Дон Хуан сказал мне, что для того, чтобы видеть в сновидении, я должен не только намереваться видеть, но и выражать мое намерение в словах громким голосом. По причине, которую он отказался объяснить, он настаивал на том, что мы должны высказать свое намерение громко и отчетливо. Он признал, что существуют и другие пути достигнуть того же результата, но при этом заметил, что выразить свое намерение вслух — это простейший и самый прямой способ.
Я впервые выразил словами свое намерение видеть, когда сновидел рынок вблизи церкви. Там было такое обилие всевозможных вещей, что я никак не мог решить, на какую из них обратить свое внимание. Огромная, бросающаяся в глаза ваза в углу невольно определила мой выбор. Я пристально взглянул на нее, выражая вслух свое намерение видеть. Ваза оставалась в поле зрения еще один миг, а затем превратилась в другой предмет.
В этом сновидении я рассмотрел множество всевозможных предметов. Каждый раз после того, как я выражал вслух свое намерение видеть, выбранный мною для созерцания предмет исчезал или превращался в еще что-нибудь, как это постоянно происходило в моей практике сновидения. В конце концов мое внимание сновидения истощилось, и я проснулся, чувствуя себя ужасно раздраженным, почти сердитым.
На протяжении нескольких месяцев я внимательно рассматривал в своих сновидениях сотни предметов, сознательно декларируя свое намерение видеть, — но ничего не происходило. Устав от ожидания, я обратился с вопросом к дону Хуану.
— Прояви терпение. Ты обучаешься удивительным вещам, — заметил он. — Ты учишься намереваться видеть в сновидении. Придет время, когда тебе уже больше не нужно будет выражать вслух свое намерение; достаточно будет лишь молча пожелать этого.
— Мне кажется, я не понял смысл того, что делаю, — сказал я. — Ведь когда я выкрикиваю свое намерение видеть, ничего не происходит. Что это значит?
— Это значит, что твои сны до сих пор были обычными снами; в них ты встречался с иллюзорными проекциями, образами, которые существуют только в твоем внимании сновидения.
Он хотел точно знать, что происходило с объектами, на которых я фиксировал взгляд. Я сказал, что они исчезали, изменяли очертания или даже порождали завихрения[30], которые в конце концов изменяли мои сны.
— Происходит то же самое, что и в моей обычной практике сновидения, — сказал я. — Единственное заметное отличие теперь в том, что я учусь вопить во сне во весь голос.
Мои последние слова вызвали у дона Хуана настоящий припадок утробного смеха, который привел меня в замешательство. Я не мог понять, что такого смешного сказал, и почему он так среагировал на это.
— Когда-нибудь ты оценишь, как это все забавно, — сказал он в ответ на мой молчаливый протест. — А пока не сдавайся и не падай духом. Продолжай свои попытки. Рано или поздно ты добьешься своего.
Как всегда, он был прав. Через несколько месяцев я сорвал-таки банк. Мне приснился совершенно необычный сон. Начался он с появления лазутчика из мира неорганических существ. Лазутчики, так же, как эмиссар сновидения, в течение последнего времени как-то странно исчезли из моих снов. Я не скучал по ним и не анализировал причин их исчезновения. На самом деле мне это было уже совершенно не нужно, и я даже забыл спросить дона Хуана об их отсутствии.
В этом сне лазутчик был вначале огромным желтым топазом, который я нашел за задней стенкой выдвижного ящика стола. В тот момент, когда я выразил свое намерение видеть, топаз превратился в пузырек шипящей энергии. Я испугался, что буду вынужден последовать за ним, и поэтому перевел взгляд с лазутчика на аквариум с тропическими рыбками. Я выразил намерение видеть и был сильно удивлен. Аквариум начал излучать слабое зеленоватое сияние, а затем превратился в большой сюрреалистический портрет женщины в драгоценных украшениях. Портрет светился тем же самым зеленоватым свечением, которое излучал аквариум.
Пока я наблюдал это сиянием, ход сна изменился. Я шел по улице города, который казался мне знакомым. Это мог быть Таксон. Я начал разглядывать витрину магазина женской одежды и громко заявил о своем намерении видеть. Сразу же засиял черный манекен, выставленный на видном месте. Затем я посмотрел на служащую магазина, которая как раз появилась в окне, собираясь переоформлять витрину. Она посмотрела на меня. Выразив вслух свое намерение, я увидел, как она сияет. Это было настолько потрясающе, что я испугался, как бы какая-то деталь ее восхитительного сияния не увлекла и не поглотила меня, но женщина вернулась в помещение до того, как все мое внимание успело сосредоточиться на ней. Конечно же, у меня возникло намерение последовать за ней; однако, мое внимание сновидения оказалось пойманным движущимся сиянием. Оно с ненавистью бросилось на меня. Оно было исполнено отвращения и злобы. Я отскочил назад. Сияние остановило свою атаку; темнота поглотила меня, и я проснулся.
