Гораций писал сатиры, оды, послания.
САТИРЫ. Как литературный жанр сатира окончательно оформилась в творчестве именно Горация Флакка. Поэтический путь Горация начался именно с опубликования "Сатир", первая книга которых вышла между 35 и 33 годами, а вторая - в 30 -ом году.
Сатирам Гораций стремился придать более цельный характер, чем у его предшественников, причем не только в стихотворном метре, навсегда закрепив за ними дактилический гекзаметр, но также и в содержании.
Самым существенным новшеством, внесенным Горацием в его сатиры, является то, что их автор, изучая и показывая реальную жизнь и людей, всячески использует насмешку и шуткудоброжелательный.Его художественный принцип, заявленный в начальной сатире, - "смеясь говорить правду", то есть через смех приводить к знанию.Чтобы сделать своего читателя более восприимчивым к критике, Гораций нередко задумывает сатиру как дружеский диалог между читателем и собой. Этого скупость томит,того честолюбие мучит.
Этому нравятся женщины; этому мальчики милы;
Этого блеск серебра восхищает, а Альбия - бронза...
Сатиры свои Гораций называет "Беседами" и определяет впоследствии как "беседы в стиле Биона". Действительно, некоторые сатиры первой книги (1,2,3) построены как рассуждения на морально-философские темы - о недовольстве судьбой и корыстолюбии, об обхождении с друзьями и.т.д.
Некоторые стихотворения имеют даже характер мимических сценок в повесттвовательной форме; такова, например, живая и динамичная встреча с болтуном, пронырой, желающим втереться в окружение Мецената.
В годы написания первого сборника Гораций находился в состоянии антагонизма с окружающим его миром. Однако потом общественное положение поэта стабилизируется, он приобретает известность в литературных кругах.
Наибольшей художественной законченностью отличаются те сатиры, в которых Гораций больше всего говорит о себе, о своих вкусах, стремлениях, жизненных встречах.Он не стесняется своего происхождения, с гордостью вспоминает отца-вольноотпущенника, и отнюдь не стремится предать забвению свое республиканское прошлое. Осуждая чужие пороки, он не скрывает собственных недостатков и иронизирует над строгими судьями, которые не замечают собственных ошибок.
Гораций посвящает немало строк своих сатир и высказываниям о том, каким должен быть стих:
Краткость нужна, чтобы речь стремилась легко и свободно,
Чтобы в словах не путалась мысль и ушей не терзала,
Нужно, чтобы слог был то важен, то кстати шутлив,чтобы слышен
Был бы в нем голос не только оратора или поэта,
Но человека со вкусом, который щадит свои силы,
Зная, что легкою шуткой решается важное дело
Лишь подчас и верней, чем речью суровой и резкой.
Вторая книга сатир Горация была издана в 30 - е годы до н.э., когда положение Горация в литературном мире уже упрочилось. Диалогические и монологические сатиры в книге чередуются: 2-ая и 6-ая, 3-я и 7-ая, 4-ая и 8-ая тематически перекликаются, образуя параллельный ряд.
Первая сатира книги посвящена сатирической поэзии. Если в первой книге Гораций противопоставлял свои сатиры Луциниевским, то здесь - сближает с ними:
Ну, а я вот люблю в стихи оправлять свои думы.
Как и Луцилий любил, - хоть он и обоих нас лучше.
Все свои тайны, как верным друзьям, поверял он листочкам.
Горесть ли, радость ли - к ним, к ним одним всегда прибегал он!
Всю свою долгую жизнь, как на верных обетных дощечках,
Старец в своих начертал сочиненьях. Его-то примеру
Следую я...
В сатирах второй книги Гораций занят поиском гармонии между собой и личностью. Это нашло отражение в форме и тоне новых сатир, в которых теперь уже решительно преобладает диалог. Одна из лучших сатир Горация - шестая - о сельской жизни.Гораций начинает сатиру, рассказывая о своих желаниях.Предел его стремлений - уединенная и независимая жизнь вдали от городского шума("философия умеренности", эпикурейская мораль):
Вот в чем желания были мои: необширное поле,
Садик, от дома вблизи непрерывно текущий источник.
К этому лес небольшой! И лучше и больше послали
Боги бессмертные мне: не тревожу их просьбою боле,
Кроме того, чтобы эти дары мне оставил Меркурий.
Заканчивается эта сатира поучительной притчей о городской и полевой мыши Гораций учитывал не только литературные вкусы современного римского общества, но также и его духовные проблемы и интересы, он сделал сатиру жанром, целиком созвучным эстетическим запросам своего времени.
