так проваляется? И никакой он не твой русский. Он наш русский. И ты,
между прочим, тоже что-то с собой кончать не торопишься. И вообще...
- Да иди ты... - смущенно пробормотал Боровский в знак того, что
препирательства закончены.
- Вот и славно, - кивнул Эссекс, останавливаясь у двери
адмиральской каюты и нажимая кнопку.
В поведении Рашена обнаружилась положительная тенденция - теперь
он лежал хоть и с закрытыми глазами, но уже носом кверху.
- Здорово, Алекс, - сказал Эссекс, садясь на койку рядом с
адмиралом. - Как самочувствие?
Рашен не ответил, только плотнее зажмурил глаза.
Боровский встал за креслом, облокотился на его спинку и устало
повесил голову.
- Значит, так, - сказал Эссекс. - Ты, Алекс, можешь не отвечать,
я тебе просто обрисую сейчас варианты, которые предлагает штаб. А ты
сам решай. Да? Эй, мужик, ты не спишь?
- Да не спит он, - проворчал Боровский. - Вы говорите, Филипп, не
беспокойтесь. Когда придет время, он свое выскажет.
- Хочется надеяться, - заметил Эссекс язвительно. - Хорошо бы,
чтобы это время пришло до того, как у нас перестреляется к такой-то
матери весь наличный персонал. Ладно, Алекс, расклад такой. Пилить
дальше тем же маршрутом штаб полагает бессмысленным. Нужно не лезть на
рожон, а упредить противника. Флот потерян, это ясно. Группе F кранты.
Но стоит побороться хотя бы за наши головы. А значит, нужно тормозить,
разворачиваться и идти на Марс.
Боровский поднял голову и неодобрительно посмотрел на начальника
штаба. Ему вдруг показалось, что еще несколько минут назад у Эссекса
никаких позитивных вариантов на уме не было, и пока старпом в коридоре
валял дурака и проявлял эмоции, контр-адмирал нагло украл его идею.
Каждый раз в такие моменты Боровский вспоминал, что если бы не
проблемы со здоровьем, он бы тоже мог сейчас носить на груди большую
генеральскую звезду. И разумеется, начинал злиться.
- Мы сядем прямо у Ред-Сити, - продолжал Эссекс. - Они и
опомниться не успеют. А мы вышлем парламентера, и скажем - так и так,
ребята, можете нас судить, но мы ни при чем. Пусть разберутся, кому
было выгодно разнести эту несчастную шахту. И все говно тут же
всплывет. Начнется большой скандал, а нас оправдают. Главное сделать
это быстро. Чем дальше мы уходим от Марса, тем больше похожи на
сумасшедших и преступников.
Рашен тихо вздохнул и перевалился на бок, отворачиваясь к стене.
- Не дури, Алекс, - попросил начальник штаба. - Это ведь наш
единственный шанс. Ты что, хочешь драться с полицией? Ну, допустим, мы
их уделаем. А смысл? Лишний раз распишемся в том, что виноваты.
Рашен неопределенно шевельнул плечами.
- Честно говоря, мне это все не очень по душе, - вступил в
разговор Боровский. - Если бы меня спросили...
- Ну? - подтолкнул его Эссекс.
- Рванем к Земле! - предложил Боровский. - Вывесимся над Парижем.
И предъявим ультиматум - пусть в двадцать четыре часа выдадут нам
того, кто все это затеял. А не то бомбанем. Спорим, получится?
- Экстремист, - покачал головой начальник штаба.
- А сдаваться марсианам - предательство, - парировал Боровский. -
Во всяком случае, это так могут расценить. На фиг нам арбитры и
посредники? Зачем выносить сор из избы? Разбираться нужно со своими.
Наши как услышат про бомбардировку, тут же сделают лапки кверху.
- В общем, ты подумай, Алекс, - сказал Эссекс. - А мы подождем.
Времени еще немного есть. Пойдем, Жан-Поль, не будем ему мешать.
- Счастливо, драйвер, - сказал Боровский в спину Рашену.
- Ну чего ты полез с этой бомбардировкой? - спросил Эссекс
старпома, когда дверь за ними захлопнулась. - Что еще за фокусы?
"Вывесимся над Парижем"! Между прочим, это его родной город.
- Подумаешь! - всплеснул руками Боровский.
