глазах не было жалости. Стоит такой спокойный и ждет, что дальше будет. И тут я
смотрю на нее, а у нее уже глаза полны слез, она уже рыдает, и из ее глаз капают
такие, знаете, большие чистые, слезы. Она говорит:
- Прошу, извини меня. Представляете, в это мгновение, в эту секунду я увидела в
ней себя. В душе у меня проснулась какая-то жалость, я подумала: зачем я это
делаю? Зачем? И вдруг эта девчонка говорит:
- Да я вас всех, подонков таких, на тот свет отправлю! Ха! Мне, которая уже
хотела ее помиловать, мне, в чьих руках была ее судьба, она такое заявила! Тут
уж моей злости не было предела. Я ухмыльнулась и сказала:
- Ах ты еще хочешь накалить страсти? Да? Сейчас мы это сделаем! И пошла вдоль
шеренги парней, которые стояли вокруг нас. А проходя мимо каждого из них, стала
проводить рукой им по ширинкам. От этого у них там, конечно, все еще больше
раскалилось. А мне только того и нужно было. Я сказала:
- Ну что, пацаны? Будете развлекаться? Отдохните по полной программе. - Потом
посмотрела на эту девчонку и говорю: - Ведь не может такая красивая девочка еще
и целкой быть! Взяла свой пиджак и ушла. А выходя из подъезда, встретила еще
семерых ребят, которые направлялись как раз в квартиру. Я им говорю:
- Идите, вы там хорошо отдохнете. Они говорят:
- Что-то случилось?
- Нет, - говорю, - всё в порядке, я вернусь к вечеру. И, как обещала, вернулась
к вечеру. А все это время я гуляла и думала о жизни. Думала: в чем виновата эта
девочка, в чем? Так же как и я в тот раз, она была не виновата ни в чем. Ведь я
тогда тоже просила тех парней, чтобы они не трогали меня, не делали этого со
мной. И эта девчонка тоже просила, но я вылила на нее всю свою злость. Вылила
всю свою ненависть на это беззащитное создание, на эту красивую девочку. А ведь
там, на чердаке, я клялась, что отомщу Грэгу, Васе и Вите. Говорила, что
уничтожу их. А получилось, что вся моя ненависть ушла на эту девочку... Вечером,
выпив в какой-то забегаловке и вернувшись к парням, я этой Веры там уже не
застала. Зато пришел Леша - их главарь. Мы сели все вместе, пацаны курили,
болтали, и тут Леша спросил, как мы провели день. Пацаны сказали типа:
- О, наша королева сегодня сделала нам классный подарок! Леша удивился:
- Ну-ка, ну-ка! Расскажите подробней. Они сказали:
- Настя кинула нам девочку на бригаду. Леша спросил, откуда мы взяли эту
девчонку и не будет ли проблем, не нагрянет ли ментура. Мы сказали, что нет, все
будет хорошо. При этом я думала, что Леша начнет кричать, скажет: да как ты
посмела? какое ты имеешь право решать чужую судьбу? Но он не сделал этого, он
обнял меня, поцеловал и сказал:
- Ты имеешь на это право, потому что ты моя девушка. Поняла? Я кивнула. Хотя не
знаю почему, но к этой компании стала постепенно охладевать. Даже к Леше. Пусть
они меня там любили и боготворили, я больше не хотела с ними общаться.
Наступил февраль. И 9 февраля моя жизнь полностью изменилась. Капитально. Начну
я, наверное, с того, что я по зодиаку Лев и всегда отличалась изумительным
здоровьем. Ни одна болезнь меня не брала. Но тут моя мама ведет меня к зубному.
Зубной запломбировал мне какой-то зубик, поставил пломбочку и говорит:
- В принципе у вас все хорошо, но я вам дам направление в один замечательный
центр. Думаю: ну, направление так направление, съездим, проконсультируемся. Мы
приехали в этот центр, а там говорят, что мне нужно ставить брекет. Вам,
наверное, не нужно объяснять, что это такое. Брекет - это такая вещь, которая
корректирует зубы. Хм, мне, Насте, ставить что-то на зубы?! Еще чего! У меня
хорошая улыбка, у меня потрясающе ровные зубы - зачем мне еще что-то?