Образы были настолько яркими, что я не сомневался, что видел энергию и что мой сон был одним из тех состояний, которые дон Хуан назвал сноподобными, генерирующими энергию. Мысль о том, что события сна могут происходить в нашей привычной реальности обыденного мира, заинтриговала меня не менее чем образы из мира неорганических существ.
— На этот раз ты не только видел энергию, но и пересек опасную грань, — сказал дон Хуан, выслушав мой рассказ.
Он повторил, что задача третьих врат сновидения состоит в том, чтобы заставить энергетическое тело двигаться самостоятельно. По его словам, в своем последнем эксперименте я ненамеренно перевыполнил ее и перешел в другой мир.
— Твое энергетическое тело двигалось, — сказал он. — Оно путешествовало само по себе. На данный момент подобные путешествия находятся за пределами твоих возможностей, и нечто атаковало тебя.
— Как ты думаешь, что это было, дон Хуан?
— Это — вселенная хищников. Ты мог столкнуться с одной из тысяч не слишком приятных вещей, существующих в ней.
— Как ты думаешь, почему оно меня атаковало?
— По той же причине, по которой ты был атакован неорганическими существами — ты сделался доступным.
— Так просто, дон Хуан?
— Конечно. Представь, что какой-нибудь диковинный паук вдруг упал бы на стол, за которым ты пишешь. Испугавшись, ты, возможно, раздавил бы его, но вряд ли стал бы им восторгаться или его рассматривать.
Растерявшись, я подыскивал слова, желая спросить его, где происходили события из моего сна или в каком мире я находился в том сне. В то же время я и сам чувствовал, что в такой постановке эти вопросы бессмысленны. Дон Хуан, казалось, прекрасно меня понимал.
— Ты хочешь знать, где было сфокусировано твое внимание сновидения, не так ли? — спросил он, широко улыбаясь.
Это как раз соответствовало тому, как я хотел бы сформулировать свой вопрос. Я считал, что в рассматриваемом сновидении я должен был смотреть на какой-то настоящий предмет. Как было тогда, когда я видел в сновидении мельчайшие детали пола, стен или двери в свою комнату, детали, существование которых впоследствии было подтверждено мной, когда я бодрствовал.
Дон Хуан сказал, что в особых сновидениях, подобных этому, наше внимание фокусируется на обычном мире и постоянно перемещается от одного реального объекта к другому. Это движение возможно благодаря расположению точки сборки в надлежащей позиции сновидения. Находясь в этом положении, точка сборки делает внимание сновидения настолько текучим, что оно может в один миг переметнуться на невероятные расстояния. Когда это происходит, возникает восприятие такого быстрого, такого мимолетного типа, что оно напоминает обычный сон.
Дон Хуан объяснял, что в своем сновидении я видел настоящую вазу, а затем мое внимание сновидения переместилось на огромное расстояние, чтобы видеть настоящий сюрреалистический портрет женщины с драгоценностями. Если не считать видения мною энергии, то все, что я наблюдал в этом сновидении, в итоге было очень похоже на обычный сон, в котором рассматриваемые предметы быстро превращаются во что-то иное.
— Я знаю, как это беспокоит, — продолжал он, очевидно заметив мою растерянность. — По некоторой причине, относящейся к нашему уму, видение энергии в сновидении расстраивает больше, чем что бы то ни было.
Я отметил, что и раньше видел энергию в сновидении, но это никогда не воздействовало на меня так.
— Теперь формирование твоего энергетического тела завершено, и оно работает, — сказал он. — Поэтому твое видение энергии в сновидении означает, что ты воспринимаешь реальный мир сквозь завесу сна. Вот в чем важность твоего путешествия. Оно было реальным. Ты столкнулся с вещами, порождавшими энергию, которые чуть было не погубили тебя.
— Было ли это столь серьезно, дон Хуан?
