материалов или предметов порнографического характера (ст. 242)3.
Однако интерпретация этих норм во многом остается спорной. Одни юристы считают «развратными действиями» в отношении несовершеннолетних только такие дейст-
I XIII Всемирный сексологический конгресс, состоявшийся в Валенсии 28 июня 1997 года, принял специальную Декларацию сексуальных прав, которая предусматривает, наряду с многими другими правами, право личности «на всеобъемлющее сексуальное образование, от рождения и на всем протяжении жизни».
вия, которые направлены на удовлетворение полового влечения лица, их совершившего, то есть необходимым условием наступления уголовной ответственности является наличие реализованного умысла. Другие же подводят под эту категорию любые «поступки интеллектуального характера (циничные беседы на сексуальные темы, демонстрация порнографических предметов и т.д.), способные возбуждать сексуальное любопытство» и вызывающие «моральное развращение потерпевших несовершеннолетних»^ Но какие именно беседы признать «циничными» и как объективно установить факт «морального развращения»? Если взрослый, по просьбе 13-летнего подростка, покажет ему альбом эротического искусства или профессиональный учебник сексологии, но не воспользуется данной ситуацией для сексуального сближения с ним, вряд ли кто-нибудь сочтет это криминальным «развратным действием» (хотя о педагогической целесообразности такого поступка могут быть разные мнения). Когда в 1997 г. под давлением группы депутатов Государственной Думы и нескольких газет сотрудники Генеральной прокуратуры пытались возбудить уголовное дело против автора анонимного сексологического опросника для школьников В.В. Червякова, ничего из этого не вышло. Расширительное толкование ст. 135 УК, помимо неопределенности основных понятий, молчаливо предполагает, что детское «сексуальное любопытство» — нечто нездоровое, возникающее только в результате внешних воздействий. Это решительно противоречит как повседневному опыту, так и данным психологии.
Что мы фактически знаем об этой большой и сложной проблеме? Кто чаще всего совершает сексуальные покушения на детей? Дети какого возраста чаще подвергаются нападениям? Какую роль в этих действиях играет сам ребенок? Насколько достоверны его показания? Каковы и от чего зависят долгосрочные последствия сексуального насилия или совращения? Как должны реагировать на подобные факты родители и воспитатели? Ни одна отдельно взятая научная дисциплина не может ответить на все эти вопросы, тем более что вокруг них скопилось много ложных представлений и мифов..
Многие люди считают, что инцест и сексуальные покушения на детей редки и что их наличие свидетельствует о моральном распаде и деградации общества. На самом деле эти явления существовали всегда, уже древнейшие законо-
дательства пытались положить им конец путем высоких денежных штрафов и иных наказаний. Некоторые действия, которые мы сегодня строго осуждаем, например, оголение и сексуальное стимулирование ребенка (например, игра с гениталиями мальчика), в прошлом вообще не принимались всерьез и широко практиковались даже родителями и воспитателями^.
Хотя сексуальные покушения на детей и подростков морально и юридически осуждаются, статистически они очень распространены. По американским данным, каждая четвертая или пятая девочка и каждый седьмой или девятый мальчик моложе 18 лет подвергался каким-то сексуальным покушениям. Чаще всего пристают к подросткам, но четверть случаев приходится на долю детей младше 7 лет. Доля женщин, подвергавшихся в детстве сексуальным приставаниям разного типа и степени, колеблется, по данным разных исследований, от 6 до 62%, доля мужчин — от 3 до 6%6. Это зависит от 1) характера выборки, 2) возрастных рамок происшествия (случилось ли оно до 14, 16 или 18 лет) и 3) характера самого сексуального действия (имеются ли в виду только насильственные или же любые нежеланные, недобровольные сексуальные дейс+вия, и что конкретно с ребенком делали — заставляли его раздеваться, трогали его половые органы, фотографировали голышом, демонстрировали ему собственные гениталии, принуждали к половому акту и т.д.).
Чтобы судить о степени распространенности и последствиях такого поведения, есть два типа источников: 1) официальная криминальная статистика и 2) данные специальных клинических или опросных исследований. Эти данные никогда не совпадают.
