Нилтон Аморим
Вступление
Вопрос об академической свободе возник очень давно. В прошлом отсутствие академической свободы приводило к тому, что преподавателей не понимали и преследовали.1 Современная терминология берет свое начало из Германии. Изначально использовались два термина: Lehrfreiheit, означавшее свободу учить, и Lernfreiheit, означавшее свободу учиться.2 В рамках этой светской концепции преподаватели высших учебных заведений обладают свободой исследовать и учить всему, что они пожелают. Их академическая свобода не предполагает каких-либо ограничений или запретов. С другой стороны, студенты имеют свободный доступ ко всем источникам знаний и вольны учить все, что пожелают. Согласно этой светской точке зрения, ни студент, ни преподаватель не связаны обязательствами с какими-либо мировоззренческими концепциями или внешними организациями.
В рамках такой неограниченной свободы преподавания преподаватели светского университета зачастую ставят под сомнение всякое ранее существовавшее знание или признанную истину. Делая это, они обычно выдвигают альтернативные решения или новые теории.
Подобная практика имеет как позитивное, так и негативное измерения. Посредством такой процедуры преподаватель способен сделать новое открытие и представить более полную картину истины. Можно исправить заблуждения прошлого и раскрыть новые истины. Очень часто, однако, такая академическая свобода использовалась - и используется - для честолюбивых целях. Оспаривая теории или признанные истины, преподаватели зачастую ищут известности и славы. Чем большие авторитеты ставятся под сомнение, тем больше шансы обрести известность. Это часть той борьбы, которая проходит под девизом, “опубликуй или погибни”. Иногда альтернативного решения не предлагается. Поставив под сомнение признанные концепции или теории, такие преподаватели стремятся привлечь к себе внимание. Эта тенденция существовала в прошлом и жива до сих пор.
Должен ли преподаватель богословия подходить к исследованию богословия подобным же образом? Какими должны быть мотивы богословского исследования? Есть ли у преподаватели богословия обязательства иные, кроме таковых перед своей совестью и истиной? Должны ли быть какие-либо запреты или ограничения в его поисках истины? Как может он реализовать свою академическую свободу, раскрывая то, что обнаружил - или доктрины, к которым он пришел - перед своими студентами? Должен ли он проявлять определенную сдержанность, касаясь проблем неоднозначных? Существуют ли иные христианские мотивы и библейские императивы, которые должны ограничивать его академическую свободу в раскрытии результатов своих исследований?
Основная цель настоящей статьи заключается в том, чтобы попытаться дать разумные христианские ответы на эти важные вопросы. Особое внимание при этом уделяется тому, чтобы найти ту богословскую основу, которая необходима для понимания этих деликатных проблем.
Богословское понимание академической свободы
Свобода - дар Божий, которым наделен человек от сотворения. Будучи сотворенным по образу Божиему, человек получил полную свободу в своих действиях. “От всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который вкусишь от него, смертию умрешь” (Быт.2:16-17). Человек был ограничен в своей свободе не тем, что он мог делать, то тем, что он должен делать. Фактически же, съев запретный плод, человек продемонстрировал, что ему была дана полная свобода - даже свобода неповиновения. Первые же слова о свободе говорят больше не о ее ограничении, но об ответственности. Елена Уайт утверждает: “Бог обладал властью удержать Адама, не дав ему прикоснуться к запретному поду. Но сделай Он это, и оказалось бы, что сатана прав, утверждая, что Божие правление основано на произволе. И из существа, обладающего свободой нравственного выбора, человек превратился бы просто в машину.”3 Можно ли предположить, что цель существования дерева познания добра и зла заключалась в том, чтобы научить человека ответственной свободе?
Свобода обычно связана с риском. Всякий раз, когда дается свобода, существует опасность злоупотребления ей. Бог в полной мере осознавал эту опасность, создавая человека. Бог знал, что человек может воспользоваться своей свободой для того, чтобы сказать Ему “нет”. Но, как представляется, приемлемой божественной альтернативы свободе нет. Диктатура всегда оказывалась нежелательной альтернативой свободе. Она навязывается исключительно силой, что несовместимо с характером Божьим. Поэтому Бог избрал пойти на риск, зная в Своем всеведении, каковы будут результаты. Он даже знал, какой ценой придется заплатить - смертью Иисуса. Но Бог слишком любил людей, чтобы лишить нас того, что является одним из неоспоримых аспектов Его образа в человеке.
