Я встретил Демидова в Самаре, где он и рассказал мне о последней неудачной попытке покушения на Ленина, в которой он тоже принимал участие.
30 августа 1918 года он был с Фани Каплан, когда та стреляла в Ленина. В это время я уже был в Самаре, где были чехословаки.
Со слов Демидова он ждал Фани Каплан в автомобиле на Серпуховской улице, однако её схватили и ему пришлось скрыться. Попытка тоже не удалась. Четыре пули попали в Ленина. Одна прошла через лёгкие, одна прошла близко к артериям шеи, одна сломала ключицу и четвёртая скользнула по плечу. Ленина отвезли домой в полубесознательном состоянии и он был немедленно оперирован известным хирургом Минцем. Десять дней Ленин был между жизнью и смертью, но постепенно он выздоровел
Демидов признался, что ликвидация коммунистических лидеров не является решением проблемы. Скоро он уехал на юг, где примкнул к Врангелю. Я слышал, что он был серьёзно ранен и эвакуирован в Константинополь. Откуда он уехал в Бразилию. Последнее, что я о нём слышал, что он стал преуспевающим бизнесменом, женился на испанской девушке и живёт где-то на плантации в западной части Бразилии.
Александр Керенский.
.
Я только что закончил вскрытие пациента, который умер от ишемической болезни сердца. Это был молодой человек едва сорок лет с сильным мышечным телом, но немного избыточного веса. Я думал о причудливых способах, какими судьба распоряжается людьми. Его сердце было практически нормальным, за исключением малюсенького места поражённого кровоизлиянием в стенку коронарного сосуда. Это убило его за какие-нибудь минуты. Может быть, он перенапрягся? Он мог бы запросто жить ещё двадцать лет. Я мыл руки в ординаторской, когда мой коллега Томилин сказал мне:
- После обеда будут оперировать Керенского.
- Керенского?
- Ты должен его знать. Блестящий оратор, либеральный адвокат и член Государственной Думы.
- А! Керенского я знаю.
Это был Часкольский, который несколько лет назад сказал нам о выдвигающейся новой политической фигуре, молодом адвокате, специализирующемся на защите революционеров: «Официально он не принадлежит к нашей партии, это препятствовало бы его легальной деятельности, но на самом деле он член социал-революционной партии».
- Что там с ним случилось?
- Ему удаляют правую почку, поражённую туберкулёзом.
- Серьёзное дело.
- Он молод и силён. Может быть, всё будет нормально.
Через десять дней я прочёл в газете, что член Государственной Думы Александр Керенский выздоравливает после операции и скоро вернётся к своей деятельности. Я решил зайти к нему просто потому, что Часкольский говорил мне о нём.
* * * *
В этот же день я поднимался по лестнице на пятый этаж старого дома номер двадцать три по Тверской улице. Маленькая, просто обставленная квартира была заполнена приходящими и уходящими людьми. Тут были члены Государственной Думы, артисты, рабочие, учёные, студенты и несколько врачей. Наиболее популярный человек Петербурга лежал в своей спальне, выздоравливая после операции. Он был бледен и ещё, возможно, температурил, однако, он улыбался посетителям и показывал, что всё нормально.
Каждую минуту звонил телефон, и его жена отвечала, так как каждый интересовался здоровьем «человека мужества». «Человеком мужества» его называли потому, что он отпускал в адрес правительства такие слова, которые никто кроме него не осмеливался говорить. Его речи в Думе были событиями сами по себе. Керенский был лидером партии Трудовиков, которая имела двенадцать представителей в Думе, и на самом деле являлась легальной частью партии социал - революционеров. Он сделал свою фракцию самой активной в Думе. Оратор он был исключительный. Слушая его простые, но страстные слова, призывающие к защите прав человека, люди плакали. И не только сами слова заставляли людей плакать, но и манера, с какой они были сказаны. Постоянно живя под угрозой ареста и преследования, этот человек стойко защищал принципы свободы.
Когда подошла моя очередь, я вошёл в спальню. Он улыбнулся мне.
