Рассмотрены отдельные моменты кадровой политики Горбачева М.С.
Сталин И.В. “Кадры решают все”.
Осадчий о Лигачеве в 83 году. Горбачев уже в ЦК КПСС.
«Человек феноменально активный, жесткий, обладающий целеустремленностью, он стал незаменимым соратником и помощником исподволь выраставшего Горбачева. Честно говоря, я иногда удивлялся этой его напористости, которая оказалась чрезвычайно важной для становления и укрепления горбачевской команды. Ведая оргпартработой, то есть подбором кадров партии, Лигачев постепенно менял руководителей областных и краевых партийных организаций”
Так постепенно создавалась в стране надежная опора Горбачева, его команда не только в Центре, но и на местах. И потому победа Горбачева не стала спонтанной.
Достаточно сказать, что, начиная с 1983 года, было заменено около 90 процентов секретарей обкомов и ЦК компартий союзных республик. …
По его (Горбачева) настоянию, июльский Пленум ЦК КПСС 1985 года избрал Э.Шеварднадзе членом Политбюро, а Ельцина – Секретарем ЦК КПСС. Этот же Пленум вывел из состава Политбюро и освободил от обязанностей секретаря ЦК Г. В. Романова, всего два года как избранного на этот пост по инициативе Ю. В. Андропова.
В. И. Воротников справедливо записал в своем дневнике:
«Думаю, что находиться им двоим (с Горбачевым) сложно, не ужиться. Это был первый шаг Горбачева по „расчистке“ состава Политбюро и первая наша уступка молодому Генеральному секретарю ЦК КПСС». (В. И. Воротников. «А было это так…». Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с.83).
Тогда же, в июле 1985 года, Эдуард Шеварднадзе стал министром иностранным дел СССР. Он заменил на этом посту Андрея Андреевича Громыко, который находился в данной должности несколько десятилетий.
…..
Так же Горбачев в самом начале своей генсековской деятельности вернул А. Н. Яковлева из Канады, где тот многие годы работал Послом СССР, в ЦК КПСС. Очень скоро он стал его ближайшим соратником и советником.
…
В июле 1985 года Михаил Сергеевич предложил кандидатуру Яковлева на пост заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС. Через несколько месяцев он был избран Секретарем ЦК и начал заниматься вопросами идеологии, а несколько позже – международными делами.
„Я курировал идеологию как член Политбюро, – пишет Е. К. Лигачев. – Однако вскоре установилось некое негласное разделение обязанностей: в мою сферу входили вопросы культуры, науки, народного образования, а Яковлев сосредоточился преимущественно на работе со средствами массовой информации. Это произошло как-то само собой, но, разумеется, при согласии Генерального секретаря.
Главная особенность такого распределения обязанностей заключалась в том, что именно Яковлев возглавил процесс замены главных редакторов газет и журналов…
Увы… я и не подозревал тогда, что речь действительно шла о захвате средств массовой информации.
…
В самый раз сказать здесь еще об одной «знаковой» (а вернее, роковой) «находке» Горбачева, – о выдвижении на «видное место» Ельцина.
…
Как показало ближайшее время, Горбачев, под предлогом обновления и омоложения высшего партийного руководства, тоже беспощадно изгонял из Политбюро и ЦК КПСС всех, кто высказывал сомнения в правильности его губительного курса, его пресловутой «перестройки», направленной на ликвидацию социалистического строя под фальшивым словоблудием о необходимости демократизации КПСС, строительства «гуманного, демократического социализма».
Меры борьбы вождей и их ближайших соратников – беспринципных карьеристов,подхалимов и соглашателей с «оппозиционерами», не согласными с действиями генсека, были хорошо известны в партии и «отрезвляли» горячие головы, погашали не только критические выступления, но даже мысли о несогласии с вождем – высшим лицом в партии и в государстве. Такова была реальность…
Горбачев, уверовав, как это было с Хрущевым и с Брежневым, в своё величие, вседозволенность, всевластие, продолжал углублять «перестройку» КПСС и социалистической системы, цинично направляя её в антикоммунистическое, антисоциалистическое русло…
…
Сложность истинной оценки и разоблачения Горбачева, его замыслов как раз и состояла в том, что он, являясь Генеральным секретарем, практически всегда все свои перестроечные лозунги и нововведения прикрывал социалистической терминологией. Даже когда заговорил о переходе «к гуманному, демократическому, рыночному социализму». Это горбачевское «социалистическое» словоблудие очень многих долго сбивало с толку. Потому люди и мысли не допускали, что он – ренегат-предатель и ведет страну к гибели…
…
Одной из первых кадровых акций, осуществленных Яковлевым, была замена главного редактора журнала «Коммунист» – теоретического органа ЦК КПСС. Его возглавлял тогда доктор философских наук, профессор Ричард Иванович Косолапов.
