В новом качестве проблема обоснования научного знания возникает в Новое время. При этом вопросы философии в первую очередь были связаны с проблемой обоснования универсальной науки о мире, на построение которой претендует человеческий разум, освобождающийся от связанности средневековой традицией. Остановимся подробнее на анализе эмпиризма, рационализма и трансцендентализма как трех форм рефлексии о науке в Новое время и методологических программах обоснования наук. Остановка внимания именно на этих формах не случайна, поскольку именно в Новое время в связи с возникновением математического естествознания как универсальной науки о мире, а также с утверждением человека как субъекта этой науки возникает необходимость и специальный интерес к вопросам обоснования наук, сохраняющийся и по сей день.
Эмпиризм (от слова empeiria – опыт) утверждает, что все наше знание происходит из опыта. В частности, имеется в виду и сенсуализм, т.е. учение о том, что знание происходит из чувственного опыта. Можно различить в эмпиризме утверждения генетического характера – «опыт есть единственный источник знания», и утверждение методологического характера, т.е. отрицание особой, отличной от простой регистрации опытных данных, роли разума в познании. Методологический эмпиризм четко представлен у английского философа Дж. Локка. Согласно Локку ум в процессе восприятия, во-первых, играет пассивную роль и лишь воспринимает материал, который поставляют ему органы чувств и, во-вторых, действует лишь соединяя и сопоставляя несколько простых идей в сложные или обособляя одни простые идеи от других. Известный представитель английского эмпиризма Д. Юм так подытожил такого рода рассуждения: «Весь материал мышления доставляется нам внешними или внутренними чувствами, и только смешение или соединение его есть дело ума и воли»[18]. Таким образом, разум, по высказыванию Локка, есть лишь чистая доска (tabula rasa), на которой опыт пишет свои письмена. Эмпиризм представляет собой возможный вариант методологического обоснования наук на основе опыта. С помощью опыта можно сделать отчетливым смысл научных понятий и аксиом, содержание которых в отвлечении от эмпирического материала часто представляется не очевидным. Необходимо отметить, что опыт, который может служить основанием научного знания, это не простое чувственное восприятие, а правильно организованный эксперимент и наблюдение. Философская задача в отношении к наукам состоит при этом в том, чтобы, во-первых, обосновать опыт в качестве правильного основания знания и, во-вторых, разработать способы организации познания на основе опыта. Вторую задачу решает учение об истинной индукции Ф. Бэкона (1561-1626). Индукция не должна сводиться к простому перечислению фактов, которое, будучи неполным, дает лишь вероятностное знание, а полное – лишает смысла сам вывод. Истинная индукция должна включать противоречащие факты, а не только подтверждающие. Тогда существует возможность, делая вывод, определять его границы. Эмпиризм как методологическая программа научного знания больше применима к комплексу естественнонаучного знания.
Рационализм (от слова rationalis – разумный) как противопоставление эмпиризму оспаривает тезис об опытном происхождении нашего знания. Можно и в рационализме выделить утверждения генетического характера – «разум есть независимый от чувственного опыта и притом важнейший источник знания» и утверждения методологического характера, о том что «разум играет в познании особую роль, которая не сводится к простой регистрации и комбинированию данных опыта». Рационализм как методологическая программа обоснования наук связан с разработкой и утверждением в качестве базового дедуктивного метода научного познания и в качестве таковой больше применим к комплексу математических наук. В настоящее время представляется достаточно очевидной правота рационализма, что связано с развитием методов моделирования и идеализации, а также в связи с проникновением математических методов в другие науки. Становится очевидным, в каком смысле мышление может играть активную роль в познании, и что оно не исчерпывается «регистрацией и комбинированием» данных опыта. В разуме, иначе говоря, есть еще что-то. Такой аргумент можно найти у известного философа Нового времени Р. Декарта в его теории «врожденных идей». Более детально он разработан у Г. Лейбница, который иронически добавил к утверждению эмпиризма о том, что в разуме нет ничего, чего бы до этого не было в чувствах, фразу «кроме самого разума». Декарт в своей работе «Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках» формулирует 4 правила научного метода, два из которых очевидным образом выражают противоположные эмпиризму основания научного поиска. «Первое – никогда не принимать за истинное ничего, что не признал бы таковым с очевидностью, то есть тщательно избегать поспешности предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению». Понятно, что опыт исследования внешнего мира не может быть признан таковым. «Третье – располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу»[19].