- Я надеюсь, вы поправитесь, – промямлил я.
- Спасибо, я поправлюсь, - ответил он.
Всего через два года этот человек с одной почкой будет возглавлять демократическое правительство новой России.
* * * *
Я часто слышал от людей, изучающих русскую историю, что если бы демократическое движение выдержало бы натиск большевиков в 1917 году, курс истории мог бы быть другим; не было бы Второй Мировой Войны, и длительный мир мог бы стать реальностью.
Александр Керенский и Владимир Ульянов-Ленин не могут быть рассматриваемы один без другого. Александр Керенский отражал в общих чертах русскую интеллигенцию в её крайнем и запредельном идеализме. Ленин, наоборот, был враждебно настроен к интеллигенции и отражал настроения тех, кого мягко можно было бы назвать полу интеллигенцией. Эта чисто материалистическая полу интеллигенция с её жаждой власти была абсолютно чужда русскому народу.
В силу особой иронии оба, Ленин и Керенский, родились в одном и том же городе Симбирске. Это был небольшой районный центр, расположенный в среднем течении Волги. Теперь этот город называется Ульяновск. Керенский родился в апреле 1881 года. Ленин – в апреле 1870 года и, таким образом, на 11 лет был старше Керенского. Оба они принадлежали к одному и тому же классу общества. Отец Керенского был директором начальной школы. Отец Ленина был директором средней школы. В обоих семьях поощрялось гуманитарное образование. Ленин, ещё будучи студентом, выдвинулся в революционных кругах благодаря тому, что его старший брат принимал участие в покушении на Александра Третьего и Ленин воспользовался популярностью брата, чтобы возвыситься в революционной среде. Керенский же, наоборот, не был профессиональным революционером. Он окончил юридический факультет Петербургского университета и после нескольких неприятностей с полицией по поводу своей деятельности был сослан. По возвращении из ссылки он стал адвокатом революционеров. Его практика приносила небольшой доход, и согласно его жене Ольге Львовне и его двум сыновьям Олегу и Глебу, они жили весьма скромно. Его репутация блистательного оратора и человека высокого полёта началась в 1910 году, когда он был выбран в Думу четвёртого созыва. Он был выбран по мандату партии Трудовиков. В своих страстных речах он призывал к либеральным реформам, и его беспощадная критика Романовых сделала его известным по всей России. Люди, которые знали Керенского до восхождения во власть, говорили, что он был чувствительный, семейный, умеренный во всём человек. Ему было всего 36 лет, когда он стал Премьер-министром. Он был высокий, стройный и красивый, имел моложавый вид, тёмные, коротко подстриженные волосы и был всегда чисто выбрит. Очень шустрый в манерах, он быстро двигался и вообще, казалось, не останавливался.
Керенский не был организатором. Его политический успех был результатом его ораторского искусства и искренности политических убеждений. Он был одиноким борцом за чистую демократию. Ни одна партия административно не поддерживала его. Он даже не был членом Центрального Комитета социал-революционной партии, к которой его относили. Левое крыло этой партии смыкалась с коммунистами, требуя немедленного мира с Германией.
Ленину было сорок семь лет, когда он стал главой Советского правительства. Медленно двигающийся человек, со всё время что-то вычисляющим умом, практичный и реалистичный, он не заботился о демократической идеологии и постоянно повторял, что массы глупы до тупости и должны направляться лидером. Он был опытным организатором, его очень маленькая в 1917 году политическая партия марксистов-большевиков подчинялась ему беспрекословно.
Два человека, Керенский и Ленин, решали судьбу России и мира на столетия вперёд.
