- Филипп! - для меня это было уже запредел! У меня началась истерика, я уже не
могла остановиться, я просто плакала, и все. Даже нож потеряла. Или они выбили
его у меня - не помню. Только я же не могла там этот дедушкин нож оставить, я
должна была его найти. А уже темно, но там стояли машины, и я одному парню
сказала:
- Подкати на машине, посвети фарами... Но все это на истерике, на эмоциях - он
решил, что я наглоталась наркотиков, и говорит:
- Да, сейчас... Подъезжает, включает фары, я вся дрожу, ползаю по земле, ищу
лихорадочно этот нож, никак не могу его найти, и тут этот парень говорит:
- Давай я отвезу тебя домой. А Филипп стоит рядом, смотрит, как я ползаю по
земле, и говорит:
- Ты езжай с ним, езжай! Ты же со всеми спишь, шлюха, вот и с ним поезжай! Я не
думал, что ты спишь с Ромой... Я говорю:
- Нет, это неправда. Он тебе наврал, как и ты ему. Вы два сапога пара! А он
говорит:
- С таким, как Рома, не спать - в это я никогда не поверю! Мне было так обидно -
после всех наших бесед и стихов это было как с неба на землю упасть! И произошел
этот инцидент 25 июля. То есть как раз за два дня до моего дня рождения. Может
быть, кстати, и я была в нем виновата, потому что погналась за двумя зайцами, а
не поймала ни одного.
На следующий день я еду с отцом в Москву - утром собираю вещи, просто бросаю их
как попало в пакеты, забрасываю в багажник и сажусь в машину. И тут я вижу через
стекло, что по улице идут ребята - Роман, мои подружки, еще кто-то... А я уже в
машине, и дверь закрыта. Они подбегают к машине, стучат в стекло, но я - толь
эмоций. Папа говорит: Ну что? Едем? Я говорю: Едем. Он говорит: Да ты выйди,
попрощайся. Я говорю: Нет, не буду, едем! Но папа еще не едет, ждет чего-то, и у
нас молчание такое в машине, я говорю:
- Папа, едем! Он трогает машину и едет, но медленно.
А они идут за нами всей толпой, и Рома - как раз у той двери, где я сижу. Но я
голову так наклонила, чтобы волосы лицо закрыли. Сижу и плачу. Хотя я вам уже
сто раз говорила, что я не умею плакать, но это когда у меня с кем-то
принципиальная разборка. Тогда я не заплачу ни за что! А когда меня вот так ни
за что предали и подставили мои лучшие друзья... А Рома руку к стеклу прислонил, и
я слышу через стекло, как он говорит:
- Настя! Настя! Девочка моя! Прости меня, Джульетта моя! Я еду и думаю: блин! У
меня же завтра день рождения! Ну зачем они мне так жизнь испортили? Зачем? Тут
мы с деревенской дороги выехали на шоссе, но папа все же медленно ехал, а я
говорю:
- Все, папа, хватит издеваться над людьми. Давай по газам! И он включил
скорость. Роман - я видела - еще пытался бежать за машиной, но я отвернулась и
от него, и ото всей этой деревни.
Я была опустошена полностью, у меня не было ни сил, ничего. С порезанными
руками, всё запястье в шрамах, я сидела дома, и хотя я всегда учитываю мнение
своих родителей, но тут мне было просто плевать - увидят они или не увидят, что
у меня все руки порезаны. И так 26-е число я просидела весь день. Мама говорит:
- Ты собираешься отмечать день рождения? А я молчу, просто сижу, как даун, в
кресле, только что не раскачиваюсь... Мои родители поняли, что мне плохо, и на
следующий день отец дает мне деньги. То есть он хотел подарить мне красивое
платье, но я сказала, что хочу сделать пирсинг. И еду прокалывать себе пупок.
Ложусь там на кушетку, мне колют какие-то антибиотики, чтобы не было заражения,
прокалывают пупок, и тут я вижу, как у меня по животу льется кровь, такая алая...
Боже, я как опять все вспомнила! Это 25-е число, эту дискотеку, как я там
рыдала-плакала!