Что же касается познания, то Адаму и Еве в качестве учебника был предложен весь мир. Хотя грех уже и возник во вселенной, Бог не ограничивал свободу человека в познании. Запрет, связанный с деревом добра и зла, был ограничен лишь употреблением его плодов. Нет никаких указаний на то, что Адаму и Еве было запрещено узнавать и исследовать все творение Божие.
Быт. 2:15 также сообщает важнейшую информацию. Текст гласит, что Господь поселил человека в Едемском саду, “чтобы возделывать его и хранить его”. Эта двойная обязанность несет в себе два важных аспекта - предполагалось, что человек будет не только использовать то, что Бог сотворил, но также и хранить его. “Человек должен был использовать свои физические и умственные способности для того, чтобы сохранять сад в столь же безупречном состоянии, в котором он его получил”.4 Не налагая на человека каких-либо ограничений в исследовании Его творения, Бог в то же время действительно возложил на него ответственность за то, чтобы “хранить” это творение.
После того, как человек совершил первые два известных нам греха, Бог задал ему два важнейших вопроса. Адама Он спросил: “Где ты?” (Быт. 3:9). Этот вопрос говорит об особой тревоге Бога за человека. С другой стороны, Он спросил Каина: “Где... брат твой?” (Быт. 4:9). Этот второй вопрос подразумевает, что Бог желает, чтобы и человеку были небезразличны его собратья. Ответ Каина: “Разве я сторож брату моему?” - показывает, что человек не осознавал своей ответственности за творение. Если человеку предстояло нести ответственность за то, как он будет пользоваться садом, то насколько же выше эта ответственность за человека, сотворенного по образу Божьему! Вряд ли могут быть сомнения в том, что, согласно намерению Божьему, человек мог изучать и использовать все созданное Им, но при этом человеку следовало помнить, что свобода его - это свобода, связанная с ответственностью перед творением и, прежде всего, перед своими собратьями.
Если подобные богословские предпосылки верны, то представляется очевидным, что с христианской точки зрения нам следует говорить не об академической свободе в ее светском понимании, но, скорее, об ответственной академической свободе, поскольку мы имеем дело с творением Божьим.5 “Христанскую свободу нельзя трактовать ни как лицензию на безответственность, ни как обременительные узы. И на осознании этого должна покоиться академическая свобода в христианском колледже”6
По утверждению Холмса светская концепция “нежелательна как из академических, так и из религиозных соображений”.7 Христианин несет обязательства не только перед истиной, но также перед своими собратьями - как перед каждым в отдельности, так и перед всей общиной верующих. В своем стремлении раскрыть истину, он несет ответственность также и перед Творцом истины, сказавшим о Себе так: “Я есмь путь и истина и жизнь” (Иоан. 14:6), а Творец истины есть Творец всего сущего. Он несет ответственность за все Свое творение. Поэтому в своем стремлении найти истину исследователь имеет отправную точку - явленную через откровение истину и персонифицированную истину в Слове, ставшем плотью. Копиз говорит: “Бог, источник истины - наивысшая реальность, стоящая над всем тем, что могло бы скрывать Его - открывает Себя через Писание, природу и побуждения Святого Духа, но особенно через Иисуса Христа, Который есть одновременно и истина и путь к ней”.8
Ответственная академическая свобода подразумевает человеческие обязательства
Преподавание богословия в высшей степени почетная и ответственная задача. В стремлении найти истину преподаватель богословия сталкивается с тремя группами императивных обязательств. Вот эти обязательства, перечисленные в порядке их значимости: обязательства перед истиной, обязательства перед студентами и обязательства перед Церковью - общиной верующих.