Криминальная статистика, даже если правоохранительные органы не пытаются ее фальсифицировать, обычно преуменьшает число подобных случаев, так как большая часть их остается полиции неизвестной. Чем слабее в стране правопорядок, тем больше подводная часть айсберга. Например, из 785 позвонивших в 1993 г. в Санкт-Петербургский Центр помощи пострадавшим от сексуального насилия (из них 427 были моложе 18 лет), в правоохранительные.органы обращались только 37 человек, меньше пяти процентов!7 Подростки не обращаются в милицию по многим причинам. Тут и боязнь психологической травмы, связанной с расследованием и судебным процессом, и
страх распространения информации в школе и среди знакомых, и сомнения относительно эффективности правовой помощи, и страх за личную безопасность. К сожалению, все эти опасения обоснованны. Даже когда речь идет о несовершеннолетние, милиция старается не открывать следствие и не гарантирует сохранения тайны и безопасности жертвы, которую часто встречают недоверчиво и даже с
откровенной издевкой.
Наоборот, клинические исследования и ретроспективные опросы часто дают преувеличенные цифры, потому что многие люди задним числом преувеличивают свои беды. По данным телефонного опроса 2600 взрослых американцев, до 18 лет каким-то сексуальным покушениям подверглись 27% женщин и 16% мужчин; у 14,6% женщин и 9,5% мужчин это был половой акт или попытка совершить его, у 19,6% и 4,5% — какие-то сексуальные прикосновения, у 3,2% и 1.0% — обнажение гениталий и т.пА Хотя, вопреки распространенному мнению, количественного роста сексуального совращения детей по сравнению с прошлым данное исследование не обнаружило, эти цифры достаточно серьезны. Но без уточнения всех обстоятельств происшествия обсуждать их невозможно.
Люди, которые судят о распространенности сексуальных покушений на детей и подростков по статистике изнасилований, думают, что большинство таких покушений совершают посторонние люди, которых жертва не знает. На самом деле в четырех случаях из пяти в роли агрессора или совратителя выступают те, кого ребенок отлично знает, очень часто — кто-то из старших членов его собственной семьи. Из 927 американских студентов, опрошенных в начале 1980-х годов, сексуальные контакты с близкими родственниками имели в детстве 20,9% мужчин и 29,9% жен-щин9. Чаще всего «совратителями» были братья и сестры (у 45% девочек и у 68% мальчиков), на втором месте (у 38% девочек и у 10% мальчиков) стоят отцы и отчимы. Некоторые мальчики (6%) имели сексуальные контакты с матерями. Однако подобные факты редко выходят наружу.
Общественное мнение убеждено в том, что все взрослые, которые насилуют и/или совращают детей, — сексуально больные люди, педофилы и/или психотики. На самом деле педофилы, которых влечет исключительно к детям, составляют среди них незначительное меньшинство.
Само понятие педофилии, как и понятие «ребенок», крайне неопределенно. Отечественная сексопатология различает педофилию (половое влечение к детям) и эфебофилию (влечение к лицам подросткового и юношеского возраста), считая последнюю менее патологической 10. В канадском Психиатрическом институте Кларка, ведущем мировом центре по изучению детской сексуальности, приняты три градации: 1) педофилия — влечение к допубер-татным детям; 2) гебефилия — влечение к пубертатным, 12—14-летним подросткам и 3) эфебофилия — влечение к постпубертатным, от 14 лет, подросткам и юношам, причем последняя категория никогда не употребляется в качестве диагноза и не ассоциируется с сексопатологией.
Говорить о едином психологическом профиле людей с такими разными сексуальными наклонностями, как делали 30—40 лет назад, невозможно. Хотя клинические исследования мужчин, осужденных за совращение несовершеннолетних, показывают наличие у них некоторых общих черт, эти свойства довольно расплывчаты и переносить выводы криминологических исследований на другие популяции нельзя11. Вопреки предположениям ученые не находят особой специфики ни в характерных для педофилов образах ребенка, ни в степени их самоуважения; правда, педофилы-рецидивисты нередко считают себя менее сексуально привлекательными и, соответственно, отрицательно воспринимают женщин, приписывая им нелюбовь к себе12. Как и большинство преступников, совратители детей испытывают острый дефицит интимности, причем они более пугливы, тревожны и коммуникативно неумелы, чем насильники и другие преступники^.
