ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕГО РИМА (МАТЕРИАЛЫК ХРЕСТОМАТИИ)
ПЛАВТ (250–184 до н. э.)
Тит Макций Плавт(Titus Maccius Plautus) — виднейший римский комедиограф. Он родился в Умбрии. О его жизни нет точных достоверных сведений. Авл Геллий, римский писатель II в. н. э., в своем произведении «Аттические ночи» писал, что Плавт сначала работал в театре, потом занялся торговлей, но «потерял на торговле все деньги, скопленные им во время работы в театре, вернулся бедняком в Рим и в поисках средств к существованию нанялся к мукомолу ворочать мельничные жернова». Может быть, эти сведения и не совсем верны, но что Плавт вращался в гуще народных масс, знал их жизнь, чувствуется во всех его комедиях.
Творчество Плавта носит плебейский характер, оно тесно связано с традициями народного италийского театра, с его исконными, излюбленными жанрами — ателланой, фесценнинами, мимами. Недаром Гораций в «Посланиях» сравнивал некоторые персонажи Плавта с одной из масок ателланы, с Доссеном.
Плавту приписывали около 130 комедий, но в I в. до н. э. известный римский ученый и знаток литературы Варрон выделил из этого количества 21 комедию, считая их подлинно плавтовскими, и эти комедии дошли до нас. Наиболее популярны из них «Клад» (или «Горшок»), «Куркулион» (или «Проделки парасита»), «Ме-нехмы» (или «Близнецы»), «Хвастливый воин», «Псевдол» (или «Раб-обманщик»), «Пленники» и «Амфитрион».
Плавт прекрасно знал греческую литературу, греческую драматургию, и он использовал сюжеты новоаттической бытовой комедии, так как в условиях своего времени, когда во главе государства стоял аристократический сенат, поэт не мог давать сюжеты из италийской жизни, сатирически изображать непосредственно своих современников
Сюжеты же бытовой новоаттической комедии Плавт с успехом использовал и, раскрывая их, умел разрешать вопросы, интересующие его современников.
Герои комедий Плавта — греки, действие их развертывается в греческих городах или на побережье Малой Азии, но все же зрители чувствовали в этих комедиях биение римской жизни, чувствовали созвучность поставленных в них проблем с запросами их жизни. Недаром Н. А. Добролюбов писал, что, несмотря на греческую обстановку, римские «зрители узнают самих себя и свои нравы».
Романизация греческих сюжетов сказывается в том, что Плавт часто вносит в свои комедии черты римского уклада жизни, римской культуры, римского суда, римского самоуправления. Так, он много говорит о преторах, эдилах, а это должностные лица римского управления, а не греческого. Говорит о сенате, куриях, — это тоже явления государственного строя Рима, а не Греции.
Комедии были очень популярны в плебейских массах, захватывали остроумием, динамичностью, необычайной сочностью языка.
В эпоху Возрождения Плавта начали изучать, ставить на сцене. Шекспир высоко ценил его комедии и в своей «Комедии ошибок» использовал сюжет плав-товской комедии «Менехмы» (или «Близнецы»), передав в ней радость жизни, веру в силы человека, — черты, столь характерные для мировоззрения гуманистов Ренессанса.
Мольер тоже высоко ценил комедии Плавта. Ему были созвучны образы героев этого плебейского поэта, умные, энергичные люди, неистощимые в своих шутках, в своей жажде жизни. Созвучны были ему и сатирические тенденции творчества Плавта. Мольер использовал сюжеты комедий «Амфитрион» и «Клад» в своих комедиях, из которых одна так и названа, как у Плавта, — «Амфитрион», а другая носит название «Скупой». Творчески используя плавтовские сюжеты, Мольер сумел передать через них обстановку своего времени — разврат придворных кругов, страсть к денежным накоплениям у французской буржуазии, которая впервые выдвигалась на исторической арене.
В комедии Плавта «Клад» («Горшок» (, Aulularia) бедняк Эвклион случайно находит клад, но этим лишь навлекает на себя массу забот. Внезапно сделавшись богачом, Эвклион не знает, как быстро пустить деньги клада в оборот, прячет их и теперь постоянно думает, как бы кто-нибудь другой не обнаружил и не украл его находку. Эта мысль становится столь навязчивой, что Эвклион приближается к сумасшествию. Клад делает его необыкновенно скупым и подозрительным.
Богатый сосед Мегадор сватается к дочери Эвклиона, Федре, полагая, что бедная невеста не столь расточительна и ленива, как богачка. Но Эвклион видит в сватовстве зажиточного человека коварный умысел. Он думает, что Мегадор узнал про клад и хочет завладеть им. Пока Эвклион колеблется дать согласие, с Федрой вступает в любовную связь племянник Мегадора, Ликонид. Федра ждёт от Ликонида ребенка.
