Ранние представления древних, в том числе и иранских народностей, насколько мы можем судить по данным сохранившихся памятников и фольклору, выражают, с одной стороны, пытливость и активность древнейших коллективов в борьбе с природой, а с другой — фантастическое восприятие природы, всех ее предметов и явлений как одушевленных: каждому предмету приписывается некий внутренний, определяющий его суть «дух», обозначаемый обычно этнографами (по тому, как он называется некоторыми первобытными племенами) терминами «мана» или «оренда».
Тогда же возникали и мифы о «культурных героях», которые научили людей добывать огонь, строить жилье, шить одежду, приручать скот, заниматься земледелием. Появились сказания о богатырях, боровшихся со злыми духами. Распространялись также шаманские заклинания и жреческие гимны, совершенствовалось ораторское искусство проповеди.
Именно в тот древнейший период истории иранских племен пророками, а может быть только одним из них, наиболее величественным, по имени Заратуштра, произносились речитативом, а возможно, и распевались гаты. Они завораживали слушателей своим эмоциональным накалом, бесконечными повторами, мерностью речи и передавались из поколения в поколение. А только потом были записаны жрецами, уже не все понимавшими в том их первоначальном смысле, который в свое время легко доходил до сердец иранских скотоводов и воинов глубокой древности.
Относительной простоте социальной структуры общества отвечала и ясность учения, выраженного в гатах: мы не видим в них ни мистики, ни догматической сухости. Во всех поучениях гат говорится о жизни, быте, о нормах поведения. Для системы образов гат характерна универсальная поляризация, отражающая реальное столкновение противоположных сил в природе и в обществе.
|
|
Весь мир рассматривался как раздвоенный, разделенный на две сферы: одну — земную,
253
реальную, телесную — «мир вещей»; другую — потустороннюю, воображаемую, духовную, «мир души». Представление о таком раздвоении мира пронизывает многие гаты: «О помощи прошу и поддержке в обоих мирах — телесном и духовном», — часто повторяет один и тот же призыв Заратуштра.
Но главное внимание уделяется миру земному. Содержание гат сводится к двум видам поучений: о пользе оседлого скотоводства и приумножении богатств и о необходимости справедливого распорядка и управления. Особенно часто подчеркивается в гатах недопустимость кровавых жертвоприношений, когда бессмысленно убивали скот — главное богатство человека той поры.
В гатах порицается жизнь кочевников, занимающихся грабежом и угоном скота, предаются поношению и проклятию их правители и жрецы. В этой связи все люди и племена разделяются на три группы: на праведных — оседлых скотоводов-земледельцев, на их антиподов — кочевников-грабителей, и наконец, на людей, которые колеблются, т. е. таких, у «которых смешано то, что ложно, с тем, что они считают праведным» (33, 1)*.
Ярко выражена проповедь скотоводства в гате, которая содержит мольбу Души быка.
Душа быка взывает о помощи к добрым духам — божествам:
Кто создал меня и для чего?
Айшма** злой гнетет меня,
Угоняют воры и грабители.
Кроме вас защиты нет;
Селянин пусть пестует меня!
(29, 2)
Неоднократно в разных гатах идет речь о стремлении скотовода к богатству и благополучию: «Царства благости, дары приносящего, его я хочу сейчас же для нас добиться[...] О том спрашиваю: добьется ли праведный скотовод обладания богатым стадом, если будет он в деяниях своих справедлив, разумен и почтителен?» (51, 1, 5); «Как достигнуть обладания благодатным скотом тому, кто хочет обладать им, дабы выкармливать его на пастбищах?» (50, 2); «Драгоценные дары Всеведущий воздаст в телесном мире как награду за труд тем, кто находится в общине скотоводов во имя Благой Мысли» (в подлиннике: Воху Мана — дух скота»; 34, 14).
|
|
Иллюстрация:
Отделка стены храма в Сузах
Терракота. XII в. до н. э. Париж. Лувр
«Нужно непрестанно людей умножать и скот» — в том или ином выражении эта мысль пронизывает буквально все гаты. С этих позиций восхваляются и «хорошие» правители:
Пусть властвуют хорошие правители
(Пусть не властвуют плохие),
Осуществляя доброе учение и преданность,
То учение, что приносит благо людям и их потомкам,
И пусть утвердится уход за скотом ради сытости скотоводов...
И пусть плодоносят растения.
(48, 5—6)
«Хорошим» правителям, и прежде всего легендарному покровителю Заратуштры Кавай Виштаспе, возносится хвала: их должны почитать мирные скотоводы. Но весь гнев обрушивается на врагов оседлого скотоводства и земледелия: «Скотовод — поборник благой мысли, нескотовод — непричастен к ней» (31, 10); «Злодей — это тот, кто находит пропитание тем, что совершает насилие над скотом и людьми праведного скотовода» (31, 15).