Спустя немногим более четырех месяцев после XXVII съезда КПСС, 23 июля 1986 года, вопрос о работе редакции журнала «Коммунист» был внесен на заседание Политбюро. Стало ясно, что новый идеолог ЦК решил прибрать журнал к рукам.
…
Спустя четыре года на втором этапе Учредительного съезда Компартии РСФСР снова возник вопрос о Косолапове. К тому времени Ричард Иванович вновь появился на общественной арене; его статьи и публичные выступления показывали, что он занимает прочные партийные позиции, борется за истинное обновление социализма. Кто-то предложил избрать Косолапова в состав ЦК Компартии РСФСР.
Тут же на трибуну буквально взбежал первый заместитель главного редактора „Коммуниста“ Лацис (впоследствии один из видных политических оборотней, ярый антисоветчик) и принялся клясть Косолапова за якобы былую связь с Черненко. Не знаю, была ли она на самом деле, но даже если и была, то почему ее надо ставить в упрек?
Вместо Косолапова в „Коммунист“ пришел Фролов, ранее работавший вместе с Яковлевым в аппарате ЦК. Позже Фролов, уже в звании члена-корреспондента, был утвержден помощником Генерального секретаря ЦК КПСС; впоследствии стал академиком Академии наук СССР.
…
…Журнал «Огонек» многие годы был одним из самых популярных советских журналов. Но в горбачевское время он стал ультрарадикальным. Это произошло после назначения по предложению идеологического отдела ЦК главным редактором журнала В. Коротича. В «Огоньке» потоком пошли экстремистские, антикоммунистические публикации, накалявшие общественно-политическую атмосферу, оскорблявшие армию, носившие антипартийную направленность. По свидетельству Е. К. Лигачева, Коротич многократно каялся, но продолжал ту же антисоциалистическую линию. Впоследствии он нашел себе пристанище в Соединенных Штатах Америки…
…
Тем же курсом пошли газеты «Аргументы и факты», «Московские новости», «Московский комсомолец», «Литературная газета», а впоследствии – «Известия», другие массовые издания.
…
Отчетливо выявилась определяющая роль СМИ в дестабилизации положения в Прибалтике. В Литве, Латвии и Эстонии народно-фронтовская печать стала тараном, с помощью которого расшатывались устои социализма и союзного государства.
…
О том, как быстро набирал силу антикоммунизм внутри советской страны в условиях горбачевско-яковлевского перестроечного курса, хорошо видно на примере съезда кинематографистов, состоявшегося 13–15 мая 1986 года.
В. И. Воротников в своем дневнике записал следующее:
«Начало съезда было довольно спокойным, острым, критичным, но без перехлестов. Но уже вечером в первый день работы съезда и на следующий день разгорелись страсти. Был поставлен вопрос об изменении организационных форм кинематографа, о материальной и творческой самостоятельности киностудий. Ряд представителей так называемой „демократической“ интеллигенции резко выступили против идеологии и практики социализма в Советском Союзе, против руководящей роли КПСС. Это было начало конфронтации деятелей культуры с правящей партией.
Съезд шел три дня. Руководителем союза кинематографистов вместо Л. Кулиджанова избрали Э. Климова. Полностью обновился и весь состав правления. Так „молодые, талантливые, горячие“ одержали победу. Горькой оказалась впоследствии эта победа и для них самих, и для нашей кинематографии. Однако съезд дал толчок, спровоцировал аналогичный подход, оценку положения и выводы на состоявшихся позже съездах и других творческих союзов. Эта „демократическая“, антикоммунистическая волна расколола творческие организации. Мнимая свобода обернулась буквально бедствием для подавляющего большинства актеров, режиссеров, писателей, художников и других деятелей культуры». (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 119).
…
24 сентября 1986 года на заседании Политбюро ЦК обсуждался вопрос «Об актуальных проблемах перестройки». Горбачев сказал: «Политика ЦК народом поддержана. Она обесценивается на уровне „штабов“, как хозяйственных, так и партийных, советских…» Вся антикоммунистическая рать восприняла это как команду: «бить по штабам!»
Началась омерзительная травля, дискриминация, отвратительное очернительство, погромное шельмование партийных комитетов, в особенности городских и районных, областных и краевых.