- Все равно нам бомбить нечем, - вспомнил Эссекс. - Ракеты все на
"Старке" остались. И Дядя Гуннар это прекрасно знает.
- Ну, не бомбанем, так стрельнем.
- Слушай, не пори ты чушь!
- Военный переворот! - хищно заявил Боровский. - Захватить
власть! И п...ц всему!
- Маньяк, - поставил диагноз Эссекс.
- Надоело, - объяснил старпом. - Непорядок на Земле, неужели ты
не чувствуешь? Давно уже непорядок.
- Давай решать пока что тактические задачи, - миролюбиво
предложил Эссекс. - Как нам Алекса растормошить?
- Пошли к Линде, - сказал Боровский. - Она умная.
- А буфера какие! - заметил Эссекс. - Если сообразно уму, то
голова у нее - ого-го!
Капитан Стенфилд встретила гостей неприветливо.
- Ну, чего? - спросила она хмуро, не делая при виде начальства
даже попытки встать. Гости в ответ не стали с ней здороваться, а сразу
приступили к делу.
- Сколько он еще будет выпендриваться? - спросил Эссекс,
присаживаясь на край стола.
- Сколько влезет, - отрезала Линда. - И не просите меня ни о чем,
я с ним работать отказываюсь.
- Почему? - удивился начальник штаба. - Я полагал, это ваш
профессиональный долг, так сказать.
- Только не с ним.
- Да почему же?
- Не буду, и все тут.
- Линда, дорогая, - сказал Боровский очень мягко. - Может, Филу
это все кажется странным, но я-то хорошо тебя понимаю. Слушай, мы тебя
пока что ни о чем таком не просим. Ты хотя бы подскажи, как его
поставить на ноги?
- А зачем? Пусть себе валяется. Отойдет - сам встанет.
- У нас времени мало. Нужно принимать решение.
- Вы ему что-то предложили уже?
- Ну.
- Догадываюсь, - буркнула Линда пренебрежительно. - Вы
посоветовали ему доказать, что мы правы, а Земля нас подставила.
Доказать силой. Так?
- У вас что, капитан, - процедил Эссекс, - есть другие
соображения?
- Да нет, господин контр-адмирал. Только я не уверена, что наш
патрон готов к силовым решениям. Понимаете, ему надоело биться головой
об стену. Он же последние двадцать лет только этим и занимается. И все
без толку.
- Слушайте, Линда, - сказал Эссекс. - Ваши предположения... Все
чудесно. Но что-то я никак не могу расслышать голос профессионала.
Давайте, соберитесь с духом, и принимайтесь за дело. К чему Алекс
готов, а к чему нет, это сейчас не имеет значения. Группе нужно, чтобы
он был готов ко всему. Вот идите, и обеспечьте.
У Линды сделалось такое выражение лица, как будто она вот-вот
расплачется. Эссекс посмотрел на нее с удивлением и покосился на
Боровского. Старпом отвернулся.
- Вы даже не представляете, откуда он меня вытащил, -
пробормотала Линда глухо и хрипло. - Он мне буквально как отец. Я его
люблю, понимаете?
- Как же вы меня все достали с вашими личными проблемами! -
прошипел Эссекс. - Поймите, Линда, сейчас не время распускать сопли!
Речь идет о выживании нашей группы. Корабли мы уже не спасем, но хотя
бы людей... А от того, будет Алекс с нами, или так и останется
прохлаждаться в каюте, зависит почти все. Понимаете? Алекс обязан
подняться. Иначе на его совести будет судьба полутора тысяч человек. И
на вашей тоже, между прочим, если вы сейчас не справитесь с эмоциями.
- Если я его подниму, вы заберете меня на "Гордон", - сказала
Линда бесцветным голосом. - Я после этого больше не смогу здесь
оставаться. Или он меня сам потом выгонит. Он же такой... Он же все
понимает.
- Хорошо, - кивнул Эссекс. - Если он встанет и начнет говорить,
собирайте вещи. А теперь - идите, капитан. Это приказ.
Линда медленно поднялась, обошла Боровского и заглянула ему в
лицо. Старпом отвел глаза.
- Иначе никак, - вздохнул он. - Ты прости, сестренка.
Линда сунула руки в карманы, пнула ногой контакт на двери и
вышла.
- Сумасшедший дом! - сказал Эссекс с чувством.
