- А может, это все-таки настоящий Мейер, - произнесла Линда
задумчиво.
- А кто тогда на "Скайуокере" погиб? Ты что думаешь, Вернер
соврал насчет его останков? А жетон нагрудный где он мог взять? И
вообще, зачем это ему?
- Ты материалы комиссии видел?
- Нет.
- И никто их не видел. Понимаешь, - сказала Линда
глубокомысленно. - Энди Вернер, он, конечно, мужик что надо. Только
вот не верю я ему. Какая-то у него есть тайна, и очень серьезная,
доложу я тебе. Оч-чень серьезная. И вообще, он русский...
- Наш командир тоже русский, - напомнил Эпштейн.
- Рашен совсем другой русский, - отмахнулась Линда. - А, да не
знаю я ничего... Ну, что прикажете, док?
- Иди сюда, ассистировать будешь.
- А это ничего, что я голая? - спросила Линда, вставая и
потягиваясь.
- Очень даже ничего. Особенно спереди.
- А сзади?
- И сзади тоже красиво. Линда! Отстань! Не сейчас...
- Глупый, нам же одеваться через десять часов... Полная тяга. И
вообще, может это наш последний раз. Ты уверен, что боя не будет? Не с
Рабиновичем, так с чужими...
Эпштейн прикрыл глаза и замычал от удовольствия, чувствуя, как
ласковые руки стягивают с него комбинезон.
- Рабинович, конечно, не русский, - сказал доктор, - но он и не
дурак. А чужие еще неизвестно, чего хотят. А я вот знаю, чего хочу.
- Это видно, - проворковала Линда, с восхищением глядя вниз.
* * *
Группа F брызнула в разные стороны и растворилась в пустоте. На
прежнем курсе осталось только два корабля. От одного из них,
маленького, отделился катер и пошел к другому, огромному. Шлюзовые
ворота открылись и проглотили катер, словно муху.
Большой многоцелевой корабль "Джон Гордон" был разграблен. От
него честно оторвали все, что можно было спереть без ущерба для
ходовых качеств судна. Исчезли даже аварийные скафандры из главного
шлюза. Внутри корабля обшивка была сплошь порвана в лохмотья, а с
потолка свисали обрывки кабелей. Сонный Эндрю сначала только
меланхолично цыкал зубом, натыкаясь на очередной факт мародерства, но
потом споткнулся о забытый кем-то посреди коридора ботинок, чуть не
расквасил себе нос и проснулся.
- Не падать, - приказал Боровский, хватая Эндрю за ремень и
помогая встать. - Ты нам живой нужен. Под тягой отоспишься. Кенди!
Ну-ка, держи своего красавца.
Ива крепко взяла Эндрю под руку. Вернер с умилением посмотрел на
нее сверху вниз и украдкой поцеловал в макушку. Ива покраснела и
легонько пихнула его локтем в бок. Сзади кто-то одобрительно хихикнул.
По широченному коридору мегадестроера люди шли колонной по три, и
им не было тесно. Десять человек вахты Кендалл, пятеро техников и трое
стрелков, ведомые Боровским и Фоксом, медленно приближались к ходовой
рубке, и топать им оставалось еще метров триста. Даже растерзанный по
кусочкам, "Гордон" поражал воображение.
- Никто больше не спит? - поинтересовался Боровский,
оборачиваясь. - Здесь носом клевать нельзя, а то с непривычки
заблудитесь. Схему корабля всем раздали?
- Раздали, - ответил Фокс, временно исполняющий обязанности
старпома. - Главное, чтобы переборки все на месте были. Судя по
масштабам разграбления... Как ты думаешь, Энди, - позвал он Вернера. -
Реакторы у нас в наличии?
Вернер усмехнулся и поманил к себе техников.
- По-моему, сейчас будет развилка, - сказал он. - Этторе, тебе
налево, дуй в реакторный отсек и действительно посмотри, все ли там на
месте. Фред, за тобой управление огнем. Это три уровня вниз. Там много
чего можно отвинтить, так что ты уж будь повнимательнее, ладно?
Остальные в центральный ствол, задача та же. Как разберетесь, тут же
докладывайте.