— Клянусь! Существо, нападавшее на тебя, было создано из чистого сознания и было таким же смертельно опасным, каким может быть любое другое живое существо. Ты видел его энергию. Уверен, что теперь ты понял, что если мы не видим в сновидении, то нет никакой возможности отличить реальную энергообразующую вещь от иллюзорного видения. Поэтому, даже несмотря на то, что ты сражался с неорганическими существами и по-настоящему видел лазутчиков и туннели, твое энергетическое тело не знает наверняка, были ли они реальными, то есть — генерирующими энергию. Ты, возможно, уверен в этом на девяносто девять, но не на сто процентов.
Дон Хуан настаивал на разговоре о моем путешествии. Но по какой-то необъяснимой причине я уклонялся от этой темы. То, что он сам говорил об этом, оказывало на меня мгновенное и странное воздействие. Я обнаружил, что неизменно сталкиваюсь лицом к лицу с глубоким, непонятным страхом; он был темным и навязчивым и шел изнутри.
— Ты явно перешел в другой слой луковицы, — сказал дон Хуан, закончив реплику, которой я не уделил внимания.
— Что за другой слой луковицы, дон Хуан?
— Мир похож на луковицу со многими слоями. Тот мир, который мы знаем — это лишь один из них. Иногда мы пересекаем границы и входим в другой слой, в другой мир, очень похожий на наш, но не тот же самый. И ты совершенно самостоятельно вошел в один такой.
— Как оказалось возможным такое путешествие, о котором ты говоришь, дон Хуан?
— Это бессмысленный вопрос, потому что на него нельзя ответить. С точки зрения магов, вселенная составлена из слоев, которые энергетическое тело может пересекать. Знаешь ли ты, где маги прошлого живут по сей день? В другом слое луковицы.
— Мне очень сложно понять или принять идею настоящего прагматического путешествия в сновидении, дон Хуан.
— Мы уже обсуждали этот вопрос до изнеможения. Я был убежден, что ты понял, что путешествие энергетического тела зависит исключительно от позиции точки сборки.
— Ты говорил мне это. Я пережевывал эту идею множество раз, но все же утверждение о том, что путешествие заключается в позиции точки сборки, ни о чем мне не говорит.
— Твои затруднения — в твоем цинизме. Я был точно таким, как ты. Наш цинизм не позволяет нам глубоко изменить понимание мира. И еще он заставляет нас чувствовать, что мы всегда правы.
Я прекрасно понимал то, о чем он говорит, но напомнил ему о том, что постоянно борюсь с этой своей чертой.
— Предлагаю тебе выполнять одно бессмысленное действие, которое поможет событиям принять другой оборот, — сказал он. — Постоянно повторяй про себя, что суть магии — в тайне точки сборки. Если ты достаточно долго будешь это повторять про себя, какая-то незримая сила возьмет верх и вызовет в тебе нужные изменения.
Дон Хуан никак не показал, что его слова являются шуткой. Я знал, что он имел в виду в точности то, что сказал. Больше всего меня беспокоило его настойчивое требование, чтобы я постоянно повторял про себя эту формулу. Я поймал себя на мысли, что все это просто глупо.
— Измени свое циничное отношение к этому, — перебил он мои сомнения. — Повторяй эти слова самым добросовестным образом.
— Тайна точки сборки — это все в магии, — продолжал он, не глядя на меня. — Или, пожалуй, так — все в магии основано на манипулировании точкой сборки. Ты все это знаешь, но ты должен повторять это.
Слушая его замечания, мне на миг показалось, что я сейчас умру от страдания. Невероятное чувство физической печали сжало мою грудь и заставило меня закричать от боли. Мой желудок и диафрагма, казалось, давили вверх, заполняя мою грудную клетку. Это давление было таким интенсивным, что мой уровень осознания изменился и я вошел в свое обычное состояние. Все, о чем мы говорили, стало туманной мыслью о том, что могло случиться, но не случилось, согласно мирской логике моего повседневного осознания.
В следующий раз, когда мы с доном Хуаном говорили о сновидении, мы обсуждали причины, по которым я не мог продолжать свою практику сновидения уже на протяжении нескольких месяцев. Дон Хуан предупредил меня, что для объяснения моего положения ему придется пойти окольным путем. Он, прежде всего, указал на то, что между мыслями и действиями людей древности, с одной стороны, и современных людей — с другой, существует громадное различие. Затем он отметил, что люди былых времен обладали очень реалистичным взглядом на восприятие и осознание. Потому что их видение проистекало из их наблюдений окружающей вселенной. Современные люди, в отличие от них, обладают до абсурдности нереалистичным взглядом на восприятие и осознание, потому что их взгляды основываются на их наблюдении общественного порядка и собственного взаимодействия с ним.