- Нет, - возразил Боровский уныло. - Совсем не похоже. В психушке
тихо, спокойно. Ничего не происходит. Никаких проблем. Как в раю.
В коридоре Линда прислонилась к стене и несколько раз глубоко
вздохнула. Повернулась было в сторону адмиральской каюты, но вдруг
остановилась, как вкопанная. Развернулась и почти бегом кинулась в
совершенно другом направлении.
* * *
Ива блаженно раскинулась на койке и тихо напевала себе под нос
незамысловатый мотивчик. Эндрю сидел в ее рабочем кресле и перечитывал
земные информационные сводки. Сейчас на мониторе была подборка данных
об адмирале Успенском. Анализируя историю жизни адмирала, журналист
очень убедительно доказывал, что иного пути, кроме как сойти с ума, у
Рашена не было. Из материала следовало, что тронувшийся умом русский
вознамерился отомстить всему миру, и атака на Марс - только первая
акция, за которой последуют еще более страшные удары по Земле.
Предполагалось также, что Рашен арестовал или уничтожил верных присяге
офицеров. В этом контексте автор с особой горечью отзывался о
контр-адмирале Эссексе, только усилиями которого удавалось в последние
годы удержать теряющего адекватность Рашена в узде.
Выводы были пространными и нелицеприятными для руководства
Адмиралтейства. В качестве иллюстрации к материалу прилагалась
статистика по психическим заболеваниям среди офицеров космического
флота. Статистику Эндрю просмотрел очень внимательно и нашел цифры
завышенными. В противном случае выходило, что в космосе стоит
форменный бедлам, и армию нужно не то, что распускать, а прямо с
космодрома грузить в санитарные машины и везти по больницам.
Разумеется, земные информационные агентства многого в поведении
группы F объяснить не могли. Все их выкладки в основном крутились
вокруг личности Рашена и морального климата на вверенных ему судах. На
Адмиралтейство никто особенно не замахивался, вменяя Дяде Гуннару в
вину разве что халатность и утрату контроля над войсками. Адмирал
Кёниг в ответ просил отставки, громогласно каялся в позорном
недосмотре и валил ответственность на департамент здравоохранения,
психологи которого не успели вовремя распознать начинавшуюся у Рашена
шизофрению. Психологи в свою очередь туманно намекали на то, что с
астронавтами очень трудно работать, и по большому счету Кёниг сам не
подарок. В итоге все сходились на том, что русским в космосе не место
в силу их повышенной восприимчивости.
Эндрю перелистнул страницу и через плечо посмотрел на Иву.
- Ты хоть что-нибудь понимаешь? - спросил он.
- Ага, - промурлыкала Ива, потягиваясь всем телом. - Нас
подставили. Вот теперь-то все и начнется...
- Что начнется? - тупо пробормотал Эндрю.
- Постановка на уши, - объяснила Ива безмятежным тоном. - Рашен
им, гадам, даст просраться. Мало не покажется.
- Кому - "им"?
- Гражданским. Они же, кретины, хотели старика утопить. А теперь
он их утопит. Эти идиоты даже не представляют, с кем связались. Рашена
обижать нельзя. Он терпит-терпит, а потом как взорвется...
Эндрю подобрал со стола резинку и начал собирать волосы в хвост.
Ива перевернулась на бок и стала наблюдать. Она даже рот приоткрыла от
удовольствия.
- И зачем мужику такие роскошные волосы? - задумалась она вслух.
- Чтобы девочкам нравиться, - усмехнулся Эндрю.
- А сколько их у тебя было?
- Волос?
- Не уходите от ответа, лейтенант. У-у... котяра. Знаем мы таких.
- А тебе не все равно? - спросил Эндрю, поворачиваясь вместе с
креслом и хитро прищуриваясь.
- Совершенно все равно. Но очень интересно, - Ива скользнула
взглядом по его телу и в который раз поймала себя на мысли, что мужчин
красивее Эндрю видела миллион, а вот такого родного...
- Немного их было, - сказал Эндрю, - и с каждым разом мне все
отчетливее казалось, будто они мне просто не нужны. Тебе знакомо,
наверное, ощущение, когда думаешь - ну вот, с этим-то человеком все
получится, такой он милый и замечательный. Бац! - ничего подобного.
