— Хочешь здесь остаться? — спросила она.
Вокруг было столько теплокровных, что у Змея сбивалось дыхание, а от жажды темнело перед глазами.
— Давай прогуляемся.
На улице он подставил лицо теплому ветерку и с наслаждением вдохнул чистый воздух.
— Извини, — буркнул Змей. — Не люблю шумные места.
— Уже поняла. Прямо по курсу столики. Может, присядем?
Змей кивнул, надеясь, что неожиданная меланхолия скоро пройдет. При идеальном раскладе на общение с Марией у него было лишь пару часов, а потом все — обратно в свой мир.
Мария на ходу теребила пластиковую крышку стакана, потом глотнула кофе и закрыла глаза.
— Мм… Именно то, что нужно.
Вот и столики! Змей выбрал самый дальний от кофейни, выдвинул стул для Марии, сам же устроился не напротив, а рядом с ней.
Мария не возражала — молча пила свой кофе и поглядывала на него поверх стакана.
«Интересно, как я ей?» — подумал Змей.
К встрече с Марией он готовился с особым тщанием. Джинсы, простая футболка и старая кожанка были те же, что всегда, но он вычистил ботинки и тщательно расчесал щеткой длинные черные волосы. Змей знал, что нравится женщинам, только ведь смуглые «дикари» с заостренными чертами лица Марии не по вкусу, точнее, были не по вкусу.
— Ты всегда такой разговорчивый?
Черт! От хороших манер он отвык, но надо хоть прикинуться.
— Тебя это задевает? Ну, мое молчание?
— Немного выбивает из колеи. — Мария посмотрела ему в глаза, потом отвела взгляд, но не отстранилась. — Я думала, ты сразу приставать начнешь.
Поза и жесты Марии говорили, что он ей нравится, говорили тихо и застенчиво, но у Змея аж кровь кипела.
— Так ты разочарована, что я не пристаю?
— Скорее, обескуражена. — Мария поставила стакан на стол и переплела вокруг него пальцы.
— Почему?
— Потому что самой хочется к тебе приставать. — Она наморщила нос. — Неужели я так сказала?
— Ага. — Змей скривил губы, то есть улыбнулся.
Она наклонила голову, изучая «улыбку».
— Ты голубой?
— А я похож на голубого?
— Нисколько. Но мне казалось, мужчине достаточно одной улыбки, и все — зеленый свет, делай что пожелаешь.
— Ты записала меня в голубые, потому что я стараюсь быть вежливым?
— А тебе нужно стараться?
Змей медленно кивнул.
— Слава богу! — Мария шумно выдохнула. — Хотя я уже догадалась, что ты хищник.
— Неужели у меня такой зловещий вид? — Змей изумленно вскинул брови.
— Ну, не как у серийного убийцы. Но ведь ты без труда мог бы подкатить к любой женщине. Что же ты… со мной не заигрываешь, раз не голубой?
— Не знал, по вкусу ли тебе придутся мои игры. Когда стояли в галерее, ты явно колебалась, а я боялся напугать.
— Так ты хочешь… — Мария закусила нижнюю губу.
— Что — хочу?
— Меня? — Мария заглянула ему прямо в глаза и затаила дыхание. Маленькая грудь приподнялась.
Змей нервно сглотнул: неужели он подсознательно внушил ей эту неуверенность?
— Ты вовсе не обязан. Прости, тебе, наверное, неловко. Веду себя как идиотка, не знаю, что на меня нашло, — лепетала Мария, часто-часто хлопая длиннющими ресницами. — Только… расставаться с тобой не хочется. Только не сейчас!
— Если хочешь только поболтать, не обязательно тащить меня в койку, — грубо сказал Змей, откинувшись на спинку кресла.
Мария отвела взгляд, якобы любуясь яркой иллюминацией магазина игрушек, находившегося напротив кофейни.
— А если я хочу большего? — шепотом спросила она.
Желание прикоснуться к девушке было таким сильным, что Змей не удержался и заправил ей за ухо выбившийся локон.