…
Своими призывами он давал установки СМИ направлять недовольство проводимой политикой против КПСС и Правительства, возглавляемого Н. И. Рыжковым. И СМИ перешли к фронтальной атаке на все стороны деятельности партии, всемерно дезориентируя общественное мнение и внутри страны, и за ее пределами.
Гласность и плюрализм вершили свое гнусное и подлое дело: целенаправленно использовали в антикоммунистических, антисоциалистических целях свои силы. СМИ стали крушить всё вокруг, используя „спецгласность“.
А. Н. Яковлев в 1992 году с радостью и гордостью за своё „детище“ скажет, что он и „не предполагал“ такой её разрушительной силы. Разговоры о плюрализме и гласности были для „архитекторов“ и „прорабов“ перестройки всего лишь пропагандистской маскировкой.
…
В конце 1987 года меня особенно взволновало кощунственное использование 70-летия Великой Октябрьской социалистической революции в качестве повода для реанимации и продолжения незаконченной Хрущевым антисталинской кампании, её углубления и расширения с охватом всех периодов советской истории….на юбилейном торжестве, в своём докладе Горбачев в хрущевском духе пересмотрел и переоценил все периоды советской истории и деятельности КПСС, делая акценты на ошибки, недостатки, неудачи, просчеты, на болезненные вопросы советской истории: на внутрипартийную борьбу и массовые репрессии, коллективизацию и „головокружение“ от успехов, хрущевский волюнтаризм и брежневский „застой“ и многое другое. Всё это как бы говорило о несовершенстве политической системы, о её неспособности кардинально решить назревшие проблемы и обеспечить дальнейшее развитие страны по пути социализма. Такие горбачевские размышления подводили к выводу о необходимости в первую очередь совершенствовать политическую систему, без коренной перестройки которой невозможно обеспечить решение накопившихся проблем, невозможно двигаться вперед.
Становилось ясно, что в 1988 году КПСС, советскую страну, советскую политическую систему, советский народ ждут новые, еще более сложные и тяжелые испытания. Этим В. И. Воротников завершает свой анализ первого периода горбачевской перестройки.
…
К XIX партконференции
Доклад Горбачева был посвящен теме «Как углубить и сделать необратимой революционную перестройку» и был полон обманных ходов. (XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. 1. М., 1988, с. 19).
Поскольку конференция широко транслировалась по телевидению, час за часом, день за днем отчетливо прослеживалась тактика политического надувательства, которую, к сожалению, всерьез воспринимали делегаты.
Стенограмму конференции сейчас тяжело читать: она переполнена циничной демагогией, спекуляцией на святом – от бесконечных клятв в верности ленинизму до провозглашения принципа Протагора «Человек есть мера всех вещей». Только теперь наши обманутые соотечественники узнают правду о замыслах «прорабов перестройки».
В интервью «Известиям» (17 июня 1998, с.5) небезызвестный Яковлев заявил, что с системой «надо было… как-то кончать. Есть разные пути, например, диссидентство. Но оно бесперспективно. Надо было действовать изнутри. У нас был единственный путь – подорвать тоталитарный режим изнутри при помощи дисциплины тоталитарной партии. Мы свое дело сделали».
Отмечу из этого «сделанного» всего несколько моментов. Под знаком «разграничения» функций партийных и советских органов было предложено избирать председателями Советов снизу вверх, по всей иерархии первых секретарей соответствующих партийных комитетов.
«Это же не разграничение, а, наоборот, странное слияние», – недоумевали многие. Но Горбачев настаивал и настоял. Он поставил партийное руководство под контроль внепартийной, чиновничье-интеллигентской и мелкобуржуазной смеси, в которую стали быстро превращаться Советы. Он узаконил механизм осуществления лозунга кронштадтцев «Советы без коммунистов».
Вы спросите – почему? А потому, что одновременно растоптал социально-классовый принцип формирования Советов.
«…Не следует опасаться непропорционального представительства различных слоев населения, – заявил Горбачев. – Волевые, политически грамотные и активные люди есть у нас и в рабочем классе, и в крестьянстве, и в интеллигенции. Надо лишь создать хорошо отлаженный состязательный механизм, который обеспечит их наилучший отбор избирателями. И тогда все основные группы населения, их интересы, найдут своё отражение в составе Советов». (XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза… Т. 1, с. 57).
Я слушал доклад в трансляции и был поражен тем, насколько рабски, без живой реакции, проглотил пятитысячный партийный форум этот смертный приговор власти трудящихся. Так проводил Горбачев провозглашенный им «процесс преодоления отчуждения человека от власти», «необходимость довести нашу государственность до общенародной, в полном объеме этого понятия». (Там же, с. 50–53).