254
Ненависти достойны и предводители грабительских орд кочевников, их правители-колдуны, их лживые жрецы-карапаны. Заслуживают мучений те, кто «своими языками умножают грабеж и насилие», которые, как ленивцы среди прилежных, «живут нескотоводами среди скотоводов» (49, 4); лженаставник — это тот, «кто порочит священные слова, кто о скоте и о солнце говорит как о наихудшем в видимом мире, кто призывает к опустошению пастбищ и к оружию против последователей добра; приверженцы лжи пытаются разграбить наследственный удел, угнать скот пронзительным гиканьем» (32, 10—12).
|
|
По существу, те же представления о земной жизни перенесены на всю Вселенную. И там происходит непрерывное столкновение добрых божеств и духов со злыми божествами и духами — дэвами. Это связано с постоянной борьбой Духа добра и Духа зла, о котором наиболее выразительно рассказано в проповеди о двух духах (30).
А теперь обращусь я к тем, кто хочет слушать...
Прислушайтесь ушами своими к наилучшему,
Проникнитесь ясным пониманием двух верований,
Дабы каждый перед Судным днем сам избрал одно из них:
Оба духа, которые уже изначально в сновидении были подобны близнецам
И поныне пребывают во всех мыслях, словах и делах, — суть Добро и Зло.
Из них обоих благомыслящие правильный выбор сделали, но не зломыслящие.
Когда же встретились оба духа, они положили начало
Жизни и тленности и тому, чтобы к скончанию века
Было бы уделом лживых — наихудшее, а праведных — наилучшее.
Из этих двух духов избрал себе Лживый наихудшие дела.
Праведность избрал для себя Дух священный, чье облачение — небесная твердь.
(30, 2—5)
Далее повествуется, что дэвы по глупости и неведению своему избрали злую мысль и предались ярости, дабы нести погибель людям. Божества же придали силу телу и духу людей, чтобы при последнем испытании расплавленным металлом праведный был бы спасен: «Мы теми хотим быть, кто весь мир светом озарит, чтобы наступил конец Лжи [Друдж]; и кто поймет, что для приверженцев Лжи уготованы вечные муки, а для последователей справедливости — вечное благо, тот обретет счастливую долю».
В царстве божеств и духов Добра, согласно представлениям «Гат», господствует удивительный порядок, гармоничная симметрия, отражающая идеал земного распорядка. Гармония эта покоится на излюбленном в гатах принципе троичности, отражающем первобытное почитание «счастливых чисел», в частности числа 3.
Подобно тому как в тогдашнем обществе верховный правитель — предводитель вооруженной дружины опирался на старшего жреца, главу сословия жрецов, и на родовых старейшин, глав общин и домов оседлых скотоводов-земледельцев, так и в небесном мире господствует троица: высшее божество Ахура Мазда (букв. владыка всеведущий), который опирается на духа огня — Арту Вахишта (произносится также Аша, букв. наилучший распорядок; небесный прообраз жречества и старшего жреца) и на духа скота — Воху Мана (букв. благая мысль; небесный прообраз общины оседлых скотоводов и их старейшин). Эта троица одновременно воплощает и моральную триаду: единство мысли, слова и дела. Воху Мана — носитель мысли, Арта Вахишта — дела, а Ахура Мазда — воздействующего слова, которому придается особое значение (что соответствует авторитету приговора и приказа, изреченного верховным правителем государства, его царем).
Небесная троица выступает в сопровождении добрых духов (ахуров). Они также, с одной стороны, являются духами определенных стихий, а с другой — олицетворяют их благотворное воздействие. Таких добрых духов четыре: дух металла — Варйа Хшатра (букв. прочная власть), дух земли — Спента Армаити, или Арматай (дочь Мазды и сестра Арты; букв. благодетельная преданность), дух воды — Аурват (букв. здоровье) и дух растений — Амертат (букв. жизненная сила, бессмертие). Все семь божеств назывались позже Амеша Спента, т. е. Бессмертные святые, и им приписывались некие мистические свойства. В «Гатах», однако, такого мистического отношения к духам нет.
В дальнейшем при цитировании и изложении содержания гат имена различных духов намеренно переводятся нами по-разному: то согласно их гатическим наименованиям (Воху Мана, Армаити и т. п.), то по их функциональным значениям (благая мысль, преданность и т. п.). При этом всегда следует также иметь в виду и то явление, ту естественную стихию, которую каждый из них олицетворяет. Так, например, почти всегда, когда упоминается в гатах имя Воху Мана, тут же говорится о скоте, о скотоводе, божеством которых он является. Намеренное разнообразие имен при переводе должно помочь понять, как воспринимались по закону партиципации (отождествления естественного явления и анимистического духа, деятеля и действия, процесса действия, его акта и
255
результата) образы гат и их смысл древними слушателями, что, в свою очередь, должно предостеречь от восприятия наивных, анимистических представлений древних иранцев в их последующем, жречески-канонизированном, мистическом толковании.