Мария тотчас забыла об иллюминации — приоткрыла рот и жадно вдохнула.
Змей откашлялся и зашептал ей на ухо:
— Скажи, почему со мной? Почему сегодня?
Пухлые губы сжались, и Марии снова не хватило воздуха.
— Не волнуйся, ты не первый мужчина, попавшийся мне сегодня вечером. Мальчика на ночь я не искала.
— Тогда в чем дело?
— На комплименты напрашиваешься? — Змей не ответил, и Мария со вздохом подняла плечи. — Ясно, комплименты тебе не нужны.
Змей притих, решив не форсировать события и выжать из нее ответ.
Мария насупилась и раздосадованно стиснула зубы:
— Ладно, дело в другом. Мне стало одиноко и показалось, что ты… ну, что тебе тоже нужно немного тепла.
Глаза заболели, словно от невыплаканных слез, — Змей потупился и молча кивнул: в горле встал комок.
Мария накрыла его ладонь своей, и в ее больших карих глазах Змей увидел отражение собственной грусти.
— Вдруг мы нужны друг другу только сегодня? Если так, то о большем и мечтать не стоит…
Она что, успокаивает? Мол, одна ночь вдвоем ни к чему не обязывает?
— Нет, ты должна ждать большего! — прохрипел он.
— Может, завтра будет именно так, а сегодня мне вполне хватает того, что тебе нужна я одна.
Змей вымучил улыбку:
— Ты готова сегодня в меня влюбиться?
— Это так абсурдно звучит?
Змей прижал ладонь к ее щеке:
— Нет, звучит прекрасно.
Мария наклонила голову, чтобы насладиться лаской:
— Я живу неподалеку отсюда.
Надо же, как быстро все получается! И как естественно!
— Уверена, что хочешь позвать меня к себе?
— Я ведь сама приглашаю!
— Не нужно меня бояться. По крайней мере, сегодня.
— Пугаешь, да? — спросила Мария, сделав большие глаза.
— Позвони подруге или к соседям постучись. Пусть на меня посмотрят. Я удостоверение личности покажу. Что угодно, только бы ты меня не боялась.
Целую минуту, больше похожую на вечность, она буравила его взглядом, а потом растянула губы в дерзкой улыбке:
— Почему-то я не боюсь, что ты меня убьешь, а раз уж предложила тебе свое тело, то и сексуальное домогательство исключено, по крайней мере с твоей стороны. А вдруг я стану тебя домогаться?
Змей сделал глубокий вдох — нужно расслабиться и получать удовольствие: эта Мария — настоящая кошка, агрессивная, но мягкая.
— Мы же ни разу не целовались, а если тебе со мной не понравится?
— Шутишь? — Мария изогнула правую бровь. — Ты хоть изредка в зеркало смотришься? Вдруг это ты меня не считаешь привлекательной?
— Кто кого соблазняет? Кто с кем заигрывает?
Мария улыбнулась еще шире:
— Красивый мужчина умеет красиво говорить? Я сражена наповал! Ничего оригинального, но как душевно!
— Нервничаешь?
— Что за вопрос?
— Просто болтаешь много, — пробормотал он, поправив ее непослушный локон, который снова выскользнул из-за уха. — Двигайся ближе!
Мария взглянула на его губы:
— Думаешь о поцелуе, которого у нас не было?
— Хочу попробовать кофе, над которым ты так чувственно вздыхала.
— Я показалась слишком довольной? — придвинувшись ближе, спросила Мария.
— А так бывает? — Змей снова скривил губы в псевдоулыбке.
— Почему мне кажется, что ты не из улыбчивых?
— Потому что так оно и есть.
— Ты легко мог бы найти себе пару. Почему ты одинок?
Змей совсем чуть-чуть отстранился и ответил вопросом на вопрос:
— С твоей красотой ты могла бы менять мужчин как перчатки. Почему ты одинока?
— Наверное, потому, что внутренней связи ни с кем не почувствовала. Понимаешь, о чем я?