Техники разошлись, и уже через минуту все до единого исчезли в
боковых проходах. Этим людям не нужно было ставить конкретные задачи,
они и так знали, что к чему. Их профессия слишком напоминала медицину,
и опытный сержант технической службы ценился на боевом флоте не
меньше, чем мастер-навигатор.
- Очень большой корабль, - задумчиво сказал Кристоф, разглядывая
на ходу схему. - Ну просто очень большой. Надо же - теннисный корт!
- Вот, наверное, Задница сейчас на стенку лезет! - рассмеялся
Фокс. - В крошечной однокомнатной каюте, без референтов, без охраны...
- Ничего подобного, - бросил через плечо Боровский. - У него и
здесь каюта была маленькая. Эссекс не любит открытого пространства. Я
когда был замом по боевой, спросил его однажды, что это он все по
углам прячется. А он мне серьезно ответил - чем больше места, тем
круче может разгуляться второй закон термодинамики...
- Псих, - заключил Фокс.
- Не больше, чем мы с тобой, - пробурчал ему в спину Вернер.
Слева на стене показалось обширное кровавое пятно. Боровский
походя мазнул по крови пальцем и сунул его в рот.
- Какая жалость! - сказал он. - Всего лишь варенье. А я уже хотел
испугаться... И долго нам еще? А, это малый конференц-зал. Ну, теперь
уже рукой подать.
Рядом с дверью, ведущей в конференц-зал, кто-то нарисовал красным
маркером на ослепительно белой стене карикатуру на начальника штаба.
Рисованный Эссекс выглядел как живой, хотя и был изображен буквально
одним росчерком.
- И тут наш маньяк побывал... - шепнул Эндрю на ухо Иве.
- Ух ты! - восхитился Фокс, который тоже заметил рисунок. - Вот
это да! Господа, смотрите! Автора! Автора!
Астронавты столпились у двери, бурно выражая свое одобрение
народным творчеством.
Боровский, который ушел далеко вперед, остановился у вырванного с
мясом из стены терминала внутренней связи и зачем-то подергал
изуродованную консоль.
- Эй, Жан-Поль! - позвал его Фокс. - Ты это видел?! Роскошная
живопись!
- Я вот что вижу, - хмуро процедил Боровский, наклоняясь и
засовывая голову в зияющий проем. - Вернер! Энди, как ты думаешь, чем
это сделали?
Эндрю подошел к Боровскому и осторожно потрогал оплавленный
металл.
- Интересно, - сказал он. - А ведь это не резак, коммандер.
- Вот и я смотрю - не похоже что-то. Конечно, это совершенно не
мое дело, но если бы меня спросили, я бы сказал, что консоль не
резали. Ее отстрелили. Майкл! Подойди-ка. Тут по твоей части.
- По-моему, и без Фокса ясно, - сказал Эндрю. - Ручной десантный
лазер. Импульсный.
- Ну? - спросил Фокс, отодвигая Вернера и разглядывая консоль. -
Ага! Ну и что такого? Просто кто-то здесь с "Маузером" развлекался.
- Почему именно с "Маузером"? - удивился Боровский.
- Дырки здоровые. Наши лазеры слабее. А немцы делают машинки
тяжелые, но очень мощные.
- Так, - сказал Боровский. - Нужно будет прочесать корабль.
Ладно, в походе время найдется.
- Зачем? - в свою очередь удивился Фокс.
- В спецификации на БМК стрелковое оружие не значится. Кроме
офицерских пистолетов, разумеется. Если бы Эссекс заныкал десантные
лазеры, он бы уж не забыл их с собой забрать. Однако, такого не
случилось. А раз не забрал - может, и не знал о них вовсе. А кто ходил
на "Гордоне" до Эссекса?
- Коммандер Фуш, - сказал Эндрю и вдруг потупился.
Боровский внимательно посмотрел на Эндрю, огляделся и увидел, что
вокруг стоят люди и внимательно прислушиваются к их разговору.
- Продолжать движение, - неприязненно процедил Боровский. -
Кенди, всех в боевую рубку. Мы догоним.
- Есть, - сказала Ива, бросила на Эндрю сочувственный взгляд и
ушла. Навигаторы и стрелки потянулись за ней, время от времени
оборачиваясь с нескрываемым любопытством.