Обязательства перед истиной. Поиски истины - это больше, чем свобода, это обязательство. Свобода эта бескомпромиссна. Елена Уайт говорит:
“Библейские истины подобны скрытым жемчугам. Их следует искать, извлекать в процессе мучиттельного труда.... Просвещенная душа видит духовное единство, единую золотую нить, проходящую через все целое. Но для того, чтобы проследить эту драгоценную золотую нить, необходимы терпение, размышления и молитва. Острые споры вокруг библейских истин привели к исследованию, что явило нам драгоценные алмазы истины.”9
Вполне правомочно усомниться в честности преподавателя богословия, который, испытывая непрестанные сомнения в своем сердце, отказывается при этом открыть свой разум и искать дополнительный свет. Отказываясь вступать в неисследованные сферы, он становится хранилищем готовых ответов, которые вряд ли способны удовлетворить пребывающего в поисках истины пытливого студента.
Вот три основных побудительных мотива, подталкивающих к непрестанным поискам истины:
а) Наши знания об об истине фрагментарны и неполны. Наше знание истины далеко от совершенства (1 Кор. 13:9-10, 12). Безусловно, какие-то истины еще не найдены, а “раскрытая истина, это тоже истина Божья”,10 поскольку “всякая истина есть истина Божья”.11 Открытие новой истины явится дополнением к истине уже известной.12
б) Познание истины это процесс. Известная истина может пониматься лишь ограниченно, поэтому, если пролить на нее дополнительный свет, то суть предмета станет более очевидной.13
Примеры из прошлого наглядно демонстрируют, что зачастую заблуждения принимались за истину. В Своей любви к падшему человечеству Бог иногда проявлял терпимость к далеким от идеала подходам, позволяя даже, чтобы Его народ совершал ошибки и принимал заблуждения за истину. Иногда, понимая что сердце человеческое зачерствело, Он даже узаконивал далекие от идеала принципы, ожидая, пока человек не придет к более зрелому пониманию истины, чтобы поправить его. В подобных случаях открытие истины приводило к исправлению или, даже, к отмене старых подходов.14
В своей академической свободе преподаватель богословия не должен иметь каких бы то ни было ограничений, связанных с поисками истины. В этом аспекте свобода его должны быть полной и никто не имеет право вмешиваться в выполнение исследователем своей почетной обязанности. Поиск истины не имеет ограничений.
Обязательства перед студентом
В своей академической свободе преподающий богословие должен помнить, что у него есть обязательства перед всеми своими студентами. И если в поисках истины он не ограничен ничем, то преподавание или передача открытой истины требует особого внимания и размышлений. Особенно это относится к истолкованию истины. В сфере преподавания можно говорить и о некоторых ограничениях.
Безответственная свобода способна породить злоупотребления и разрушения. Если свобода разрушает человеческую веру, значит ей злоупотребили и она не является более Божьей свободой.
Академическая свобода может сопровождаться разрушением лишь в том случае, если это разрушение ложного понимания. Важно не только открыть истину, но и добиться ее признания. Открытие новой истины не должно подрывать все остальные истины, наполняющие сердце человека. Свобода Божья не может быть деструктивной. Именно к подобным случаям применимы следующие слова Иисуса: “А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской.” (Матф. 18:6).
Как уже говорилось выше, преподаватели в иных сферах знания зачастую оспаривают древние методы и выводы прошлого, предлагая оригинальные альтернативы, руководствуясь, по большей части, стремлением к известности или репутации. Подобные приемы, которые иногда вполне безобидны в других сферах, в области теологии могут привести к катастрофическим последствиям.
Фактически, в большинстве других сфер знания изначально студент имеет лишь немногочисленные ранее воспринятые идеи, зачастую не обладая при этом какими-либо предварительными знаниями о предмете своей учебы. В своем стремлении к знанию студенты открыты для восприятия всех новых идей. Большинство из того, что говорит им преподаватель, является для них новым, поскольку очень часто у студентов в их прошлом опыте нет каких-либо опорных ценностей. Иначе обстоит дело с изучающим богословие. Он приходит в колледж или в семинарию, не только обладая багажом сложившихся религиозных убеждений, но и в стремлении узнать больше из Библии и других богословских дисциплин. Он стремится укрепить и обогатить свою веру. Было бы бесчеловечным разочаровывать его, наносить удар по его вере. Бог запрещает практиковать подобное отношение, прикрываясь принципом христианской академической свободы.
У кого-то может возникнуть вопрос: а разве не должен преподаватель внедрять новое? Разве не может он открывать глаза своим студентам на какие-то спорные проблемы? Где же свобода преподавателя учить и свобода студента учиться?