Змей прекрасно понимал. Он был уверен, что перед ним единственная женщина на свете, которую он мог бы назвать своей половинкой.
— Никогда об этом не думал, — солгал он, и Мария прищурилась.
— Типично мужской ответ, — сказала она.
Врать больше не хотелось, поэтому Змей медленно поднял левую руку и положил Марии на затылок. Длинные ресницы затрепетали — Мария закрыла глаза и запрокинула голову, ласкаясь о его ладонь. Змей подался вперед и жадно смотрел на ее полуоткрытые губы.
От первого же робкого прикосновения Змей едва не перестал владеть собой. Страшно захотелось завалить ее здесь и сейчас, но он взял себя в руки, сделал глубокий вдох и прильнул к ее губам. Мария охнула, Змей медленно захватывал ее пухлые губы и, услышав протяжный стон, скользнул языком ей в рот. От ее вкуса — кофе плюс мята зубной пасты плюс собственная сладость — по спине побежали мурашки.
Мария подняла голову и облизала нижнюю губу.
— Видишь, мы с тобой последний стыд потеряли. Теперь доволен? — Насмешливо-язвительные слова решительно не вязались с хриплым от возбуждения голосом.
Змей прижался к ней лбом:
— Твоя квартира далеко отсюда?
— В пяти минутах ходьбы.
— А за четыре не добежим? — спросил Змей, поднялся и протянул Марии руку: пошли, мол.
Они шли рука об руку и остановились у двери. Змей огляделся по сторонам и напряг слух: не заскрипит ли гравий от чьих-либо шагов, не застучит ли чье-то сердце? Нет, во мраке никто не таился и за ними не следил.
Готовясь к сегодняшнему вечеру, Змей очень старался не привести к ее двери хвост. Он тщательно вымылся, чтобы кожа и волосы не пахли ни кровью, ни куревом, ни спиртным, и надел все чистое. Он проложил фальшивую тропу в противоположном от ее дома направлении и вернулся по собственным следам. Теперь никто не узнает, что они общались, никто не догадается, как дорога ему Мария. Страшные обитатели его темного мира никогда ее не тронут. Ради ее безопасности Змей пожертвовал всем.
Мария неловко вставила ключ в замок, и тяжелая связка звякнула.
— Предупреждаю, у меня бардак. На гостей я сегодня не рассчитывала. — Дверь распахнулась, и Мария вошла в квартиру.
Змей не отставал ни на шаг. Он подтолкнул девушку дальше за порог и захлопнул дверь.
Р-раз — Змей повернул Марию к себе лицом, обвил руками тонкую талию и покрыл поцелуями ее плечи и шею, остановившись там, где прямо под кожей бился пульс.
Мария запрокинула голову, и Змей едва не вонзил зубы ей в сонную артерию. Нет, нельзя — он сжал волю в кулак и резко отстранился.
— Что… такое? — хрипло спросила изнемогающая от страсти Мария. — Почему ты перестал?
Змей знал: из-за удлинившихся клыков он будет шепелявить, поэтому молча покачал головой, погладил плоский живот Марии и стиснул ее грудь.
Мария скинула сандалии и зашуршала одеждой. Едва легкомысленная юбка скользнула вниз, задев его джинсы, Змей рывком стянул с девушки футболку.
Мария расстегнула бюстгальтер, он накрыл обнаженную грудь ладонями и легонько сжал.
— Хорошо! — Мария терлась о него спиной и плечами. — Только одежды на тебе многовато.
Змей вновь повернул ее лицом к себе, стиснул ягодицы и поднял на руки. Мария обвила ногами его бедра и покрыла легкими поцелуями правую щеку, подбородок… Змей поспешно повернул голову, чтобы избежать поцелуя в губы.
— Где твоя спальня? — спросил он, едва открывая рот, хотя сам прекрасно знал.
Мария махнула рукой: туда, мол, и прижалась к нему щекой. Змей понес ее через темную гостиную и короткий коридор.