- Насколько я знаю, коммандер Фуш был хронически не в ладах с
экипажем, - сказал Боровский доверительным тоном. - У него уже
бунтовала команда задолго до инцидента на "Декарде". Энди, я, конечно,
лезу не в свое дело, но ты скажи - Фуш боялся мятежа? Ждал его?
- Я вас понял, Жан-Поль, - кивнул Эндрю. - Мне, разумеется,
ничего не известно про нелегальный склад оружия на "Гордоне", но...
Думаю, вы правы. На "Декарде" такой склад был. И Фуш действительно
ждал мятежа. Иногда мне кажется, что он его просто хотел.
Провоцировал. Только когда поднялся бунт, Фуш не успел раздать оружие
верным людям. Не дожил. Впрочем, это неважно.
- Где он прятал лазеры? - спросил Боровский. - И сколько?
- В одном из аварийных модулей. Я думаю, в том, который ближе к
его каюте - модуле боевой рубки. А сколько... На "Декарде" - не меньше
сотни. Да... - Эндрю помотал головой, вспоминая. - Не ходите на
десантниках, Жан-Поль. И ты, Майк, если занесет тебя судьба на
десантник, беги оттуда со всех ног. Вот где действительно сумасшедший
дом. У нас даже откровенные психи вполне домашние. А там... Простите,
господа. Вырвалось.
- Пустяки, - сказал Фокс, кладя руку Вернеру на плечо. - Забудь.
Слушай, Жан-Поль, я не понял, ну, допустим, найдем мы здесь
дюжину-другую "Маузеров". А на хрена они нам?
- Ты что будешь делать, если абордаж? - спросил Боровский. -
Ручки кверху, ножки врозь?
- Абордажа не будет! - ответил Фокс уверенно. - Зачем я здесь,
по-твоему?
- Мы, кажется, вообще не собирались воевать, - напомнил Эндрю.
- Это мы, - сказал Фокс. - А вдруг Рабинович начнет дурака
валять?
- Да при чем тут Рабинович! - воскликнул Боровский. - Бобби нас
не тронет, вопросов нет. Что он, самоубийца? У него жена, дети...
Блин, у меня ведь тоже! - добавил он с некоторой растерянностью в
голосе. - Ладно, проехали. А вот когда к Земле подойдем, могут быть
эксцессы. Все может случиться.
- Хорошо, - кивнул Фокс. - Согласен. Только чур, моих бойцов к
розыску не привлекать. У нас и без того хлопот полон рот, не хватало
еще какие-то пукалки по углам вынюхивать.
- Энди, - неожиданно сменил тему Боровский. - А кто все-таки
остановил мятеж на "Декарде"? Кто реактор катапультировал?
Вернер шевельнул плечом, сбрасывая с него руку Фокса.
- Знаете, Жан-Поль, - сказал он угрюмо, - вы меня совершенно не
жалеете. Хотя тоже попробовали, что такое желтый дом.
- Тебя вылечили, - заметил Боровский. - Разве нет?
- Вылечили. А мне до сих пор страшно, - очень тихо произнес
Вернер. - Мы когда потом на "Виггине" разлетелись к едрене-матери в
очень мелкую стружку, я и глазом не моргнул. А годом раньше, на
"Декарде", я молиться был готов. Понимаете?
- Извини, - сказал Боровский. - Честно, извини. Ты же в курсе, я
параноик, ну что с меня возьмешь? Пойдем, что ли. До полной тяги... -
он посмотрел на часы. - Восемь с половиной. Если, конечно, все
реакторы по деталям не растащили.
- Ерунда, - усмехнулся Фокс. - Сказано же было - орудия и ходовую
часть не портить.
- Терминалы из стен выковыривать тоже не просили. Тем более -
лазерами.
Впереди замаячила дверь боевой рубки. На двери было крупно
написано синим вкривь и вкось: "Essex is Asshole". Знаменитая формула,
когда-то открытая Рашеном. Эссексу как раз дали контр-адмирала, и
Рашен вдруг начал хохотать. Его спросили, в чем дело, и он объяснил,
что английское "rear admiral" очень смешно звучит в русском контексте
- "задний адмирал". Просто англоязычная публика тут юмора не видит,
она привыкла. А у Эссекса еще и фамилия созвучна с "эсхолл", так что
выходит, звание это как раз для него. Задница он и есть Задница.