Понятно, что противостояние эмпиризма и рационализма не является абсолютным. Однако когда речь идет об обосновании научного знания недостаточно указать на относительную правоту двух указанных подходов. Необходимо содержательно разработать способы совмещения аргументов эмпиризма и рационализма. Такую задачу решал немецкий философ И. Кант, в своей версии обоснования научного знания с позиций трансцендентализма [20].
Кант начинает свою работу «Критика чистого разума» утверждением того, что необходимым условием нашего познания является чувственный опыт. «Все наше знание начинается с опыта; ибо чем же побуждалась бы к деятельности способность познания, если не предметами, которые действуют на наши чувства и отчасти сами производят представления, отчасти побуждают деятельность нашего рассудка сравнивать их, сочетать или разделять, и таким образом перерабатывать грубый материал чувственных впечатлений в познание предметов. <…> Следовательно, во времени никакое наше знание не предшествует опыту»[21]. Итак, уже в первой фразе «Критики чистого разума» Кант признает правоту того, что мы определили как генетическое утверждение эмпиризма. Первый источник познания – опыт. Однако, единственный ли? Кант высказывает сомнение в этом и выдвигает гипотезу возможности еще одного источника познания. Знания, которые не имеют своим источником опыт, Кант называет априорными (от словосочетания a priori – до опыта), а те, которые произошли полностью из опыта, эмпирические знания – апостериорными (от словосочетания a posteriori – после опыта). Кант задается вопросом, действительно ли существуют такие знания, которые не имеют своим источником чувственный опыт? Даже на уровне здравого смысла нам понятен пример, который приводит Кант. О человеке, который подкопал фундамент своего дома, говорят, что он априори мог знать, что дом при этом упадет, т.е. ему незачем было проверять это на опыте. Однако Кант подчеркивает, что это не есть чисто априорное знание. Человек знает, что тела падают, если лишены опоры из своего предыдущего опыта или из опыта других людей. Канта же интересует возможность чистого априорного знания, то есть того знания, которое было бы совершенно независимо от опыта и, соответственно происходило бы из другого, чем опыт источника. В начале своей работы «Критика чистого разума» Кант говорит, что «все наше знание начинается с опыта», а несколько позже предполагает, что возможно найти еще один источник знания, кроме опыта. В этом нет противоречия. Тот «еще один источник знания», о котором говорит Кант, не существует до опыта, не предшествует опыту во времени, но при этом и не вытекает из опыта логически. Здесь опять работает то различие между генетическими и методологическими утверждениями, которое мы привели ранее. Все наше знание во времени начинается с опыта, однако в разуме есть еще один источник знания – наша способность знать, которая не зависит от каждого конкретного опыта, но только в опыте и проявляется. Эта способность существует как бы потенциально, в возможности. А в опыте она актуализируется.
Почему обнаружение этого второго источника так важно? Во-первых, знание, которое мы получаем из опыта, не обладает важными признаками необходимости и всеобщности. Только обладая этими признаками, знание становится научным. Таким образом, получается, что если мы не допустим какой-то еще источник познания, кроме чувственного опыта, мы не сможет объяснить как возможно научное знание. Второй аргумент Кант обнаруживает, анализируя формы научных суждений. Все наше научное знание имеет место в форме суждений – связи субъекта (то, о чем высказывается суждение) и предиката (свойства, которое приписывается суждению). Все наши суждения могут быть поделены на два типа. «Или предикат В принадлежит субъекту А, как нечто содержащееся (в скрытой форме) в этом понятии А, или же В находится вне понятия А, хотя и состоит в связи с ним. В первом случае, - пишет Кант, - я называю суждение аналитическим, а во втором – синтетическим»[22]. Приведем пример. Я высказываю суждение: «Собака имеет рыжую шерсть». В этом случае предикат рыжая не находится «внутри» понятия собака, ведь собака может быть разных цветов. Потому, когда я высказываю это суждение, я расширяю свое знание о собаке. Кант поэтому называет синтетические суждения расширяющими. Я присоединяю к понятию собака понятие ражая, которое не содержится в ней (рыжими могут быть и разные животные и неживые предметы). А вот если я высказываю, например, суждение, «Человек – существо разумное», то я не добавляю нового знания о человеке. А лишь объясняю себе и другим что мы, в смутной форме уже предполагаем, когда говорим слово человек. В этом смысле понятие разумности полностью содержится в понятии человек, и наше суждение является аналитическим или, как говорит Кант, проясняющим, а не расширяющим наше знание о предмете. Понятно, что для того, чтобы высказать аналитическое суждение мне не нужно обращаться к опыту. Я могу просто анализировать уже имеющееся у меня понятие. А вот если я высказываю синтетическое суждение, то мне нужна некоторая основа, на которой я связываю субъект и предикат. На каком основании, например, я говорю, что «собака рыжая»? ответ понятен: потому, что я это вижу. То есть условием связи субъекта и предиката в суждении будет мой опыт. Однако мы помним, что опыт имеет один существенный недостаток – на его основе невозможно высказать суждения необходимые и всеобщие. Получается, что есть альтернатива. Либо у нас есть суждения всеобщие и необходимые, но тогда они только проясняющие и наше научное знание не может расширяться, либо они расширяющие наше знание, но тогда они не имеют отношения к науке. Для того чтобы было расширяющееся научное знание, должны быть возможны синтетические суждения, но такие, чтобы основанием связи субъекта и предиката был не опыт, а что-то еще. То есть должны быть возможны априорные синтетические суждения. Таким образом, ответ на вопрос о рациональном источнике научного познания связан у Канта с ответом на вопрос, как возможны синтетические априорные суждения или как возможно расширяющееся научное знание.