Большинство совратителей — не педофилы, а обычные мужчины с нормальной психикой, женатые и имеющие детей. Отцы и отчими, совращающие и насилующие собственных детей, к чужим детям, как правило, не пристают* По своему характеру это слабые, неуверенные в себе мужчины, которым трудно чувствовать себя на равных с взрослыми женщинами, даже с собственной женой. Ребенок привлекает их не столько своей сексуальной незрелостью и половой незавершенностью, сколько своей беззащитностью, — он зависит от взрослого, перед ним не стыдно показаться сексуально слабым и неумелым и даже проявить садистские наклонности, которых не потерпит жена. Здесь срабатывают не только и не столько личностные,
сколько ситуативные факторы. С сексуальными маньяками-убийцами у этих людей очень мало общего.
Вопреки мнению о том, что сексуальные покушения на детей совершаются главным образом в бедной, необразованной среде и неполных семьях, где дети хуже социально защищены и чаще являются жертвами всяческих злоупотреблений, сексуальные посягательства на детей имеют место во всех слоях общества, с любым уровнем образования и дохода, во всех этнических и религиозных группах. Для девочек факторы повышенного риска — а) наличие отчима и б) сексуальная нетерпимость матери, которая всячески подавляет сексуальные интересы детей, наказывает их за мастурбацию, разглядывание эротических картинок и т.д. По данным Финкелхора, такие материнские установки на 75% увеличивают вероятность сексуального совращения дочери! 4.
Хотя виновниками насильственных сексуальных посягательств на детей и подростков обычно считают взрослых, такое поведение широко распространено и в самой подростковой среде. В семье насильниками и совратителями чаще всего бывают старшие братья и сестры, а вне ее — старшие друзья и товарищи!^.
В России, где молодежная культура криминализирована, эта проблема стоит особенно остро. В нашем опросе московских и петербургских школьников в 1993 г. 24% девочек и 11% мальчиков сказали, что испытали какое-то сексуальное принуждение! 6. Близкие цифры — 25% и 12% - получил в 1993 г. И.И. Лунине. В опросе 1995 г. (2800 16—19-летних юношей и девушек в Москве, Новгороде, Ельце и Борисоглебске), объясняя причины своей неудовлетворенности первым половым актом, 21,8% девушек и 2% юношей сказали, что он был совершен по принуждению, под нажимом!8. Трудно сказать, насколько сильным было это принуждение и было ли сопротивление ему искренним. Наряду с подлинным нежеланием, люди, особенно женщины, часто оказывают сексуальным поползновением притворное сопротивление, говоря «нет», ц подразумевая «да». В России, где традиционные полоролевыс стереотипы значительно сильнее, чем на Западе, такое поведение особенно распространено!9 и часто используется для оправдания изнасилования.
При всей ненадежности сопоставлений наши подростки испытывают сексуальное принуждение чаще, чем их за-
падиоевропейские сверстники. Во Франции на вопрос: «Случалось ли вам иметь сексуальные отношения по принуждению?» ответили «да» 4,4% взрослых женщин и 0,5% мужчин, большей частью это случилось с ними до 18-ле-тия20. При опросе 15—18-летних французов, 15,4% девушек и 2,3% мальчиков сказали, что испытали сексуальное принуждение; 4,7% девушек и 0,3% мальчиков испытали принуждение при своем первом сексуальном контакте. В подавляющем большинстве случаев девушек принуждали их знакомые юноши21. Среди 16—20-летних норвежцев только 2,7% девушек (и ни один юноша) сказали, что совершили свой первый половой акт «под давлением» (это понятие вовсе не эквивалентно изнасилованию) 22,
Во многом это зависит от социальной среды. Сексуальные контакты между сверстниками большей частью воспринимаются подростками не как изнасилование, а как
обычная силовая игра и сексуальное экспериментирование. Объяснять и профилактировать такое поведение нужно не в ключе психо— или сексопатологии, а с точки зрения особенностей соответствующей подростковой субкультуры. Девушка, которая однажды стала «общей», обратного хода уже не имеет. «Общие девчонки», в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы то же пережили другие, и добиваются этого с изощренной жестокостью, превосходя в этом отношении парней.