- Это ж надо так надругаться над хорошим кораблем! - возмутился
Боровский. - Мало того, что разворовали все...
- Вы кабель-то достали? - вспомнил Эндрю.
- И достал, и на прокладки махнул. А ходовый процессор не успел.
Когда я пришел, от него только корпус и остался. Ничего, мы тут еще
пошуруем. Ни грамма родного железа врагу! Вообще, хорошенький
подарочек мы Рабиновичу везем... Тут ремонта будет миллионов на
десять.
- Подорвем экономику полицейских сил! - расхохотался Фокс,
вытащил из кармана сигару и принялся ее раскуривать.
- Вообще-то, сейчас это мой корабль, - заметил Боровский, унюхав
дым. - Но поскольку ты у меня вроде бы старпом, пусть и временно...
Так что травись. Знай мою доброту. Учись грамотному обращению с
подчиненными.
- Угу... - промычал Фокс, упоенно дымя.
- Спасибо вам, Жан-Поль, - неожиданно сказал Эндрю.
- Пожалуйста, - улыбнулся Боровский. - А за что?
- За "Декард". Вы заставили меня вспомнить, и я вдруг
почувствовал, что мне уже не так больно. Понимаете, я много лет прячу
в себе этот ужас, а сейчас вот... Кажется, все перегорело. Меня ведь
там здорово покалечило. И это я катапультировал реактор.
- Я так и думал, - кивнул Боровский. - Поэтому ты и здесь. Ты,
Майкл, Иветта... Не хватает только Алекса и Задницы. И Абрам бы нам
сгодился.
- Твою мать, до чего же нас мало! - воскликнул Фокс.
* * *
Когда "Гордон" и "Тушканчик" завершили торможение у границы
Пояса, Боровский тут же развил на вверенном ему борту нездорово бурную
деятельность. Рашен специально оставил день свободного полета до
встречи с полицейской эскадрой, чтобы все детально обдумать и заодно
дать людям привести себя в порядок. Боровский решил из этого дня
выжать все, что можно.
Первым делом он затребовал на "Гордон" дневальных с "Тушканчика",
чтобы организовали челночные рейсы с награбленным барахлом.
Невероятных размеров куча всякой дряни уже забила доверху грузовой
шлюз и проявила тенденцию к расползанию в глубь корабля. Прибывшие
дневальные, отворив люк, уперлись в эту груду металлолома и замерли в
тихом ужасе. Просочиться внутрь "Гордона" и попрятаться они не могли.
Сымитировать какой-нибудь отказ техники и улететь обратно, бросив все
так, как есть - тоже. На этот случай их в шлюзе поджидал Боровский.
- Ну, что же, - раздался его приглушенный расстоянием голос с
противоположной стороны кучи. - Там с краю ящики лежат, вот с них и
начинайте. Дюжина ящиков с эмблемой "Маузерверке".
- Господин коммандер, сэр! - крикнули ему. - Вы эту посудину
совсем выпотрошили, или у вас там внутри хоть что-то осталось?
- Пока не увижу ваши рожи, отдыхать не дам, - предупредил
Боровский, игнорируя шутки. - И если хоть раз задержитесь на
"Тушканчике" дольше пятнадцати минут - пеняйте на себя.
- Значит, сверху надо брать, - заметил один из дневальных,
обреченно поднимая глаза туда, где куча смыкалась с потолком.
Катер начал сновать между кораблями. Боровский со своей стороны
придирчиво допрашивал, что именно взяли, и ставил пометки в
импровизированной накладной. Через час он сорвал голос и догадался
общаться с грузчиками по интеркому. Еще часом позже откуда-то сверху
просунулась красная от натуги сержантская физиономия и сказала:
- Здрасте, господин коммандер, сэр. Что-то вы с лица спали. Плохо
кормят тут?
- Весь в заботах, - миролюбиво объяснил Боровский. - Ну, как там
наш "Махди"?
- Летает потихоньку. То есть, за время вашего отсутствия никаких
происшествий не случилось.
- Ну-ну. Вернусь - проверю. А прокладки новые как, держат?
- Давление в норме, сэр.
- Что господин адмирал?
- Да вроде ничего. Ругается.
- В чем дело? - ут же насупился Боровский.