* * * *
Керенский достиг пика популярности. Им восхищались, и он имел поддержку большинства населения страны. Вся власть была в его руках. Общая ситуация в стране здорово улучшилась, и порядок был восстановлен в большинстве областей России. Военная ситуация, казалось, благоприятствовала России, когда Америка 6 апреля 1917 года объявила войну Германии. Керенский запросто мог сделать страну демократической и свободной и в тоже время с нормальным порядком в стране. Однако, с первых шагов на посту Премьер - министра он показал полную непригодность, не прогнозируемость действий и неспособность даже просто оценить ситуацию. Вскоре после своего назначения он вдруг решил, что на фронте необходимо предпринять наступление. Это было его личное мнение, и оно было отрицательно принято членами Верховного командования и многими политическими лидерами. Ему говорили, что фронт длиной две с половиной тысячи километров хотя и держится, но пассивным образом, и его лучше не трогать. Керенский возражал, он верил в свою харизму и способность поднять солдат в атаку. Он начал доказывать, что немедленная победа на фронте позарез необходима для престижа его правительства. «Я поведу солдат», – сказал он и как министр обороны выехал на фронт
Наступление в Галиции стало полной катастрофой с отступлением и существенными потерями.
20 августа 1917 года прошло шесть недель, как Керенского избрали Премьер-министром. Широкие массы всё ещё верили в него. Его речи всё ещё возбуждали энтузиазм, он всё ещё был идолом русского народа. Однако, уже началась сильная критика, исходящая от несоциалистических либеральных и умеренно консервативных кругов. Полная дезорганизация и отсутствие всякого планирования в его правительстве. Полный волюнтаризм с одной стороны, и полная нерешительность с другой стороны. Он вообще никого не слушал, и что более всего удивительно, вообще игнорировал коммунистическую опасность, как будто её и не было. Он вообще отказался рассматривать передвижения Ленина, как угрозу правительству, и отказался пресечь подрывную деятельность коммунистов в армии. В результате провала наступления враждебность между Военным командованием армии и Керенским быстро нарастала. Офицерский состав обвинил его в том, что именно Керенский разложил армию своими зажигательными речами, отрицающими дисциплину и единоначалие в армии. Эта взаимная ненависть внезапно взорвалась и подготовила всё для успешного свержения демократического правительства.
Коммунисты в армии проводили всё возрастающую диверсионную и пропагандистскую деятельность. Они проникли во все армейские полки, где они сформировали коммунистические ячейки. Керенский демонстрировал очевидное нежелание предпринять какие-либо меры по наведению порядка. Всё это вылилось в то, что Главнокомандующий армией генерал Лавр Корнилов решился на чрезвычайный шаг. Генерал Корнилов имел репутацию прогрессивного человека, героя войны, блестящего военного стратега и честного патриота. Кстати, он был назначен на этот пост самим Керенским. Керенский и Корнилов оба оставили мемуары об этом, где каждый по своему интерпретирует ситуацию. Всё началось с того, что член Государственной Думы и бывший Обер-Прокурор Святейшего Синода Владимир Львов явился к Керенскому и, со слов самого Керенского, предъявил ему что-то вроде ультиматума от генерала Корнилова. Тот запрашивал у него, чтобы в Петербурге было объявлено военное положение, чтобы Военное командование получило больше власти, а правительство подало в отставку. Эта версия Корниловым отрицалась. Керенский поймал Корнилова. Он позвонил Корнилову по телефону и изобразил, как будто он соглашается с требованиями генерала, а сам телеграммой приказал арестовать Корнилова «для того, чтобы защитить свободу и порядок в стране». Крайняя степень лицемерия!
Ответная телеграмма Корнилова была резкой: «Телеграмма Премьер-министра - это ложь от начала и до конца. Я не посылал члена Думы Владимира Львова к Временному правительству. Он сам пришёл ко мне как представитель Премьер-министра. Член Государственной Думы Алексей Аладин может быть свидетелем этого. Таким образом, налицо откровенная провокация, которая угрожает судьбе отечества».