Ранее мы говорили о том, что не должно быть никаких ограничений в поиске истины, но необходимы ограничения в передаче истины. Ограничения эти связаны с двумя аспектами: зрелостью студентов и содержанием истины.
а) Зрелость студента. Всякий опытный преподаватель богословия знает, что большинство первокурсников богословских факультетов ожидает очень многого от богословской программы в духовном смысле, очень мало зная о тех проблемах, которые существуют в сфере теологии. Поэтому первокурсники требуют особого внимания. От преподавателя требуется вся его мудрость, чтобы, имея дело с первокурсниками, уклониться от обсуждения спорных вопросов.
Одно упоминание о некоторых противоречиях в библейском тексте или, даже, о некоторых ошибках в хронологии или каких-либо иных сферах может пошатнуть веру некоторых студентов в богодухновенность Библии. Юные студенты зачастую приходят в колледж, неверно представляя себе, что же такое богодухновенность Библии. Их понимание сущности богодухновенности можно, наверное, лучше всего представить себе в виде перевернутой пирамиды. Весьма шатко то основание, на котором покоится их вера. Обнаружив неточности в Библии, такие студенты могут придти к решению отбросить все. Вся структура их веры может легко рухнуть.
Более зрелые студенты старших курсов, однако, уже обладают определенным пониманием каких-то богословских проблем, поэтому у них не вызывает такого шока столкновение с противоречивым вопросом, способным пошатнуть их веру.
Лишь время, терпение и такт позволят христианскому преподавателю развернуть эту шаткую пирамиду веры в жизни студента, поместив ее на прочную основу. Любовь к студенту и забота о его спасении должны представляться более значимыми, чем стремление преподавателя продемонстрировать революционные идеи и спорные проблемы студентам на этой ранней стадии их становления. Фактически на этой стадии преподаватель должен питать их молоком, но не твердой пищей (1 Кор. 3:1-2). Время для твердой пищи придет позже.
б) Сущность информации. Второе ограничение, которое преподавателю богословия следует принимать во внимание, относится к сущности той информации, которой он намеревается поделиться. Сфера богословия предлагает вдумчивому преподавателю буквально нескончаемое количество вопросов для обсуждения. Ему легко задавать вопросы. Он может оспаривать принятые доктрины, нравственные установки и, даже, эсхатологические ожидания. Нет ничего предосудительного в том, чтобы ставить вопросы. Ответственная академическая свобода должна побуждать его быть конструктивным, избегая всего, что способно смутить умы студентов - даже достаточно зрелых студентов - не представив альтернативные ответы. Подобная практика несовместима с понятием ответственной христианской академической свободы.
Обязательства по отношению к Церкви
Преподаватель богословия несет также обязательства и по отношению к общине верующих. Будучи верующим, он не может стоять в одиночестве. Он часть тела Христова, в котором Иисус страстно желает видеть гармонию и единство. Это тело организовано после вдумчивого изучения фундаментальных истин. Для установления этих истин многие годы велись искренние и усердные исследования, проходившие под водительством Святого Духа.
Когда видится новый свет и исследуются новые области, следует уделять особое внимание этому телу Христову. Мудрость поможет избрать христианское отношение, стремящееся искать аналогию веры в общине верующих. Церковь является хранилищем истины и остается опорой для всякой новой истины. Ответственная академическая свобода побудит преподавателя к стремлению услышать мнение других относительно любого нового света.
Академическая свобода и определенный конфликт между администраторами и исследователями
Верное понимание доктрины духовных даров показывает, что они распределяются по усмотрению Святого Духа. Человек не имеет власти над ними. Человек может быть наделен одним даром или несколькими. Богу необходимы специалисты во всех областях Его работы. Ему нужны как администраторы, так и богословы. Вполне возможно, что некоторые администраторы являются также и богословами. Так бывает, однако, не всегда. Предполагать, что администраторы должны быть также глубокими богословами, как считает Ларсон,15 значит оставлять без внимания те выводы, которые вытекают из доктрины духовных даров.
Церкви нужны как администраторы, так и богословы. Зачастую, однако, между представителями админстрации и некоторыми учеными возникают напряженные отношения, связанные с различными сферами преподавания. Поскольку богословие представляет собой весьма деликатную сферу, еще большая напряженность наблюдается в отношениях между преподавателями богословия и церковными администраторами. Об этом конфликте известно и о нем часто говорят, но как разрешить его, до сих пор не ясно. Было бы наивным рассчитывать на полное решение этой сложной проблемы.