Но врач нас убедила - особенно мою маму. Мол, это необходимо, у меня будут зубы
еще лучше, еще прекраснее. И назначают дату: 9 февраля мне будут ставить брекет.
Я - в истерику. Как я могу? Как я буду с парнями целоваться? Мне пятнадцать лет
- какой брекет? Зачем это нужно? Ведь это как раньше клеймо ставили шлюхам!
Только для меня это хуже, чем клеймо! Уж лучше бы мне поставили клеймо, как
шлюхе, чем брекет! Люди же не захотят со мной общаться! Зачем я им нужна буду?...
Короче, я устроила родителям ужасный скандал. Но они стали меня уговаривать,
просить: давай, мол, потерпим, ведь врачи сказали, что это только на девять
месяцев. Боже мой, девять месяцев! Мне было страшно, но я согласилась.
Согласилась, даже не подозревая о тех последствиях, которые я навлеку на себя
этим согласием.
Третья часть. Третья кассета, или Как Настя продолжала отрываться по полной.
Итак, продолжаю свой рассказ. 9 февраля мне поставили брекет - и дикая, ужасная
боль была у меня в душе. Потому что я не представляла, как я буду дальше жить,
общаться с парнями, целоваться. Как? Я не хотела видеться с Петей, не хотела
вообще никого ни видеть, ни слышать! Хотя мой телефон просто разрывался от
звонков. Все мне звонили. Пацаны Леши спрашивали: почему я к ним не захожу, как
у меня дела, что случилось? Если у меня проблемы или какие-то разборки, то они
готовы разобраться. А я не хотела ни с кем из них говорить. Мне звонили и Леша,
и Миша, и Марат. Конечно, мне плевать было на всех этих кобелей, вот только Петр
- как же Петр, которого я люблю больше всех на свете? А Петя меня спрашивал:
- Настя, у тебя точно все в порядке? Я говорю:
- Да, да, все хорошо, но просто давай не будем пока видеться.
Ха! Сама- то я понимала, что рано или поздно должна с ним встретиться и он
узнает все-таки правду. Так и произошло. Он позвонил и сказал, что в конце
недели заедет. Всю эту неделю я была в ужасном трансе. Я не спала по ночам, я
ничего не могла есть. У меня ужасно болели все зубы. Никто не знает эту страшную
боль. Ее нельзя передать словами. Мне было очень плохо. И тут ко мне приезжает
Петр. Я его встречаю в длинном вечернем платье -облегающем, черном, красивом.
Приготовила его любимое блюдо - мясо по-французски. Не знаю, что я хотела этим
доказать. Наверное, что ничего не изменилось. Ну вот. Он вошел, как всегда, в
хорошем дорогом костюме. От него приятно пахло мужской туалетной водой. Вообще
мне всегда нравилось, что он такой стильный, красивый. Тут он хочет поцеловать
меня в губы после достаточно долгой разлуки. А я уклоняюсь и холодно целую его в
щеку. Ну, он проходит, садится, ест. Мы с ним разговариваем, а я даже и двух
слов не могу вымолвить, чтобы не открыть свой брекет. Он говорит:
- Настя, рассказывай, что случилось. Говори. А я улыбаюсь еле-еле, и мне просто
нечего сказать. Я думаю: Господи, только бы не зарыдать, только бы не зарыдать!
Это первый раз в жизни, когда я чуть не заплакала. Ведь я раньше никогда в жизни
не плакала. Как бы мне ни было обидно, но слезы - нет, слезы - это не для меня.
И вот я стою перед ним и думаю: Господи, я же тебя так люблю, больше жизни! А ты
сейчас оставишь меня. Зачем тебе девушка со стальными зубами? Я всегда хотела,
чтобы ты мной гордился, чтобы ты шел и в душе у тебя было одно: "Да, это моя
девушка! Я горжусь ею! Смотрите на нас все! Мы идеальная пара!" Так я хотела. А
теперь? Что будет теперь? Зачем ему девушка с цепью на зубах? Тут Петя подходит
ко мне, обнимает, целует и говорит:
- Любимая, что бы ни случилось, все будет хорошо. Правда. Я тебя люблю. Мне
стало чуть легче, и я ему все рассказала. Мне было очень страшно это говорить,
но он все понял. Он сказал:
- Глупая ты моя! У тебя будет шикарная голливудская улыбка! Все будет
замечательно! Давай потерпим, и я буду рядом с тобой всегда, что бы ни
случилось. Вы не представляете, как много значили для меня эти слова! Я была
очень счастлива. Это было потрясающее чувство! Петя и правда поддерживал меня в
это время. Но постоянно он, конечно, не мог со мной находиться. А у меня по
ночам была ужасная боль. Ведь зубы-то двигались, из-за этого возникала адская
боль. Болели десны, от десен начинало болеть в висках, от висков - в затылке.