В результате мы получили бешеную кампанию в печати против пресловутых «кухарок» и «кухаркиных детей» в руководящих органах; прославление «умных юристов» и сомнительной «элиты»; преимущественные возможности избраться для лиц, располагающих:
а) свободным временем,
б) связями,
в) деньгами…
Съезд народных депутатов СССР, избранный согласно новым правилам, в 1989 году, имел в своем составе лишь 17 % рабочих и крестьян; Съезд народных депутатов РСФСР, появившийся через год, – менее 7 %. Оба органа успешно потрудились над буржуазной перелицовкой еще советских конституций.
Власть Советов могла быть спасена, если бы наряду с альтернативностью выборов был восстановлен производственный принцип их формирования, практика непосредственного делегирования в Советы трудовыми коллективами своих представителей и отзыва их. Но в расчеты «горбистов» входило нечто противоположное, и они при помощи партийной дисциплины, задолго до августа 1991 года, совершили контрреволюционный юридический переворот…
КПСС в лице даже её самых «левых» деятелей, – не буду называть имен, – не сумела всё это распознать…
Незабываемым было выступление на конференции известного актера Ульянова. «Я не хочу, – сказал он в заключение, – чтобы когда-нибудь о нас горько и страшно сказали словами Владимира Ильича Ленина: „…Революционная фраза о революционной войне погубила революцию“. (Полн. собр. соч. Т. 35, с. 353).
Предчувствие не обмануло Михаила Александровича. Но в той же речи он основательно поработал на культ Горбачева, страстно потребовав его фактической несменяемости… (XIX … Т. 1, с. 199)….
XIX Конференция КПСС, по сути, упразднила пролетарскую систему народовластия. Она санкционировала окончательный слом той модели демократии, первым опытом которой являлась Парижская Коммуна и которая получила свое воплощение в Советах. Не был восстановлен производственный принцип их формирования, отмененным оказался классовый подход. В нарушение прямых ленинских установок оправдывалось введение президентской системы правления и буржуазное разделение властей, возрождался миф о „правовом государстве“ и „гражданском обществе“. Над этим ворохом исторических отбросов XVIII–XIX веков и просто нелепостей красовался принцип „разрешено всё, что не запрещено законом“. (XIX… Т. 2. М. 1988. С. 171).…
Добившись принятия XIX Всесоюзной партийной конференцией желанного постановления о проведении радикальной реформы политической системы с целью её разрушения, Горбачев потирал руки от столь важного успеха.
Теперь надо было исключить любую случайность, которая могла бы сорвать его коварный замысел по разрушению советского, социалистического строя, а вместе с этим подрыва идеологических и политических основ КПСС и деидеологизации советского общества.
Горбачев уже никого не хотел слушать и продолжал гнуть «свою линию» – объявлять всех, кто высказывался против него и его курса, врагами перестройки, консерваторами. Настаивал на немедленном освобождении ЦК и партии от всех, кто не приемлет его курса, противится ему, а заодно и тех, кто силой своего разума и авторитета в партии может воспротивиться, восстать против его преступной политики. Другими словами, – от опытных, принципиальных коммунистов.
Потому генсек решил громить Политбюро, ЦК, Совмин – все центральные партийно-государственные органы, в которых, по его мнению, наверняка «окопались» «догматики» и «консерваторы», а на самом деле речь шла о людях с твердой идейной закалкой, активных сторонниках социализма…
30 сентября 1988 года, состоялся внеочередной Пленум ЦК КПСС с одним вопросом: «О предложениях в связи с реорганизацией партийного аппарата в свете решений XIX партконференции». Объявив повестку дня, Горбачев внес предложение, первым пунктом которого было: «А. А. Громыко, М. С. Соломенцева, П. Н. Демичева, В. И. Долгих, А. Ф. Добрынина – на пенсию. Настало время. Они в основном понимают». Все предложения принимаются. Пленум прошел за один час. Напряженно, но «без вопросов»…
«Хотя, – пишет В. И. Воротников, – мне были непонятны мотивы отставки В. И. Долгих и А. Ф. Добрынина». Возникает справедливое недоумение. Если члену Политбюро ЦК В. И. Воротникову были непонятны мотивы отставки соратников по Политбюро, то почему он промолчал? Что же тогда говорить о членах ЦК?.. Так одним «залпом», без обсуждений, без проблем Горбачев «оптом» освобождает от должностей и полномочий пятерых человек – секретарей ЦК, членов и кандидатов в члены Политбюро. Этот метод «избавляться» от ставших ненужными (или опасными) лиц, вчерашних своих соратников, был у Горбачева излюбленным: легче получить согласие у отправляемых в отставку (не меня одного) и у членов ЦК КПСС при голосовании (значит, так надо). Опыт удался. Самые опытные и принципиальные люди были «без звука» удалены из Политбюро и Секретариата ЦК КПСС. И в Политбюро, и на Пленуме ЦК не нашлось ни одного человека, кто восстал бы против этого «самосуда» генсека над их верными и надежными соратниками….