— Зачем ты говоришь мне это? — спросил я.
— Потому что ты — современный человек, сталкивающийся с мировоззрением и наблюдениями людей древности, — ответил он. — И они тебе совершенно не знакомы. Теперь, больше чем когда-либо, тебе нужно быть трезвым и настойчивым. Я пытаюсь построить прочный мост, по которому ты мог бы пройти, мост между взглядами людей древности и взглядами современного человека.
Он отметил, что я был лишь с одним из множества трансцендентальных наблюдений людей древности, дошедшим до наших дней. Речь шла об идее продажи своей души дьяволу в обмен на бессмертие. Он признался, что эта идея звучит для него как эхо отношений между магами прошлого и неорганическими существами. Он напомнил мне, как эмиссар в сновидении пытался вынудить меня остаться в его мире, предлагая мне за это возможность сохранить индивидуальность и самосознание на почти бесконечное время.
— Как ты знаешь, уступка обольщению неорганических существ — это не просто идея; это — реальность, — продолжал дон Хуан. — Но ты еще не понял до конца, чем чревата эта реальность. Сновидение тоже реально; это состояние порождения энергии. Когда ты слышишь мои слова, ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду, но твое осознание все еще не ухватило полного смысла всего этого.
Дон Хуан сказал, что моя рациональность знала, что означает подобное понимание, и поэтому во время нашего последнего разговора она вынудила мое осознание изменить уровни. И я оказался в своем обычном состоянии сознания, так и не разобравшись в тонкостях своего сна. В дальнейшем моя рациональность продолжала защищаться, приостановив мою практику сновидения.
— Уверяю тебя, что я полностью осознаю, что такое состояние[31] порождения энергии, — сказал я.
— А я уверяю тебя, что не осознаешь, — возразил он. — Если бы это было не так, ты бы относился к сновидению с большим вниманием и ответственностью. Но так как ты уверен, что всего лишь спишь, — ты делаешь выбор вслепую. Твои ошибочные суждения говорят тебе, что независимо от происшедшего в сновидении сон когда-нибудь закончится, и ты проснешься.
Он был прав. Несмотря на все то, что я наблюдал в ходе своей практики сновидения, каким-то образом я все еще сохранял основное чувство того, что все это было сном.
— Я рассказывал тебе о взглядах людей прошлого и современных людей, — продолжал дон Хуан, — потому что твое осознание, являясь осознанием современного человека, имея дело с незнакомыми концепциями, предпочитает рассматривать их в качестве пустой идеализации.
— Если бы я оставил это на твое усмотрение, ты бы рассматривал сновидение как некую абстрактную идею. Конечно же, я уверен, что ты относишься к нему серьезно, но ты не полностью веришь в реальность сновидения.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, дон Хуан, но не понимаю, зачем.
— Я говорю все это потому, что ты сейчас впервые находишься в положении, подходящим для того, чтобы понять, что сновидение является состоянием порождения энергии. В первый раз ты можешь сейчас понять, что обычные сны — это подготовительные средства, используемые нами для тренировки точки сборки в целях достижения ею позиции, которая создает это, порождающее энергию состояние, называемое нами сновидением.
Он предупредил меня, что поскольку сновидящие соприкасаются и входят в реальные миры, способные всячески на них воздействовать, они должны постоянно находиться в состоянии непрерывной и напряженной бдительности. Любое отклонение от полной бдительности подвергает сновидящих более чем ужасающей опасности.
Я начал в этот момент снова ощущать движение в моей грудной клетке, точно такое же, как в тот день, когда мой уровень осознания самопроизвольно изменился. Дон Хуан сильно встряхнул меня за руку.
— Рассматривай сновидение как очень опасное занятие! — приказал он мне. — Начинай прямо с этого дня! И не начинай никаких из своих странных маневров.
Тон его голоса был таким настойчивым, что я прекратил делать то, что непроизвольно делал.
— Что это со мной происходит, дон Хуан? — спросил я.
— С тобой происходит то, что ты можешь смещать свою точку сборки быстро и легко, — сказал он. — Однако этой легкости присуща тенденция к беспорядочным смещениям. Приведи свою легкость к порядку. И не позволяй себе ни малейшего отклонения.
Я бы мог легко начать спор, что я не знаю, о чем он говорит, но я знал. Я также знал, что у меня есть лишь несколько секунд, чтобы собрать свою энергию и изменить свое отношение к его словам, что я и сделал.