Потом где-то в позвоночнике отдавало. Болели все суставы. Я не могла выносить
такую дикую боль. Меня все бесило, раздражало, у меня было отвратительное
состояние. Конечно, мне прописали болеутоляющие таблетки. Но я отказывалась их
пить, я никогда свой организм не травила таблетками. Иногда я просыпалась ночью
и думала: спокойно, Настя, держись, терпи. Но однажды ночью я проснулась от
такой ужасной боли - думаю: все, сейчас заплачу. И чтобы не дать волю слезам,
пошла в ванную, посидела, успокоилась, вздохнула и думаю: надо что-то делать.
Надо что-то делать, иначе я не выдержу. И решила всю себя посвятить учебе. Все
время сидела за книгами, а когда у меня начиналась адская боль и я уже не
выдерживала, я брала нож и резала себе вены. Вы, наверное, удивитесь и скажете:
зачем? И так больно, а ты еще усиливала боль. Да, я усиливала боль, потому что
не хотела плакать, не могла заплакать. И вот я брала нож, резала себе вены,
смотрела, как капает кровь, и мне становилось легче. У меня болела рука -
значит, мне уже не так важны были мои зубы. И я более или менее приходила в
себя.
Но как девушка, которой пятнадцать лет, может всю себя посвятить учебе? Это,
конечно, было нереально. И вот я уже часами сижу перед зеркалом и пытаюсь
научиться разговаривать так, чтобы не было видно зубов. То есть делаю все, чтобы
не показать своего недостатка. Потому что я хотела как можно больше встречаться
с ребятами, хотела слышать от них, что я неотразима, сознавать, что я желанна. И
я встречалась со многими просто для того, чтобы убедиться в этом. Это для меня
было как для некоторых наркотики. Мне надо было принимать болеутоляющие
таблетки, но я их не принимала, а мне становилось легче от того, что я
встречалась с парнями. И постепенно я научилась целоваться даже при брекете.
Боль стала тоже постепенно уходить. Петя мой все время был рядом, он меня любил,
поддерживал, помогал мне. В деревне я тоже не оставалась одна. Когда я туда
приезжала, там был мой красивый Барон. Он ждал меня, он был счастлив меня
видеть. Как-то в воскресенье, когда я уже собиралась уезжать из деревни, вдруг
стук в дверь. Я открываю дверь, а на пороге стоит Володя. Да, тот самый Володя
Курилов из Твери, который променял меня на девочку с родителями в тверском Белом
доме. Я была в шоке. Я стояла и не верила своим глазам. Я сказала:
- Ну что ж, заходи. Он зашел, подарил мне букет красивых цветов, хотел обнять
меня. Но я уклонилась от этого, мне это было совершенно не нужно. Хотя Володя за
это время очень сильно изменился. Раньше он был брюнетом, а теперь покрасился, у
него было мелирование, которое ему очень шло. К тому же он сделал себе
татуировку на плече. То есть стал еще больше привлекательным для меня. Но я уже
не испытывала к нему прежних чувств. Наверное; что-то уже угасло во мне. В то
время у меня было достаточно ребят, которые боготворили меня, любили, ценили.
Мне этого было вполне достаточно, хотя Володю я тоже не оттолкнула. Раньше я
думала: ох, если я его встречу, я выскажу ему все, что о нем думаю. Скажу, как я
его ненавижу, какой он ублюдок. Ведь это же первый парень, который меня бросил!