Перестраховка? Трусость? Равнодушие? Какими бы ни были позиции у членов Политбюро и ЦК КПСС, – это подло. Неужели они не понимали, что развязывают руки ренегату-предателю для новых экзекуций в отношении высшего партийного органа!? Ведь завтра на очереди мог оказаться любой из них. Так и получилось в очередной раз. Этот «очередной раз» был совершен коварным генсеком весной 1989 года.
Я непременно продолжу рассказывать об этом «прискорбном» сюжете. А сейчас о том, что предшествовало очередным «зачисткам» ЦК и Политбюро…
10 января 1989 года состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором рассматривались вопросы предстоящих выборов народных депутатов СССР по новому «демократическому» принципу, одобренному XIX Всесоюзной конференцией КПСС и закрепленному в новом Законе о выборах Советов народных депутатов. Пленум ЦК КПСС утвердил список кандидатур в народные депутаты СССР от КПСС в количестве ста человек, предложенный Горбачевым, а также принял «Обращение ЦК КПСС к советскому народу».
13 января 1989 года в ЦК КПСС прошло совещание по вопросу совершенствования управления аграрным комплексом СССР в связи с подготовкой Пленума ЦК КПСС по аграрной политике. В который раз (!?)
24 января 1989 года этот же вопрос обсуждался на Политбюро ЦК КПСС и снова (в который раз) Горбачев, считавший себя «главным специалистом по сельскому хозяйству», предложил новую «эффективную аграрную политику», суть которой – решить продовольственный вопрос. Он считал, что проблема упирается в систему управления аграрно-промышленным комплексом. Здесь, по мнению Горбачева, – «корень многих проблем сельского хозяйства».
Многих членов Политбюро «допекли» эти новые горбачевские «основные направления современной аграрной политики».
Очень остро выступил секретарь ЦК КПСС В. П. Никонов, курировавший вместе с Е. К. Лигачевым аграрный комплекс: «Если сельское хозяйство не получит приоритетного места в народнохозяйственном комплексе – завалим программу. Неужели это непонятно Совмину, Политбюро, вам, Михаил Сергеевич?! Надоели людям все эти реорганизации сельского хозяйства…»
В унисон В. П. Никонову говорил и Н. И. Рыжков: «Необходимо сознательно зажать другие программы и высвободить ресурсы для села».
Столь же категоричен был и В. И. Воротников: «Обстановка в сельском хозяйстве ухудшается. Реорганизация проблем деревни не решила, а даже их усугубила. Теперь новая!» (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 279–280).
12 марта 1989 года на заседании Политбюро еще острее чем прежде проходило обсуждение материалов к Пленуму ЦК КПСС по аграрной политике. Тон задал В. И. Воротников: «В докладе идет речь о возможности ликвидации колхозов. Надо ли в принципе так ставить вопрос даже гипотетически? Тем более генсеку сейчас, в такое время? Я категорически против…»
С критическими замечаниями выступило большинство членов Политбюро.
15-16 марта 1989 года состоялся Пленум ЦК КПСС по двум вопросам: «О проведении выборов в народные депутаты СССР от КПСС» и «Об аграрной политике КПСС в современных условиях».
По первому вопросу сообщение сделал В. А. Коптюх – председатель избирательной комиссии. Он информировал о выдвижении и регистрации ста кандидатов от КПСС. Прошли встречи с ними в трудовых коллективах. Неудовлетворенность тем, что в списках мало рабочих, но много творческих работников…
Затем слово взял член ЦК КПСС Тихомиров, рабочий Московского завода имени Владимира Ильича: «В ходе предвыборной кампании повсеместно сократилось в составе депутатов число рабочих и крестьян. Некоторые кандидаты в депутаты высказывают взгляды, порочащие Советскую власть и государство. В их числе Б. Н. Ельцин.