Ярким образцом партиципационного восприятия духов добра и вместе с тем пристрастия к троичной симметрии может служить следующая строфа, которая к тому же вводит нас в своеобразную поэтику гат:
1. О ты, творец скота, воды и растений, даруй мне
2. Жизненную силу [Амертат] и здоровье [Аурват] твоим благодетельным духом, О Всеведущий [Мазда];
3. А также силу и бодрость — посредством благой мысли [Воху Мана] в Судный день приговора».
(51, 7)
В этой строфе все переплелось между собой: природа, духи, благие действия, моральная триада, — и все это выражено в строжайшей симметрии:
| 1. Скот дух скота — Воху Мана (благая мысль) | Вода дух воды — Аурват (здоровье) | Растения дух растений — Амертат (жизненная сила) | |
| 2. Благодетельный дух (т. е. мысль) | Всеведущий — Мазда (т. е. владыка слова) | Жизненная сила (т. е. дело) | |
| 3. Благая мысль (мысль) | Приговор — слово | Сила и бодрость (дело) |
Одновременно в гатах часто проявляется натуралистическое антропоморфное восприятие добрых духов и божеств: «Покажитесь же мне, — восклицает Заратуштра, — о наилучшие, во плоти, зримо и внимайте моим славословиям» (35, 6). Заратуштра молит их о зримой помощи, «мановением руки приводящей к благополучию» (50, 5). Он часто подчеркивает интимность и простоту своих отношений с Мазда, называя его другом («помоги, словно друг, поддерживающий друга»), не только умоляя его, но и требуя, иногда даже почти как равный у равного.
Ахура Мазда изображается богом властным, воинственным, но справедливым, что соответствовало тогдашнему идеалу царя: «Я познал тебя, Мазда, как извечного творца, отца Воху Маны [духа скота] и создателя Арты [духа огня], господина в деяниях жизни» (31, 8).
При свете жертвенного огня Заратуштра восклицает:
Ныне жаждем мы, о Владыка, чтобы пламя тебе,
Наилучшим распорядком [Артой, т. е. духом огня] возженное,
Стремительное и всепроникающее, блеском своим светило друзьям,
Но для недругов, о Всеведущий, было бы разящей стрелой, дланью твоею пущенной.
(34, 4)
Иллюстрация:
Золотая плита с надписью из Персеполиса
Конец VI в. до н. э.
Тегеран. Археологический музей
Но, увы, не только духи добра господствуют во Вселенной, и на это сетует Заратуштра:
Провозгласить я хочу об обоих начальных духах,
Из которых Благодетельный говорил Лживому так:
Ни мысли наши, ни заветы, ни намерения,
Ни решения, ни изречения, ни действия,
Ни совесть наша, ни душа наша не совместны.
(42, 2)
Сонму добрых духов-божеств соответствует воинство злых духов. Хотя среди них и нет такой гармонии, как среди добрых, однако первобытная «троичная» симметрия отражена и здесь: в противовес Ахуре Мазда стоит во главе злых духов Друдж (букв. дух лжи) со своими сподвижниками: Ако Маной (букв. злая мысль) и Айшмой (Асмодей, букв. дух грабежа). Их окружает орда злобных духов — дэвов,
256
вредящих людям. О дэвах говорится в гатах: «Вы, дэвы, — порождение злой мысли, посредством злого слова вы лишили людей блага» (32, 3). Триада — мысль, слово и дело (в данном случае аморальная) — также распределена между троицей зла: у Ако Мана — злая мысль, у Друджа — злое слово и у Айшмы — злое дело.
Учение о трех жизненных эрах, находящее параллели в верованиях других народов Древности, изложено в одной из гат (45). Первая — это древняя, изначальная жизнь, в которой царило добро в обоих мирах — телесном и духовном. Тогда у «Всемудрого и Всеведущего было то слово-заклинание, из-за которого только и оставалось стенать нечестивцам: «увы!»; на земле царили свет и человеческое счастье». Первым из людей, кто совершил преступление, был, как становится известным из другой гаты, правитель Йима Вивахвант, который, «чтобы ублаготворить людей», дал им поесть говяжьего мяса (32, 8).
Наступил конец этой эры, и началась следующая — нынешняя жизнь, в которой идет ожесточенная борьба между духами добра и зла и на небе и на земле.
Последняя эра — это возрожденная, вторая, грядущая жизнь, которая в конечном счете установится после победы Добра над Злом.