Самым существенным новшеством, внесенным Горацием в его сатиры, является то, что их автор, изучая и показывая реальную жизнь и людей, всячески использует насмешку и шутку. Его художественный принцип, заявленный в начальной сатире, - "смеясь говорить правду", то есть через смех приводить к знанию. Чтобы сделать своего читателя более восприимчивым к критике, Гораций нередко задумывает сатиру как дружеский диалог между читателем и собой. Этого скупость томит, того честолюбие мучит.
Сатиры свои Гораций называет "Беседами" и определяет впоследствии как "беседы в стиле Биона". Действительно, некоторые сатиры первой книги (1,2,3) построены как рассуждения на морально-философские темы - о недовольстве судьбой и корыстолюбии, об обхождении с друзьями и.т.д.
Некоторые стихотворения имеют даже характер мимических сценок в повесттвовательной форме; такова, например, живая и динамичная встреча с болтуном, пронырой, желающим втереться в окружение Мецената.
ОДЫ. Обычно имеют форму обращения, поэт адресуется к некому второму лицу и лирическая тема развертывается между авторским "я" и "ты" адресата; другие формы - монолог или диалог используются лишь в виде исключения. Иногда обращается к божеству. Почти все мужские адресаты од - реальные лица, современники поэта, но никто кроме Мецената не удостаивается больше одного обращения.
Другая характерная особенность горацианской лирики в том, что обращение почти всегда содержит в себе волеизъявление или совет.
По тематике и жанровым разновидностям оды весьма разнообразны. Обращения к богам, составленные по всем правилам античного гимна, политические стихи и философские размышления чередуются с любовной, пировой и дружеской лирикой, с насмешливыми и обличительными произведениями и со стихотворениями на различные жизненные случаи. При всем своем многообразии четко выделяется несколько основных групп, создающих специфический облик сборника. Это прежде всего группа "увещевательных" стихотворений - лирика размышления. Ср. оду о бренности жизни: «Увы, о Постум, Постум!...»:
***
Увы, о Постум, Постум! летучие
Года уходят, и благочестие
Морщин и старости грозящей
Не отдалит, ни всесильной смерти.
Хотя б на каждый день гекатомбою
Тройною, друг мой, немилосердного
Плутона ты смягчал, который
Тития и Гериона держит
За мрачным током, где без сомнения
Мы все, дарами почвы живущие,
Проплыть обречены: цари ли
Будем мы иль бедняки-крестьяне.
Вотще бежим мы Марса кровавого
И гулко в скалы бьющего Адрия;
Вотще беречься будем Австра,
Вредного телу порой осенней:
Должны Коцит мы видеть, блуждающий
Струею вялой, и обесславленный
Даная род и Эопида
Сизифа казнь - без конца работу.
Покинуть землю, дом и любезную
Жену, и сколько ты ни растил дерев,
За преходящим господином
Лишь кипарис* побредет постылый.
Вин самых тонких за ста запорами
Запас наследник выпьет достойнейший
И штучный пол окрасит соком
Гордым, какой и жрецам на диво.
(Пер. Ф.Е. Корша)
Г. не отказывается от проблематики истинного счастья, занимавшей значительное место в его сатирах. "Горацианская мудрость". Не следует задумываться о будущем: "День текущий лови, меньше всего веря в грядущий день". Жажда богатства и стремление к почестям одинаково бесполезны. высокое положение таит в себе опасности.
Чаще треплет вихрь великаны - сосны, Тяжелей обвал всех высоких башен, И громады гор привлекают чаще молний удары...Любовная лирика Г. не выходит за пределы поэзии легких увлечений. В его сборнике мелькает много женских фигур, почти не имеющих индив. черт - Лидии, Гликеры, Хлои. Авторское "я" не всегда является при этом носителем любовной эмоции. Сильное чувство Гораций предпочитает находить у других. Более значительную ценность представляет для эпикурейца дружба. Характерное сочетание серьезного и шутливого, его искусство средних красок находят благодарную почву в тонах дружеской лирики; к этой области относятся многие из наиболее изящных стихотворений Горация. Ряд посвящен Меценату.