Но когда мне сделали пирсинг, я успокоилась и весь день гуляла по городу.
Сначала я гуляла с Петром. Он пытался меня порадовать всем, чем мог. И сделал
мне классный подарок - такую золотую птичку счастья, как будто это я, а в
клювике у нее камень типа Петиного сердца. И он мне сказал: Смотри не разбей
его, не урони. Я сказала: Хорошо. После этого, на следующий день, ко мне
приезжает моя сестренка из деревни. И рассказывает, что все там из-за меня
переполошились, все за меня переживают. Хотя я-то знаю, что это пятьдесят на
пятьдесят - половина моих друзей, а половина тех, кто меня ненавидит и мне
завидует. Но тут, конечно, ничего не попишешь и ничего не изменишь... Я решила на
все это плюнуть, и мы с сестрой и подружкой пошли в клуб. Это на Старом Арбате,
мы пришли туда очень рано, где-то в полдвенадцатого, а там только с часу ночи
все веселье начинается. Ну, мы там до часу ночи потусовались, потанцевали и
познакомились с хозяином клуба. Он хоть и в возрасте, но пластичный, хорошо
танцует, двигается, мы и с ним потанцевали. Я говорю: А можно мы будем на сцене
танцевать? Он говорит: Да. И вот вы не представляете, какой у меня был кайф! Мы
стали танцевать на сцене. Подружка танцевала в центре, а мы с сестрой по бокам.
Это было просто супер!
Когда туда стал приходить народ - а это не молодежный клуб, а для взрослой
публики, - то все подумали, что мы настоящие танцовщицы, и говорят хозяину:
- О, какие у вас классные танцовщицы! Вам нужно было их раньше найти, у вас бы
тут было больше клиентов... В общем, я свой день рождения отпраздновала на славу и
постаралась в ту ночь забыть все свои горести и неприятности. Но буквально
назавтра мне позвонил Филипп. Он узнал мой телефон и позвонил мне по межгороду,
стал просить прощения, говорить, что знает, что я не спала с Ромой, и просит
прощения за все те слова, которые наговорил мне в тот вечер. Ведь когда я там
искала ножик в траве, он меня очень сильно унижал, говорил: "Шлюха! Шалава!
Ройся в земле, ройся! Там твое место! Я верил тебе, а ты с Ракитиным спишь!...",
ну и все в этом роде. А тут он звонит мне и говорит:
- Ты прости меня! Пожалуйста! Я был дурак! Тупой! Настенька, милая, помнишь, я
читал тебе стихотворение: "Если умру я, если исчезну - ты не заплачешь, ты б не
смогла..." - Он говорит: - Когда ты порезала себе вены, я за тебя очень испугался.
Если бы тебя не стало, то я не знаю, меня бы, наверное, тоже не было... Не знаю,
было ли это любовным признанием или просто выражением крепкой дружбы между
парнем и девушкой, но все равно это было очень приятно. Хотя я уже твердо
решила, что больше не вернусь в эту деревню, и не стала поддерживать с ним
никаких отношений...
Конечно, рука еще болела, она заживала медленно и месяца два о себе напоминала.
Но все-таки до вен я себе не дорезала, и шрамы, слава Богу, зажили. Праздновала
я свой день рождения пять дней подряд! И праздновала так долго потому, что мне
хотелось просто залить, залить все, что было перед этим днем рождения. Настолько
залить, чтобы чаша переполнилась и все забылось. Хм, но, наверное, такого быть
не может, не бывает. В тот день, когда мне сделали пирсинг, я шла по улице и
думала: вот бы сейчас меня машина сбила - я бы сразу все забыла... Но конечно, не
только это мне нужно было забыть, а и другие вещи. Впрочем, жизнь идет,
продолжается, поэтому не будем отвечать нашей судьбе на ее ошибки и глупости.