- Говорит, без вас на борту непорядок, господин коммандер, сэр!
Бардак, говорит.
- Наверное, опять в коридоре на голую бабу наткнулся, -
пробормотал Боровский себе под нос.
- Да вы что, сэр! Какие могут быть голые бабы, мы же под
ускорением шли...
- Голая баба это такая вещь, друг мой, - сообщил Боровский
глубокомысленно, - которая всегда может быть...
Сержант на всякий случай подался назад.
- Ну, хорошо, - сказал Боровский. - Спасибо за новости.
Продолжайте разгрузку. Много там еще?
- Ужас. А дежурный по складам говорит, что уже класть некуда.
- Дежурному я потом объясню, как пользоваться складскими
помещениями. Будет ерепениться, скажите - Боровский приказал, и все
тут. Ладно, ступайте работать.
- Простите, сэр, но вы говорили, что когда...
- Работайте, молодой человек. Отдыхать на том свете будем.
Расстроенный сержант выполз задом из кучи, начал спускаться,
зацепился за какой-то ящик и грохнулся вниз.
- Ну? - спросили его.
Сержант вместо ответа покрутил у виска пальцем.
- Разделимся пополам, - сказал он. - Половина грузит, половина
лежит. А то ведь так и надорваться недолго.
- Ты бы сначала микрофон выключил, кретин! - раздался из динамика
голос Боровского. - Ну сколько вас учить можно, остолопов, таким
элементарным вещам?! Совершенно не умеете нести службу. Прямо стыдно
мне за вас...
* * *
Эндрю сидел на краю бассейна, почесывая отмытую до красноты голую
задницу, и наблюдал, как поднимается вода. Бассейн на "Гордоне" был
двадцати пяти метров в длину, прямо как в пятизвездочном отеле на
Земле.
Ива вышла из душевой и прикрыла за собой дверь.
- Может, запереть? - спросил Эндрю.
- Да никто не придет, - ответила она. - Спят все. Один Боровский
в грузовом шлюзе, никак от своего барахла оторваться не может.
- Ну, тогда иди ко мне.
- А вот не подойду.
- Это почему же?
- Ты меня сначала поймай.
- А если не поймаю?
- Как это - не поймаешь? - удивилась Ива. Она тоже была сейчас,
как и Эндрю, вся розовая и с ног до головы в мелких капельках воды.
Кто не ходил неделями в спецкостюме, не знает, какой это кайф -
раздеться и встать под душ.
- Еще как поймаешь, - сказала Ива, заглядывая издали Эндрю между
ног.
- Как раз теперь вряд ли. Бегать неудобно.
- А я поближе к тебе подойду. Вот так.
- А можно еще?
- У-у, противный! Вот тебе за это! - Ива рассмеялась и
кувыркнулась с бортика головой вниз, подняв радужный фонтан брызг.
- Ах, так! - закричал Эндрю. - Ловите глубинную бомбу, капитан! -
и тоже бросился в воду.
Ива плавала неплохо, но Эндрю еще лучше. Несколько минут он гонял
ее от бортика к бортику, а потом зажал в углу, возле лестницы,
повернул лицом к себе и крепко обнял.
- Сейчас вы будете торпедированы, капи... - договрить он не
успел, потому что его уже целовали, страстно и даже где-то взахлеб.
Через мгновение влюбленные от полноты чувств с головой ушли в глубину.
Сначала они делали это в воде, что оказалось для обоих ново и
интересно. Потом выяснилось, что все-таки нужно за что-то держаться, а
держаться уже не было сил, и они перебрались на бортик. И там, на
бортике, на пластиковом матрасе, который забыл оприходовать Боровский,
произошло нечто волшебное, во что Ива раньше отказывалась верить.
Эндрю сделал ей так безумно хорошо, что Ива громко кричала и под конец
даже на миг потеряла сознание.
- Что ты со мной делаешь? - прошептала она, с трудом приходя в
себя.
- Я тебя люблю, - ответил Эндрю очень серьезно.
- Милый... - Ива провела кончиками пальцев по его изувеченной
груди, потом взяла за руку и нежно поцеловала длинный белый шрам.
- Это тот самый десантник? - спросила она. - "Декард"?
Эндрю кивнул.
- Ты обещал как-нибудь рассказать мне, - напомнила Ива. - Не
забудь.