Особую категорию составляют оды на соц. и полит. темы. Август прославляется в связи с теми лозунгами его внешней и внутренней политики, которые были приемлемы для римских патриотов с консервативно-респ. уклоном. В цикле од, выдержанных в торжеств., несколько "пиндаризирующем" стиле, Гораций выступает как пропагандист религиозных и моральных реформ в консервативном духе, возвещенных Августом. Примат Италии над эллинистическим востоком получает мифологическое освящение в пророчестве Юноны, сулящей миру власть над миром при условии, что стены Трои не будут восстановлены. Издавая в 23г. сборник своих "Carmina" он обращается во вступительном стихотворении к Меценату, выражая надежду, что будет "причислен к лирическим поэтам", т.е. поставлен наряду с прославленными представителями древнегреч. лирики; заканчивается сборник знаменитым "Памятником":
Создал памятник я, бронзы литой прочней...Первым я приобщил песню ЭолииК италийским стихам. Славой заслуженной,Мельпомена, гордись и, благосклонная,ныне лаврами Дельф мне увенчай главу.30-я Ода («Гимн Мельпомене») - станет «Памятником» Пушкина. (см. ниже)
ПОСЛАНИЯ. Гораций написал две книги посланий.
2-ая книга «Посланий» (сост. из 3-х писем) - посвящ вопросам литературы.
К последнему десятилетию жизни Г. относится вторая книга "Посланий",посвященная вопросам лит-ры. Она состоит из трех писем. Первое обращено к Августу, который выражал свое неудовольствие по поводу того, что он до сих пор не попал в число горацианских посланий. Письмо касается вопросов литературной политики. Гораций полемизирует с преклонением перед старинными римскими писателями и не ожидает результатов от попыток возраждения драмы. Столь же отрицательно относится к модному поэтическому дилетантизму.
Но наиболее полное изъяснение теоретических взглядов Г. на лит-ру и тех принципов, которым он следовал в своей политич. практике, мы находим в третьем письме - в "Послании к Писонам"., получившем впоследствии наименование "Науки поэзии".
Главные идеи: поэт должен быть образованным человеком, мыслителем • поэзия – не развлечение.
Послание к Писонам (как и все его послания) имеет форму обращения (почти всегда это – совет): поэт адресуется к некоему второму лицу.
Не представляет собой теорет. исследования, как "Поэтика" Аристотеля. Произведение Г. относится к типу "нормативных" поэтик, содержащих догматические "предписания" с позиций определенного лит-ного направления. "Наука поэзии " - как бы теоретический манифест римского классицизма времени Августа. Как теоретик Г. осуждает "бессодержательные стишки и звучные пустячки" и подчеркивает основополагающее значение содержания: "мудрость - основа и источник истинного литературного искусства."Гораций требует философского образования для поэта: ф-я дает тот "образчик жизни и нравов". Вместе с тем Г. принимает выдвинутый неотериками лозунг длительной и тщательной отделки поэтического произ-я. Написанное надлежит "лет девять хранить без показу".
Отсутствие внимания к форме - это то, чем страдала древняя римская лит-ра. Гораций избирает своим теоретическим руководителем Неоптолема, который признавал за поэзией как учительное, так и развлекательное значение и считал техническую выучку столь же необходимой, как талант. Указывает он и на пользу, которую приносит серьезная критика. Произведение должно быть простым, целостным, гармоничным. Ассиметрия, манерность - все это нарушения канона красоты. Не называя имен, Гораций одновременно обращает свою полемику и против неотериков, и против "азианско-декламационного" стиля, и против архаизирующих аттикистов. Красота и эмоциональная насыщенность - вот что делается основной задачей римского классицизма. Средство - непрестанная учеба у классиков греч. лит-ры: "С греческими образцами не расставайтесь ни днем, ни ночью."Необходимо, однако, самостоятельное усвоение искусства. Г. считает превосходно сказанным, если "искусное сочетание слов сделает старое новым". Из отдельных поэтич. жанров Г. подробно останавливается только на драме. Устанавливаемый им канон предполагает трагедию классического типа; оно впоследствии стало одной из основных норм трагедии европейского классицизма.