Но теперь я забыла эти обиды. Не стала их вспоминать. И решила продолжать с
Володей общаться. И вот мы идем - я, моя сестра Наташа и Володя идем по деревне
в "Куски". А Наташа мне всегда твердила:
- Настя, не бросай Барона! Он тебя уважает, он тебя всю жизнь будет на руках
носить! Но я не послушала ее, я рада, что Володя ко мне теленком вернулся. И
Володя обрадовался, что я его простила за его подлую измену с какой-то тверской
толстухой, - он идет, липнет ко мне, обнимает. И тут, как назло, Барон
навстречу. Я, конечно, сразу вырвалась из Володиных объятий, подхожу к Барону.
Барон закурил и говорит:
- Ну что? Расскажи, как твои дела. И в голосе какое-то волнение. А я была просто
идиоткой. Нет, на самом деле, единственный парень, о котором я жалею, - это
Барон. Потому что причинила ему много боли. И даже стихи ему написала: Ты
помнишь: вечер, дискотека, И я стояла у окна. Играла музыка негромко, Ты был
один, и я одна. Ты пригласил меня на танец, Моя рука в твоей руке. Играет на
щеке румянец, И все как будто бы во сне... Ну и так далее - этот стих был посвящен
ему. Так вот, он меня спрашивает:
- Ну что? Как дела? Я говорю:
- Давай останемся друзьями. Теперь-то я понимаю, что это было ему как нож в
сердце. И даже не в сердце, а в спину. Это была подлость, это было
отвратительно, но факт есть факт: я просто унизила его, оскорбила. Того парня,
который и правда был готов меня на руках носить. А не того, который хотел со
мной просто трахаться, поскольку ему было престижно, что у него девка
московская. И Барон ушел.
Знаете, я уверена: если бы я побежала за ним и сказала: "Прости меня!" - он бы
меня обнял, поцеловал, сказал: "Все хорошо". Но я этого не сделала. Он уходил, а
я просто стояла и смотрела. И тут, представляете, начался дождь. Эти капли по
лицу у меня катятся - ну просто как слезы. То есть это сам Бог хотел, чтобы я
заплакала. Но гордость моя и дурь - я развернулась и пошла с Володей в "Куски".
Там, как всегда, парни пили, гуляли. А потом, когда я вернулась домой, ко мне
зашли друзья Барона и сказали:
- Настя, зачем ты это сделала? А я даже не поняла, о чем они. Я говорю:
- Что случилось? Они говорят:
- Зачем ты Барона обидела? Я говорю:
- Я не обидела, а просто сказала правду. Они говорят:
- Ты своей правдой чуть его не убила. И рассказывают - представляете, когда он
шел от меня до своего дома, а это прилично, это уже другой поселок, - так вот,
он шел и кулаками бил столбы и каменные заборы. Когда он пришел домой, у него
все руки были сбиты до кости, он был весь в крови. Настолько сильна была его
злость. И я почувствовала себя такой сучкой - просто возненавидела себя после
этого. Но потом поняла: если хочешь хорошо жить, то не надо мучить себя
угрызениями совести. Что было, то прошло!
В душе остался пепел, Сгорело все дотла. Любовь, надежду, веру - Я все в душе
сожгла. Ты куришь сигарету И смотришь на меня. Тебе меня не жалко. Да что жалеть
меня? Ты куришь сигарету, И дым идет кольцом. Во всем я виновата, Во всем, во
всем, во всем. Погасла сигарета Окурком на земле. И так же наши чувства Угасли с
ней во мгле. Потом я уехала в Москву. Там опять все эти мальчики, гуляночки.
Правда - только попутно с учебой. А когда я снова вернулась в деревню, Барон уже
ушел в армию. На проводы к нему я, к сожалению, не попала. Просто слышала, что
он попросился в Морфлот. То есть он хотел надолго уйти оттуда, на три года. И я,
конечно, очень жалею, что все так вышло. Правда, жалею. Знаете, самое
интересное, что мне ведь всегда нравились высокие парни, а Барон невысокий. Он
коротко стриженный, сильно накачанный - такие огромные мышцы, просто бицепсы.
Однако при всем его таком боксерском телосложении он был удивительной души
человек. Он считал меня чистой, невинной, он уважал меня. Спасибо ему за это.