Чья бы правда ни была, Керенский арестовал Корнилова и назначил себя Верховным главнокомандующим. Офицерский корпус фактически отказался выполнять приказы Керенского. Даже юные, только что из школы офицеры стали к нему настроены враждебно. Постоянная подозрительность к армии сгубила Керенского, а арестом Корнилова Керенский просто обрубил сук, на котором сидел. Теперь не только офицеры, но и рядовые плевали на его приказы. Таким образом, к концу августа Керенский был уже политическим трупом: армия была против него, умеренные и либеральные партии тоже не хотели быть ассоциированы с Керенским, а левые всегда чихвостили его и в хвост и в гриву, хотя он и не имел мужества признать это. Народная популярность, это всё, что у Керенского тогда ещё оставалось.
Полнейшим парадоксом оставшихся шести недель его правления оказалось то, что в то время как у Керенского нашлись мужество и решительность подавить военную оппозицию, но он и пальцем не пошевелил, чтобы предпринять хоть какие-то меры против большевиков.
Я приехал в Петербург утром 7 октября. У меня с собой было письмо Ленина Григорию Пятакову, представителю центрального комитета большевиков на Украине. Я получил письмо от Николая Пятакова, который был братом Григория Пятакова, но умеренным либералом. Письмо представляло из себя приказ начать вооружённое выступление в Киеве 15 октября 1917 года, очевидно, что в этот же день Ленин думал свергнуть правительство и в Петербурге. Был октябрь 1917 года, который круто изменил курс русской истории. Стоял холодный и шустрый день, светлый и необычайно солнечный для октября. Проезжая в трамвае по Невскому проспекту, я не наблюдал признаков волнения и неспокойствия, как я ожидал увидеть. На иностранца октябрь 1917 года в Петербурге производил впечатление нормальной жизни: бары и рестораны, ночные клубы и театры были переполнены хорошо одетыми, весёлыми людьми. Людей, очевидно, не трогали политические перипетии в правительстве. Балетная премьера в Мариинском театре как всегда привлекала публику. По такому случаю можно было видеть коммунистов Троцкого и Луначарского, сидящих в ложах плечом к плечу с Набоковым, Кишкиным или Милюковым, представляющих либеральные партии.
Люди в полевой военной форме на улицах воспринимались как логическое последствие войны, которая шла где-то далеко. Стоимость продуктов питания не была дорогой, хотя и была гораздо выше, чем в довоенное время. Некоторая инфляция была, однако военврач с зарплатой в 300 рублей мог скромно, но нормально прожить в Петербурге.
Буфет, куда я заскочил, чтобы перекусить, был забит мужиками, пьющими водку и закусывающими огромными бутербродами с чёрной икрой и лососиной. Великолепная Александровская площадь, знаменитая своими военными парадами, была в полном движении. Автомобили, извозчики, кавалеристы и марширующие войска давали ощущение хорошо организованного порядка. Подходя к Зимнему дворцу, расположенному на северной стороне площади, на меня сильное впечатление произвело большое количество автомобилей. Около обочины было припарковано не меньше семидесяти автомобилей различной расцветки и разновидности.
Но спокойствие было обманчивым. Серьёзная опасность угрожала молодому демократическому государству. Ситуация была настолько запутанной, что даже опытному наблюдателю было трудно распознать все политические силы, действующие на политической арене.
* * * *
Романовская династия пала 27 февраля 1917 года. Февральская революция была внезапным результатом, спровоцированным условиями войны. Это был внезапный протест против правления Романовых. Никакая политическая партия не несёт ответственности за эту революцию.
Первое правительство было сформировано второго марта. Князь Львов, человек прогрессивных и либеральных традиций, стал Премьер-министром. Павел Милюков стал Министром Иностранных дел, а Гучков стал Министром Обороны. Чрезмерную, а может быть, и трагическую роль в образовании первого правительства играла Дума, которая к тому времени существовала уже десять лет. Политически все члены первого правительства принадлежали к кадетам и другим умеренным либералам. В этом правительстве единственным социалистом был Керенский, тогда он был членом Думы и лидером партии Трудовиков. В первом правительстве ему дали портфель Министра Юстиции и по совместительству сделали заместителем Премьер-министра.