Когда речь идет о маленьких детях, особое значение приобретает степень достоверности их рассказов о сексу-альных покушениях. Классический психоанализ, начиная с Фрейда, склонен был считать, что дети лгут, выдавая воображаемое за действительное. В 1980-х годах в западной сексологии возобладала новая мода — первым правилом стало требование «Поверьте ребенку». Но после того как рухнули несколько скандальных судебных процессов, построенных на вымученных недобросовестными и пристрастными следователями и психологами детских показаниях, маятник снова качнулся в противоположную сторону. В июне 1997 г. суд в Майнце оправдал всех обвиняемых по самому громкому в истории Германии, продолжавшемуся три года процессу, в ходе которого 24 мужчины обвинялись в совращении 16 шести-восьмилетних детей. «Несомненно, все эти дети — жертвы, — заключил председатель суда. — Они жертвы этого процесса и тех, кто его затеял»23.
В середине 1990-х годов, оправившись от террора консервативных средств массовой информации, уверявших, что дети якобы никогда не лгут, американские психологи вспомнили, что 3—5-летние дети не всегда отличают фантазию от действительности и к тому же очень внушаемы. Если взрослый несколько раз задает ребенку один и тот же вопрос, ребенок начинает отвечать по подсказке. В одном из экспериментов в Корнеллском университете трехлетние дети подвергались медицинскому осмотру, врач их раздевал, но не трогал их половых органов%Все это фиксировала видеокамера. Но когда потом детей спрашивали, показывая половые органы на кукле, «А тут доктор тебя трогал?», 38 процентов детей ответили «да». Без куклы, при вопросе на «детском» языке, количество ложных ответов достигло 70 процентов24. Это значит, что к детским показаниям нужно относиться осторожно и ни в коем случае не внушать детям того, что ожидает от них следователь.
Особенно недостоверны так называемые «восстановленные воспоминания» о детских психических травмах, якобы полученных в результате изнасилования или совращения, память о которых была вытеснена из сознания, а затем, много лет спустя, «восстановлена» с помощью гипноза или психоанализа. Этим бизнесом кормится целая армия самозваных экспертов, но никакой научной базы их деятельность не имеет25. Сменились и газетные заголовки.., В январе 1991 г. «Нью-Йорк Тайме» писала: «Суды начинают уважать память о детских злоключениях», а в 1994 г. об этом стали писать под шапками «Сомнительные воспоминания» и «Воспоминания о том, чего не было»,
Очень важен и вопрос о роли самого ребенка. В свете традиционных наивных представлений об имманентной детской «чистоте» и асексуальности ребенок — лишь пассивный объект сексуальных посягательств взрослого. На самом деле некоторые рано развившиеся дети сами провоцируют и поощряют взрослых к сексуальным контактам, инициируя приятные им эротические игры, добиваясь соответствующих прикосновений и ласк. Иногда это делается бессознательно, а иногда, особенно подростками, и вполне сознательно, поскольку это дает им неограниченную власть над старшими. Слово «совращение» не всегда правильно описывает характер таких взаимоотношений. Достаточно вспомнить набоковскую Лолиту. Известный американский композитор-гомосексуал Нед Рорем вспо-
минаст, что подростком он долго искал мужчину, которому мог бы отдаться: «Меня никогда не совращали взрослые, это я подростком совращал их в качестве воспламеняющего предмета. Ко мне рано пришло свойственное каждому ребенку ощущение себя эротическим объектом. Но меня никогда не арестовывали за совращение взрослых»26.