На этом тогда наше общение закончилось. Я уехал домой и в течение почти года добросовестно и регулярно повторял то, что дон Хуан просил меня произносить. Результат моих молитвоподобных взываний был невероятен. Я был твердо убежден, что они имело такое же влияние на мое восприятие, какое физические упражнение оказывают на мышцы тела. Моя точка сборки стала более подвижной, а это означало, что видение энергии в сновидении стало главной целью моей практики. Мое умение намереваться видеть возрастало пропорционально моим усилиям. Настало время, когда я стал способен, не произнося ни слова, лишь намереваться видеть и сразу же достигать того же результата, что и в случае высказывания своего намерения вслух.
Дон Хуан поздравил меня с этим достижением. Естественно, я счел, что он надо мной насмехается. Но он подтвердил, что действительно считает мои занятия успешными. Все же он попросил меня продолжать выкрикивать намерение, по крайней мере, тогда, когда я сомневался. Его требование не оказалось для меня странным. И поэтому я вопил в своих снах во весь голос каждый раз, когда мне это казалось необходимым.
Я открыл, что энергия нашего мира колеблется. Она мерцает. Не только живые существа, но и все вообще в нашем мире тускло светится своим собственным внутренним светом. Дон Хуан объяснил, что энергия нашего мира состоит из слоев мерцающих цветов. Верхний слой — белесый; следующий за ним — зеленовато-желтый[32], а за ним — янтарный.
Я обнаружил все эти оттенки, или, лучше сказать, что я видел их мерцание, когда предметы, встречаемые мной в сноподобных состояниях, меняли свои очертания. Однако белое сияние было первым при видении чего-либо, порождающего энергию.
— Существует только три оттенка? — спросил я дона Хуана.
— Их бесконечное число, — ответил он, — но в целях поддержания порядка в начале, ты должен интересоваться только этими тремя. Позднее ты усложнишь это, насколько захочешь, и выделишь десятки оттенков, если, конечно, сможешь.
— Белесоватый слой — это оттенок, свойственный нынешнему положению точки сборки человечества, — продолжал дон Хуан. — Будем говорить, что это современный цвет. Маги считают, что все, совершаемое человеком, в наши дни отмечено этим беловатым сиянием. В одно время положение точки сборки человечества привело к тому, что господствующая энергия в мире была зеленовато-желтая; а еще раньше она была янтарной. Цвет энергии магов — тоже янтарный, что означает их энергетическую связь с людьми, жившими в далеком прошлом.
— Думаешь ли ты, дон Хуан, что современный белый цвет энергии когда-нибудь изменится?
— Если человек окажется способным эволюционировать. Великая задача магов состоит в том, чтобы распространить идею, согласно которой для эволюции человека ему вначале необходимо освободить свое осознание от оков общественного порядка. Как только его осознание станет свободным, намерение направит его на новый путь развития.
— Ты думаешь, что магам удастся справиться с этой задачей?
— Им уже удалось. Они сами — живой пример этому. А убедить других в важности и необходимости эволюционирования — это другое дело.
Другим типом энергии, который я обнаружил в нашем мире, была энергия лазутчиков. Это была чужеродная энергия, которую дон Хуан назвал шипящей. Я встречал десятки объектов в своих снах, которые, после того, как я видел их, превращались в пузыри энергии, кипящие и, казалось, пузырящиеся вследствие каких-то внутренних тепловых процессов.
— Запомни, что не каждый лазутчик, которого ты встретишь, принадлежит миру неорганических существ, — заметил дон Хуан. — Каждый лазутчик, которого до сих пор ты обнаруживал, за исключением голубого лазутчика, принадлежал этому миру. Но так получилось потому, что неорганические существа потакали тебе. Они направляли шоу. Теперь ты независим. Некоторые из лазутчиков, которых ты встретишь, не будут принадлежать миру неорганических существ, они будут из других, еще более отдаленных уровней осознания.
— А эти лазутчики осознают себя? — спросил я.
— Конечно же, — ответил он.
— Тогда почему же они не вступают с нами в контакт, когда мы бодрствуем?
— Они-то вступают, но беда в том, что наше сознание так сильно занято, что у нас нет времени замечать их. Однако когда мы спим, люк с двусторонним движением открывается — мы видим сны. И в наших снах мы входим с ними в контакт.
— Можно ли как-нибудь узнать, приходят ли лазутчики из уровней, существующих помимо мира неорганических существ?