Ну вот, призналась вам в своем паскудстве, и как-то легче стало. Продолжаю
рассказ. В Москве у меня в то время тоже была запутанность. Мне постоянно
звонили то Марат, то Миша. Они же не были в курсе тех изменений, которые со мной
произошли, они даже не знали, что из-за них у меня был выкидыш. И я решаю
простить Марата и Мишу. Зачем мне держать в себе этот груз ненависти? Нет, это
не в моем характере. Я прощаю их, и мы решаем как-нибудь вечером просто посидеть
вместе. А в нашем дворе меня как только не звали! Некоторые звали Настенька,
некоторые Настюленька, а некоторые просто Куколка или Лялька. И вот от этих всех
прозвищ ко мне пристало прозвище Лолита. Я не знаю почему, не знаю из-за чего,
но иногда меня стали так называть. А мне как-то было без разницы, я же еще не
читала Набокова. И вот я прихожу к Мише и Марату, мы сидим с ними, и как-то так
вышло, что они заметили у меня брекет. Они это видят и говорят:
- О, какой ты стала! Да ты же Лолита!
А я не понимаю, о чем они говорят. Они поясняют, что Лолита - это такая нимфетка
была, ей было всего двенадцать лет, а Гумберту сорок. И у Лолиты тоже был такой
брекет. Ты, они говорят, ничем от нее не отличаешься. Вы не представляете, как
мне было обидно, что они меня с кем-то сравнивают! Я же не смотрела фильм, не
читала книжку, а они продолжают:
- Да ты же нимфетка! Лолита, а почему ты не пойдешь учиться на гейшу? Ты бы
классненькая гейша была! Ой, Насть, да тебе и до шлюхи недалеко! То есть они
меня всячески унижали. Я беру свою сумку и хочу уйти. Но тут Марат ко мне
подбегает:
- Настя, прости, мы пошутили, мы не хотели. Я говорю:
- "Пускай и Миша просит прощения. А Миша - нет. Он не стал просить прощения. Он
вообще оказался такой человек, которого не пожелаешь встретить даже врагу. Во-
первых, у него очень высокое самомнение. Он считает себя умнее и образованнее
всех. Если кто-то высказывает свое мление, Миша обязательно найдет, как его
обидеть и доказать, что он не прав. Во-вторых, он постоянно укорял меня даже
тем, что у меня красивое, холеное тело, убеждал, что я дура, и всячески пытался
меня унизить. Вот, например, общаемся мы: я, Миша и Марат сидим, пьем чай. Вдруг
Миша говорит:
- Насть, прикинь, какие бы ты бабки заколачивала, танцуя стриптиз перед
мужиками. Они такие страшные, жирные ублюдки, но у них полны карманы денег. Ведь
ты бы стала с ними спать, правда?
И тишина. И он молчит. И знаете, такая улыбка, как будто он просто счастлив
ткнуть меня лицом в грязь. Но я-то себе цену знала, я думаю: ни фига, мальчик,
сейчас посмотрим, кто кого. Улыбаюсь и говорю: - Миша, пойми: у меня-то еще вся
жизнь впереди. За мной любой мужик побежит и ноги мне будет целовать, и следы от
моих туфель будет цветами засыпать. А ты? Чего ты добился в свои годы? Ты даже в
институте не учишься, хотя поступал два раза. То есть у нас постоянно такие
перебранки, только потом я уже сама начинала к нему ластиться - целую его,
обнимаю, и мы занимаемся любовью. Всегда после таких скандалов и ссор. Теперь-
то, когда я повзрослела, у меня есть версия, почему этот Миша был постоянно зол
на меня - он понимал, что я никогда не буду его собственностью. А ему была нужна
именно такая девушка, каким я хотела иметь своего парня. Ведь мне тоже нужен был
парень, которым я могла бы манипулировать. И он, поняв, что меня теряет, решил
мне отомстить. Да, месть получилась шикарной. Когда они меня напоили, подсыпав
что-то такое, это был для меня еще один жизненный урок. Который я выдержала с
высоко поднятой головой. Короче, после того как они назвали меня нимфеткой и
Лолитой и Миша не стал просить у меня прошения, это меня достало окончательно.