Еще один эпизод, ни уму, ни сердцу. Я уже думал - может, я урод
какой-нибудь бесчувственный... Чисто из жалости все происходило, или
так, на драйве, понимаешь? Выпьем, станцуем, все такое, а наутро -
словно и не было ничего. Только осадок в душе, как будто украл что-то,
или чужое место занял...
- А теперь? - спросила Ива, ложась на живот и болтая ногами.
- А теперь я счастлив, - ответил Эндрю просто, вставая и подходя
к ней. Ива протянула руку и медленно провела ладонью по его ноге.
- У-у... - сказал Эндрю. - Как же я люблю твои прикосновения.
Такие ласковые руки...
- Это от любви... - прошептала Ива, чувствуя, как он ложится на
нее, мягко, так, что почти не ощущается вес, обнимает за плечи и
целует в шею. Она выгнула спину, чтобы почувствовать его ближе. Ладони
Эндрю вдруг оказались под ней и обхватили ее груди, так ловко и
естественно, будто специально для этого и были созданы. Поцелуи стали
легкими покусываниями, и Ива представила себя кошкой, сытой и
довольной, которую сейчас опытный, умный кот зубами ухватит за
загривок... И ничего не нужно делать, ни о чем не нужно думать, потому
что ты знаешь, что все получится отлично. Только развернись навстречу
тому, что должно случиться, только прими своего мужчину в себя. Он
твой, и все, что он будет с тобой делать, окажется воплощением твоей
мечты. А что тебе захочется - ему тоже понравится. Иначе и быть не
может.
- Не туда, безобразник! - сказала она.
- Виноват, - нарочито задушенным голосом прохрипел Эндрю. -
Задумался. Ничего, был бы человек хороший...
Ива плотно сжала ягодицы и начала осторожно вырываться.
- Ага! - воскликнул Эндрю. - В этом что-то есть!
Некоторое время прошло в сосредоточенной и деловитой возне.
- Так нечестно, - сказал он наконец. - Я сильнее.
И тут же оказался на спине.
- А вот так? - хищно спросила Ива. - А вот так...
- Ты чудо, - прошептал Эндрю, преданно и восхищенно глядя ей в
глаза. - С тобой... хорошо... всегда. Потому что... с тобой...
О-о-о...
То ли они уже знали друг о друге все, то ли им, созданным друг
для друга, это знание было дано от рождения. Еще в самый первый раз
они достигли пика наслаждения вместе. И теперь Ива со стоном упала
Эндрю на грудь, чувствуя, как он в сладостной муке содрогается внутри
нее.
И тут же переговорное устройство на двери разразилось
требовательным звоном.
Эндрю безвольно уронил голову на бок, приоткрыл рот и закатил
глаза.
- И на том спасибо, - выдохнул он.
Ива с трудом рассмеялась сквозь пронизывающую все тело волну
блаженства.
- Любимая... - прошептал Эндрю, крепче прижимая ее к себе.
- Ты мой самый-самый, - ответила Ива, но все-таки сползла с
мужчины, протянула руку и ткнула кнопку на подлокотнике кресла.
- Ну-ка, мои хорошие, давайте, одевайтесь! - провозгласила дверь
голосом Линды. - Дело есть.
* * *
- Опять война, - сказал Эндрю уныло. - Неужели еще не надоело, а?
- Это ты о чем? - спросила Линда, оборачиваясь на ходу.
- Понятно, о чем. Сначала полицейских распугаем, потом на
Землю... Доказывать, что мы все из себя хорошие и ничего дурного не
замышляли. Нам навстречу те же самые бэттлшипы пошлют, да еще и
"Старк", да мелюзги всякой немерено... Ну, потеряем мы полгруппы. Ну,
ухлопаем пару эскадрилий таких же идиотов, ну, обстрелом пригрозим...
- Кончай это русское нытье! - скомандовала Линда. - Не мы
ухлопаем, так нас ухлопают.
- По своим же стрелять... - пробормотал Эндрю и тяжело вздохнул.
- Перестань, Энди, - попросила Ива. - Думаешь, ты один такой
совестливый?
- Я не совестливый, - возразил Эндрю. - До меня просто только
сейчас дошло - мы ведем себя, как военные. Пытаемся решать проблему
силовыми методами. А это зря. Нас уже на всех трех планетах объявили
врагами. Интересно, сильно группу F полюбят, если она так и будет
дальше стрелять и запугивать? Я понимаю, у нас беда, но разве нельзя
как-то мирным путем?