Было и хорошее этим летом. В августе мне предложили поехать вожатой в лагерь. Я
думаю: ну что мне терять? Поеду. И вот я попадаю на третью смену, мне дают отряд
тринадцати-четырнадцатилетних. Эти 25 детей стали моими самыми любимыми, я их
просто обожала. У меня было 15 девочек и 10 мальчиков. И настолько они были
интересными, подвижными, дружными - гм, я на всю эту жизнь посмотрела другими
глазами. Хотя в лагере у нас было как? Начнем с того, что первые ночей пять я
вообще не спала. Я ходила и все ночи напролет вытаскивала из кроватей парней
своих девчонок. Я даже на час не могла прилечь, чтобы девчонки не оказались в
кровати у парней или, наоборот, парни у девчонок. Это меня настолько душило - я
вообще не высыпалась. И не то что мне их жалко было - нет, мне просто было бы
ужасно, если бы в конце месяца оказалось, что все мои девочки залетели. Думаю:
как так, ведь я за них отвечаю!... А поскольку до отправления в лагерь я прошла
семинар по анти-СПИДу и вообще там с нами все венерические заболевания
рассматривали, то и с детьми я стала об этом совершенно грамотно говорить, все
им рассказывала и старалась научить предохраняться. Кстати, мои уроки дали
результат - вы дальше поймете, что я имею в виду. Если же называть вещи своими
именами, то в лагере все спят друг с другом. В отряде девчонки и ребята спят
между собой, парни из старших отрядов спят с девчонками-вожатыми, а вожатые спят
с начальником лагеря. И этот каламбур меня просто убивал! Поскольку все они не
любовью там занимаются, а, извините меня, именно трахаются, как кролики. Наутро,
когда убирали территорию, то под окнами находили просто горы презервативов. И
самое обидное было то, что больше всего - под окнами нашего отряда! Хотя, может
быть, это и был самый главный результат моих бесед и лекций с моими детьми. Да,
я их так и называла: "мои дети". Ведь я же обожаю девчонок тринадцати-
четырнадцати лет и считаю, что это самый классный возраст! Пусть у меня был
горький опыт в этом возрасте, но я ни о чем не жалею, потому что он меня научил
многому... Так вот, с девчонками у меня были идеальные отношения и с ребятами
тоже. Но было одно "но". Уж не знаю, с каких времен, в лагере был такой закон: к
нам постоянно приезжали менты на своих машинах. И девчонки - не потому, что их
кто-то заставлял, а они сами - садились к этим ментам в машины и уезжали на всю
ночь. Такие там были порядки. И мои маленькие Зассыхи мне тоже говорят:
- Пусти нас! Пусти, и все! Они вообще-то ко мне на вы обращались, но бывали
моменты, когда я хотела, чтобы я им была как мать и сестра. И я им говорила:
- Ну как я могу вас отпустить? Вы поймите: я же всю ночь не усну, если вас не
будет! А они:
- Отпусти, и все! И я понимаю, что, если я не буду их отпускать, они будут
просто сбегать из лагеря на эти ночные прогулки. А потом эти менты стали и ко
мне клеиться, один молодой мент мне говорит:
- Ну давай, зайка, покатаемся! У нас будет ночной патруль, мы поездим везде... Я
ему рассмеялась в лицо:
- Я не из твоей категории, мальчик мой! Тебе до меня еще расти и расти! Он был
ошеломлен, потому что другая прыгнула бы ему на шею и сказала: "Да-да, конечно!"
- а я его просто послала. Слава Богу, мои дети хоть предохранялись. Правда,
многие девчонки использовали противозачаточные таблетки, а это очень вредно для
здоровья в будущем. Но что поделать, не могут же они на взрослого мента сами
надеть презерватив и сказать: "Иначе я не буду!"