Он со мной такое сделал, ублюдок, и даже прощения не просит! Я плюю на них всех,
ухожу домой и понимаю, что я не могу больше жить в этом доме. Это не дом - это
дурдом. Ведь я же не могла сделать так, чтобы я совершенно не видела этого Мишу,
этого Марата. Не могла не выходить из дома и сидеть только в квартире. И я решаю
устроиться на работу в детский садик. Я знала один садик для блатных детей. Туда
детей приводят в понедельник, оставляют и забирают только в пятницу. А так как я
всегда любила детей, я просто подошла к заведующей детского сада и сказала:
- Разрешите мне работать у вас. Обещаю, что ни каких жалоб на меня не будет. Она
посмотрела на меня и сказала:
- Ты принята.
Так я начала работать в детском саду в паре с одной воспитательницей - самой
молодой из всех. Мы с ней сразу же подружились, и я стала ночевать в этом
садике. Да, я оставалась на ночь с детьми, я была ответственная за них по ночам.
А эта воспитательница постоянно уходила, хотя по должности вся ответственность
за детей лежала на ней. Нам платили. А из всех детей там выделялась одна
девочка. Она была самой милой, доброй, сообразительной. И даже имя у нее было
ангельское - Ангелина. Мне она очень понравилась, и я все свое внимание
практически уделяла ей. Она тоже ко мне привязалась. Я поняла, что ей не хватает
внимания родителей. И вот однажды за Ангелиной - я звала ее просто Линой -
приезжает папочка. А папа у нее весь такой крутой, в перстнях, золотых цепочках
и на джипе. Из новых русских. И я вывожу Лину к нему. Он говорит: - А вы не
хотите поехать с нами в кафе? Мы сейчас едем в какое-нибудь хорошее кафе или
ресторан.
Я, разумеется, соглашаюсь. И мы поехали, у нас завязался разговор. Я сказала,
что да, я тут работаю и еще учусь. Не знаю почему, но мне сразу понравился Линии
папа. Олег тоже проявил ко мне симпатию. Даже, можно сказать, больше, чем
симпатию. Я спросила:
- А где же мама Лины? Он объяснил, что она погибла в авиакатастрофе, что после
этого прошло всего полгода и Лине сейчас очень тяжело. Из-за этого я полюбила
Лину еще больше. Я поняла, что ей не хватает того тепла, которое может дать
только мама. Ведь ни один человек в мире не может дать ребенку столько любви и
ласки, сколько мама. И я решаю, что заменю этой девочке маму. Я так решила, и
других вопросов для меня больше не существовало. Это стало моей целью. И сразу
же вся моя депрессия куда-то ушла. Тем более что Олег мне очень нравился. Олегу
было двадцать пять, может быть, двадцать семь, не больше. И вот мы практически
каждый вечер с ним встречаемся. Лина, видя это, конечно, радуется, она в садике
всем подружкам показывает, что вот, мол, Настя моя, Настя у меня... И знаете, я
заметила одну вещь. Раньше, если, например, она хотела какую-нибудь игрушку с
полки или что-то еще, она меня называла Настей. А тут из нее стало выскакивать:
- Мам, дай мне это! Вы не представляете - мне это было приятно до безумия! Когда
она меня первый раз так назвала, я была на седьмом небе и где-то внутри себя
почувствовала такой, знаете, теплый комочек, который как бы растет, растет... То
была любовь, которую я хотела подарить этому маленькому ребенку. Мы с Олегом
продолжали встречаться. Он очень неплохой человек, но он много работает и не
может уделять дочке столько времени и внимания, сколько ей нужно. А я решаю, что
мне больше не надо работать в садике. Я решила вернуться домой, мне просто
тяжело было все совмещать - и учебу, и работу, и эти встречи.