- Нельзя, - сказала Линда сквозь зубы.
- Что, мало наших замочили? - спросил Эндрю язвительно.
- Дурак ты, лейтенант... Если группа F сейчас проявит слабость,
начнет колебаться, это будет лучшим доказательством того, что Рашен
сумасшедший, а мы пляшем под его дудку. Психанул адмирал, а теперь сам
не знает, куда дальше идти... В том-то и дело, что нам придется гнуть
одну и ту же линию. Действительно вести себя, как военные.
- Не знаю, - помотал головой Эндрю. - Конечно, я не специалист.
Но мне кажется, нам сейчас нужно сделать красивый жест. Только не
пугать. А наоборот, даже подставиться. Ну правда, хватит боевых
действий. Тот, кто прав, убеждать должен, а не головы рубить.
- Типично русский закидон, - хмыкнула Линда. - Всепрощение и
невмешательство. Расскажи об этом своему папочке Рашену. Он тебя по
головке погладит и на радостях закатит такую депрессуху, что мне
придется его лечить. Тьфу! Давно я говорила, что командовать флотами
должны американцы...
Ива остановилась у двери адмиральской каюты, повернулась к Эндрю
и положила руку ему на плечо. Вернер стоял, как в воду опущенный,
глядя себе под ноги.
- Что с тобой? - спросила Ива очень тихо.
- Прости меня, - сказал Эндрю, стараясь не глядеть ей в глаза. -
Я просто вдруг почувствовал... Не знаю. Иди одна. От меня там не будет
сейчас никакой пользы.
- Благородный, паразит, - высказалась Линда и отвернулась.
- Зря ты так, - сказала Ива. - Но даже за это я тебя люблю.
- И я тебя люблю. Прости меня, пожалуйста.
Ива быстро поцеловала его в щеку и тронула контакт на стене.
Дверь отворилась, и Ива шагнула через порог. Эндрю сунул руки в
карманы и пошел вдаль по коридору.
- Молодец! - крикнула Линда ему в спину. Плечи Вернера в ответ
поднялись и опустились. Линда прислонилась к стене и начала яростно
обгрызать себе ногти.
- Здравствуйте, драйвер, - сказала Ива нерешительно. - А я вот к
вам. Можно?
- Да ты уж вошла, - заявил Рашен сварливо. Он уже не лежал, а
сидел в рабочем кресле, подперев голову кулаком. - От кого делегация?
- Простите?
- Кто прислал тебя, говорю... Боровский? Или Линда?
- Да я...
- Линда, - догадался адмирал. - Ну, и зря. Я уже в порядке.
Относительно. У твоих раздолбаев самогонки не осталось?
- Понятия не имею, - удивилась Ива.
- Перед отходом была целая канистра, - объяснил Рашен. - Хотя что
им, пятерым, на целые сутки десять литров? Так - горло промочить...
- Вы откуда знаете? - пробормотала Ива ошарашенно.
- Ну, я на этой развалюхе вроде как главный, - заметил адмирал. -
Или уже нет?
- Слушайте, драйвер, я...
- Спасибо, что пришла, - неожиданно сменил тему Рашен. Он
повернулся к Иве, и та поразилась, как глубоко запали у него глаза, и
какие страшные под ними синяки. Адмирал выглядел совершенно больным. И
глубоко несчастным.
- Могла ведь не согласиться, - продолжал Рашен. - А ты вот здесь.
Пожалела меня, старого дурака. И-ди-о-та.
- Да кончайте вы! - против своей воли разозлилась Ива.
- Кончаю я по ночам и об стенку! - сказал адмирал так злобно, что
Ива покраснела и опустила глаза. - А еще на меня ходят смотреть, как
на мумию вождя. Стоят над телом и произносят речи. А я лежу себе и в
гробу ворочаюсь...
- Мне уйти? - спросила Ива тихонько.
- Ни в коем случае, - отрезал Рашен. - Ты на этой старой калоше
единственный нормальный человек. Кому я еще могу поплакаться?
- Вы так ничего и не решили... - поняла Ива.
- Фу! - возмутился адмирал. - Ты что со мной, первый день ходишь?
У меня все варианты давно просчитаны.
- И? - спросила Ива с надеждой.
- И ничего хорошего. В любом случае как минимум две трети группы
накрывается. А сколько мы полицейских угробим, так это просто караул.