Итак, для того, чтобы были возможны синтетические априорные суждения и, тем самым, развивающееся научное познание, необходимо обнаружить то основание синтеза суждений, которое не происходит из опыта, а существует априорно. Это основание представляет собой некоторые формы, на основании которых происходит объединение. Наше познание, как всегда отмечали философы, имеет две ветви – чувственность и рассудок. Посредством чувственности объекты нам даны. Мыслятся же предметы рассудком. Рассмотрим сначала уровень чувственности. Кант дает следующие терминологические прояснения. Ощущение – это действие предмета на способность представления, (например, когда мы чувствуем холод или жар, сладкое или горькое, видим красное или зеленое). Чувственность (восприимчивость) – это способность получать представления тем способом, каким предметы воздействует на нас. Созерцание – это результат чувственного, непосредственного познания предмета. Человеческий рассудок по Канту не созерцает, а мыслит, действует не непосредственно, а опосредованно, то есть он мыслит, используя результаты, полученные на уровне чувственности, то есть созерцания. На уровне чувственности человеческая способность познания действует пассивно (как восприимчивость), на уровне рассудка – активно – как способность образовывать суждения. В чувственном опыте человек улавливает не объект как таковой, а то, как он нам предстает. Ведь ощущение – это изменение (действие), которое объект производит в субъекте. В феномене, то есть в вещи, представленной в чувственном опыте, Кант различает форму и материю. Материя, данная в отдельных чувствах всегда апостериорна – это то многообразие воздействий, которое мы получаем из внешнего мира. Формы же опыта задает субъект, благодаря форме чувственные данные выстраиваются в определенные отношения. Форма, по Канту есть способ функционирования нашей способности чувствовать и она априорна, то есть не зависит от того или иного конкретного опыта. Есть две формы чувственности или, как их называет Кант чистого созерцания – пространство и время. Всю материю опыта мы упорядочиваем с помощью этих априорных форм, так сказать распределяем все многообразие по порядку – «до», «после», «вчера», «завтра» - во времени; или «слева», «справа», внизу», «вверху», и т.д. – в пространстве.
Что же происходит на уровне рассудка? Рассудок занимается унификацией материала, который поставляет чувственность. Рассудок, в этом смысле, есть способность образовывать суждения, то есть соединять субъект и предикат в суждении. Активность рассудка Кант называет «синтезом». Принципы, по которым возможно соединение субъекта и предиката в суждении – это категории. Категории могут быть составлены в таблицу, разделены по родам. Кант выделяет двенадцать категорий, объединенных в четыре группы. Первая группа категорий количества (единство, множество, цельность). Вторая группа - категории качества (реальность, отрицание, ограничение). Третья группа – категории отношения (принадлежность и самостоятельность, причинность и действие, общение). И, наконец, четвертая группа – модальность, в которую входят категории возможность - невозможность, существование - несуществование, необходимость – случайность. Например, я могу высказать условное суждение: «если увеличивать температуру воды, то она необходимо перейдет из жидкого состояния в состояние газообразное». Могут быть суждения, в образовании которых задействовано несколько категорий. «Если на небе тучи, то возможно пойдет дождь» - в этом случае задействованы категории возможности и причинности. Важно при этом следующее. Суждения, которые мы высказываем, используя категории, имеют и априорное основание, то есть такого рода соединение субъекта и предиката, которое имеет место не зависимо от конкретного опыта и особенностей конкретного субъекта познания. Потому они обладают качествами необходимости и строгой всеобщности, поскольку возможны в силу наличия у любого субъекта универсальных форм организации научного познания.
