Народизжарен и тягуч
Живет мечтой о горстке туч,
Как тайский инок просветленный,
Сгораю, Машенька, и я
Без Вас в потемках бытия».
232
«Сквозь пашни, степи, переправы
На караванах колесниц,
Посты минуя и облавы
Не умудренных юных лиц,
Через блокпост легионеров,
Как сквозь владения химеры,
Бравурным маршем напоказ,
И от чужих скрываясь глаз,
По теплым рекам и каналам,
Равнинам, скошенным едва,
Где сохнет жухлая трава,
По раскаленным солнцем скалам,
Где распускается самшит,
К тебе приветик мой спешит».
333
«А я сижу пред чемоданом
И проклинаю скорый взлёт,
Так перед брошенным приданым
Сватов невеста в страхе ждёт.
И не сбежать ей за ворота
Из ненавистного оплота,
Не скрыться в плотности толпы
От переломанной судьбы.
Вот так тоскую я покорно
Под гул взбесившихся турбин
И распаленный до глубин
Я злюсь бессмысленно и вздорно.
Не затеняй печалью стать,
Я за двоих буду скучать»!
234
«Мне снилось в красках перламутра,
В твоих расправленных крылах
Как солнце принцем златокудрым,
Не знало щедрости в лучах.
Два взмаха, трепетных и робких,
Прочь от болот, пустых и топких,
Нас вновь подняли к облакам,
Подстать языческим богам.
И с одержимостью Икара
Мы, зацепившись за луну,
Врастали в неба пелену
Под звуки ангельской гитары.
Там я лептал тебе чумной,
Как счастлив я, что ты со мной».
235
«Скользя, мои петляют губы
|
|
По вертикали на чело,
Так оцинкованные трубы
По городам несет тепло
В квартиры от теплоцентрали
По новой крупной магистрали,
Как под вулканом древний жар,
Несётся перегретый пар.
Сосредоточены и скрытны
Мы друг от друга мчимся прочь,
Но лишь во власть вступает ночь -
Мы перед снами беззащитны,
И каждый сон сто лет подряд,
Любовью огненной объят».
236
«Ещё на день стал город старше!
На старый плиточный фасад
Закат слил всполохи демарша,
Предвосхищая звездопад.
Нет даже лёгких дуновений
В листве кудрявых насаждений,
И словно в запахах весны
Скамейки парами полны.
Гирлянд чудесные колечки
Мерцают рябью на стене,
И ты, Мария, пела мне,
Как колыхался пламень свечки,
Под рокот стрелок на часах,
Как я тонул в твоих глазах».
237
«Хрустит трава под быстрым шагом
В потоке белой пелены,
Бездомный стафорд бедолага
К метро стремится вдоль стены,
Машины стынут одиноко
В промерзших лужах неглубоких,
На глянце стекол и зеркал
Ажуром иней засверкал.
А поутру явилась взору
Земля под пухом белых шуб,
И я раскис без твоих губ.
Во власти белого простора,
Держась натоптанных дорог,
Я без тебя совсем продрог».
238
«Мы мчим домой легко, как в кущи,
Оставив ворохи тревог
И светофорам вездесущим,
И знакам, вставшим у дорог.
И радость крайних километров
|
|
Под дружный хор попутных ветров,
Обдав спокойствием слегка,
Покажет трубы городка.
- Мы дома, милая, ты рада?
Как сладок скрип родных дверей,
Взгляни, на ветках тополей
Искрятся золотом наряды.
И согревая свой живот,
Расселись кошки на капот».
239
«Под шум автобусных покрышек,
На остановке под дождём,
Читаю я без передышек
Все, что начертано гвоздем.
Полузатертые сонеты,
О том, что счастье под запретом,
Катрены выцветших поэм,
О том, что рай дают не всем.
Автобус с рокотом картечи
Скользнул по мартовскому льду,
И со ступенек на ходу
Ты соскочила мне навстречу.
Рай воцарил для нас вдвоём -
На остановке под дождём».
240
«Окно мансарды опустевшей
Заволокло наплывом туч,
И воздух, быстро загустевший,
Стал жгуч, заряжен и трескуч,
Вновь что-то легкое витало,
Искрясь осколками кристалла,
И с потолка спускались сны
По белоснежности стены,
Прижавшись в угол однобоко
Толпой непрошеных гостей,
Страшась пленивших нас страстей,
Как электрического тока,
И утекали прочь впотьмах,
Искать приют в иных домах».
241
«Из тесных душных закоулков,
Схватив перчатки на бегу,
Мы мчим с тобою на прогулку,
Где я сдержаться не смогу -
Сомлеет все от речи жгучей:
И снег вершин, и лес могучий,
И древних гор немая твердь,
Лишь ты хихикнешь, как и впредь,
|
|
Являя трель златого смеха,
А я вскричу, как аксакал,
Перевирая в дебрях скал
Густое мраморное эхо,
Я снова в такт его продлю:
«ЛЮБЛЮ-ЛЮБЛЮ-люблю-люблю!»
242
«Предвижу ваши мысли, речи,
Ваш отрешенный гордый взгляд
В момент ночной случайной встречи
В саду смеющихся цикад,
Когда от мира отрешенный,
Красою нежной поражённый
Я вновь осмелюсь подойти,
Восстав пред вами на пути
В дали от блочных серых зданий.
В преступном сговоре с луной,
Гонимый пламенной волной
Сорвусь в вулкан своих признаний,
Под ропот трав и шум ветвей
Вам о любви вскричу своей».
243.
Разлепит Лёшенька ресницы
В пустой халупе, как в хлеву,
Не разобрав, что ему снится,
А что случилось наяву,
Где грань меж вымыслом и былью,
Что вековой покрылось пылью,
А что случилось лишь вчера,
Et cetera, et cetera.