Субъективные реакции детей на сексуальный контакт со взрослым также неоднозначны. 52% американских студентов восприняли этот опыт отрицательно, 18% — нейтрально и 30% — положительно^. Реакция зависит прежде всего от возрастной разницы между ребенком и взрослым, от обшсго характера взаимоотношений между ними и от конкретной ситуации контакта. Грубое насилие и причинение боли вызывают у ребенка страх и отвращение, тогда как эротическая игра, мастурбация, ласковые прикосновения к половым органам часто воспринимаются положительно. Поэтому совратители, взрослые или подростки, если только они не являются агрессивными психотиками, редко прибегают к явному насилию, предпочитая действовать уговорами или словесными угрозами. Поданным американского национального опроса, проведенного Финкслхором с сотрудниками, физическая сила применялась только в 19% эпизодов с девочками и в 15% эпизодов с мальчиками28. Действие, начавшееся как принудительное, нередко становится добровольным взаимодействием. Психологическая атмосфера и субъективный, личностный смысл этого взаимодействия важнее его сексуального содержания, которого ребенок зачастую не осознает. Причем если сексуальный контакт с родителями и другими взрослыми воспринимается как грубое нарушение правил, то секс со старшими сиблингами или товарищами, даже с применением принуждения, часто кажется подросткам нормальной игровой активностью и не вызывает болезненных переживаний. Это особенно характерно для мальчиков, которые гораздо чаще девочек оценивают любой сексуальный опыт положительно или нейтрально; Это распространяется и на сексуальные контакты со взрослыми без применения насилия, хотя гомосексуальные контакты вызывают в этом случае больше отрицательных эмоций, чем контакты со взрослыми женщинами29.
Неоднозначен и долгосрочный эффект сексуального со-вращенияЗО. Многие психосексуальные и общепсихологи-чес^сие особенности взрослого человека коренятся в сексу-
альных переживаниях его детства. Некоторые люди сами в состоянии ретроспективно проследить эту связь. Жан-Жак Руссо, например, объяснял свои эксгибиционистские наклонности тем, что свои первые сексуальные переживания он испытал во время порки, которой подвергла его воспитательница, заменившая ему мать и к которой он испытывал эротические чувства (позже-qh стал ее любовником). Девочка, которую отец садистски порол, а позже — при ее собственном активном участии — вступил с ней в половую связь, на всю жизнь сохранила привязанность к порке и одновременно — отвращение к гетеросексуальным отношениям.
В других случаях детские травматические переживания полностью вытесняются из памяти, сохраняясь только в подсознании, и проявляются в различных неврозах. По данным ряда клинических исследований, некоторые женщины, которые в детстве были жертвами сексуального насилия или совращения, испытывают трудности в установлении интимных отношений с мужчинами, их сексуальные контакты лишены эмоциональной полноты и не приносят чувственного удовлетворения. Некоторые сексуально-травмированные дети, став взрослыми, отличаются пони-; женным самоуважением, гипертрофированными чувствами вины и стыда, чувством отчуждения от других, отвращением к прикосновениям, склонностью к пьянству и наркомании, высоким процентом самоубийств и предрасположенностью к виктимизации — к тому, чтобы становиться жертвами всякого рода неприятностей и злоупотреблений.
Однако эта зависимость не универсальна и не фатальна. Причинная связь между детским сексуальным опытом и позднейшими неврозами не доказана, нередко это всего лишь ретроспективная рационализация неудовлетворенности собой и своей жизнью: я такой, потому что со мной сделали то-то. Другие женщины, пережившие в детстве
нежеланные сексуальные контакты, свободны от такой симптоматикиЗ 1.
Выборочные и клинические исследования, опирающиеся на нерепрезентативные выборки, часто преувеличивают отрицательные психологические последствия сексуального совращения в детстве. Статистический анализ данных семи важнейших и наиболее репрезентативных национальных исследований, проведенных в США, Великобри-
•
тании, Канаде и Испании, показал, что большей частью такой опыт не оказывает долгосрочного вредного влияния на психическое здоровье и психосексуальное развитие ребенка, причем мальчики переживают его значительно легче, чем девочки. Однако в индивидуальных случаях сексуальное совращение ребенка, особенно если оно сочеталось с применением насилия или происходило в лоне родительской семьи, может иметь серьезные психологические по-следствия32. Это значит, что каждый такой случай должен рассматриваться конкретно, во всем многообразии обстоятельств.