«Наше знание возникает из двух источников души: первый их них есть способность получать представления (восприимчивость к впечатлениям), а второй – способность познавать через эти представления предмет (самодеятельность понятий). <…> Ни одну из этих способностей нельзя предпочесть другой. Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один предмет не был бы мыслим. Мысли без содержания пусты. А наглядные представления без понятий слепы. <…> Эти две способности не могут замещать своей функцией одна другую. <…> Только из их соединения может возникнуть знание»[23]. Проблему как возможно подведение созерцаний под понятия и применения категорий к явлениям, Кант решает введением, так называемого третьего термина, который должен быть с одной стороны однородный с категориями, с другой – с явлениями. Промежуточное представление должно быть рассудочным и чувственным одновременно. Эта проблема является одной из самых сложных в теории научного познания Канта. Опосредующее звено Кант называет трансцендентальной схемой. Та человеческая способность, которая дает возможность осуществляться схеме – это способность воображения (или способность суждения). Рассудок признается за способность правил, а способность суждения за способность подводить под правила, то есть различать, подходит ли нечто под данное правила или нет. Хотя рассудок и способен к поучению посредством правил, тем не менее, способность суждения есть особый талант, который требует упражнения, но которому научиться нельзя. Проясняя вопрос о том, что такое трансцендентальная схема, Кант пишет, том, что она сходна с образом и, в то же время, отлична от него. Схема это образ, с указанием метода его применения. Это своего рода «прием», поставляющий понятию образ. В раскрытии смысла этих приемов важную роль играет время. Оказывается, что во всех случаях, когда мы что-либо мыслим, именно время предоставляет нам тот образ, в котором это мыслимое может быть представлено. Согласно Канту, этот схематизм нашего рассудка по отношению к явлениям и их простой форме глубоко скрыт в глубине человеческой души.
Таким образом, мы получаем два взаимосвязанных основания или условия синтеза (синтез чувственности и синтез рассудка), формирования научных суждений, которые априорны. Но есть еще третий синтез, который действительно необходим, поскольку необходимо указать принцип единства двенадцати категорий. Единство категорий определяется тем, что они принадлежат единому мыслящему субъекту. Кант называет это единство – трансцендентальным единством апперцепции или трансцендентальным единством самосознания. Это единство самосознания выражается от первого лица. Мы считаем, что познаем предмет, когда вносим единство в многообразие ощущений. Предельное единство, которое может вносить познающий субъект это сознание того, что все мыслимое принадлежит Мне, как субъекту мысли. Это единство, где сплетается многообразие, - вовсе не индивидуальное Я всякого эмпирического субъекта, но сама структура мышления, общего для всех эмпирических субъектов, поскольку они мыслят. Синтетическое единство самосознания это наивысший момент действия человеческого рассудка, высший принцип человеческого познания и предельный пункт обоснования научного знания в его всеобщности и необходимости. Так осуществляется обоснование научного знания в его всеобщности и необходимости в трансцендентальной философии И. Канта[24].
Что касается современной философской традиции обоснования науки, то ее специфику можно связывать, во-первых, с преемственностью идей, идущих от Аристотеля и Платона о том, что науки ориентированные на опыт в своем стремлении к познанию, должны опираться на метафизические основания, с позиции которых возможна критика предпосылочности позитивного научного знания. В этом смысле можно отметить проект фундаментальной онтологии М. Хайдеггера (1889-1976) как науки о бытии и философии как строгой науки Э. Гуссерля (1859-1938). Во-вторых, собственная определенность современной традиции может быть связана со стремлением обосновать объективность научного знания исходя из анализа субъекта научного познания, однако уже не в универсальном его понимании, но в контексте истории, которая служит основанием формирования тех или иных научных познавательных ориентиров, проблем и подходов. К воплощениям такого рода идей можно отнести исследование «исторического априори» М. Фуко (1926-1984) в его археологии знания, а также разработку Э. Гуссерлем понятия «жизненного мира» из очевидностей которого и в отношении к которому и возникает научная деятельность.
Дополнительная литература:
Кант И. Критика чистого разума. Введение. СПб., 1993.
Декарт Р. Рассуждения о методе…// Декарт Р. Сочинения в 4-х томах Т.1 М., 1989.