Эндрю откинулся на спину и провел ладонь по глазам.
- Все рассказать? - спросил он. - Как было на самом деле?
- Ты не можешь? Тебе запретили? - догадалась Ива.
- Мне запретили, - кивнул Эндрю. - Но тебе я расскажу. Наверное,
ты должна это знать. Понимаешь, любимая, ты... Если можно применить к
тебе это слово, ты - рыцарь. Честный вояка. Адмирал Рашен в молодые
годы, с той всего лишь разницей, что ты девочка, а он мальчик.
- Наверное, - согласилась Ива. - Рашен мне как родной. Иногда мне
кажется, что мой отец такой же был.
- Вы действительно очень похоже себя ведете. Мне-то видно со
стороны, тем более, что я старика много лет наблюдал, а ты и так вся
как на ладони. И он тебя за это любит, за то, что... Как бы это
сказать. Понимаешь, в его жизни всегда было место подвигу. Это у него
естественная реакция на опасность - не бежать, не прятаться за других,
а совершить поступок. Даже через силу, даже через "не могу". Он и меня
этому учил. Правда, не вышло. Я по жизни не рыцарь совершенно. Мне для
подвига нужен какой-то очень серьезный повод.
- Повод для подвига! - продекламировала Ива. - Не звучит. Мягко
говоря, издевательская метафора.
- А я к этому и веду. Бывают люди, которые в нештатной ситуации
борются в первую очередь за свою жизнь. Ты можешь спасать целый
корабль, но делаешь это на инстинкте самосохранения. И таких людей
большинство. А есть немногие, в первую очередь спасающие других,
исполняющие какой-то долг, ну, ты понимаешь. Таким повода не нужно, у
них серьезное решение принимается на другом уровне. По велению сердца,
как принято говорить. Вот такие вы с Рашеном. А я - из тех, из
большинства.
- Ну и что?
- Понятия не имею, - сказал Эндрю. - Это я просто думаю вслух.
- Ты что-то не так сделал там, на "Декарде"? - осторожно спросила
Ива.
- Не знаю. Может, ты мне объяснишь, так или не так.
- Пойдем в каюту, - предложила Ива. - Ляжем, обнимемся, я буду
тобой любоваться, а ты мне будешь рассказывать.
- А можно я тоже буду тобой любоваться? - спросил Эндрю, впервые
улыбнувшись с того момента, как ударился в философию.
- Обязательно! - рассмеялась Ива.
* * *
Как и все десантики, "Рик Декард" был цилиндрической самоходной
баржой километровой длины, густо облепленной снаружи посадочными
средствами. Половину внутреннего объема "Декарда" занимали
тренировочные залы и казармы на тысячу пятьсот человек, другую -
ходовая часть и служебные помещения экипажа. Орудий десантнику не
полагалось, его задачей было таскаться в хвосте атакующей эскадры и
после артподготовки бросать на вражескую поверхность тяжело
вооруженную пехоту.
Пушечное мясо, в роли которого выступал размещенный на "Декарде"
усиленный десантно-штурмовой полк, мало походило на легендарный земной
спецназ времен Заварухи. Диверсионные подразделения, где каждый
отдельный боец стоил целого пехотного взвода, ушли в прошлое за
ненадобностью. Осталось только название - "десант". Еще остались
устрашающие эмблемы, гордые лозунги и разноцветные береты. Только люди
были совсем другие. Земля не могла расходовать на войне ценный
материал. В десант шли отходы воспроизводства. Человеческий шлак.
Вернер довольно часто бывал в казармах, проверяя работу систем
жизнеобеспечения. Сначала он появлялся там с бригадой, но вскоре начал
ходить один. Так ему показалось надежнее. Он предпочитал кому-нибудь
из солдат дать подержать свои тестеры, на что бойцы мгновенно
соглашались с почти детской гордостью. Это было полезнее для здоровья,
чем телом заслонять техников, которым десантники так и норовили
заехать в лоб. Профессиональные астронавты чересчур явственно
выказывали десанту свое презрение. А Вернер, хоть и тоже астронавт,
был не такой. Он слишком хорошо понимал, что значит считаться изгоем.