К тому же, как они мне потом, после поездок, рассказывали, у ментов привычки
грубые. Те, кто спал с ментами, говорили, что люди, которые имеют властные
профессии, в постели очень жестокие. Они, конечно, не бьют, но применяют силу и
садизм. А девочкам это больно и неприятно. И многие после первой же поездки
отказывались от этих удовольствий, говорили, что все, приключения закончились,
нам больше не надо. И я только радовалась этому - все, они это посмотрели,
попробовали и больше не пойдут. Атак, чтобы они сбегали и поутру их не было на
линейке, а спрашивали с Насти - нет, это было не для меня. С ребятами я тоже
очень много беседовала о жизни, и все наши беседы сводились, конечно, к одному:
к влечению мужчины и женщины, как они любят, не любят, как это происходит. Мы
чуть ли не проходили всю "Камасутру" от "а" до "я". А девушкам я это
рассказывала по той причине, что у них уже был такой возраст, когда им пора все
знать. Кстати, они знали, наверное, намного больше, чем мы, потому что каждое
новое поколение развивается намного быстрее, чем предыдущее. При этом девчонки
больше смотрели на парней, которые старше их, - на вожатых. А ребята липли ко
мне. И вы не представляете, какой это был соблазн заняться любовью с
четырнадцатилетним мальчиком, ведь я же всегда мечтала, чтобы я была у парня
первая, чтобы он потом вспоминал обо мне только хорошее. Но в лагере я себя,
конечно, сдерживала и ни с кем, разумеется, не вступала ни в какую интимную
связь, хотя поводов было очень много, а возможностей еще больше. Там, например,
был один вожатый, он преподавал моим детям физкультуру, делал с ними зарядку.
Так вот, утром, когда они делали комплекс спортивных упражнений, я должна была
там присутствовать. И я просто любовалась этим парнем, я даже не знаю, с кем его
сравнить по красоте. Правда, он был около метр семьдесят пять ростом - считай,
невысокий. Но очень сильно накачанный, правильные черты лица, даже греческие
такие - ну, очень красивый. Господи, и сколько у меня было возможностей с ним
переспать - миллион! Во-первых, я же знаю, что он был ко мне неравнодушен - это
было видно по его взглядам, действиям. Когда мы сидели в столовой - а он был в
этом лагере с момента открытия, а я только в августе приехала, - то он сразу
пересел ко мне, стал со мной общаться, заговаривать. Во-вторых, у нас, у
вожатых, пьянки там были если не каждый день, то через день обязательно. Мы
собирались в одной из палат, садились и начинали пить. Я все время боялась, что
перепью и потом не смогу остановиться и сдержать себя. Потому что люди, когда
сильно напиваются, то это, вы сами понимаете, очень сильно действует на их
эмоции. Потом, после выпивки, мы ходили купаться на речку. То есть у меня была
масса возможностей переспать с этим физкультурником. Но - Настя себя сдержала! И
я этим горжусь, я горжусь, что во мне не преобладала животная страсть. Хотя, с
другой стороны, мне до сих пор обидно - такого парня упустила!... Еще был в моем
отряде один мальчик - копия Ромы Ракитина. Глядя на него, я просто не могла не
думать о Роме. Первый раз, когда я его увидела, я чуть вообще в обморок не
упала. Мало того, что он и внешностью напоминал моего Ромео, он и характером
ничем от него не отличался. Я поначалу просто избегала с ним всякого общения -
так он напоминал мне Рому, это лето... Кстати, я забыла рассказать одну
подробность, У меня, как вы знаете, была мечта отпраздновать свой день рождения
с Ромой и Филиппом. Уж не знаю, почему они мне так запали и почему я к ним так
привязалась, но я хотела праздновать свой день рождения именно с ними, и больше
ни с кем.
Но вышло все совсем иначе. И когда я 27 июля одна гуляла по Москве, я зашла в
одно классное кафешко, заказала бутылку вина и три фужера. Мне открыли бутылку,
я выпила пару глотков, а потом сидела просто одна и плакала. Вы, наверное,
подумаете, что я сумасшедшая. Нет, просто мне было настолько одиноко и так
хотелось, чтобы кто-нибудь понял меня в эту минуту... Но знаете, так смешно было:
официантки ходили вокруг, смотрели на меня и, я видела, хотели подойти и что-то
сказать. Но никто так и не подошел, и от этого мне еще хуже становилось. До чего
же у нас люди закрытые! Я просидела довольно долго и ушла, официантки смотрели
мне вслед. Я видела их через витрину и чувствовала на себе их жалость... Короче
говоря, и с этим двойником моего Ромео у меня в лагере тоже, конечно, ничего не
было. Хотя все мои дети меня очень любили и относились ко мне с уважением, а мне
это было просто по кайфу, я их офигенно любила, просто обожала и относилась к
ним именно как к своим детям. С вожатыми у меня отношения тоже сложились
классные, хотя порой мне казалось, что многие вожатые меня недолюбливают потому,
что их дети говорят про них такое... ну, всякие гадости. А мои - нет, мои меня
любят, защищают, и даже какие-то ребята и девчонки из других отрядов просились
ко мне. Я этим очень гордилась. Была там у меня одна девочка, звали ее Аля, она
мне напоминала меня. То есть в тринадцать лет я была точно такой же, как она. У
нее не было чувства страха, она все хотела попробовать и смотрела на мир
глазами, полными любви, счастья и радости. Боже, я эту девочку просто обожала!