И не забывай про наши собственные бэттлшипы, на которых уже, наверное,
сменили экипажи. Да еще этот долбаный "Старк"... Какое счастье, что
остальная армия пошла на металлолом! - воскликнул адмирал. - Если бы
мне еще месяц назад сказали, что я буду этому радоваться... А так у
нас есть хоть какой-то шанс. Но при одной мысли, что мы с тобой,
допустим, уцелеем, а остальные - нет... Дестроеры все можно списать в
расход! Это что, война?! Да это же убийство!
Ива зажала руки между колен и беспомощно смотрела на адмирала.
- А сколько наших уже застрелилось? - спросил Рашен.
- Послушайте... - взмолилась Ива. - Ну, давайте повернем! Уйдем
на Марс. Сдадимся. А?
- Ты понимаешь... - сказал Рашен с безумной горечью. - Сдаваться
мы можем кому угодно, это не проблема. Мне все равно, меня-то в любом
случае расстреляют...
- Как?! - воскликнула Ива.
- Да вот так. Ты приказ Адмиралтейства видела? Нет? Вот то-то.
Приказ отдали лично мне и Заднице. А после рекодировки он испарился. Я
ничего не смогу доказать. Выходит, я просто обычный сумасшедший
офицер, каких полно, и не более того. Как капитан Риз с "Горбовски".
Он же собственных десантников пожег, и никто не удивился. Ну и что с
того, что я на марсиан напал?
- Но ведь Эссекс подтвердит...
- Да он не может выступать свидетелем в суде! - рявкнул адмирал.
- Он же почти год не спускался вниз! По Филу психушка не то, что
плачет, а слезами заливается. Это я его от последней медкомиссии
отмазал. Потому что на мой взгляд он нормальнее нас всех. А как медики
относятся к тем, кто боится вниз сойти?! Группу F подставили тупейшим
образом, и все отлично получилось! Мы же астронавты, от нас всего
можно ожидать... Погоди, о чем я?
- О том, что вас расстреляют, - сказала Ива, и вдруг глупо
хихикнула. Рашен улыбнулся одной стороной рта, прищурил глаз, и Ива
неожиданно увидела такого адмирала, которого она знала очень хорошо -
уверенного в себе, ироничного, мудрого. Но эта маска быстро пропала, и
перед ней снова оказался усталый старик.
- Так вот, - кивнул Рашен. - Но самое обидное, что пострадает и
все остальное командование. Тюрьма ребятам обеспечена. Всем, кто был
ко мне близок, постараются заткнуть рты очень надолго, если не
навсегда. Могут просто изолировать. Могут с ума свести. Ты понимаешь,
за роспуском флота стоят бешеные деньги. Мне даже представить страшно,
кто именно и с кем снюхался, чтобы нас уничтожить. И если бы нас
просто списали вниз - это была бы одна сумма. А теперь она может
увеличиться на порядок.
- Не понимаю... - пробормотала Ива.
- Знаешь, кто теперь больше всех заинтересован в том, чтобы
утаить правду? - спросил Рашен. - Марс. Ред-Сити.
- Да почему же...
- Контрибуции, лапочка. Готов поспорить, что в этой несчастной
шахте урана было кот наплакал. А вот торговля с Землей теперь пойдет
на совсем другой основе и за совсем другие деньги. Нашей милой родине
позарез нужен генетический материал. А республика категорически не
хотела им делиться. Она и теперь не захочет. Но уже на гораздо более
жестких условиях.
- Так значит, это не наши все устроили? - удивилась Ива.
- А у нас что, сволочей мало? - усмехнулся адмирал. - По большому
счету мне плевать, кто именно нас подставил. Меня интересует, как мы
выпутываться будем. Потому что в какую сторону ни поверни, на этом
пути нас ждет море крови и неоправданно большие потери. А мне, честно
говоря, стрелять по своим просто страсть как надоело. Мне уже во
вторую марсианскую это дело поперек горла уперлось. Да не могу я
больше, понимаешь?!
Иве показалось, что она сейчас расплачется. Железно логичные
выкладки адмирала ее ни в чем не убедили. А вот то, что Рашен больше
не хочет отдавать приказ "к бою"... Катастрофа. Рашен был талисманом
группы F, ее счастливой звездой. Реши он сдать командование, группа
развалится. Ива понимала, что это ясно и Эссексу, и Боровскому, и всем
остальным командирам. В группе немало авторитетных офицеров, но
адмирал Рашен только один.