Это правительство быстро исчерпало себя и распалось всего через два месяца, просуществовав со 2 марта по 2 мая. Оно распалось вследствие нарастающей деструктивной деятельности социалистических, то есть левых, партий. За время со 2 марта до переворота 25-го октября последовательно сменилось общим числом четыре Кабинета. Все Кабинеты быстро умирали вследствие, как тогда говорили, неспособности найти общий язык. Левые были неспособны найти общий язык с правыми и взаимно нейтрализовывали друг друга. В то время как большевистским - экстремистам как бы открывалось свободное поле, и они проходили в дамки.
Политическая ситуация после Февральской революции сильно осложнилась образованием неконституционного параллельного органа власти – Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Вначале Исполнительный Комитет Советов состоял, в основном, из правых или умеренных социалистов. Керенский, например, являясь Министром Юстиции и замом Премьер-министра, был ещё, вдобавок, и замом Председателя Исполкома Петросовета. Однако, с прибытием Ленина и Троцкого ситуация в Советах быстро изменилась, вследствие того, что Советы, на самом деле, не являлись демократически выборными учреждениями. В результате Петросовет был быстро оккупирован экстремистами.
Кроме этого, с 3 по 24 июня 1917 года проходил первый Всероссийский Съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором 17 июня 1917 года было избрано, фактически, параллельное правительство - ВЦИК первого Съезда Советов.
2-го мая было образовано второе Демократическое правительство. Теперь в правительстве большинство мест принадлежало коалиции либералов и умеренных социалистов. Князь Львов оставался Премьер-министром, Керенский стал Министром Обороны, Виктор Чернов стал Министром сельского хозяйства, а социал-демократ Церетели стал Главным Почтмейстером. Это правительство просуществовало тоже всего два месяца. В то время как большевики продолжали оставаться микроскопической фракцией на российской политической арене, в рядах многочисленных социалистов нарастали разногласия. В этих условиях, как бы между прочим, появилась неумолимая тенденция потворствования большевикам, которая быстро привела к сокрушительной трагедии русской демократии.
Самой большой политической партией была социал-революционная партия, к которой неформально принадлежал и Керенский. Роль этой партии в прошлом революционном движении, поддержка рабочих и крестьянства, а так же тот факт, что в основном она состояла из пресловутой «интеллигенции», объясняют то, что эта партия играла ведущую роль в политической жизни до переворота. К сожалению, в отличие от большевиков, в партии эсеров был полный хаос. Правое крыло эсеров с Савинковым, Масловым и другими было безусловно против большевиков. К центру принадлежали как раз Керенский, Зензинов и Авксеньтьев. Виктор Чернов, одна из влиятельных фигур социал-революционеров, был, безусловно, большевистским дружком, к которым также относились все левые эсеры типа Камкова, Штейнберга и других, очевидно, большевиков в эсерском обличье.
Другой, самой большой социалистической партией, были социал-демократы, больше известные под кличкой меньшевиков. У них был тот же хаос, как и у эсеров. Плеханов был настроен против большевиков, а левый Мартов был тоже замаскированным большевиком.
Третьего июля 1917 года большевики подняли свое первое вооружённое восстание против демократического правительства. Ленин с балкона особняка балерины Кшесинской призвал к вооружённому восстанию. Улицы Петербурга быстро наполнились вооружёнными солдатами и рабочими, которые останавливали автомобили, били витрины магазинов и постепенно окружали Таврический дворец, где шло заседание Кабинета Министров. Керенский тогда отсутствовал, так как предполагалось, что он наводит порядок на фронте. Четвёртого июля большевики усилили натиск. Однако Семёновский и Измайловский полки остались верными правительству, и к ночи четвёртого июля порядок был восстановлен. Осиные гнёзда большевиков, дворец Кшесинской, а также усадьба Дурново и Петропавловская крепость, занятые большевиками, были очищены. Сенсацией этих дней было опубликование секретных материалов, свидетельствующих о том, что большевиков поддерживает Германское правительство, то есть правительство воюющего противника.
