексуальное бельишко для меня, - сказал я, приподнимая бровь. Она покраснела, а я тихо засмеялся. – Ну давай, - сказал я, снова хватая ее за руку, и потащил к стойке со множеством бюстгальтеров и трусиков. Я сказал ей, чтобы подобрала подходящий комплект, и она с минуту таращилась на меня, но, в конце концов, повернулась к стенду и стала осторожно все разглядывать. Она вытащила синий кружевной бюстгальтер и соответствующую ему пару соблазнительных, едва прикрывающих бедра, трусиков и посмотрела на меня, занервничав и начав покусывать свою нижнюю губу. Я улыбнулся и, взяв их у нее, подошел к прилавку. Передал комплект консультанту, ничуть не стыдясь находиться в этом магазине, как большинство парней, и взял также две подарочные карты по 100 баксов для Элис и Розали, потому, что для меня это была гребаная отмазка – когда дело доходило до покупки им сраных подарков, я всегда вручал им подарочные карты.
Мы вышли из магазина, и она оглянулась и быстро скользнула по нему взглядом. Я не упустил легкую ухмылку, мелькнувшую на ее губах, когда она снова взглянула на белье. Да, у моей девушки определенно есть перспективы в этом отделе.
Мы немного побродили по магазинам, и Изабелла подбежала к оформленной в рамку фотографии Тинкербелл из балета Питер Пэн. Ее лицо прояснилось, и она сразу же схватила его – для Элис. Мне пришлось признаться, что это был отличный выбор, потому что Элис обожала балерин, поскольку она была одной из них, когда была помладше, ну и, конечно, Элис и сама была как гребаная маленькая фея.
Мы проходили мимо магазина игрушек, когда Изабелла заметила в витрине BMW с дистанционным управлением. Она остановилась и повернулась ко мне, в ожидании вскидывая бровки. Я взглянул на нее и ухмыльнулся, увидев, что это была точная копия гребаной машины, которую водит Розали. Я усмехнулся и потащил ее в магазин, потому что это был идеальный подарок для Роуз. Моя девочка вовсе не нуждалась в моей помощи – она и сама прекрасно справляется с выбором подарков.
После того, как и с этим было покончено, я пересек весь магазин, чтобы просмотреть нефритовые фигурки в попытке выбрать какую-нибудь для Эсме. Я знал, что она их коллекционирует, так как видел их раньше по всему дому. Я как раз разглядывал их, когда Белла начала смеяться. Она, улыбаясь, указала на льва.
- Мне нравится лев. Он напоминает мне о твоих волосах, - игриво сказала она. Я закатил глаза, но взял льва.
- Да, я знаю, мне нужно, черт возьми, подстричься, - пробормотал я. И подошел к прилавку, чтобы заплатить за статуэтку, а Изабелла все продолжала смеяться. Я схватил сумку, и мы вышли из магазина. Я зашагал дальше по торговому центру, но Изабелла замешкалась. Я остановился и обернулся, чтобы взглянуть на нее, она улыбнулась мне. Подошла и, сняв с меня кепку, провела рукой по моим растрепанным волосам. Она засмеялась и привстала на цыпочки, ее лицо светилось от счастья. Я улыбнулся, потому что было нахрен невозможно не улыбаться, когда она была так счастлива, и наклонился к ней. Она неистово поцеловала меня, чертовски ошеломив меня, потому что мы были на публике, и отстранилась лишь через минуту. Она все еще хихикала, и это звучало так беспечно.
- Я люблю твои волосы, у них есть характер, - сказала она. Я улыбнулся, забрал у нее бейсболку и водрузил ее на место. Протянул руку и прочертил по ее губам кончиками пальцев.
- Да? Спасибо, - сказал я. – Ну, ты уже готова уйти отсюда? Все эти люди заставляют меня испытывать гребаную клаустрофобию, и мои проклятые ноги начинают болеть.
Она улыбнулась, оглядываясь по сторонам. Я был потрясен, что она больше не паниковала из-за большого количества людей, находящихся сейчас здесь. Наконец, она кивнула.
- Да, я готова. Но хмм... я ведь должна выбрать что-нибудь и для твоего отца? - Спросила она. Я отрицательно покачал головой, и она нахмурилась. - Не будет это проявлением неуважения?
Я вздохнул.
– Нет, он ничего не ждет, - сказал я, пожав плечами. Я не видел в этом никакой проблемы, но она просто стояла и смотрела на меня.
- И все же я думаю, что должна, - сказала она. Я застонал, но кивнул.
- Прекрасно, просто возьми для него какой-нибудь гребаный галстук или еще что-нибудь, - пробормотал я. Она кивнула, и мы снова зашагали по торговому центру. Я привел ее в магазин, где она выбрала зеленый галстук из итальянского шелка от Сальваторе Феррагамо, который, как я вынужден был признать, был офигенно хорошим подарком. Я заплатил и потянет ее прочь из магазина, но замер и застонал. - Черт, малыш, мы забыли про твое пальто.