При свете одинокой лампы на прикроватном столике Змей осторожно сел на постель, устроил Марию в центре и лег сверху.
— Нет, не так! — зашептала она, только Змей не слушал.
Дорожка его поцелуев протянулась от губ Марии к шее и еще ниже, к груди. Теперь зубы можно было не прятать. Девушка застонала: Змей и лизал ее грудь, и осторожно покусывал. Он поочередно сосал ее соски, которые стали жесткими, как бусинки, а Мария запустила пальцы в его волосы. Она то гладила их, то перебирала, то нетерпеливо дергала.
— Дэнни…
Все-таки Дэнни, а не Дэниэл, как он просил. Неужели она все же немного помнит его? Змей рывком снял куртку с футболкой и бросил на пол.
Мария расстегнула его ремень, потом джинсы и застонала: Змей отстранился, чтобы снять джинсы и ботинки.
Когда он снова сел на кровать, Мария впилась в него взглядом. Судя по участившемуся дыханию, ждать она больше не могла. Одно прикосновение — и Мария раздвинула ноги. Змей согнул их в коленях, прижал к своим бедрам и, теперь обнаженный, опустился на нее. «Как в раю!» — подумал он, зажмурившись.
В раю? Нет, гореть ему в аду!
— Я не слишком быстро? — хрипло спросил он.
— Войди в меня… Пожалуйста!
Как же Змей хотел услышать этот сдавленный, полный страсти шепот! Он отстранился и медленно направил себя в ее лоно.
Мария зажмурилась, плотно обвила Змея ногами, приподнимая бедра навстречу ему.
Змей прильнул к ней щекой и погрузился в ее горячую влагу. Ее лоно нежнее шелка… Змея захлестнула новая волна возбуждения, и он содрогнулся.
Он стоял на коленях, придерживал руками бедра Марии и чередовал толчки с кругами и восьмерками, все глубже проникая в ее восхитительное тело.
Мария обняла его за плечи и, как кошка, царапала спину, умоляя двигаться быстрее.
Змей и не думал снижать темп. Он вонзался все глубже, так что Мария заскользила по шелковому одеялу. Змей двигался вместе с ней, не отпускал ни на секунду, не давая даже отдышаться.
В плену ее рук и влажного лона Змей боролся с раздирающей изнутри силой, не позволяя хищнику лишить его удовольствия, а Марию — крови. От внутренней борьбы он дрожал и истекал потом.
Змей почувствовал, что оргазм близок, — член вибрировал, а влагалище Марии обхватило его плотно, как перчатка. Он застонал и слизнул с нежной шеи соленую капельку пота, нащупал языком пульсирующую жилку и не устоял перед желанием пустить в ход зубы.
Раз — и его клыки вонзились в артерию.
Змей услышал возмущенный возглас Марии, почувствовал, как она отталкивает его, бьется и извивается. Он не отпускал ее. Знал, что делает больно, но не отпускал.
«Пусть, пусть это случится!»
Испуганная Мария качнула бедрами, и Змей вонзился в нее во всю длину. Она застонала, вцепилась в темные волосы на его груди и притянула к себе.
Мария не могла больше сдерживаться, изогнулась дугой, и из ее груди вырвался протяжный стон.
Свой оргазм Змей сдержал: он слышал полустон-полуплач Марии и решил, что она должна кончить первой.
Когда Мария перестала извиваться, Змей оторвался от ее шеи, лизнул две крошечные ранки, чтобы остановить кровь, и взглянул на ее бледное от шока лицо.
— Я знаю, кто ты, — выдохнула Мария.
Пухлые губы мелко дрожали, в огромных карих глазах стояли слезы, но она не плакала.
— Ну и кто я, по-твоему? — спросил Змей, боясь, что она каким-то образом узнала правду.
— Мой муж, — шепнула Мария и наконец дала волю слезам.
Прозрачные капельки текли по щекам и исчезали во влажных от пота кудрях.