Некоторые из министров-либералов подали в отставку, но кризис продолжался ещё три недели до 24 июля и закончился образованием Коалиционного правительства с Керенским, как Премьер-министром, оставляющим за собой пост Министра Обороны. Борис Савинков получил пост заместителя министра обороны. Чернов остался Министром сельского хозяйства, а Терещенко - Министром Иностранных дел. Это правительство уже состояло из либеральных социалистов и вообще умеренных социалистов за исключением только Чернова.
Чехарда с правительствами усугублялась бездарными поражениями на фронте, начавшимися с того момента, как Керенский стал министром обороны. В июле Керенский назначил Верховным Главнокомандующим генерала Лазаря Корнилова, однако, отношения между ними быстро испортились, что и вылилось во всю эту историю, когда Керенский обвинил Корнилова в мятеже и арестовал его. После этого Керенский, будучи Премьер-министром, назначил себя Главнокомандующим армией, и первого сентября 1917 года Керенский провозгласил Россию республикой!
История с Корниловым сильно ухудшила политическую ситуацию в стране, так как Керенский лишился поддержки армии, да и большой несоциалистической части избирателей тоже.
После нескольких дней очередного кризиса в начале сентября было сформировано последнее демократическое правительство. Сначала оно состояло только из умеренных социалистов, кроме Терещенко, но к 26-му сентября в Кабинет были добавлены некоторые несоциалисты. Это были: Коновалов, Кишкин, Бернадский и Третьяков. (Городские выборы в Петербурге отражают ситуацию: в июне 1917 года Керенский получил 374585 голосов, или 58 процентов. На выборах же в сентябре, количество голосов, поданных за его партию, упало до 54 374 голосов, или до 14 процентов. С другой стороны, кадеты увеличили свой процент с 17 процентов в июне до 26 процентов в сентябре.)
К октябрю Советы в Петербурге и Москве полностью перешли под контроль большевиков. Это отнюдь не означало, что они завоевали доверие рабочего класса. Как раз наоборот, если судить хотя бы по отношению крупных профсоюзов к большевикам. Однако, как только большевики провозгласили себя защитниками рабочих, они тут же напали на правительство с обвинениями в сговоре с мировой буржуазией. Они потребовали немедленного созыва Учредительного Собрания, выборы которого шли уже полным ходом.
Несмотря на всю интенсивность холодной войны, которая яростно велась большевиками против правительства, всё это было только подготовкой вооружённого переворота. Крупные отряды заговорщиков были переброшены в Петербург из Латвии, Эстонии, Украины, Грузии и других мест и городов. Интересно, что переброска большевистских вооружённых сил прошла совершенно беспрепятственно. По оценкам официальных лиц к середине октября большевики имели в Петрограде около пятнадцати тысяч штыков.
Чем правительство отвечало на происки большевиков? Оно усиленно вырабатывало различные стратегии, которые на бумаге могли бы удовлетворить все политические партии, вне зависимости оттого, что творилось за окном. Занимаясь всем этим соглашательством, правительство совсем не обратило внимание на постановление, вынесенное конкурирующим органом власти, Петроградским Советом. Петроградский Совет двадцать пятого сентября 1917 года вынес постановление, что вся власть в стране должна перейти в руки Всероссийского Съезда Советов, ещё одного антиконституционного органа. Это, по существу, уже было открытым призывом к свержению законного правительства.
И когда в этот же самый день вопрос о большевистской опасности обсуждается на Всероссийском Демократическом Совещании, Церетели, лидер умеренных социал-демократов, заявляет, что: «демократия будет бороться с большевиками только политическими мерами, считая все остальные меры неприемлемыми». 23 сентября газета Максима Горького и Суханова «Новая жизнь» высмеивает само предположение, что большевики попытаются захватить власть силой, «как абсурдное и бессмысленное».
(Прим. Пер. Всероссийское Демократическое Совещание проходило с 14 сентября 1917 года в Петрограде и было организовано ВЦИК первого Сьезда Советов. Присутствовало более 1500 делегатов от разных, кроме монархических, партий. 7 октября 1917 года Всероссийское Демократическое Совещание приняло решение о создании Временного Совета Росийской республики (Предпарламента).