Иногда этот конфликт влияет на взгляды некоторых преподавателей богословия. Перед этими преподавателями как бы стоит дилемма - они должны сохранять верность истине и ее изучению, оставаясь в то же время верными своим обязательствам перед администрацией и Церковью. “Свобода без верности не может считаться христианской, но верность без свободы самостоятельно мыслить лишает смысла образование”, - провозглашает Холмс. Далее он говорит: “...верность без свободы - это не христианство, но законничество”.16
Выше уже говорилось о том, что не должны быть никаких ограничений для академической свободы преподавателя в его поисках истины. Но при этом следует проявлять вдумчивость и острожность, раскрывая новую истину. Подобное ограничение, однако, преподаватель накладывает на себя сам, осознавая противоречивость той проблемы, которую он обсуждает. Если преподаватель пользуется своей академической свободой ответственно, именно он и должен определять, следует ли ему обращаться к какой-то проблеме и когда к ней нужно обращаться. Подобное ограничение не должно исходить от церковной администрации.
В связи с тем конфликтом, который возник между богословами и администраторами при обсуждении доктрины об оправдании верой на сессии Генеральной Конференции 1888 года, Елена Уайт заявила:
“Ни в коем случае нельзя связывать путами наставников в наших школах, говоря что они должны учить только тому, чему учили до них. Покончим с этими ограничениями. Есть Бог, дающий ту весть, которую надлежит провозглашать Его народу. Ни один служитель не должен ощущать, что его связывают путы или ему затыкают рот человеческими мерками”.17
К другому фактору, вызывающему напряженность, можно отнести разногласия между учеными и администраторами по вопросу о том, какие положения вероучения следует считать обязательными. Исследователи склонны к минималистской точке зрения, сокращая число обязательных положений до возможного минимума. Администраторы же, придерживаясь противоположной точки зрения, стремятся отстаивать максималистскую позицию. В некоторых странах кое-кто доходит до диктата над такими аспектами христианской жизни, которые выходят далеко за рамки основ вероучения нашей Церкви.18 Говоря это, мы вовсе не имеем намерения защищать дуалистическую позицию, согласно которой преподаватели богословия должны оцениваться лишь по тому, что они преподают, но не потому, как они живут. В этой сфере нет места фарисейскому дуализму (Матф. 23:2-4).
Я убежден, однако, что смягчению этого конфликта должно способствовать ясное уяснение как преподавателями богословия, так и церковными администраторами того, что же следует понимать под ответственной академической свободой.
Преподавателям богословия следует избегать использования академической свободы в качестве наступательного оружия в борьбе с церковными администраторами, претендуя на абсолютное право учить всему, чему, по их мнению, учить необходимо. Они должны также проявлять осторожность в использовании академической свободы в качестве оборонительного оружия в тех случаях, когда вольно или невольно нарушают принцип ответственной академической свободы. Глубокое сомнение могут вызывать подходы, сеющие семена раздоров и смущения в теле Христовом во имя академической свободы, не заботясь при этом о последствиях.
С другой стороны, желательно, чтобы администраторы рассматривали академическую свободу не в качестве угрозы, которой необходимо противодействовать, используя властные преррогативы и угрозы изгнания с работы. Если в прошлом кое-кто из администраторов воспринимал академическую свободу как что-то, несущее в себе печать князя тьмы, то сейчас этим людям необходимо пересмотреть свою позицию.
Для того, чтобы понять, в чем же, в сущности, заключается смысл ответственной христианской академической свободы, необходимы совместные усилия. Вряд ли можно поверить в то, что одно и то же явление может одновременно быть и благословением для преподавателя богословия, и проклятием для администратора. Возможно ли, чтобы одно и то же было одновременно и хорошим, и дурным? Отвечая на схожий вопрос, Иаков мог дать лишь отрицательный ответ (Иак. 3:11-12).19
Поэтому в данном случае как преподаватели богословия, так и церковные администраторы должны приложить все усилия к тому, чтобы попытаться ясно понять суть ответственной академической свободы. От администратора следует ожидать объективности и непредубежденности, когда он имеет дело с новыми подходами и взглядами. С другой стороны, предполагается, что исследователи будут проявлять осторожность и терпимость, представляя результаты своих исследованй. Если удастся достигнуть подобного идеала, то академическая свобода, зачастую порождавшая конфликтные ситуации, станет основным фактором, способствующим их разрешению.