Змей прильнул к губам Марии и, почувствовав обжигающее прикосновение ее языка, активнее заработал бедрами.
— Покажи мне его, — сиплым от слез голосом попросила Мария.
Змей закрыл глаза и выпустил монстра, рвавшегося на волю из тюрьмы сознания. Тело напряглось как пружина. Все его части стали расти как на дрожжах. Невероятно длинный и толстый член долбил влагалище Марии, заставляя ее бешено извиваться. Мария задрожала, вскрикнула, до крови исцарапала ногтями его спину и кончила еще раз.
Из горла Змея вырвался рык. Он с силой вонзался в сузившееся лоно Марии, буравил его так, что смазка текла по бедрам, пока наконец не закричал, запрокинув голову.
Как долго он лежал на Марии, Змей не знал. По телу прокатывались волны дрожи — это монстр пятился в свою клетку. Когда сознание вернулось окончательно, Мария гладила его плечи, перебирала волосы и, громко всхлипывая, скользила под ним взад-вперед.
Она рыдала.
Змей перевернулся на спину. Мария, как наездница, оседлала его бедра. Он притянул ее к себе и легонько поцеловал в губы, дожидаясь, когда она перестанет плакать.
— Я помню все, — шепнула Мария.
— Лучше не помнить, — бесцветным голосом отозвался Змей.
— Откуда такая жестокость?! — выпалила она, впиваясь в него свирепым взглядом. — Ты все у меня отнял!
— О твоей безопасности думал…
— Я понимаю, почему ты так поступил, — обреченно проговорила Мария. — Но как ты это выносишь после всего, что между нами было?!
Змей судорожно сглотнул и еще плотнее прижал к себе Марию.
— Я каждый день возвращаюсь в этот мир, потому что знаю: ты рядом, — хриплым от переполнявших его чувств голосом ответил Змей. — Я знаю, что ты жива, и утешаюсь этим.
Мария медленно покачала головой:
— Ты снова меня бросишь и заберешь все воспоминания о нашем прошлом?
Боль в ее голосе пронзила его душу.
— Иначе… нельзя.
— Поэтому я и не могу начать все сначала, — невесело усмехнулась она. — Ты до сих пор живешь в каком-то закоулке моей памяти.
Начать все сначала? Змей зажмурился, умоляя Всевышнего сделать Марию сильной.
— Если хочешь, могу тебя освободить. — Змей открыл глаза и наткнулся на пристальный взгляд Марии.
— Ты позволишь мне завести любовника? Или выйти замуж?
От таких слов душа Змея разрывалась на части, но он заставил себя сделать непроницаемое лицо.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива и ничего не боялась.
Мария уткнулась в его плечо:
— Сегодня наша годовщина, помнишь?
Змей медленно выдохнул: только бы Мария не начала молоть чушь, как во время предыдущей встречи!
— Прости, я без подарка.
Мария вцепилась в волосы на его груди.
— Есть и другие варианты, — твердо проговорила она. — И право выбора принадлежит мне.
— Тебе со мной нельзя.
— Потому что это слишком опасно? Да, я помню. Ты вытолкнул меня на улицу, а сам остался на складе.
— Я спас тебе жизнь.
— Ценой нашего счастья. Ты не имел права принимать такое решение в одиночку.
— Решение принято, и вернуть ничего нельзя.
— Но ты ведь возвращаешься!
— Значит, я слабый.
Мария разжала пальцы и подняла голову:
— Возьми меня с собой, пожалуйста!
В огромных карих глазах было столько мольбы, что Змей едва не сдался.
— Тебе со мной нельзя, — монотонно повторил он. — Не хочу, чтобы ты видела, кем я стал и как живу.
— Ты вампир. — Мария зарылась лицом ему в грудь. — Боже, так они и впрямь существуют! Я ведь думала, что кроме…
— Тот клуб для готов — настоящий вампирский инкубатор. Туда кормиться приходят. Далеко не все вампиры доброжелательные. Тебе не стоило там появляться.
— Сделай меня вампиром, позволь остаться с тобой!