Поэтому в казармах его не обижали и считали почти за своего. Он даже
завел себе подружку во взводе связи - красивую, тупую как компьютер,
психопатичную и бисексуальную. Это было достижение - обычно барышня из
десанта скорее дала бы астронавту в рыло, чем еще чего-нибудь.
Экипаж смотрел на Вернера косо, плевался за его спиной, и
объяснял такие выкрутасы тем, что Эндрю русский, человек без роду и
племени, а значит, по жизни неразборчивый в контактах. Вернер молча
занимался своим делом. Обстановка на "Декарде" его раздражала. Он не
ходил раньше на таких кораблях, где люди делились на "наших" и "не
наших". Перманентный конфликт между экипажем и его живым грузом,
всегда готовый вылиться в драку, был в глазах Эндрю полной дикостью. К
тому же, неврастеник Фуш этот конфликт не только поддерживал, но даже
и усиливал, постоянно собачась с десантным начальством.
Эндрю с удовольствием свалил бы из этой клоаки, но у него была на
тот момент ограниченная годность "по психике". Старые травмы,
полученные на "фон Рее" во время нырка в Юпитер, давали себя знать,
Эндрю принимал транквилизаторы и с нетерпением ждал очередной
медкомиссии. В дрязгах между флотскими и пехотой старался не
участвовать и вообще держался особняком. На судне было неспокойно, а в
случае больших неприятностей Эндрю предпочел бы оказаться на стороне
тех, кто лучше обучен рукопашному бою.
Тем более, что он десантников научился жалеть.
В десант нанимались интеллектуально отсталые и бесплодные.
Зачастую рейнджер страдал и тем и другим сразу. Вся система вербовки
строилась на убеждении человека в том, что лет за десять он (если
выживет, конечно) заработает достаточно для сложной операции или
покупки донорских клеток. Некоторым из десантников на самом деле
удавалось, пройдя огонь и воду, выйти на пенсию и завести детей. Но
большинству из них уже сама армейская жизнь оказывалась достаточной
премией. Вырваться в армию с гидропонной фермы или из литейного цеха
тоже было непросто - требовались хорошие физические кондиции,
выносливость и придурковатая отвага. Десантники собой гордились и
искренне любили свой образ жизни. Если ты с четырнадцати лет вкалывал
на хлорелловой плантации, а придя домой, вынужден был сам думать, чего
тебе пожрать и на какие деньги, то конечно после этого четкий и
размеренный казарменный быт покажется раем. Ты окружен грубоватой, но
реальной заботой, всегда сыт, чисто вымыт и не страдаешь недосыпанием.
Короче, вытащил счастливый билет. Тем более, что помимо всего прочего
десантников заставляли учиться - некоторых просто грамоте, а кого и в
университетском объеме. В десанте не было элиты, точнее ее взращивали
из своих же, каждый офицер начинал сержантом, и это тоже был хороший
стимул для неотесанных пролетариев. Их генералы выкарабкивались из
того же дерьма и служили живым примером успеха.
На "Декарде" пехота с утра занималась боевой учебой, после обеда
садилась за парту, вечером устраивала пляски и спортивные игры, а
ближе к ночи трахалась попарно и группами в специально отведенных
помещениях. Иногда в казармах завязывались потасовки, но жертв обычно
не было - по закону убийцу ждал расстрел на месте. Для серьезных
разборок служили третейские суды, на преступников имелся полноценный
трибунал, вора или насильника могли загнать на каторгу или отправить в
штрафбат. Десантное начальство рулило железной рукой. Флотский
командир, исполнявший при десанте функции перевозчика, в его
внутренние дела никогда не вмешивался.
Но в то же время, командир десантного планетолета был на
территории судна главным. И ключи от арсенала тоже находились не у
пехотного дежурного офицера, а у старшего бодрствующей вахты. Один
случайный выстрел из лазерного штурмового ружья мог натворить на борту
столько дел, что ни о каких занятиях с тяжелым оружием не было и речи.
Конечно, ни импульсный "Вестингауз", ни даже "Маузер" не продырявил бы
наружную обшивку. Но порвать коммуникации было ему вполне под силу.
Так что пехота тренировалась с макетами, а астронавты охраняли от нее
арсенал, за что удостаивались отдельного презрения.
К началу второй марсианской кампании Вернер отслужил на "Декарде"