Бэкон Ф. Новый органон. // Бэкон Ф. Сочинения в 2-х томах. Т.2. М., 1978.
Контрольные вопросы:
1. Определите различие метафизического и позитивистского философских подходов к анализу феномена науки.
2. В чем состоят принципиальные положения эмпиризма и рационализма как методологических программ обоснования научного знания?
3. Аргументируйте необходимость трансцендентального подхода к обоснованию научного знания и раскройте его смысл.
4. Каковы особенности современной философской традиции обоснования наук?
4. Позитивистская традиция в философии науки (классический позитивизм и эмпириокритицизм). При рассмотрении данного вопроса необходимо обратить внимание на то, что проблема обоснования научного знания в XIX-XX вв. приводит к возникновению и позитивистской традиции. Однако дополнительным основанием, определяющим специфику позитивистского подхода к данной задаче, служат возникающие в начале XX века проблемы оснований научного знания, а точнее невозможность их однозначного прояснения в контексте классической метафизики. Именно это определяет критический настрой позитивизма в отношении метафизики и требование строить философское исследование по образцу конкретно научного и в ориентации на решение научных задач. Итак, исторические условия развития позитивизма на протяжении четырех основных этапов - успехи научной деятельности и кризис оснований научного знания[25].
Термин «позитивизм» достаточно многозначен, и может использоваться как характеристика практически ориентированного, определенного в своих границах знания, использующего эмпирические методы исследования и не претендующего на абсолютную истинность результатов. Задачи позитивизма как направления в философии науки всех этапов: привести научно-познавательную и философскую деятельность в соответствие с определенным методологическим идеалом, осуществить классификацию и стандартизацию научной деятельности, критически оценить процедуры и предпосылки научной деятельности, осмыслить революционные преобразования в науке.
Основные идеи первого, классического этапа позитивизма связаны в первую очередь с утверждением и последовательным проведением антиметафизической установки. Это находит выражение в законе трех стадий развития человеческого духа, разработанном О. Контом (1787–1857). Теологическая стадия: господство воображения, вера в абсолютную причинность, источник которой сверхъестественное. Метафизическая стадия: единство объясняющей сущности, преобладание критической функции философии, неспособность к позитивным результатам. Позитивная стадия: закон постоянного подчинения воображения наблюдению; основное правило: всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта, не может представлять никакого реального и понятного смысла; неизменность естественных законов, необходимость сведения их до минимума; относительный характер истин позитивной философии; рациональное предвидение как задача. Кроме того известна созданная О. Контом классификация наук, в основание которой положены принципы догматизма (иерархия оснований научной деятельности) и историзма (последовательность происхождения наук). Классификация построена следующим образом: математика, астрономия, механика, физика, химия, биология, социология. О. Конт и Г. Спенсер (1820-1903), которого также относят к наиболее известным идеологам первого периода позитивизма, внесли большой вклад в становление социологии как науки. Широко известен эволюционный подход Спенсера к пониманию общественного развития.
Второй позитивизм. Э. Мах (1838-1916) - основной представитель второго этапа позитивизма определяет задачу науки как поиск константы (устойчивости) в природных явлениях, а также способ из взаимосвязи. Связь, отношение - основной тип устойчивости. Вещь, тело, материя понимаются как связи элементов, цветов, звуков; таким же релятивистским образом должны быть истолкованы и пространство и время. Эти идеи Маха можно лучше понять, если вспомнить, как высоко ценил положения его теории А. Эйнштейн, в частности в контексте своей теории относительности. «Ощущения», которые Э. Мах определяет, как первоэлементы мира можно также проинтерпретировать как отношение между субъектом и объектом познания и понять как базовый элемент научного познания. «Нет ничего трудного, всякое физическое переживание построить из ощущений, то есть элементов психических. Но совершенно невозможно понять как из элементов, которыми оперирует современная физика, то есть из масс и движений (в их определенности, пригодной для одной только этой специальной науки) построить какое-либо психическое переживание».[26]. Кстати, можно отметить, что в этом вопросе между Э. Махом и А Эйнштейном были значительные расхождения. Создатель теории относительности вместе с М. Планком считали, что абстрактное научное знание возникает как принципиальный разрыв с первичными ощущениями и связь между чувственным и понятийным уровнем научного знания рациональными способами сделать ясной очень трудно. Во многих высказываниях Маха о науке и способах ее построения, также как и в приведенном выше, звучит отстаиваемый им закон экономии мышления как основной закон научного познания. Цель науки – в логически экономном определении действительного. Этой цели должны удовлетворять и средства, связанные с начинанием с наиболее очевидного, с отбрасыванием неясных, метафизических понятий, с осознанным применением тех или иных релевантных методов научного исследования. Ко второму этапу позитивистской традиции обычно относят также Р. Авенариуса (1843-1896) с его теорией эмпириокритицизма (критического рассмотрения всех истин с позиций опыта) и принципом первичной координации субъекта и объекта познания, а также конвенционализм А. Пуанкаре (1854-1912), с точки зрения которого научные законы трактовались как условно принятые учеными соглашения. При этом принципами, которыми должны руководствоваться ученые являются удобство и простота. Близкие позитивизму Э. Маха идеи развивает и французский физик-теоретик, философ и историк науки П. Дюгем (1861-1916). Мы уже упоминали логический тезис «Дюгема-Куайна», по которому экспериментальной проверке подлежит теория в целом, а не ее часть и соответственно вводятся ограничения индуктивистской изолированной проверке (и опровержению) гипотез. Кумулятивистская интерпретация истории науки П. Дюгема была подвергнута критике в рамках постпозитивистского периода развития философии науки.