— Перерождение очень опасно. Шансы выжить не выше пятидесяти процентов. Я не буду тобой рисковать.
— А у меня самой нет права голоса?
— Мария… — Змей обхватил ее голову и заглянул в глаза. Ну почему она не понимает?! — Смерть далеко не самый худший исход.
Глаза и нос Марии опухли от слез, на щеках блестели влажные дорожки.
— Тогда объясни, как ты мог меня бросить.
Змей вытер девушке слезы и поднял ее так, что теперь она смотрела на него сверху вниз.
— Если твоя душа не выдержит превращения и выскользнет из тела, мне придется тебя убить. — Голос срывался, в горле стоял ком, но Змей заставил себя договорить. — Я… просто не смогу.
Слезы Марии часто-часто закапали на его щеки.
— В день, когда ты исчез, я вроде бы видела тебя на улице. На тротуаре.
— На меня напали и превратили в вампира. Во мне бушевала дикая кровожадность. К счастью, мне хватило здравого смысла не приближаться к тебе. Я бы… всю кровь у тебя высосал.
— Куда же ты пошел?
— В притон, мы там целую оргию устроили — пили теплую кровь ведрами. Я насытился, а потом жутко мучился тошнотой.
— А женщины? Ты был с кем-нибудь, кроме меня?
Змей знал: правда причинит Марии боль, но соврать не мог.
— Так, банальные связи.
Мария закрыла глаза.
— Кровожадность и похоть — основные чувства любого вампира. Без крови и секса мы сходим с ума, поэтому даже самые верные и преданные удовлетворяют естественные потребности на стороне.
Мария всхлипнула и вытерла лицо рукой:
— Не представляю, как бы я это пережила. Как отпустила бы тебя к другой женщине.
— Теперь понимаешь, почему я ушел? Почему сразу не разыскал тебя?
— Разве нельзя было что-то изменить? Хотя бы воспоминания мне оставить?
— Я боялся, что ты не устоишь перед желанием меня найти.
Мария прищурилась и скривила губы в недоброй улыбке:
— Не устою перед желанием? До сих пор считаешь себя неотразимым?
Змей поднял правую бровь:
— А разве это не так? Разве ты меня неотразимым не считаешь?
На лице Марии читалась горькая ирония вперемешку с безысходностью.
— Ты за полчаса в койку меня уложил. Пожалуй, ты прав. — Она тяжело вздохнула. — И что дальше?
— Еще немного побуду с тобой, а потом обратно.
— Как ты это делаешь? Как стираешь мои воспоминания?
— Я поцелую тебя, потом уйду, и ты обо мне забудешь.
— Дэнни…
— Что?
— Ты ведь и раньше ко мне приходил? Ну, как сегодня. Значит, отпускать меня не хочешь. Если эти короткие… свидания — все, что у нас осталось, я согласна, мне хватит и их.
— Это несправедливо по отношению к тебе.
— Каково тебе будет знать, что я жива, но тебе не принадлежу?
Мария думала не о себе — она беспокоилась о нем. Змей едва не разрыдался.
— Будет мучительно больно, — тихо сказал он. — Но я готов тебя отпустить. Хочу видеть тебя счастливой.
— Я вовсе не несчастна. Просто… сексом не занимаюсь и особой потребности в этом не испытываю. По-моему, все вполне естественно. Хочу, чтобы это свидание не стало последним. Пожалуйста, Дэнни!
— Хорошо, — прохрипел Змей: от избытка чувств сжалось горло.
— Ты и раньше ставил меня перед выбором? — наклонив голову, спросила Мария.
— Да.
Она вскинула брови и растянула губы в улыбке:
— Приятно осознавать, что я последовательна в своих решениях. Ты по-прежнему коп?
— Скорее, тайный агент, — уклончиво ответил Змей. Разве мог он сказать Марии, что сейчас владеет одним из вампирских притонов, каждую ночь проводит в постели с добровольными донорами и прикидывается другом самых жутких переродившихся? Разве мог он объяснить, что иначе нельзя? — Плакать больше не будешь?