Гораций. Послание к Писонам [СЛОВЕСНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ] Далее, в меру слова создавая и с толком, прекрасно Скажешь ты, если искусная связь известное слово Сделает новым. Нужда ль придет в выражениях новых, Чтоб обозначить дотоль неизвестные вещи, так можно 50 Новое слово создать, неизвестное древним Цетегам {6}, Лишь бы свободе такой примененье огромное дал ты {7}. Новые эти слова будут приняты, если источник Греческий их с небольшим измененьем. Неужто дозволит Плавту с Цецилием {8} римлянин то, чего лишены им Варий {9}, Вергилий? И мне почему мешать, если в силах Кое-что дать я, меж тем как Энния речь и Катона {10} Обогатила отцовский язык, имена для предметов Новые дав? Допускалось всегда, допускаться и будет Слово ввести, современной его отметив печатью. 60 Словно из году в год меняют леса свои листья, Прежние падают, - слов поколенье так старое гибнет, Новорожденные ж юною силой цветут, укрепляясь. Смерти подвластны и мы и все наше... 70 Много погибших имен возродится, и много погибнет Тех, что в почете сейчас, если так пожелает обычай: Он и верховный судья, и закон, и норма для речи... 86 Если описанный ритм соблюдать соответственно стилю Я не могу, не учен, почему же мне зваться поэтом? …………………………………………………….. Мало прекрасными быть поэтам: пусть трогают душу 100 И за собою, куда им угодно, читателя тянут: Ибо на смех и на плач отвечают и смехом и плачем Лица людей. Если слез моих хочешь, ты должен сначала Плакать и сам {14}, лишь тогда, о Телеф и Пелей, злополучьем Тронусь твоим. Если данную роль неудачно исполнишь, Или засну, или стану смеяться. Печальному виду Грустные речи идут, а гневному - грозные речи; Резвому шутка к лицу, а серьезному свойственна важность. Дух наш природа сперва ко всем обстоятельствам жизни Приспособляет: то радует нас, то доводит до гнева, Или к земле принижает тяжелой печалью и мучит; 110 После ж движенья души выражает при помощи речи. Если слова не сойдутся с судьбой говорящего, смехом Римская публика, всадники, плебс ответят на это. Разница будет сильна: божество говорит ли, герой ли, Старец преклонный ли, юноша ль пылкий еще и цветущий, Властной матроны ли речь, иль кормилицы ревностной слово, Странника речь ли, купца, иль владельца цветущего поля. Колх {15}, ассириец ли, Фив уроженец или Аргоса.
ПЕРЕВОДЫ30-й оды (<Памятник>)
Гораций
ХХХ ОДА
(К Мельпомене)
(в переводе, наиболее близком к тексту С.В. Шервинского)
Создал памятник я, бронзы литой прочней,
Царственных пирамид выше поднявшийся.
Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой
Не разрушат его, не сокрушит и ряд
5 Нескончаемых лет, — время бегущее.
Нет, не весь я умру, лучшая часть меня
Избежит похорон. Буду я вновь и вновь
Восхваляем, доколь по Капитолию
Жрец верховный ведет деву безмолвную.
10 Назван буду везде — там, где неистовый
Авфид ропщет, где Давн, скудный водой, царем
Был у грубых селян. Встав из ничтожества,
Первым я приобщил песню Эолии
К италийским стихам. Славой заслуженной,
15 Мельпомена, гордись, и, благосклонная,
Ныне лаврами Дельф мне увенчай главу.
Ст. 7. Т. е. мои творения не умрут вмести с телом: нет, они вечно будут живы, как вечно (по мнению поэта) живы Рим, Капитолий и неугасимый огонь в храме Весты.
Ст. 9. Верховный жрец и старшая весталка ежегодно совершали на Капитолии молебствие о благе Рима.
Ст. 11. Давн — легендарный царь Апулии, родины Горация; Авфид — река в Апулии.
Ст. 13. Песня Эолии — ритмы эолийских поэтов Алкея и Сапфо.
М.В. Ломоносов
Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный Аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
5 Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.
Где быстрыми шумит струями Авфид,
10 Где Давнус царствовал в простом народе;
Отечество мое молчать не будет,
Что мне беззнатной род препятством не был,
Чтоб внесть в Италию стихи Эольски,
И первому звенеть Алцейской лирой.
15 Взгордися праведной заслугой, Муза,
И увенчай главу Дельфийским лавром!
1747 г.
Г.Р. Державин
Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный;
Металлов тверже он и выше пирамид:
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
5 Так! Весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь Славянов род вселенна будет чтить.
Слух про́йдет обо мне от белых вод до черных,
10 Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
15 В сердечной простоте беседовать о Боге
И истину царям с улыбкой говорить.
О Муза! Возгордись заслугой справедливой,
И пре́зрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой, неторопливой
20 Чело твое зарей бессмертия венчай.
1796 г.
А.С. Пушкин
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
5 Нет, весь я не умру, душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
10 И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый сын славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что звуки новые для песен я обрел,
15 Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милосердие воспел.
Веленью божию, о Myзa, будь послушна!
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
20 И не оспоривай глупца.
1836 г.
Вергилий (70 – 19 гг. до н.э.)