В литературе нередко утверждают, что ребенок, подвергшийся сексуальному нападению, сам становится опасен для других (так называемый «синдром вампира» — тот, над кем надругались, в дальнейшем воспроизводит поведение своего обидчика). Отдельные такие факты известны. Например, 38% подростков-совратителей детей в Миннесоте сами раньше были его жертвами, хотя в среднем по штату это пережили только 3% мальчиков-девятиклассников. При этом 68% подростков, которых растлили мужчины, сами растлевают именно мальчиков, тогда как среди тех, кого растлили женщины, мальчиков растлевают только 7%. Психодинамическая интерпретация «синдрома вампира» — идентификация с агрессором и вымещение своей обиды на другом. Другое возможное объяснение: подвергающийся насилию мальчик, несмотря на страх и боль, испытывает при этом сексуальное возбуждение, обстоятельства которого закрепляются в его воображении, делая для него привлекательным аналогичный сексуальный контакт с мальчикамиЗЗ, Однако в целом теория, что склонность к сексуальным посягательствам передается главным образом путем личного опыта, так что обиженный ребенок, вырастая, сам становится обидчиком (abused/abuser hypothesis), является слишком прямолинейной и упрощенной и не подтверждается статистиче-
СКИ34.
Обсуждая проблемы сексуального совращения детей и несовершеннолетних, необходимо иметь в виду, что такие факты нередко используются в политической игре. Плохо, если общество не знает, что такое сексуальная эксплуатация и злоупотребление детьми. Но если об этом говорят слишком много и чересчур публично — это тоже опасно. В 1988 году, по время моей первой поездки в США, меня
17. Коп и.о. 497
поразило обилие телевизионных передач об инцесте и совращении детей. Женщины и мужчины, ставшие в детстве жертвами сексуального насилия и совращения, подробно рассказывали о своем опыте, выворачивали наизнанку свою прошлую и настоящую жизнь, отношения с родителями и т.д. Смотреть и слушать это было поучительно, но неприятно. Не получится ли, что некоторые родители, испуганные подобной информацией, станут, от греха подальше, избегать телесного контакта с детьми? Это было бы настоящей катастрофой, ибо прикосновение — важнейший способ передачи эмоционального тепла, в котором человек вообще, а ребенок в особенности, остро нуждается. И не вызовет ли избыточная информация о том, что детей совращают буквально все — родители, родственники, учителя, тренеры, священники, даже сексотерапевты, — волну подозрительности и паники, которая отравит жизнь и взрослых, и детей? Инцест и сексуальные посягательства на детей существовали всегда, никакая пропагандистская кампания их не уничтожит. Общество может реально предотвращать и пресекать только наиболее опасные, одиозные проявления, связанные с. физическим насилием и явным злоупотреблением. Уберечь ребенка от всех нежелательных контактов и впечатлений невозможно. Так стоит ли нагнетать по этому поводу массовую истерию?
Мои американские коллеги в то время не разделили этих опасений, сказав, что во мне говорит привычный советский консерватизм и недоверие к гласности. К сожалению, мои опасения оправдались. В США, Англии и других странах было уже немало случаев, когда родителей и воспитателей организованно травили и даже осуждали на основании фальсифицированных детских показаний, а потом обвинение оказывалось ложным. Истеричные и научно безграмотные кликуши, примыкающие к ультраправому, связанному с международным терроризмом движению ProLife, выступая от лица общественных организаций по «защите детей», изображают сексуальное совращение детей массовым явлением, приписывая его свойствам современной цивилизации и связывая с различными «сатанинскими культами». Почти вся их «информация» является вымышленной и не выдерживает критической проверки. Например, из 84 случаев «сатанизма», расследованных за 3 года британской полицией, факты не подтвердились ни в одном35. Попытки превратить сексологию в демонологию
вызывают дружные протесты ученых. Под флагом «защиты детей» выступают и российские противники сексуального образования школьников, изображающие его «сатанинским заговором» западных спецслужб и фармацевтических компанийЗб.
Это требует от специалистов основательных профессиональных знаний.