Набоков (отец писателя) своих мемуарах (Архивы русской революции, том 1) с горечью вспоминает свою каждодневную депрессию, вызванную иррациональным поведением Керенского: «Почти каждый день Кабинетом принималось какое-нибудь решение в присутствии и с одобрения Керенского. И это было всё только для того, чтобы через несколько часов узнать, что это решение отменено по личному указанию Керенского, и он поступил совсем по другому».
Часто говориться, что за большевиками был народ. Однако правдой было то, что большевиков в большом количестве можно было найти только в Петербурге и Москве. Муниципальные выборы сентября 1917 года дали большевикам только три процента голосов.
(Второго сентября 1917 года муниципальные выборы прошли по всей России. На которых были избраны 16 935 городских представителей власти. Большевики получили семь процентов в районных центрах и три процента в обычных городах. Социалисты получили 58 процентов в райцентрах и 34 процента в других городах. Несоциалистические партии получили 35 процентов голосов в райцентрах и 64 процента в обычных городах. Б. Веселовский, «Русское Слово». Октябрь 8, 1917 года)
Таким образом, за исключением того, что они были чрезвычайно организованной партией, народ за большевиками не стоял.
Седьмого октября 1917 года на Всероссийском Демократическом Совещании основных политических партий был образован так называемый Предпарламент (Временный Совет Российской Республики). Кроме монархистов на нём были представлены все политические партии. Лучшие люди нации собрались в зале Мариинского дворца. Всего было 550 делегатов. Керенский открыл митинг, Авксеньтьев председательствовал. Керенский призвал к поддержке союзников по войне, то есть Англии и Франции, и к активному продолжению боевых действий.
Троцкий, говоря от лица большевиков, объявил, что интересы революции не совпадают с интересами Демократического Совещания и поэтому большевики уходят. Он обозвал всех присутствующих буржуями и призвал к немедленному миру с Германией вне зависимости от интересов капиталистических союзников. С этим уходом большевики сконцентрировались на непарламентском методе прихода к власти.
В течение последующих двух недель на Всероссийском Демократическом Совещании дебатировались вопросы войны и мира и иностранной политики в общем. Должен ли быть подписан сепаратный мир с Германией? Русская армия связывала большое количество германских вооружённых сил, и как насчёт наших моральных союзнических обязательств? И здесь раскол был очевиден: кадеты и все, кто справа, голосовали за продолжение войны, а все левые голосовали за мир с Германией. Потрясающе, но полковник Верховский, замминистра обороны то есть зам. самого Керенского, призвал к немедленному миру с Германией. Но только несколькими днями раньше, Министр Иностранных дел Терещенко (1886-1956. Сахарозаводчик, в 1917 году сначала министр финансов а затем министр иностранных дел), выступил с осуждением мирных предложений и поддержал выполнение союзнических обязательств. Правда, после этого выступления полковника Верховского уволили 23 октября, всего за два дня до переворота.
В то время как Всеросссийское Демократическое Совещание продолжало дебатировать, слухи о готовящемся большевиками вооружённом мятеже, распространялись по городу.
Коновалов, член Кабинета, министр торговли и промышленности и человек действия, постоянно запрашивал от Керенского решительные меры для подавления антиправительственной деятельности. Керенский постоянно уверял его, что все меры приняты. Однако когда Коновалов стал это выяснять с генералом Багратуни Я.Г., начальником штаба Петербургского военного округа, то оказалось, что это всё враньё, и никакие меры приняты не были.
Керенский уехал на фронт и не возвратился до 17 октября. Военное командование Петроградом было в руках полковника Полковникова, коим лучшим приятелем оказался фактический большевик Камков.
* * * *
Приёмная Премьер-министра была полна людей, ожидающих аудиенции. Хорошенькая секретарша замотала головой в ответ на мою просьбу видеть Керенского: «Записаны тридцать два человека, и некоторые ждут уже три дня». Я настаивал, что у меня чрезвычайное послание, но всё было напрасно, она отказала наотрез.