Ликонид идёт к Эвклиону сватать Федру, но видит отца своей возлюбленной в полубезумном состоянии. Тот громко кричит: «Я пропал! Я погиб! Помогите!» Причина в том, что раб Ликонида, Стробил, действительно нашёл и украл клад Эвклиона. Не зная об этом, Ликонид решает, что старика потрясла новость о соблазнении и беременности его дочери. Пытаясь загладить свою вину, он говорит Эвклиону: «Поступок, что тебя растревожил, совершил я. Толкнули меня на это вино и любовь». Эвклион полагает, что юноша сознаётся в воровстве клада и вопрошает Ликонида, как он посмел дотронуться до чужого. «Раз уж тронул, пусть у меня и останется», – отвечает Ликонид, подразумевая Федру и своё намерение жениться на ней. Эвклион в ответ начинает грозить Ликониду судом, если тот не вернёт украденного. Мало-помалу до Ликонида доходит, что он и старик говорят о совсем разных вещах.
Конец комедии «Клад» до нас не дошёл. Но из упоминания одного древнего источника следует, что в завершении этой пьесы Плавта золото возвращается Эвклиону, Ликонид женится на Федре, а её отец спешит отдать горшок с кладом молодожёнам, чтобы побыстрее избавиться от невыносимых беспокойств.
Комедия «Клад» написана очень живым и колоритным языком. Плавт широко использует в ней народные пословицы.
На сюжет «Клада» Плавта Мольер написал своего «Скупого» со знаменитым героем Гарпагоном. Некоторое влияние этой плавтовской пьесы чувствуется и в «Скупом рыцаре» Пушкина.
Клад
(фрагмент)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Лар, бог домашнего очага у Эвклиона.
Эвклион, старик.
Стафила, старая служанка.
Мегадор, старик, сосед Эвклиона.
Эвномия, его сестра.
Ликонид, ее сын.
Стробил, раб.
Анфрак, повар.
Конгрион, повар.
Пифодик, раб.
Федра, дочь Эвклиона.
Улица с двумя соседним домами - Эвклиона и Мегадора. Храм
богини Верности и перед ним жертвенник.
ПРОЛОГ
Лар
Не знаете, кто я? Скажу вам коротко:
Я Лар домашний, из дому вот этого,
Откуда, как вы видите, я вышел. Здесь
Уж много лет живу, был покровителем
Отцу и деду нового хозяина.
Мне дед его с мольбою вверил золота
Сокрытый клад: в средине очага его
Зарыл, оберегать его меня молил.
10 И умер он; настолько жаден был в душе,
Что сыну не хотел его показывать,
Предпочитал его оставить в бедности,
Лишь только б не указывать сокровища.
Земли ему оставил небольшой клочок,
Пускай живет в труде большом и бедствует.
Когда он умер, клад мне тот доверивши,
Присматриваться стал я, не окажет ли
Мне сын почета больше, чем отец его,
Но он все меньше, меньше почитал меня,
20 Все меньше мне даров почетных даривал,
И я к нему отнесся соответственно.
Но вот и он скончался, и остался сын,
Вот этот, в доме он теперь хозяином,
Такой же точно нравом, как отец и дед,
С ним дочь живет, она мне каждодневно в дар
Вино приносит, ладан или что-нибудь
Подобное, венки кладет. Так в честь ее
Дозволил Эвклиону я тот клад найти,
Чтоб легче мог он замуж выдать дочь свою.
Свершил над нею некий знатный юноша
Насилие: ему известно, кто она,
30 Она ж его не знает, как и сам отец
Не знает про насилие над дочерью.
Я сделаю, что этот вот старик-сосед
Ее себе попросит в жены, все затем,
Чтоб легче замуж взял ее тот юноша:
Старик тот, что на ней жениться думает,
Он юноше, который осрамил ее
В Церерин праздник, дядею приходится.
Но вот уже кричит старик: всегда он так.
Старуху гонит, тайну б не проведала.
На золото взглянуть он хочет, цело ли.
Хвастливый воин (Miles gloriosus) — Комедия (ок. 205 до н. э.)
(краткое изложение)
В этой комедии главное — не сюжет, а герой, «хвастливый воин». В старые времена в Греции профессиональных воинов не было, были ополченцы. А потом, когда война стала профессией, то появились лихие наемники, которые шли на службу к кому угодно, хотя бы на край света, по большей части погибали, а кто не погибал, тот возвращался на родину разбогатевший и зычно хвастался чудесами, которые он видел, и подвигами, которые он будто бы совершил. Такой враз разбогатевший хвастливый воин-грубиян стал в комедиях постоянным персонажем.
У Плавта его зовут пышным именем Пиргополиник, что значит «Башнеградопобедитель». Он сидит перед своим домом и следит, как слуги чистят его доспехи — «чтоб ярче солнца!». При нем — прихлебатель по кличке Хлебогрыз, они вдвоем считают, сколько врагов уложил Пиргополиник в своих походах: кого в Скифии, кого в Персии, всего семь тысяч, и всех за один день! А то еще в Индии он одной левой перебил слону руку, то бишь ногу, и то ударив лишь вполсилы! И вообще, какой он герой — и богатырь, и храбрец, и красавец, и как женщины его любят!