12 марта был митинг „Демократической России“ с лозунгом: „Октябрьский переворот был контрреволюционным!“. „Отняли у народа свободу!“, „Не верьте лидерам государства!“ и другие. Вопрос: за какую власть Вы, Борис Николаевич, боретесь?»
Горбачев вынужден был среагировать на это выступление: «Это так. Для ЦК это урок на будущее… Митинги с антисоветскими, антикоммунистическими лозунгами: „Долой самодержавие КПСС!“ – это вызов».
После нескольких выступлений слово взял Ельцин: «Высказаны серьезные замечания и обвинения в мой адрес. С „Демократической Россией“ не имею никакой связи, не знаю, что это за организация. (Ельцин откровенно лжет. Вся его деятельность в эти и последующие годы густо замешана на лжи и цинизме. – Прим. И.О.)
– Листовки – это провокация против меня, – продолжал изворачиваться Ельцин. – В отношении моих выступлений. Моя программа была изложена на XIX партконференции. Я от нее не отхожу, она не противоречит программе партии. Я выступаю за перестройку, за демократизацию, за оздоровление общества…»
В. И. Воротников замечает в дневнике: «Ряд членов ЦК из рабочих предложили дать оценку некоторым выступлениям Б. Н. Ельцина, которые, по их мнению, противоречат политическим установкам ЦК и партийной этике. Поручено комиссии В. А. Медведева изучить данный вопрос и доложить на очередном Пленуме ЦК. Однако это поручение комиссия заволокитила, и ЦК так и не получил ответа». (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 283–284).
И снова тот же вопрос: почему молчали, видя всё это, члены Политбюро и ЦК, оставляя без внимания возмущения и требования рабочих – членов ЦК КПСС?
Подобное повторялось уже не раз… Так ренегаты-предатели «боролись» с антисоветской, антикоммунистической деятельностью Ельцина.
Затем на Пленуме ЦК КПСС было тайное голосование по ста кандидатам в народные депутаты СССР от КПСС. Участвовал 641 человек. Наибольшее число «против» получили Е. Лигачев, А. Яковлев, В. Медведев, М. Ульянов, Л. Абалкин. Но все сто были избраны. Хотя прежнего единодушия уже не было.
Видимо, этот факт и заставил Горбачева провести «генеральную чистку» ЦК, по существу учинить разгром. Что и было им сделано уже через месяц, на внеочередном Пленуме.
Пока же завершу рассказ об этом, мартовском Пленуме ЦК КПСС 1989 года. В докладе Горбачева «Об аграрной политике КПСС в современных условиях», несмотря на решительные протесты членов Политбюро, высказанные при обсуждении его на заседании Политбюро, сохранились «ревизионистские, ренегатские» оценки проводившихся социалистических преобразований в СССР. Под сомнение брались индустриализация и коллективизация в особенности. Вот эти горбачевские «перлы»: «Возродить крестьянина как хозяина на земле». «Коренным образом преобразовать экономические отношения на селе».
Дискуссия была горячей и остро критической. Многие выступившие обоснованно отвергали «меры», предлагавшиеся в докладе Горбачева. В частности, они решительно заявляли: «Категорически против призывов к ликвидации колхозов. Нужен ли Закон о земле? Из-за нерешенных социальных проблем из села уходят учителя, врачи, специалисты сельского хозяйства».
И что же сказал в ответ Горбачев в заключительном слове? – «Доклад находит поддержку».
Разве это не цинизм?
По настоянию генсека постановление было принято в той редакции, в которой он предложил. Только оно осталось на бумаге, как и все предыдущие…
Хочу заметить, каждодневно находясь в народной гуще, среди коммунистов и беспартийных я не слышал в период выборов огульного охаивания КПСС, кроме разве из уст откровенно фанатичных, запрограммированных «дерьмократов». А вот Горбачев был у многих «притчей во языцех». Люди не просто возмущались им и его перестройкой; они проклинали его, не стесняясь в выражениях.
Горбачев опасался, что эти настроения могут охватить и сам Центральный Комитет партии. Поэтому он предпринял меры, упреждающие нежелательное для него развитие ситуации.
28 марта 1989 года на заседании Политбюро он уже бил «тревогу» на сей счет: «Многое в перестройке упирается в кадровый вопрос. Посмотрите состав ЦК. Произошло обновление кадров во многих сферах. Но в ЦК остаются консерваторы. В составе ЦК свыше ста пенсионеров. Надо ли ожидать до очередного съезда КПСС?»