Интересный шаг в этом направлении был сделан Генеральной Конференций, когда она утвердила новый рабочий курс в сфере академической свободы.20 Этот подход представляет достаточно сбалансированную точку зрения на данную проблему. Были утверждены процедуры, позволяющие как свободное исследование, так и представление его результатов.
Избегая крайних позиций, рабочий курс Генеральной Конференции предлагает “Основы вероучения” в качестве нормы, обязательной для каждого преподавателя. Выражается надежда, что установленных критериев будут последовательно придерживаться и администраторы. С другой стороны, выражается надежда, что преподаватели богословия проявят добрую волю и последуют такой политике, особенно когда они имеют дело с противоречивыми проблемами. Таким образом они будут действовать в духе ответственной академической свободы, которая единственно только и может считаться христианской.
Заключение
Этот доклад представляет собой попытку помочь преподавателям богословия обратить внимание на эту важную проблему, связанную с их ответственнейшим служением. Это никоим образом не стремление противодействовать академической свободе или ограничить ее, но, скорее, обращенный к преподавателям призыв проявлять глубокую христианскую заботу о своих студентах и общине верующих.
В равной степени это также протест против любых попыток принизить авторитет церковного руководства, равно как и протест против любых попыток с его стороны ограничить ответственную академическую свободу и навязать максималистские взгляды на основы вероучения.
И, наконец, это призыв к большему пониманию, к большим усилиям в поисках единства, единства, за которое молился Тот, Кто и истина, и единственный путь к истине (Иоан. 17:23). Да будет же эта академическая свобода в поиске истины пониматься и использоваться лишь таким образом, чтобы она стала благословением и одним лишь благословением!
Библиография
Baldwin, Dalton D. “Opennes for Renewal without Destructive Pluralism: the Dilemma of Doctrinal Dissent”. Доклад, представленный в Institute of Christian Teaching. Lincoln, Nebraska: Institute of Christian Teaching, 1989.
Beach, B.B. “Can a University Be Christian? - A Look at Academic Freedom on the Adventist Campus”, in Adventist Review, March 2 1989, pp. 19-24.
Copiz, Pietro E. “Some Reflections on the Christian Scholar Facing Research”. Доклад, представленный в Institute of Christian Learning. Collonges-sous-Saleve: Christian of Christian Learning, 1989.
Gaebelein, Frank E., The Pattern of God`s Truth, Chicago: Moody Press, 1954-68.
Holmes, Arthur F., The Idea of Christian College, Revised Edition. Grand Rapids: William B. Eerdmans Publishing Co., 1975-87.
Larson, Ralph, The Word Was Made Flesh, Cherry Valley: The Cherrystone Press, 1986.
Nicol, Francis D. ed., SDABC, 10 vols. Revised Edition. Washington, D.C.: Review and Herald Publishing Association, 1978.
Roth, Ariel A., “How to Invalidate the Bible - Unconsciously: Some Thoughts on Pluralism About Origins” in Adventist Perspectives 2 (1988) 2:12-19, 22-27
White, Ellen G., Selected Messages 2 vols., Washington, D.C.: Review and Herald Publishing Association, 1958.
White, Ellen G., Counsels to Writers and Editors, Nashville: Southern Publishing Association, 1946.
Приложение I
Десять заповедей преподавателя богословия
Я сформулировал эти заповеди в аподиктическом стиле негативных повелений, следуя модели по которой сформулированы десять заповедей. Они представляют те основные права и обязанности, с которыми сталкивается преподаватель богословия, выполняя свое священное служение.
1. Не восприми известную богословскую истину Церкви АСД, как всю истину. (Мы знаем часть и пророчествуем часть).
2. Не останавливайся в исканиях большего света, который мог бы осветить известную истину, исправить ложные концепции, связанные с известной истиной, или установить доселе неизвестную истину. (Ищи и найдешь).