— Тратить драгоценные минуты на плач — преступление. А можно вопрос? Где мое обручальное кольцо?
Змей неохотно оторвался от ее тела, встал с постели и вытащил из кармана джинсов бумажник. В нем лежало сияющее золотое колечко.
Мария подняла голову и протянула правую руку: надень, мол. Кольцо скользнуло на безымянный палец, и Змей поднес ее руку к губам. В глазах Марии блестели слезы, но она улыбнулась и раскрыла объятия. Змей снова лег на нее, полностью накрыв собой.
— Дело в укусе? Из-за него я тебя вспомнила?
Змей кивнул и осторожно поправил ей волосы:
— Устоять перед этим соблазном выше моих сил.
— Пожалуйста, больше не следи за мной тайком!
— Хорошо.
— Занимайся со мной любовью.
— Я только об этом и мечтаю. В крайнем случае, могу просто тебя обнимать.
— Раньше ты не любил впустую обжиматься! — Мария сморщила нос.
— Теперь я большой мальчик, — съязвил Змей, изображая хорошее настроение, которого не было в помине. — Мне и объятий хватает.
— А мне нет! — Мария притянула его ближе и раздвинула ноги. — Давай отделай меня как следует. Утром буду думать, что мне это приснилось.
Змей впился в нее поцелуем, не желая думать о расставании.
На сей раз он не спешил и входил в Марию так медленно, что она сделала недовольное лицо и подняла бедра, затягивая его в глубину своего лона.
На сей раз секс был медленным и чувственным, освещенным воспоминаниями о любовных баталиях прошлого: сколько ночей они провели в этой постели, сжимая друг друга в объятиях! Поцелуи были сладкими и нежными. Оба хотели, чтобы они надолго сохранились в памяти, оживая в самые тяжелые моменты будущего.
Змей двигался все быстрее, укрощая собственную страсть. Он без устали ласкал крохотную розовую бусинку, приближая Марию к оргазму. Змей хотел увидеть, как она кончает.
Лишь когда Мария сдавленно вскрикнула, он перестал сдерживаться и застонал, отдав ей и свое тело, и душу.
Длинные ресницы затрепетали — девушка открыла глаза, и Змей взглянул на нее в последний раз. Она ласково прикоснулась к его щеке, а ее улыбка говорила, что ему прощается все.
Строго говоря, поцелуй не требовался: Змей попросил Марию закрыть глаза, потом зажмурился сам и, одно за другим, перетянул ее воспоминания к себе в душу.
Их первая встреча в участке, где Мария добывала информацию об арестах наркоторговцев. Заметив его, она забыла обо всем, даже позволила улизнуть задерганному специалисту по связям с общественностью. Их первая близость, бешеный, неистовый секс на переднем сиденье его машины. Он отчаянно корчил из себя джентльмена и после свидания подвез Марию до дому. Их первая рыбалка на взятой напрокат лодке. Единственным трофеем тогда стали солнечные ожоги на самых интимных местах.
Их свадьба. Сияющая Мария, в белом платье, стояла перед мировым судьей и скороговоркой повторяла брачную клятву, не в силах дождаться момента, когда их союз будет скреплен официально.
Змей стер последнее воспоминание, всхлипнул и, поцеловав закрытые глаза Марии, выскользнул из постели.
Лейтенант Мозес Браун ждал возле дома, прислонившись к машине, на которой не было ни мигалки, ни полицейской символики.
Завидев Змея, здоровяк Мозес выпрямился и бросил недокуренную сигарету:
— Как чувствовал, что тебя здесь перехвачу. Хочешь, подвезу?
Змей скользнул на пассажирское сиденье. Он смотрел прямо перед собой и ни разу не обернулся.
— Отпустил ее на этот раз.
Змей кивнул.
— Дружище, так лучше. Девушке нужно жить дальше.
— Да, понимаю.