Творческий путь
Вергилий родился в 70 году до н. э. близ Мантуи, получил первое воспитание в Кремоне; в шестнадцать лет получил тогу зрелости. Это торжество совпало с годом смерти Лукреция, так что современники смотрели на начинающего поэта как на прямого преемника певца De rerum natura. Дальнейшее образование Вергилий получил в Милане, Неаполе и Риме; там он изучал греческую литературу и философию. Несмотря на интерес к эпикуреизму и на глубокое преклонение перед Лукрецием, Вергилий не примкнул к эпикурейскому учению; его привлекали Платон и стоики.
К этому времени относятся его мелкие стихотворения, из которых самое достоверное — Culex («Комар»), признаваемое за вергилиевское Марциалом, Светонием и Стацием. После смерти Цезаря Вергилий вернулся в Мантую и предался там изучению Феокрита; но его покой нарушен был гражданскими войнами. Во время раздачи земель ветеранам — сторонникам триумвиров после битвы при Филиппах Вергилий два раза подвергался опасности потерять свои владения в Мантуе; но каждый раз его спасало личное вмешательство Октавиана, которому благодарный поэт посвятил вскоре две хвалебные эклоги (I и IX).
В Риме, куда Вергилий часто приезжал хлопотать по своим владениям, он сошёлся с Меценатом и окружавшими его поэтами; впоследствии он ввёл в этот круг Горация, и оба поэта совершили вместе со своим покровителем воспетое ими обоими путешествие в Брундизий. В 37 году до н. э. были закончены «Буколики», первое зрелое произведение Вергилия, и он взялся по просьбе Мецената за «Георгики», законченные в Неаполе в 30 году. В 29 году после многих предварительных работ Вергилий приступил к «Энеиде» и, проработав над ней несколько лет в Италии, отправился в Грецию и Азию, чтобы изучить на месте театр действия своей поэмы и придать своему труду больше жизненной правды. В Афинах он встретил Августа, который уговорил его вернуться в Италию. По дороге в Рим Вергилий заболел и умер в Брундизии в 19 году до н. э. Перед смертью он просил, чтобы его незаконченная и, по его мнению, несовершенная эпопея была сожжена.
В своём первом произведении — «Bucolica» (состоящем из 10 эклог и написанном в 43—37 гг.) — Вергилий хотел внести в латинскую поэзию особенности греческой, её простоту и естественность, и начал подражанием Феокриту.
Самая знаменитая — эклога IV (называемая также «Поллион», по имени Гая Азиния Поллиона), в которой Вергилий предсказывает будущий золотой век и скорое рождение ребёнка, который изменит течение жизни на земле. Поэт рисует картину этой будущей счастливой жизни, когда всякий труд будет лишним и человек везде будет находить все, что ему нужно (omnis fert omnia tellus), и заканчивает славословием будущего благодетеля людей. Христианские писатели видели в этой эклоге пророчество рождения Христа, и на ней основана главным образом распространенная в средние века вера в Вергилия как в волхва. Возможно, Вергилий имел в виду в этом стихотворении племянника Августа, Марцелла, раннюю смерть которого он впоследствии воспел в VI песни «Энеиды».
В общем характере Х эклоги, её ненависти к войне и жажде спокойной жизни Вергилий отразил стремление к миру, охватившее все римское общество. Литературное значение Буколик состоит главным образом в совершенстве стиха, превосходящего все прежде написанное в республиканском Риме.
«Георгики», вторая поэма Вергилия, состоящая из четырёх книг, написана с целью возбудить любовь к земледелию в душе ветеранов, получивших за службу земельные участки. Взяв за образец Гесиода, Вергилий, однако, не входит, подобно своему греческому образцу, во все подробности сельскохозяйственного дела, его цель — показать в поэтических образах прелести сельской жизни, а не написать правила, как сеять и жать; поэтому детали земледельческого труда его занимают лишь там, где они представляют поэтический интерес. Из Гесиода Вергилий взял лишь указания счастливых и несчастных дней и некоторых земледельческих приемов. Лучшая часть поэмы, то есть отступления натурфилософского характера, большей частью почерпнута из Лукреция.
«Георгики» считаются самым совершенным произведением Вергилия по чистоте и поэтической законченности стиха. В них, вместе с тем, глубже всего отразился характер поэта, его взгляд на жизнь и религиозные убеждения; это — поэтические этюды о достоинстве труда. Земледелие в его глазах — святая война людей против земли, и он часто сравнивает подробности земледельческого быта с военной жизнью. «Георгики» служат также протестом против распространившегося в последнее время республики атеизма; поэт помогает Августу возбуждать в римлянах угасшую веру в богов и сам искренно проникнут убеждением в существовании высшего Промысла, управляющего людьми.