Мне так хотелось, чтобы у нее в жизни все было хорошо! Но я на сто процентов
знаю, что она пойдет по той же тропинке, как и я, что у нее будет в жизни - всё.
Она - что мне нравилось в ней - была лидером по жизни. Она могла уговорить своих
подруг на что-то и уговорить против чего-то. Когда начались эти оргии с ментами,
она первая говорила: "Всё, мы едем туда!" Понимая, что силой я ее не удержу, я
просила: "Пойми, Алечка, нельзя!" И она относилась ко мне как к старшей сестре,
но не всегда слушалась. Хотя потом уже, когда наша смена подходила к концу, она
осознала, что я желаю ей только добра, и у нас с ней состоялся такой разговор
классный - она меня благодарила, говорила:
- Настя, вы меня извините, что я себя не всегда правильно вела... И мы обнялись,
обменялись адресами. Вообще уезжала я из этого лагеря чуть ли не со слезами.
Было обидно расставаться со всеми. Все-таки мы целый месяц вместе жили, это же
не просто так, отношения у всех стали очень близкие. Мои дети просто плакали,
когда мы расставались, всякие записки мне писали, мягкие игрушки дарили, а
девчонки - кулончики. Мелочь, а все равно очень здорово. Я им всем дала свой
телефон и адрес и сказала:
- Если будут проблемы, всегда обращайтесь ко мне, я вам обязательно помогу.
Короче, в этом лагере я оклемалась от своего незабываемого деревенского лета,
мое душевное равновесие улучшилось.
Приехав в Москву накануне первого сентября, я подумала: надо перед школой все-
таки оттянуться. И я сделала две вещи. Во-первых, я дала объявление в журнал
"Брачные объявления", где написала, что "юная, статная и порядочная брюнетка с
чувством юмора и большой грудью хочет познакомиться с адекватным мужчиной с
целью романтических отношений, переходящих в искренние чувства". Конечно, это
был натуральный прикол, и я никогда не думала, что на такой прикол клюнет
столько мужиков и парней. Боже мой, кто только мне не писал "до востребования" -
письма и телеграммы просто пачками приходили каждый день, на нашей почте даже
отдельный ящик для меня завели. Могу вам процитировать первые попавшиеся,
которые я случайно не выбросила. Например, такая телеграмма: "Приятный внешне и
внутренне, жду письма от порядочной брюнетки, испытывающей потребность в
искренних отношениях, при взаимности возможен брак, желательно фото, которое
верну". Или такая: "Романтик, нежный и ласковый, ждет ответа по адресу..." А вот
письмо: "Прочитав твое объявление, я понял, что мы обязаны быть вместе. Я буду
доставлять тебе удовольствия: все, что ты захочешь, будет исполнено! Буду
валяться у твоих ног, исполнять любые твои желания и прихоти! Только и ты помоги
мне, сделай приятно! Я представляю, как раздеваю тебя, рву на тебе одежду, кусаю
твою грудь так сильно, что ты кричишь от боли, что эта боль переходит в
наслаждение и в мягкие, чуть слышные стоны... Напиши мне, и мы сделаем это на
самом деле. Потому что мне нужно почувствовать свое могущество и
безнаказанность, ощутить твою беззащитность и беспомощность, твой животный страх
и звериный ужас. Мне необходимо это! А тебе необходим я!" Один чудак прислал