3. Не восприми известную истину как не подлежащую обсуждению. (Перемены в прошлом показывают, что перемены еще возможны).
4. Не путай фундаментальную истину с отдельными аспектами ее применения.
5. Не оспаривай установленную истину, сея таким образом сомнения в умах студентов, если у тебя нет разумной, доказанной альтернативы, которую ты мог бы им предложить. (Мы не вестники сомнения).
6. Не приравнивай к фундаментальной истине свои собственные убеждения или истолкования.
7. Не распространяй вновь обнаруженный спорный факт о фундаментальной истине, не проверив его всей истиной в целом и не испытав его совместно с теми, кто также любит истину и привержен ей.
8. Не скрывай найденную и проверенную истину ради сохранения своего положения или работы. (Мы должны повиноваться Богу, но не человеку).
9. Не закрывай свой ум для чужих аргументов, предполагая при этом, что другие люди будут с вниманием выслушивать твои аргументы и доводы. (Поступай по отношению к другим так же, как хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе. Пусть разум твой остается открытым для аргументов других).
10. Не утрачивай терпения с теми, кто медленно воспринимает ту истину, которую ты открыл или полагаешь, будто открыл. (Необходимо время и терпение прежде, чем новая истина может быть принята.)
Приложение II
Резолюция Генеральной Конференции по вопросу о богословской академической свободе и ответственности
Резолюция 104-87GN - Годичное совещание, 11 октября 1987
.Заявление о свободе и ответственности в богословии
Церковь и ее институты
Свобода для Адвентистского пастора\работника, именуемого далее работником, основывается на богословском положении, согласно которому Бог ценит свободу и без таковой не может быть ни любви, ни истины, ни справедливости. Любовь побуждает без принуждения делиться теплом и верой; принятие истины требует готовности исследовать и признавать свидетельства и аргументы; справедливость обязывает уважать права и свободу личности. Присутствие этих элементов в Церкви воспитывает тот дух единства, о котором молился наш Господь (Иоан. 17:21-23; см. Пс. 132).
Адвентисты седьмого дня сформировали свое мировоззрение на основе Ветхого и Нового Заветов. Они полагают, что библейская истина и свобода совести занимают важное место в великой борьбе между добром и злом. По самой своей сути зло утверждает себя посредством обмана, лжи и, иногда, силы. Истина наилучшим образом расцветает в климате свободы, увещевания и искреннего желания выполнить волю Божью (Иоан. 7:17; Пс. 110:10).
Следовательно, признание права работника исследовать Библию для себя с целью “все испытывать” (1 Фес. 5:21) соответствует административной практике Адвентизма. Было бы непоследовательным, если бы Церковь проповедовала, что истина и свобода не могут существовать друг без друга, а затем отвергла право своих работников на свободное исследование всех вопросов, претендующих на истину. Следовательно это означает, что Церковь не только не препятствовует поискам истины, но, напротив, будет поощрять своих работников и членов вовлекаться в серьезное исследование Писания, вразумляясь открытым ими духовным светом (Пс. 118:130).
Пользуясь свободой проводить свои исследования, работник, однако, не должен исходить из того, что его личная, ограниченная точка зрения не нуждается в сопоставлении с теми взглядами, которые разделяются Церковью, которой он служит, и ее корректирующем влиянии. То, что работник принимает за истину, община верующих может посчитать заблуждением. Как работники, так и рядовые члены Церкви призваны пребывать в согласии по основным пунктам, “чтобы... не было... разделений” в теле Христовом (1 Кор. 1:10).
Свобода для отдельного христианина проистекает из его принадлежности к общине Христовой. Свобода в библейском смысле этого слова невозможна для пребывающего вне отношений с Богом или другими людьми. Богословская истина, следовательно, утверждается общиной посредством ее исследования и подтверждения.
Один человек способен стимулировать общину к исследованию вопроса, но лишь народ Божий и Церковь в целом могут принимать решение относительно того, что истинно, а что не согласуется с Писанием. Никто не может выступать в роли непогрешимого истолкователя для других.
Поскольку лжеучения, вредные для обретения жизни вечной, могут иногда проистекать изнутри самой Церкви (см. Деян. 20:20-31; 2 Пет. 2:1), единственно безопасный для нее путь заключается в том, чтобы не принимать и не развивать никаких доктрин или истолкований, не представив их предварительно на суждение опытным братьям, ибо “при многих советниках [народ] благоденствует” (Прит. 11:14).