Горбачев валил ответственность за очевидный провал всех его перестроечных деяний на тех, кто разочаровался в перестройке, был возмущен им и его политическим курсом. А ведь это были члены ЦК, избранные всего три года назад на XXVII съезде КПСС. Именно эти люди, составлявшие ядро ЦК КПСС, тогда поверили Горбачеву и поддержали его курс на совершенствование, обновление, демократизацию КПСС, общества, социализма. Горбачев же, наверняка, испытывал теперь страх перед ними. Боялся за себя, за свой «трон», за то, что еще не успел довести до конца свои преступные замыслы.
В. И. Воротников верно замечает: «Он явно валил ответственность за обескураживающие итоги выборов на „консерваторов“. Он взял их „на прицел“, и в первую очередь тех, кто входил в состав ЦК КПСС».
Но если В. И. Воротников понимал смысл коварного горбачевского замысла, то почему промолчал, не воспрепятствовал ему? Наверное, нашлись бы единомышленники…
…Прошло меньше месяца после объявления Горбачевым «виновников» провала всех его авантюрных действий по демонтажу политической системы советской страны. Да, фактически, и по разрушению КПСС.
20 апреля 1989 года Горбачев внес на заседание Политбюро вопросы внеочередного Пленума ЦК КПСС. В обоснование необходимости его безотлагательного проведения, он снова повторил сказанное 28 марта: «В определенных кругах негативное отношение к составу ЦК КПСС. (В каких? Горбачевско-яковлевско-медведевских? – Прим. И.О.) …Свыше ста человек не работают, – на пенсии. Необходимо разрядить обстановку. По уставу освободить можно по личному заявлению…»
Опять вопрос: если это «противники» перестройки, «консерваторы», то зачем эта церемония? Обоснуйте «вину» персонально каждого и освобождайтесь от балласта, от противников линии партии. Зачем же их уговаривать? При чем здесь возраст, усталость, необходимость омоложения?
Обнаженный цинизм, замешанный на примитивной лжи, звучит в словах Горбачева. Ведь фактически он изгонял из ЦК опытнейших, принципиальнейших людей, которые отдали свою жизнь во имя социализма, во благо своего народа, своей великой советской державы.
Вывод: Горбачев явно боялся, что эти люди, глубоко переживая за судьбу социализма, своего Отечества, осознав ренегат-предательский курс своего генсека, решительно скажут: «Всё. Хватит заниматься „гробиловкой“ партии, страны, народа. Пора держать ответ за всё содеянное».
Боялся, что эти люди не позволят ему добиться коварной цели – разгрома КПСС, ликвидации социализма, гибели Советского государства. И он решил упредить… созвать внеочередной Пленум ЦК КПСС. Горбачев спешил, действовал на опережение, не давая никому опомниться, вдуматься, осмыслить происходящее.
Я задавал этот вопрос тогдашним членам Политбюро ЦК КПСС, но каждый из них, твердил одно и то же: «Это прошло как-то совершенно неожиданно… Я даже не знаю, как всё получилось…»
С кем же тогда «готовил» этот вопрос на Пленум ЦК Горбачев? С Яковлевым? С Медведевым? С Раисой Максимовной?
…Искал я ответ на этот вопрос в книгах – воспоминаниях Н. И. Рыжкова, Е. К. Лигачева, В. И. Воротникова. Не нашел.
Все отговаривались всё той же обывательской фразой: «Не знаю, как всё это получилось, как-то неожиданно. И без нас». Разве это позиция членов Политбюро?
В. И. Воротников записывает в дневнике: «Обсуждения не было. Чувствовали себя неловко, но не возмутились, не протестовали». (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 289). Разве это позиция?
25 апреля 1989 года Горбачев созвал внеочередной Пленум ЦК КПСС с одним вопросом – организационным.
Обратимся к дневнику В. И. Воротникова: «Горбачев зачитал обращение к Пленуму группы членов ЦК, кандидатов в члены ЦК и членов Ревизионной комиссии. Суть: они складывают свои полномочия. (С ними накануне была „беседа“ в ЦК. Видимо, убедили)».
Далее Горбачев сделал следующее пояснение: «Состав ЦК избран XXVII съездом, который разработал курс на перестройку. Но жизнь не стоит на месте. Произошли большие кадровые изменения. Многие – на пенсии (83 члена ЦК, 27 кандидатов в члены ЦК, 12 членов Ревизионной комиссии). В то же время многие секретари ЦК компартий, обкомов не входят в состав ЦК. Обратились 110 человек»…
Начались выступления. Сначала уходящие говорили об обоснованности своего решения, благодарили за доверие, оценку их прошлой деятельности, высказывали пожелания… Но потом речи становились всё более острыми, критическими. Причем слова просили в большинстве своем не те члены ЦК, которых отправляли в отставку. Речь пошла о самых жгучих проблемах перестройки, позиции ЦК, методах работы и т. п.