даже целый трактат с полным перечнем своих положительных и отрицательных качеств
и деловым предложением. "Если, - пишет, - я по своим техническим и нравственным
характеристикам устраиваю тебя как кандидат на должность мужа, с достойной
оплатой лаской, нежностью и вниманием, то предлагаю эксперимент: в твоем
распоряжении будет - сроком минимум на две недели - почти идеальный муж в моем
лице; пушистый, толстый, добрый и прожорливый кот по кличке Василий;
однокомнатная тихая, уютная, обставленная квартира; оснащенная различной
домашней техникой кухня и небольшой палисадник под окном. Естественно,
совместная жизнь подразумевает некоторые материальные затраты, связанные с
питанием, проведением досуга, посещением культурно-массовых мероприятий. Думаю,
что будет честным предложить тебе разделить
эти затраты пополам, как это бывает в обычных семьях, ибо бюджет ячейки
общества, как правило, формируется из заработка обеих сторон..." Вот такие
предложения я получала в течение месяца, они меня очень веселили. Но толку от
них никакого не было, не встречаться же мне с этими придурками. И мы с моей
сестренкой решили сходить в клуб. А у меня всегда так: если задумаю что-то
незабываемое, то оно и происходит. Клуб называется "Хамелеон", он находится на
улице 1905 года, публика там - начиная от восемнадцати и, считай, до тридцати. И
вот мы с сестренкой приходим туда на всю ночь и решаем оторваться по полной
программе. Я знакомлюсь с молодым человеком по имени Федор, он мне рассказывает,
что он не москвич, а служит здесь в армии и пришел в этот клуб со своим
армейским другом. И он мне настолько сильно и сразу нравится, что я думаю - а
что мне терять? Короче, я на него завелась, и мы с ним везде в клубе вдвоем"
ходим всюду за ручку, все танцы вместе, я уже и про сестру забыла, что она у
меня там есть. Я говорю: А где же твой друг? Федор говорит: Он вышел, сейчас
придет. Ладно, мы с ним танцуем, и я пытаюсь его поцеловать, а он голову
отворачивает. Я думаю: в чем дело? Чем я не хороша ему? Тут приходит его друг, я
говорю Федору:
- Давай познакомь меня с ним. А он - нет. Я говорю:
- Как так? Я же тебя со своей сестрой познакомила. А он на меня смотрит и
говорит:
- Понимаешь, я тут с тобой специально для того, чтобы мой друг приревновал меня.
Я говорю:
- К кому? Он смутился и отвечает:
- Знаешь, я хочу, чтобы мой друг увидел меня с то бой, рассказал моей девушке, а
она меня приревновала. Я говорю:
- Подожди, ты только что сказал, что хочешь, что бы твой друг тебя приревновал.
Тут он начинает нести какую-то чушь, просто чушь... Меня это выводит из себя, я
говорю:
- Что ты мне эту мутотень гонишь? А он вдруг становится такой раскисший-
раскисший. Я думаю: ладно, хватит вам, голубым, мной пользоваться, сейчас я вам
покажу, как надо вести себя с девушкой. Подхожу к охране и говорю:
- Прошу прощения, ребята. Понимаете, у нас воз ник конфликт, не могли бы вы нам
помочь? А там два таких бугая сидели - охранники. Они встрепенулись и говорят:
- Да? Какие проблемы? Я говорю:
- Вот этот молодой человек, он невменяемый из-за наркотиков. Я видела, как он их
употреблял, я просто рядом стояла...