Я возвращаюсь домой. Родители обрадовались, успокоились. Но я не собиралась
оставлять ни Лину, ни Олега. И все свое свободное время начинаю уделять именно
Ангелине. Мы с ней ходим по магазинам, мы с ней вместе просто везде. Когда ее
перевели в другой садик, я стала постоянно приходить за ней туда. А там вдруг
устраивают утренник и дают ей какую-то роль не самую важную. Я говорю:
- Как так? Почему какая-то девчонка - принцесса, а моя Линочка - нет? И
закатываю такой скандал: "Что? Моя Ангелина не будет принцессой?" - что на
следующий день все роли поменяли и моя Линочка стала принцессой. Да, все
воспринимали меня там как ее маму. На самом деле это, наверное, трудно
представить - как пятнадцатилетняя девчонка может выглядеть мамой пятилетней
девочки? Но это было так, потому что я специально носила длинное черное пальто,
высокие сапоги, красилась очень темно, убирала волосы и все приглаживала. У меня
все время была темно-коричневая помада, и мы с ней смотрелись просто как два
ангелочка - Лина и я, ее мамочка. Везде мы с ней были вместе, я ничего для нее
не жалела, и знаете, это и есть, наверное, настоящее счастье - в свои пятнадцать
лет я испытала, что значит быть мамой. Это было просто потрясающе! И все были
счастливы. Олег радовался тому, что я - его такая молоденькая и красивая пассия
- уделяю его дочери столько внимания. Я была счастлива от того, что вышла из
этого дурацкого стресса, у меня есть такой замечательный ангелочек, как Лина. А
Лина была счастлива, что обрела новую маму. Все было просто идеально. А Марат с
Мишей, видя, какая я счастливая и радостная, не понимали, в чем дело. И, видя,
как один раз меня привезли домой на черном джипе, а в следующий раз Олег привез
меня на белом "БМВ", были вообще в шоке. Они пытались опять ко мне подойди,
снова завоевать мое расположение, но это уже было нереально. Мне было даже
странно, что два каких-то придурка хотят быть со мной. Тут Лапочке исполняется
пять лет. Мы, с ней вместе пошли в ателье, мне там шили очень красивое платье, и
ей шили тоже - такое беленькое, красивое. Она была просто куколкой. Потом мы
шикарно праздновали ее день рождения. Олег ничего для нее не жалел, да и для
меня тоже. Он нас обеих любил, я это чувствовала. Олег был хорош и в постели,
хотя у нас не сразу все наладилось так, как хотелось бы. Первое время я его к
себе не подпускала, потому что у меня еще было такое чувство, будто все меня
предадут, как тот Миша-ублюдок. К тому же этот брекет, и вообще все у меня
плохо.
Но постепенно мой любимый Олег вылечил меня от этого. Правда, к сожалению, была
еще одна проблема. Ведь я же была с Петей, я же любила Петра. У нас с ним все
было так хорошо, так замечательно! Я же не могла просто взять и уйти от Петра к
Олегу. Олег тоже чувствовал, что у меня есть какая-то другая жизнь, которая
разделяет нас и не позволяет нам быть все время вместе. А тут еще с Линой возник
вопрос. Однажды я записала ее в школу моделей. Это школа моделей для маленьких
девочек, похожих на Лину. Ведь она вообще принцессочка - белокурые локоны,
всегда стильно одета. Я же любила всякие модные журналы и по ним одевала Лину,
да и сама одевалась хорошо. И вот мы с Линой записываемся в школу моделей, я
хожу на все ее показы. Они там красят детей, устраивают им всякие конкурсы,
игры, и Лине это нравится, и мне тоже. Ну а все, что нравится нам, нравится и
Олегу. Но тут получается такая ситуация: в этой школе моделей нам говорят, что,
мол, по контракту мы можем вашего ребенка отправить в Англию, она там будет
учиться в закрытом пансионе и совмещать с обучением в школе моделей. Конечно, я
этого не хотела. Но с другой стороны, я ведь должна была делать то, что лучше
для Лины. Я же понимала, что ее будущее в какой-то степени зависит и от меня
тоже. И я поговорила с Олегом, сказала:
- Что будем делать? Он говорит:
- Давай отправим, а потом будет видно. Если ей там будет плохо, она всегда может
вернуться. И подписал какой-то контракт, всё подписал, и Лину забирают. Липа
уезжает, мы едем ее провожать в аэропорт, мне очень обидно. Вы не представляете,
это было нечто! Первый раз в жизни я заплакала. Я теряла самого близкого, это
была моя кровиночка, это был мой самый маленький человечек, самый любимый, и я
теряла ее! Мне так было обидно - я плакала так же, как плакала Лина. Конечно,
она летела не одна, там было несколько детей. И они вместе с каким-то