Даже гениальное открытие, сделанное работником, может показаться неприемлемым для общего тела Церкви с первого ознакомления. Если подобное учение подталкивает к расколу, не следует учить или проповедовать его до тех пор, пока оно не будет подвергнуто упомянутой выше процедуре оценки. Пример такого подхода дают нам сами апостолы (см. Деян. 15:2, 6; Гал. 2:2). Было бы безответственным воспользоваться свободой работника для утверждения точки зрения, способной поставить под угрозу единство тела Церкви, которое является частью истины в той же мере, как и сформулированные доктринальные взгляды (см. Фил. 1:27; Рим. 15:5, 6).
Помимо этого работники должны проводить различие между теми доктринами, в отношение которых невозможно пойти на компромиссы, не разрушив Евангелие в контексте трехангельской вести, и другими доктринами, не имеющими одобрения от Церкви. Пример такого различения мы можем видеть в решении Иерусалимского совещания (Деян. 15). Апостол Павел стремился утвердить истину о христианской свободе в Евангелии для крещенных из язычников. Как только этот принцип был принят Церковью, Павел согласился на уступки в вопросах не столь важных (Рим. 14:5-13) ради единства. Выделив время для того, чтобы принцип или новая истина смогли превратиться в повседневность христианской жизни, мы демонстрируем уважение к единству тела Христова.
Но следует ли проводить различие между свободой и ответственностью? Ожидается, что став работником Церкви, человек принимает на себя привилегию представлять дело Божье ответственно и с честью. Ожидается, что он будет исследовать Слово Божье вдумчиво и с христианской заботой о внешнем благополучии тех, кто находится под его попечительством. Подобная привилегия не допускает распространения богословских взглядов, противоречащих признанной позиции Церкви.
В том случае, если работник злоупотребит этим доверием, Церковь должна предпринять шаги для сохранения своего единства (Деян. 20:28-31), защищая общину верующих от раскола, который может стать результатом распространения спорных доктринальных взглядов. Привилегии работника, поэтому, никоим образом не носят постоянного характера, особенно, если учесть, что, пребывая в в служении Церкви, работник несет ответственность за сохранения порядка и единства в ней (см. Марк. 3:24, 25; Еф. 4:1-3; 1 Пет. 5:1-5).
Обеспечивая достижение истинного прогресса в духовном росте (2 Пет. 3:18), Церковь предоставляет возможность для того, чтобы спорные взгляды работника были проверены компетентным комитетом в том случае, если работник полагает, что в них есть новый свет. Знакомство с альтернативами всегда способствует утверждению истины. Либо альтернатива укрепит и расширит истину, либо выявится, что она ложна, подтвердив этим нынешние позиции.
Поэтому, для того, чтобы обеспечить справедливое и зрелое ее рассмотрение, соответствующие руководители, имея дело с работником, выдвигающим спорные взгляды, относящиеся к вероучению, должны придерживаться нижеизложенной процедуры.
Рекомендации для церквей, конференций, организаций К-12 и неакадемических институтов по процедуре принятия мер в отношении распространителей взгдялов, расходящихся с вероучением Церкви.
Церковь оставляет за собой право нанимать лишь таких людей, которые лично верят в доктринальные положения Церкви, сформулированные в документе “Основы вероучения Адвентистов седьмого дня” (1980), и стремятся поддерживать их. Такие лица получают от своих церковных общин специальные удостоверения, подтверждающие их статус штатных работников Церкви.
Членство в Церкви обязывает штатных работников выполнять все связанные с этим членством правила, как они сформулированы в “Церковном руководстве”. Положения этого документа относятся также и к работникам, получающим заработную плату от Церкви.
Принятие мер против церковного работника, настойчиво распространяющего доктринальные взгляды, отличные от тех, которых придерживается Церковь, рассматривается не как нарушение его свободы, но, скорее, как необходимая защита целостности и сущности Церкви. Наряду с индивидуальными свободами существуют и корпоративные права Церкви. Привилегии работника не включают в себя право выражать взгляды, способные нанести ущерб или разрушить ту общину, которая поддержив