— Чем сильнее «шипит» их энергия, тем из более удаленных мест они приходят. Это звучит упрощенно, но ты должен дать возможность своему энергетическому телу сказать тебе, что есть что. Уверяю тебя, оно будет чувствовать тончайшее различие и делать безошибочные выводы при столкновении с чужеродной энергией.
И снова он был прав. Мое энергетическое тело без труда различало два основных типа чужеродной энергии. Первый был присущ лазутчикам из мира неорганических существ. Их энергия слегка шипела. Шипение было беззвучным, но оно имело все видимые признаки выделения пузырьков газа из воды, которая начинает кипеть.
Энергия второго общего типа лазутчиков создала у меня впечатление наличия более значительного могущества. Эти лазутчики, казалось, вот-вот воспламенятся. Они вибрировали изнутри так, будто бы были заполнены газом, находящимся под давлением.
Мои столкновения с чужеродной энергией всегда были непродолжительными, потому что я всегда придерживался рекомендаций дона Хуана. Он сказал, что если при встрече с враждебной энергией ты не знаешь точно, что делаешь, или что ты от нее хочешь, довольствуйся быстрым взглядом. Что-нибудь помимо такого взгляда так же опасно и безумно, как игра с гремучей змеей.
— Почему это опасно, дон Хуан? — спросил я.
— Лазутчики всегда очень агрессивны и крайне дерзки, — сказал он. — Они вынуждены быть такими, чтобы добиваться цели в своих исследованиях. Удержание на них нашего внимания сновидения равносильно просьбе к их осознанию сфокусироваться на нас. А как только они фокусируют на нас свое осознание, мы вынуждены отправиться с ними. А это, конечно же, опасно. Ведь мы можем оказаться в мирах, находящихся за пределами наших энергетических возможностей.
Дон Хуан объяснил, что существует много больше типов лазутчиков, чем те два, которые я перечислил. Но на моем теперешнем уровне энергии я могу встретиться только с тремя из них. Он сказал, что тех двух, которых я описал, заметить легче всего. Их маскировка в наших снах настолько необычна, что, по его словам, они сразу же привлекают наше внимание сновидения. Он представил третий тип лазутчиков как самый опасный, как в смысле агрессивности и могущества, так и по причине того, что они очень тонко маскируются.
— Одна из самых странных вещей, которые обнаруживают сновидящие и которую ты сам скоро обнаружишь, — продолжал дон Хуан, — это третий тип лазутчиков. Пока ты встречал только представителей первых двух типов, но это потому, что ты не смотрел, куда следует.
— А куда следует смотреть, дон Хуан?
— Ты снова попался на удочку слов; на этот раз тебя поймало слово «объекты», которое ты воспринимаешь только в значении «вещи, предметы». Так вот, самые свирепые лазутчики прячутся в наших снах под масками людей. Меня ожидал большой сюрприз, когда я в своем сновидении сфокусировался на образе своей матери. После того, как я выразил свое намерение видеть, она превратилась в зловещий пузырь клокочущей энергии.
Дон Хуан сделал паузу, чтобы я осознал его слова. Я чувствовал себя глупо в связи с тем, что меня встревожила возможность обнаружить в сновидении лазутчика, скрывающегося за образом моей матери.
— Противно то, что они обычно связаны с образами наших родителей и близких друзей, — продолжал он. — Возможно, именно поэтому мы зачастую чувствуем беспокойство, когда они нам снятся. — Его улыбка дала мне понять, что его веселит мое смятение. Среди сновидящих есть правило считать, что третий тип лазутчиков встречается им всегда, когда они чувствуют тревогу в связи с появлениями родственников или друзей во снах. Можно только посоветовать избегать этих образов в сновидении. Они — истинный яд.
— А где по отношению к другим лазутчикам находится голубой лазутчик? — спросил я.
— Голубая энергия не шипит, — ответил он. — Она колеблется, но имеет голубой цвет, а не белый. Голубая энергия не существует в естественном виде в нашем мире. А это подводит нас к тому, о чем мы еще никогда не разговаривали. Какого цвета были лазутчики, которых ты видел до сих пор?
До того момента, когда он спросил об этом, я никогда не думал на эту тему. Я сказал дону Хуану, что лазутчики, которых я видел, были либо розовыми, либо красноватыми. А он сказал, что смертельно опасные лазутчики третьего типа были ярко-оранжевыми.