- У нас совершенно нет козырей, - сказал Рашен. - Не с чего
ходить. Вот так-то, малыш. Как говорил мой дедушка, старый опытный
хирург, когда к нему являлся неприятный пациент: "это pizdets, а
pizdets мы не лечим"... Эй! Ну-ка, девочка, иди к папе на коленочки,
пока ты не заплакала.
Ива медленно, как во сне, встала и подошла к адмиралу. Рашен
обнял ее, усадил к себе на колени и зарылся носом в ее волосы.
- Прости меня, - вздохнул он. - Мне больше не на кого это
выплеснуть. Ты только не подумай, что я запутался. Мне просто страшно.
В первый раз. Никогда страшно не было. А теперь вот боюсь.
- Не бросайте нас, Oleg Igorevich, - прошептала Ива сквозь
наворачивающиеся слезы.
- Да куда я денусь... - сказал Рашен с невероятной горечью.
И от этих его слов Иве стало легче. У нее даже глаза высохли. Она
уютно свернулась на коленях адмирала и прижалась щекой к его груди.
Ива не помнила своего отца, но человек на старых фотографиях, которые
ей показывала мама, был чем-то неуловимо похож на Рашена. Возможно, он
тоже мог так надежно заслонить ребенка от любой беды, всего лишь
усадив его себе на колени.
- Только вот как я буду стрелять в Рабиновича, - пробормотал
Рашен, - для меня загадка. Он же решит, что это личное. Я у него
двадцать лет назад девчонку отбил. А потом она все равно к нему
ушла...
Ива невольно улыбнулась. Таких подробностей из прошлой жизни
Рашена она не знала. А вице-адмирал Рабинович командовал полицейской
эскадрой, поджидающей группу F у границы Пояса. У Ивы среди
полицейских навигаторов тоже были друзья, но она здесь никакой
проблемы не видела.
- Ни одна девица в Ванкувере не хотела замуж за русского, -
пожаловался Рашен. - Даже за астронавта. Даже с нашего факультета...
- Неправда! - выпалила Ива. - Я хочу! - и тут же осеклась. Ей
пришло в голову, что Рашен может ее не так понять. А главное, она сама
удивилась тому, как естественно вырвались у нее эти слова.
- Энди славный парень, - кивнул Рашен, который все понял
совершенно правильно. - Очень тонкий и интеллигентный. Для астронавта
даже слишком. Хорошо, что он с тобой не пришел. А то здесь и так
розовых соплей по колено.
- Я его звала, но он не захотел, - сказала Ива.
- Тоже весь в расстройстве? - догадался адмирал.
- У вас это что, национальное? - поинтересовалась Ива.
- Говорят. Хотя врут, по-моему. Никакие мы, русские, не
особенные. Просто нас очень мало, и все, кому не лень, тычут в нас
пальцами и вешают ярлыки. Вот мол, осколки великого народа. Ах, какая
жалость!... А этот великий народ только и делал, что пускал себя на
мясо, выручая других. Мы же буферная зона между Европой и всем
остальным миром. Захватывали нас раз сто, порабощали, истребляли. С
кем только мы не воевали! И с татарами какими-то, и с монголами, и с
фашистами всех мастей... Жалко, с Америкой не успели. Мы бы вам дали
прикурить. И евреи тоже что-то много на себя берут. Эх... Ладно,
слезай. А где Задница, ты не в курсе?
- Кажется, здесь, - сказала Ива, пересаживаясь на кровать.
- Та-ак... - адмирал подвинул к себе контактную доску. - Ладно.
Алло! Мозер! Где ты?
- Я, сэр! - радостно отозвался флаг-адьютант.
- Ты вот что... Там у вахты Кендалл завалялся самогон. Давай
бегом к ним. Подойди к этому пацаненку, как его...
- Кристоф Бульон, - нехотя подсказала Ива.
- Навигатор Бульон, не забудешь, фамилия редкая. И скажи, что с
начальством положено делиться. Пригрози конфискацией, и через полчаса
чтоб у меня был литр!
- А не много вам? - поинтересовался Мозер тоном опытного денщика.
- Застр-р-релю! - прорычал адмирал, и флаг-адьютант мгновенно
исчез с монитора.