А в этом клубе такой фэйс-контроль строжайший - тебя осматривают, обыскивают
чуть ли не до нижнего белья, все сумки проверяют. То есть туда не пронесешь ни
спиртное, ни наркотики, ничего. Ну, они взяли этого Федора под ручки и под ножки
и выпроводили вон. Он, уходя, смотрел на меня такими просящими глазами, как
собака просит хозяина, чтобы тот не выбрасывал ее, а оставил. Конечно, мне это
было не очень приятно, но - ничего страшного... И вот именно там, в "Хамелеоне", я
после этого инцидента первый раз обратила внимание на девушку. Там была одна
брюнетка - она сидела, курила; у нее была сигарета с длинным мундштуком, длинные
такие пальцы, - в общем, в ту минуту мне показалось, что у нее нет никаких
недостатков. Фигура очень хорошая, одета стильно, по-клубному - мне она так
понравилась! Я долго стояла, любовалась ею и чувствовала, что чуть ли не
возбуждаюсь. Мне захотелось встречаться с ней и чтобы у нас возникли какие-то
отношения... Но мне было стрёмно к ней подойти, мне проще подойти к парню и
поцеловать его, чем познакомиться с такой целью с девушкой. И конечно, мы с
сестрой ушли из этого клуба без всяких приключений, а наутро началась школа, я
стала очень серьезно относиться к учебе, потому что это последний класс и я
должна была, просто обязана была поступить после школы в МГУ. Конечно, я знаю,
что сейчас в хороший институт просто так, задаром не поступишь. Но я не могу об
этом родителям сказать - хотя мой папа меня любит больше жизни и может мне все
купить, но он всегда говорит, что всего в своей жизни он сам добился и я должна
сделать то же самое. Иначе, он говорит, ты будешь всю жизнь чувствовать себя
отвратительно, как будто ты чье-то место украла... Короче, он согласен любых
репетиторов оплатить, любые подготовительные курсы, чтобы я была готова к любому
конкурсу, но только не покупать мне место в университете. Ладно, я стала учиться
как одержимая - с утра в школе, а потом с репетиторами, я уже забыла вкус вина и
запах мужского тела, но когда в школе мы с девчонками стали строить планы насчет
выпускного бала, я сразу придумала одну потрясающую идею. Я сказала:
- А давайте так: утром, на церемонию вручения аттестатов зрелости, все приходим
очень строго, даже в такой школьной форме, как в старых кино показывают про
школы при советской власти. Такие коричневые платья, белые чулки и белые
передники. А вечером, когда все наши ребята придут на бал в вечерних костюмах
или даже смокингах, мы, все девчонки, придем в одном нижнем белье. Это будет так
прикольно - все просто с ума сойдут! И вот, обсуждая эту классную идею, я
прихожу домой, а тут...
Помните, я вам рассказывала, как я раньше встречалась с одним мальчиком, с
Володей Кириловым. Он вообще великолепный такой - сильный, накачанный, красивый.
Но потом мы расстались, разошлись, я его, наверное, полтора года не видела. И
вдруг звонок, звонят его родители и приглашают нашу семью на Володину свадьбу. Я
долго металась, думала - идти или не идти? Я же понимаю, что без Володиного
разрешения они бы нас звать не стали. И ясное дело, не мои родители ему нужны на
свадьбе, а я. Но зачем? Я не понимала, зачем он приглашал меня на свою свадьбу.
Я думала - или он хочет поиздеваться надо мной и показать: вот смотри, кого ты
упустила - меня, такого замечательного! Либо он хочет просто увидеть меня... В
общем, запутанная была ситуация. Я у многих спрашивала совета, ехать мне на эту
свадьбу или нет. Одни говорили ехать, другие - ни в коем случае. А я решила
ехать все равно. И у меня для этой свадьбы было два платья. Одно мне сшили,
другое - купленное. Купленное было синее, шерстяное, вязаное, очень симпатичное.
А которое мне сшили, было с огромным декольте, приталенное, а внизу, до пола, -
на таких обручах. Очень пышное и выглядело потрясающе - светло-бежевого цвета,
переливалось в темное. А сверху на мне был прозрачный капюшон-накидка, потому
что венчание было в церкви, я же не могла с непокрытой головой. И вот на
венчании я была в этом одеянии и выглядела просто сногсшибательно - ко мне все
подходили и говорили, что я по красоте - вторая после невесты. Для меня это было
выше всех комплиментов. А невеста - ее звали Еленой - тоже была восхитительная.
У нее было шикарное белоснежное платье, сделанное из роз ручной работы, - очень
красиво. Потом, после венчания и перед рестораном, я переоделась в синее платье,
и мы праздновали. Тамада нам вообще не давал сесть ни минуты. Мы то пили за
жениха с невестой, то за родителей, то за гостей, то за родственников жениха, то