Р. С. Бобовиков: «О чем свидетельствуют итоги выборов? Экономическая реформа осуществляется с издержками. Все упреки за сбои – в адрес партийных органов. В печати поддерживают только негативное. Огонь на партаппарат. Сейчас никто не идет на работу в партийные комитеты. Развернули дискуссию об армии. Звучат голоса: „Рассекретить все секреты, открыть все границы“. Что это за тема для обсуждения!?
Идут митинги, но на них не видно ни Медведева, ни Яковлева, чтобы дать отпор демагогам…
Если Запад хвалит перестройку, то этот факт надо оценивать с ленинских позиций».
…
Видно, что выступавшие высказывали свою неудовлетворенность методами работы ЦК, его руководства. Звучала обеспокоенность, озабоченность тем, что перестройка идет под уклон, осуществляется не так, как было определено XXVII съездом.
После окончания прений Горбачев поставил на голосование собственное предложение: удовлетворить просьбу товарищей – 110 человек о снятии с них полномочий членов ЦК, кандидатов в члены ЦК, и двенадцати членов ревизионной комиссии. (Проголосовали единогласно). Выразил всем изгоняемым из ЦК циничную благодарность за работу и пожелал успехов. Затем высказал свое мнение о выступлениях: «Есть принципиальные недостатки, объективные причины, но есть и ошибки… Если на первых порах процесс шел сверху, то сейчас перестройка идет внизу. Политизация масс меняет обстановку в стране. А у нас живет старое мышление. Надо, чтобы партия брала в свои руки эти процессы. Защищала демократию…» Так прошел этот беспрецедентный в истории партии Пленум. (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 290–292).
Я узнал об этом погромном Пленуме ЦК по радио в конце того же дня, 25 апреля 1989 года. Вечером – по телевидению. Мороз прошел по коже. Что творит «голова с заплаткой»? Неужели в Политбюро и в ЦК все «примиренцы» и «соглашатели»? Или беспринципные и трусливые люди? Что же это за Политбюро, что за ЦК? Ведь многие выступавшие били тревогу по поводу положения партии в стране. А решения, как всегда, приняли «единогласно», не задумываясь о последствиях.
Отдали на откуп генсеку судьбу более ста членов и кандидатов в члены ЦК партии? Да еще 12 членов Центральной ревизионной комиссии КПСС? Что творится? Генсек или невменяемый, или ренегат-предатель, маскирующийся под коммуниста и приверженца социализма?
Эти вопросы не давали мне покоя не только в тот день, но и в последующие дни, недели, месяцы, годы. Но ответа получить не мог. Объяснение было одно: ситуация в партии и в стране очень сложная. Необходимо было обновление, омоложение кадров…
Мои размышления были таковы. Все объявленные «неработоспособными» избраны в состав ЦК всего три года назад XXVII съездом партии, уже при Горбачеве? Готовится очередной съезд. Там и мог решиться вопрос о составе ЦК сам собой, «без проблем». К чему же такая спешка?
Горбачев говорит, что многие, вновь избранные секретари республиканских, краевых, областных комитетов не являются членами ЦК. Ну и что? До съезда их все равно в состав ЦК избрать нельзя? Кооптация Уставом партии не предусмотрена. Нет, весь этот «погром» на Пленуме ЦК необъясним…
Да и сами выведенные из состава ЦК и Центральной ревизионной комиссии тоже хороши. На чем «купились»? Испугались? Поддались на уговоры Горбачева и его верных соратников?
Более ста коммунистов коллективно подписывают заявления о «сложении» своих полномочий. Что за недомыслие? Совестливость? Скромность? Нежелание «ссориться» с генсеком или нежелание дальше участвовать в его преступных деяниях по разрушению партии, социализма, советской страны? В любом случае, поступок их иначе, как «беспринципностью» объяснить невозможно.
Ну, хорошо, «придумал» и «провернул» всё Горбачев с Яковлевым, Медведевым, Шеварднадзе. Но ведь было заседание Политбюро, был Пленум ЦК. Почему же никто не возмутился, не воспротивился, не восстал против этого необъяснимого действия генсека?
________________
По Владиславу Шведу.
Известно выражение «Короля делает его свита». Это ярко проявилось в ситуации с М. Горбачевым. Не вызывает сомнений, что решающую ро