«Энеида» — незаконченный патриотический эпос Вергилия, состоит из 12 книг, написанных между 29—19 гг. После смерти Вергилия «Энеида» была издана его друзьями Варием и Плотием без всяких изменений, но с некоторыми сокращениями.
Вергилий занялся этим сюжетом по просьбе Августа, чтобы возбудить в римлянах национальную гордость сказаниями о великих судьбах их прародителей и, с другой стороны, для защиты династических интересов Августа, будто бы потомка Энея через его сына Юла, или Аскания. Вергилий в «Энеиде» близко примыкает к Гомеру; в «Илиаде» Эней является героем будущего. Поэма начинается последней частью скитаний Энея, его пребыванием в Карфагене, и затем уже рассказывает эпизодически прежние события, разрушение Илиона (II п.), скитания Энея после этого (III п.), прибытие в Карфаген (I и IV п.), путешествие через Сицилию (V п.) в Италию (VI п.), где начинается новый ряд приключений. Вергилий употребил всю силу своего стиха на отделку психологических и чисто поэтических эпизодов, которые и составляют славу эпопеи.
В построении «Энеиды» подчеркнуто стремление создать римскую параллель поэмам Гомера. Большинство мотивов «Энеиды» Вергилий нашёл уже в прежних обработках сказания об Энее, но выбор и расположение их принадлежат самому Вергилию и подчинены его поэтическому заданию. Не только в общем построении, но и в целом ряде сюжетных деталей и в стилистической обработке (сравнения, метафоры, эпитеты и т. п.) обнаруживается желание Вергилия «соперничать» с Гомером.
Тем резче выявляются глубокие различия. «Эпическое спокойствие», любовное вырисовывание деталей чужды Вергилию. «Энеида» представляет цепь повествований, полных драматического движения, строго концентрированных, патетически напряженных; звенья этой цепи соединены искусными переходами и общей целеустремленностью, создающей единство поэмы.
Её движущая сила — воля судьбы, которая ведёт Энея к основанию нового царства в латинской земле, а потомков Энея к власти над миром. «Энеида» полна оракулами, вещими снами, чудесами и знамениями, руководящими каждым действием Энея и предвозвещающими грядущее величие римского народа и подвиги его деятелей вплоть до самого Августа.
Массовых сцен Вергилий избегает, выделяя обычно несколько фигур, душевные переживания которых и создают драматическое движение. Драматизм усиливается стилистической обработкой: Вергилий умеет мастерским подбором и расположением слов придавать стёртым формулам обыденной речи большую выразительность и эмоциональную окраску.
В изображении богов и героев Вергилий тщательно избегает грубого и комического, которое так часто имеет место у Гомера, и стремится к «благородным» аффектам. В ясном членении целого на части и в драматизации частей Вергилий находит нужный ему средний путь между Гомером и «неотериками» и создаёт новую технику эпического повествования, в течение веков служившую образцом для последующих поэтов.
Правда, герои Вергилия автономны, они живут вне среды и являются марионетками в руках судьбы, но таково было жизнеощущение распылённого общества эллинистических монархий и Римской империи. Главный герой Вергилия, «благочестивый» Эней, с его своеобразной пассивностью в добровольном подчинении судьбе, воплощает идеал стоицизма, ставшего почти официальной идеологией; в странствиях Энея сопровождает бесстрашный оруженосец Ахат, преданность которого стала нарицательной. И сам поэт выступает как проповедник стоических идей: картина подземного царства в 6 песне, с мучениями грешников и блаженством праведных, нарисована в соответствии с представлениями стоиков. «Энеида» была закончена лишь вчерне. Но и в этом «черновом» виде «Энеида» отличается высоким совершенством стиха, углубляя реформу, начатую в «Буколиках».
Я эклога
В четвертой эклоге Вергилий предлагает читателю некое мистическое пророчество, подобное предсказаниям знаменитого Нострадамуса:
Век последний уже пришел по пророчествам Кумским,
Снова великий веков рождается ныне порядок.
Дева приходит опять, приходит Сатурново царство.
Снова с высоких небес посылается новое племя.
Мальчика лишь охрани, рожденного, с коим железный
Кончится век, золотой же возникнет, для целого мира.
(Пер. С.В. Шервинского)
Энеида