На самом же деле он мошенник, трус и развратник. Об этом сообщает публике его раб по имени Палестрион. Палестрион служил в Афинах у одного юноши, а тот любил одну девушку. Когда юноша был в отлучке, вот этот самый Пиргополиник обманом похитил эту девушку и увез сюда, в город Эфес. Палестрион помчался предупредить господина, но в пути его схватили пираты и продали в рабство этому же Пиргополинику. Впрочем, ему удалось-таки переслать весточку прежнему хозяину; тот приехал в Эфес, поселился по соседству с воином у доброго старичка и тайно видится с любимой. Вот на сцене дом воина, а вот дом старика, они рядом, и между ними умный раб легко соорудил потайной ход.
Все бы неплохо, но другой раб воина подглядел за свиданием влюбленных, и старичок сосед очень встревожен: не устроил бы буян воин ему погрома. «Ладно, — говорит Палестрион, — выдумаем, будто у его девушки была в Афинах сестра-двойняшка, вот она-то и поселилась со своим любовником у тебя, старик». Что же касается свидетеля, то его можно запутать и запугать: с него ведь и спрос, если недоглядел. В самом деле, пока соглядатай спешит с доносом, девушка, пробравшись по тайному ходу, оказывается уже дома и обрушивается на злополучного доносчика как на клеветника; а потом, снова перебравшись к соседу, она уже показывается открыто и под видом собственной сестры милуется с юношей, а у глупого раба голова совсем идет кругом.
Старик сосед не против такого розыгрыша, так что юноше-афинянину даже неудобно: столько хлопот из-за него! «В таких делах я рад помочь, — отвечает старик, — я и сам еще падок до красавиц, а они до меня: воспитанный, остроумный, любезный — настоящий эфесец!» «А что ж до сих пор холост?» — удивляется юноша. «Свобода превыше всего!» — гордо заявляет старичок. «Что правда, то правда!» — подтверждает раб. «А как же без детей? — удивляется юноша. — Кто же о тебе заботится?» — «Что ты! — отмахивается старик, — ни один сын не будет так внимателен и обходителен, как дальние родичи, надеющиеся на мое наследство: они меня на руках носят!» — «А это и к лучшему, что ты не женат, — говорит раб. — Найди-ка ты гетеру, красивую и жадную, и выдай ее за свою жену...» — «Это еще зачем?» — удивляется старик. «Пусть она прикинется, будто по уши влюблена в Пиргополиника и будто передала мне для него вот это твое кольцо...» — предлагает юноша. «Ничего не понимаю, но верю тебе: бери, делай что хочешь», — решает старик.
Герои без труда договариваются с гетерой; раб является к Пиргополинику, передает ему кольцо, расхваливает соседку, расписывает ее любовь. Воин, конечно, верит: как в него не влюбиться? Теперь, значит, нужно только отделаться от похищенной им афинянки, чтобы новая красотка не ревновала. Пожалуй, даже хорошо, что здесь по соседству появилась ее сестра: воин решается передать ей свою любовницу с рук на руки, да еще и щедро одарить, чтобы помалкивала, а рабу Палестриону за услуги дать свободу и отправить с ними провожатым, Появляется юноша, выдавая себя за доверенное лицо матери обеих девушек; воин отдает ему свою афинянку, та изображает великое горе: ах, как тяжко ей расставаться с таким красавцем и богатырем! Юноша с подружкой, рабом и подарками благополучно уплывают в Афины.
Добродетель восторжествовала, но порок еще не наказан. Однако и этого ждать недолго. Выступает гетера и разыгрывает, как задумано, жену старика, влюбленную в Пиргополиника. Тот послушно следует на свидание с нею в соседский дом. Там на него набрасывается старик хозяин с крепкими рабами: «Как ты смеешь, окаянный, подъезжать к моей жене?» Его хватают, колотят, точат нож, чтобы выхолостить на месте; с громкими воплями воин откупается от расправы большими деньгами и, «обмякши от побоев», удирает с позором, «Я обманут, я наказан — но, увы, заслуженно! Всех распутников бы этак: стало бы поменьше их. Ну, теперь домой! а вы нам, зрители, похлопайте!» Такой моралью заканчивается комедия.
М. Л. и В. М.. Гаспаровы
КАТУЛЛ (ок. 87 до н.э. – ок. 54 до н.э.)
Гай Валерий Катулл (лат. Gaius Valerius Catullus) (ок. 87 до н. э. — ок. 54 до н. э.) — один из наиболее известных поэтов древнего Рима и главный представитель римской поэзии в эпоху Цицерона и Цезаря.
В Риме он стал во главе кружка молодых поэтов «неотериков», который был связан узами тесного товарищества (jus sodalicii), и отличался особенно в ямбах, в едкой эпиграмме и в вольных стихотворениях любовного характера. Между друзьями поэта, которым он посвятил немало стихотворений, особенно близок к нему был Гай Лициний Кальв и Гай Гельвий Цинна. В Риме развернулась его любовная история с женщиной, воспетой им в стихах под псевдонимом Лесбия. Умер Катулл очень рано, едва 30 лет от роду; год смерти его в точности неизвестен.