Внезапно я вспомнил, что мой однокашник Борис Флеккель был одним из секретарей Керенского.
Флеккель ещё мальчиком был маленького роста, с иссиня чёрными волосами, тёмными и живыми глазами, он был одним из лучших учеников школы. Он рано присоединился к партии социал-революционеров и революционному движению. В отличие от Ленина, Флеккель с отличием кончил юридический факультет Петербургского университета. Когда вспыхнула Февральская революция, Флеккель был всего рядовым солдатом. Его взяли в команду Керенского. Он обожал своего шефа, и тем не менее, в нём было мужество признать неспособность Керенского действовать в теперешней сложной ситуации. Он оставался в Петербурге после падения правительства и был убит через год, когда пытался перейти Самарский фронт.
Служащий доложил обо мне Флеккелю, и он тут же спустился. Мы прошли в его богатый кабинет, видимо, бывшую царскую приёмную.
Я показал ему письмо Ленина. Он совсем не удивился.
- Ситуация совсем плохая, Я знаю, но он этому не верит, вернее, не хочет этому верить. Лидеры его партии тоже этому не верят. Все они просто уверены на все сто, что большевики не предпримут попытки захватить власть. Наивно, по-детски, но это так.
- Но Керенский же не глупый человек, у него же большой опыт.
- Это долгая история. Он совершенно переменился. Он ушёл от реальности, которая ему не нравиться. Тебе нет никакого смысла видеть Керенского. Он не обратит внимания на все твои предупреждения. Ты можешь только подействовать ему на нервы. К тому же, он занят сейчас с препарламентской сессией. Я думаю, что он уедет на пару дней на фронт. Это безнадёжно….
Но я настаивал:
- Это письмо первейшего значения. Это приказ Ленина Пятакову начать вооруженный путч 15 октября, через неделю. Письмо гласит, что в этот день, а скорее всего ночью, будет восстание и в Петербурге.
Флеккель печально закивал:
- Я верю этому письму. Все знают о планах Ленина. Хорошо, я устрою встречу с Керенским сегодня в 7 часов вечера. Я тут должен помочь ему с его речью. Но это всё – бесполезно.
- Что мне делать? –вскричал я в отчаянии.
- Искренне, я не знаю. Очень не многие могли бы тебя выслушать: Кишкин, Чайковский, Плеханов, но у них нет влияния на Керенского. Ты можешь попытаться поговорить с полковником Полковниковым, командующим военным округом Петрограда. Он отвечает за военную оборону города, но я боюсь тебя тоже ждёт разочарование. Однако попробуй, я сделаю, он тебя примет. Его кабинет на южной стороне Александровской площади.
Поглощённый своими мыслями, я вошёл в Александровский дворец, когда глубокий голос внезапно оборвал меня: «Что выделаете в этом бардаке Русской революции?». Я повернул голову и увидел высокого, крепко сложенного офицера. Сначала я не узнал его, но в следующую секунду я распознал в нём Бориса Савинкова в форме армейского полковника. Я объяснил, что я пытаюсь привлечь внимание к заговору Ленина.
- Это безнадёжно, мой друг, в высшей степени безнадёжно. Я не понимаю, что случилось со всеми этими революционерами. Куда девался их революционный пыл? Где их мужество и готовность к решительным действиям. Где они? Они улетучились сей момент, когда стали у власти. Ленин и компания должны были быть арестованы уже давно. Я настаивал, я умолял Керенского…, всё напрасно, никакого ответа. Я умываю руки. Везде самое вызывающее потакательство большевикам.
- Ну, не везде…, – запротестовал я.
- Везде в нашей партии…, – и он внезапно ушёл так же, как и появился.
-
Борис Савинков был политическим комиссаром седьмой армии до 30 июля 1917 года, когда его назначили заместителем Министра Обороны. В связи с обвинениями в заговоре вместе с генералом Корниловым, Керенский уволил Савинкова и заменил полковником Верховским.