Взрослые, в первую очередь родители и учителя, должны знать, что сексуальная эксплуатация детей — большая и серьезная проблема. Наказывая или лаская детей, многие взрослые не сознают, что сами испытывают при этом сексуальные чувства и пробуждают такие же чувства у детей. Ребенка можно и нужно трогать, целовать, ласкать, тискать, но, по возможности, избегать стимулирования его эрогенных зон. Нет ничего страшного, если у мальчика появится эрекция, а девочка скажет, что у нее «тепло» между ног. Но не следует специально вызывать эти ощущения и фиксировать их на себе или на каких-то специфических ситуациях.
Внимательно относясь к эмоциональным и сексуальным реакциям ребенка, нужно уважать его право контролировать собственное тело, избегая того, что ему неприятно или кажется унизительным.
Девочек и мальчиков необходимо предупреждать, что некоторых контактов со взрослыми следует избегать. Делать это нужно тактично, к слову, не запугивая ребенка и не пробуждая в нем болезненной подозрительности к окружающим людям и своей собственной сексуальности.
На тот случай, если ваш ребенок подвергся сексуальному нападению, есть несколько простых правил.
Сохраняйте спокойствие. От вашей реакции во многом зависит, как ребенок воспримет и переживет инцидент.
Внимательно отнеситесь к словам ребенка, не отбрасывая их как нечто невероятное. Даже если эти факты не имели места, очень важно понять истоки его фантазии.
Поговорите с ребенком. Постарайтесь узнать точные факты, но не давите, не вымогайте исповедь насильно. Внимательно вслушивайтесь в то, что ребенок говорит сам,
добровольно.
Успокойте ребенка. Дайте ему понять, что вы любите и ни в чем не обвиняете его, избавьте его от чувства стыда и вины,
Будьте честны. Скажите ребенку, что вы собираетесь делать, и спросите его, согласен ли он с вашими намерениями (например, пойти к врачу или в милицию).
Подбодрите ребенка. Не заставляйте его делать ничего, к чему он не готов, и помогите ему как можно скорее возобновить его привычную деятельность.
. Наконец, обратитесь за профессиональной помощью — психологической, правовой и медицинской.
При судебном разбирательстве расследовать подобные дела нужно очень осторожно, опрашивать детей должен не простой следователь, а квалифицированный детский психолог. Чтобы не повторять несколько раз травмирующую ребенка процедуру допроса, допрос следует записать на видеопленку. Во время допроса и судебного заседания следователи, судьи и эксперты могут находиться за стеклом, невидимо для ребенка (именно так проходил суд в Майн-це), и задавать ему вопросы через психолога. Но главное — иметь подготовленные кадры.
Примечания
1 Finkelhor D. Commentary on «The universality of incest». // The Journal of
Psychohistory, 1991, vol. 19, №2, p. 218.
2 См. Кон И.С. Вкус запретного плода: сексология для ucex. — М.: «Семья
и школа», 1997.
3 Легальный возраст, начиная с которого взрослые могут безнаказанно
вступать в сексуальные отношения с подростками, колеблется в разных странах от 12 до 18 лет. Из 57 западноевропейских стран гетеросексуальные отношения с 12-летними разрешены в 3 странах (Испания, Мальта и Ватикан), с 14-лстними — в 28, с 15-лстними — в 40, с 16-летними — в 56 странах. Самый высокий легальный возраст — 17 лет — в Северной Ирландии. Реальная картина гораздо сложнее. В некоторых странах установлен неодинаковый легальный возраст для разных форм сексуальных контактов (вагинальный, оральный или анальный секс). Кроме того, существует особое законодательство о совращении несовершеннолетних и о злоупотреблении властью по отношению к ним. Хотя в последние годы существует сильная тенденция к выравниванию легального возраста гомо— и гетеросексуальных отношений, в 5 (из 15) членах Европейского сообщества (Ирландия, Великобритания, Финляндия, Австрия и Португалия) легальный возраст для гомосексуальных контактов установлен выше, чем для гетеросексуальных (чаще всего — 18 лет). Еще больший разброс существует в других странах. См. Graupner Н. Sexuclle Mundigkcit. Lie Strafgcsetzgcbung in europiiischen und ausscreuropaischen Landern. Zcitschrifl fur Sexualforschung, 1997, Jg. 10, Heft 4, SS. 281—310.
4 Дьяченко А.11. Уголовно-правовая охрана граждан в сфере сексуальных