Я обнаружил, что третий тип лазутчиков чрезвычайно страшен. Каждый раз, когда я встречался с одним из них, я находил их скрывающимися за образом моих родителей, чаще всего матери. Видение этого образа всегда напоминало мне о том пузыре энергии, который напал на меня в том моем сновидении, в котором я впервые целенаправленно видел. Каждый раз, когда я сталкивался с ним, чужеродная разведывающая энергия, казалось, вот-вот буквально набросится на меня. Мое энергетическое тело обычно реагировало на нее ужасом еще до того, как я видел ее.
Во время нашего следующего обсуждения сновидения я спросил у дона Хуана о нынешнем полном отсутствии неорганических существ в моей практике сновидения.
— Почему они больше не показываются? — спросил я.
— Они появляются только в начале, — объяснил он. — После того, как их лазутчики проводят нас в их мир, больше нет надобности в проекциях неорганических существ. Если мы хотим видеть неорганические существа, лазутчик сопровождает нас туда. Ведь никто, я подчеркиваю — никто не может сам путешествовать в их мир.
— А почему это так, дон Хуан?
— Их мир плотно закрыт. Никто не может войти туда или выйти оттуда без их разрешения. Единственное, что ты можешь сделать сам, когда ты находишься в их мире, это, конечно, заявить о своем намерении остаться там. Произнести намерение вслух означает возбудить движение потоков энергии, которое уже нельзя повернуть вспять. В былые времена слова были невообразимо могущественны. Теперь это не так. Но в мире неорганических существ они все еще не потеряли силу.
Дон Хуан засмеялся и сказал, что ему не следует говорить ничего о мире неорганических существ, потому что я на самом деле знаю о нем больше, чем он и все его друзья, вместе взятые.
— Существует еще одна связанная с их миром тема, которую мы еще не обсуждали, — сказал он.
Он промолчал довольно долго, будто бы подыскивая подходящие слова.
— В конечном счете, — начал он, — моя антипатия к действиям магов прошлого глубоко личная. Как нагуаль я презираю то, что они делали. Они трусливо искали прибежища в мире неорганических существ. Они считали, что во вселенной, населенной хищниками, которые только и ждут, чтобы разорвать нас на куски, единственный рай для нас — это их мир.
— Почему они верили в это? — спросил я.
— Потому что это правда, — сказал он. — Поскольку неорганические существа не могут лгать, партия товаров, предлагаемых эмиссаром сновидения, полностью соответствует рекламе. Их мир может дать нам укрытие и продлить наше осознание почти навечно.
— Товар эмиссара, будь он самым прекрасным, мне совсем не нравится, — сказал я.
— Значит ли это, что ты выберешь путь, где тебя могут разорвать на куски? — спросил он с ноткой недоумения в голосе.
Я заверил дона Хуана, что не хочу пребывать в мире неорганических существ, несмотря на все его преимущества. Мои слова, казалось, бесконечно обрадовали его.
— Теперь ты готов к тому, чтобы услышать последнее заявление, касающееся их мира. Это самые страшные сведения из всех, которые я тебе могу сообщить, — сказал он и попытался улыбнуться. Но это у него получилось не очень удачно.
Дон Хуан пристально посмотрел мне в глаза. Я думаю, что он искал в них проблеск согласия или понимания. Некоторое время он молчал.
— Энергия, необходимая для перемещения точки сборки мага, находится в мире неорганических существ, — сказал он, будто желая поскорее отделаться от этого.
Мое сердце чуть не остановилось. Я почувствовал головокружение и был вынужден топать ногами по земле, чтобы не потерять сознание.
— Это истина, — продолжал дон Хуан, — и наследие, доставшееся нам от магов прошлого. Сделав это открытие, они сковали наши возможности. По этой причине я не люблю их. Я терпеть не могу черпать энергию из одного источника. Лично я отказываюсь это делать. И я пытался отвести тебя от него тоже, но безуспешно, потому что тебя притягивает к этому миру, будто магнитом.
Я понял дона Хуана лучше, чем сам ожидал. Путешествие в мир неорганических существ всегда приносило мне на энергетическом уровне заряд темной энергии. Я считал так задолго до того, как дон Хуан сообщил мне об этом.
— Что мы можем с этим поделать? — спросил я.
— Мы не можем заключать с ними соглашения, — ответил он, — и в то же время мы не можем полностью избегать их. Мое решение состоит в том, чтобы брать у них энергию, но не поддаваться их влиянию. Это называется окончательным сталкингом. Это осуществимо посредством поддерживания несгибаемого намерения к свободе, несмотря на то, что ни один маг не знает, что такое в действительности свобода.
— Ты можешь мне объяснить, дон Хуан, почему маги вынуждены черпать энергию из мира неорганических существ.