— А у нас дел невпроворот. С тех пор как пришили Наварро, черные совсем распоясались, думают, город теперь без хозяина.
— Ясно, значит, я должен их приструнить.
— Слушай, мне чертовски жаль, что с твоей женой так вышло.
— Не хочу об этом.
— Ясно. Надеюсь, следов ты не оставил? Ничего такого, что наведет ее на размышления?
— Нет, конечно, все из ее памяти выскреб. — Опустошенный, Змей опустил голову на подголовник и закрыл глаза.
Кольцо! Он не снял с ее пальца кольцо! Змей чуть не подпрыгнул на сиденье.
— Эй, в чем дело? Что-нибудь забыл?
Змей едва не попросил Мозеса повернуть обратно, но потом передумал. На душе стало спокойнее. Вдруг Мария проснется, увидит кольцо и задумается. Только разыщет ли она его без воспоминаний?
Робкая надежда отогнала даже невыносимо бездонную печаль. Вдруг на этот раз Мария его разыщет?
Тоненький лучик надежды, большего ему и не надо. Змей открыл окно и подставил лицо соленому морскому ветру, который мгновенно разогнал хандру.
— Так что с черными, Мозес? Пустим в ход клыки?
Перевод А. Ахмеровой
Кэри Артур
Сны
В снах, которые они делили, всегда было желание.
Скольжение руки по шелковистой золотой коже. Быстрый вздох, вырывающийся из губ, которые он хотел целовать постоянно, во сне и наяву.
То, как она запрокидывала голову назад и стонала, когда он ласкал ее грудь, и мерцание ее рыжих волос в теплом отблеске свечей, который, казалось, всегда обрамлял такие моменты — промежутки между бодрствованием. И не важно, был тот свет атрибутом его или ее сна, потому что всем, что действительно имело значение, они становились вдвоем.
Эти драгоценные моменты близости…
Сон продолжался. Он наблюдал за быстрым биением пульса на ее шее. Практически мог почувствовать сладкий запах крови, бегущей под кожей. Крови, которую он жаждал ощущать своими вкусовыми рецепторами снова и снова.
Она простонала его имя, и оно прозвучало сладко, слаще самой жизни. Он потянулся к ней, увлекая ее дух, окутывая собой. Потребность в ней в сочетании с конечной целостностью, которую она никогда не позволила бы осуществить, будучи не во сне.
Она принадлежала ему, но так, что никогда не смогла понять, как именно. Вероятно, однажды ему придется уйти, но он никогда не сможет отпустить ее полностью. Она стала частью его. Он делил с ней свою кровь и смаковал ее душу, и последствия этого были неизбежны. Особенно для такого существа, как он, которое в большей степени было мифом и волшебством, нежели тьмой.
Он являлся тем, что не должно было существовать даже в эру, когда вампиры обладали правами и признанием, а люди пугались их по ночам.
Сейчас их только двое, и они во сне. Это все и ничего, и так будет до тех пор, пока они не встретятся вновь во плоти. Что случится совсем скоро. Они слишком давно порознь…
Он целовал, ласкал и любил ее, пока жар, вспыхнувший между ними, не стал приглушенным. А затем он взял ее. Их тела во сне слились, горячая призрачная плоть против горячей призрачной плоти — отчаянной, голодной и требующей. Интенсивность желания нарастала, пока они оба не задрожали от потребности завершения. И когда она кончила, он укусил ее, погружая зубы в ее воображаемую плоть, в вену, чтобы ее кровь и жизнь хлынули в него. Это было настолько сладко, восторженно и чувственно, что он кончил, резко втиснувшись в ее тело своим и так же остро нуждаясь в этом, как и она.
Но все же насколько сладкими были сны, настолько горьким оказалось то, что за ними следовало. Потому что лежания в поту в объятиях друг друга не состоялось. Не было обнимания ее пресыщенного ласками тела перед сном, так необходимого обоим. Не было наслаждения от восхитительной волны тепла, проходящей через его тело, которая всегда поднималась от вкуса ее крови.