Дополнительная литература:
1. Конт О. Дух позитивной философии. Ростов на Дону. 2003.
2. Мах Э. Познание и заблуждение. М., 2003.
Контрольные вопросы:
1. Определите основные проблемы и задачи позитивистской традиции философии науки.
2. Раскройте смысл и содержание закона трех стадий О. Конта
3. Опишите основные идеи второго позитивизма.
5. Третий этап позитивизма, называемый в контексте рассмотрения позитивистской традиции философии науки неопозитивизмом связан по преимуществу с деятельностью Венского кружка (возник в 1922 г.) под руководством М. Шлика (1882-1936). Неопозитивизм являлся законным наследником эмпирической новоевропейской традиции в обосновании научного знания, а также предшествующих этапов позитивизма с их устремлением придать философии позитивный научный характер. Можно встретить также названия логический эмпиризм, логический позитивизм, научный эмпиризм, определяющие этот этап. Становление идей неопозитивизма имело место в контексте очевидности проблем обоснования и единства научного знания. Об этом пишут Г. Ганн, О. Нейрат, Р. Карнап в манифесте логического эмпиризма «Научное миропонимание – Венский кружок» разбирая проблемные области современных математических, физических и социальных наук. Среди разбираемых проблем – многообразие концепций обоснования арифметики проблема объективности научного знания и конвенционализма в математике и физике, неопределенность основных понятий в различных областях научного знания и другие. Отмечая, что проблемы оснований научного знания невозможно решить с позиций априоризма И. Канта, неопозитивисты предлагают свою концепцию философии науки как деятельности по прояснению научного языка, имеющею целью обоснование единой науки. Нейтральный опыт и логические методы для них выступают в качестве источников возможного обоснования современной науки. Среди основных характеристик концепции деятельности неопозитивизма определялись следующие: развитие научного характера философии, ориентация на эмпирические науки (физика в противоположность математике), борьба с философскими спекуляциями как бессмысленными, приверженность идее логики в качестве инструмента философского анализа, физикализм и идея единства научного знания, коллективный, интернациональный характер исследования. Последняя характеристика была не случайной, она в качестве идеала предполагалась неопозитивистами в их стремлении придать философской деятельности истинно научный характер, который связывался ими, в частности с коллективными исследованиями. Что касается воплощения этого пункта, то можно отметить, что движения логического позитивизма, возникшее в широком контексте начавшегося в начале XX века движения за научную философию и получившее организационную форму Венского кружка всегда было связано с процессом конкретных исследований научных проблем и философским осмыслением этих проблем. Стоит отметить хотя бы то, что знаменитая теорема К. Геделя была представлена автором на Второй конференции по эпистемологии точных наук, организованной Венским кружком в 1930 г.. А второй международный конгресс за единство науки, посвященный проблемам причинности в биологии и физики проходил в 1936 году в Копенгагене на квартире у Н. Бора. Богатый материал по истории движения логического эмпиризма можно найти в работе Ф. Шнайдера «Венский кружок: исследования происхождения, развития и влияния логического позитивизма» (Freidrich Stadler. The Vienna Circle: Studies in the Origins, Development and Influence of Logical Positivism. Wien; New York: Springer, (2001)), а также в предисловии к русскому переводу ряда работ журнала неопозитивистов «Erkentnis»[27].