— Другой жизненно необходимой энергии для магов не существует. Для того, чтобы перемещать точку сборки так, как это делают они, магам необходим колоссальный объем энергии.
Я напомнил ему о его собственных словах: для практики сновидения необходимо перераспределение энергии.
— Это верно, — ответил он. — Чтобы начать такую практику, маги должны пересмотреть свои ценности и сохранять энергию. Но эта переоценка эффективна только для того, чтобы обрести энергию, необходимую, чтобы приступить к сновидению. Умение проникать в другие миры, видеть энергию, формировать энергетическое тело и еще многое — это совсем другое дело. Для всех этих дел магам необходимо большое количество темной чужеродной энергии.
— Но как они получают ее из мира неорганических существ?
— Просто отправляясь в тот мир. Все маги нашей линии должны делать это. Однако ни один из них не был настолько глупым, чтобы заниматься тем, чем занимаешься ты. И это потому, что никто из них не имеет твоих вредных наклонностей.
Дон Хуан отправил меня домой обдумать все то, что он открыл мне. У меня возникло очень много вопросов, но он не захотел выслушать ни один из них.
— На все возникающие у тебя вопросы ты можешь ответить сам, — сказал он и помахал мне на прощанье рукой.
Сталкинг сталкеров
Вернувшись домой, я не смог получить ответ ни на один из своих вопросов. Фактически, я даже не смог сформулировать их. Вероятно, это случилось потому, что граница второго внимания у меня стала размываться: это началось тогда, когда я встретил Флоринду Грау и Кэрол Тиггс в мире обыденной жизни. То смятение, в котором я оказался в связи с тем, что я совсем не знал их до этой нашей встречи, и в то же время чувствовал себя знакомым с ними так близко, что, казалось, отдал бы за них жизнь при малейшей необходимости, оказало на меня очень вредный эффект. Я встретился с Тайшой Абеляр несколькими годами ранее и еще только начинал привыкать к странному ощущению того, что знаю ее, не имея ни малейшего представления, откуда. Добавление еще двух человек к моей уже перегруженной системе было для меня явно чересчур. От перенапряжения и усталости я заболел и был вынужден искать помощи у дона Хуана. Я отправился в город на юге Мексики, где он жил в это время со своими друзьями.
Дон Хуан и его сотоварищи-маги просто лопались от смеха при одном лишь упоминании о моих проблемах. Дон Хуан объяснил мне, что в действительности они смеялись не надо мной, а над собой. Мои познавательные проблемы напомнили им их собственные, с которыми они столкнулись, когда разрушалась граница их второго внимания, как это происходило теперь со мной.
— Их осознание, подобно твоему, не было подготовлено для этого, — сказал он.
— Каждый маг проходит через такую агонию, — продолжал дон Хуан. — Осознание — это бесконечная область исследований для мага и для человека в целом. Для того, чтобы повысить уровень осознания, мы должны идти на любой риск, все средства хороши для этого. Однако знай, что осознание может быть повышено только при наличии здравости ума[33].
Затем дон Хуан повторил еще раз, что его время пребывания в этом мире подходит к концу и что я должен мудро использовать свои возможности, чтобы охватить как можно больше неизученного материала, прежде чем он уйдет. Такие слова обычно повергали меня в состояние крайней депрессии. Но чем ближе было время его ухода, тем более уверенно я справлялся с этим чувством. Я больше не падал духом, но по-прежнему боялся.
После этого он не сказал больше ничего. На следующий день по его просьбе я поехал с ним на своей машине в Мехико. Мы прибыли туда после полудня и направились прямо в гостиницу «Дель Прадо» в районе Пасео Аламеда. Он обычно останавливался здесь всякий раз, когда бывал в Мехико. В этот день у дона Хуана на четыре часа была назначена встреча с юристом. Поскольку у нас еще была уйма времени, мы отправились пообедать в знаменитый ресторан «Такуба» в центре деловой части города. Этот ресторан славился тем, что там можно было заказать самые изысканные блюда.
Дон Хуан не был голоден. Он взял себе только две небольшие порции сладкого тамале[34], в то время как я устроил себе пышное пиршество. Он посмеялся надо мной и молча выражал отчаяние по поводу моего здорового аппетита.
— Я собираюсь предложить тебе выполнить одно задание, — сказал он отрывистым тоном, когда мы закончили обедать. — Это последняя задача третьих врат сновидения. Она представляет собой сталкинг сталкеров, исключительно загадочный маневр. Выслеживать выслежи<