Как свойственно многим ранним воззрениям, вера в предопределение не только не исключала признания свободы воли и выбора, но и порою выдвигала ее на первый план. В гатах, например, подчеркивается: несмотря на то что Верховный Владыка всеведущ, и у человека и у скота есть свобода выбора между добром и злом. «Скоту ты предоставил, — обращается Заратуштра к Ахуре Мазда, — выбор: быть в зависимости от скотовода или нескотовода. Скотовод — последователь Воху Мана (благой мысли — духа скота); нескотовод не причастен к нему» (31, 9—10).
При этом люди должны делами доказывать свою приверженность добру, делами помогать духам добра в борьбе с дэвами: «Пусть наступит конец грабежу! Дайте отпор ему!» (48, 7); «Не слушайте заклинаний приверженцев лжи, сокрушайте их оружием, ибо несут они гибель и нужду дому, общине, области и стране» (31, 18).
Признание за человеком свободы выбора, наряду с подчеркиванием прямо противоположной идеи о предопределенности всего сущего волею Ахуры Мазда, ясно выражено в строфе:
Да исполнится по желанию каждого желаемое,
которым по своей воле распоряжается Ахура Мазда.
Я же желаю достичь силы и юности;
Постичь наилучший распорядок помоги мне, о преданность [Армаити] моя,
А также — богатства и жизни благотворной.
(43, 1)
Уже в нынешней жизни, учат «Гаты», будет воздано добром праведному человеку и злом приверженцу лжи. Однако подлинное, суровое возмездие наступит в потустороннем мире, когда в Судный день приговора у Моста судейского разбора (чинвад) будут отделены друг от друга праведники и грешники.
Перед наступлением второй жизни будет свершен последний суд огнем и расплавленным металлом, и тогда злодеям будут уготованы вечные мучения, а праведным людям — вечное блаженство. Пламя огня отделит праведную сторону от лживой. «Говорю я о том, — не раз вещает Заратуштра, — что будет воздано добру, будет воздано и злу, свершится суд огнем и расплавленным металлом. [...] Кто ревностно заботится о скоте, тот и сам окажется на горних пастбищах Арты Вахишга и Воху Маны» (33, 3). Последователь Арты удостоится блеска счастья, а приверженец Друджа погрузится «в вечную тьму со скверной пищей и жалобными стенаниями» (31, 20).
Грядущая, счастливая вторая жизнь наступит и на земле, которой будут управлять справедливые цари, благодетели стран — саошйанты (прообраз мессии). Об их приходе молит Заратуштра: «Когда же придут к нам благодетели стран для одоления грабежа [Айшма] и насаждения наилучшего распорядка [Арты]?» (47, 12).
Таково основное содержание гат. Они поэтизируют «наилучший распорядок» — Арту, который, по мысли его проповедника, ведет к обогащению общины оседлых скотоводов-земледельцев и к укреплению возникшей государственной власти верховного правителя и старшего жреца над воинами, жрецами и общинниками, над большими семьями, общинами и племенными союзами.
Присутствует в гатах и человек — земледелец и кочевник, но именно только присутствует. Он в гатах не действующий субъект, а лишь объект воздействия божеств. Им, божествам, посвящены гаты, только они, божества, в центре внимания. Из людей привлекают слагателя гат лишь «сверхчеловеческие» образы вождей, царей и жрецов. Если же к активности призывается «слабый человек», то только в роли служителя богов, исполнителя воли властей, небесных и земных.
Итак, концепция человека в гатах — это, при всей ее первобытной наивности, уже религиозная
257
трактовка человека как существа, призванного служить сильным мира сего и небесного, существа не столько действующего себе во благо, сколько опекаемого стоящей над ним властью, земной и горней.
Художественные особенности гат неразрывно связаны с их содержанием, прежде всего с высокой оценкой воздействующей роли изреченного слова и с осознанием пророческой миссии поэта, слагателя гат.
В триаде: мысль — слово — дело — центральное место занимает изреченное слово: оно воплощает мысль (дух) и, обладая магической силой, сливается, отождествляется с делом. В небесных троицах именно верховное божество выступает обладателем воздействующего слова: Ахура Мазда — благотворного слова, Друдж — злого слова. В таком понимании слова нет ничего мистического, это не «логос» в его эллинистическом толковании, а скорее магически-шаманское заклинание. Изречение слова — приговор, приказ, заклинание — и есть проявление силы небесного владыки — Ахуры Мазда, слияние слова с делом. И у земных владык слово имело силу приказа царя или заклинания верховного жреца. В этом снова и снова проглядывают земные корни представлений, выраженных в гатах.
«Мазда знает тайные изречения» (48, 3), — говорится в «Гатах». Смысл общения Заратуштры с Мазда и добрыми духами сводится к тому, чтобы узнать, как изрекаются эти тайные слова: «Объяви нам посредством слова из уст твоих, дабы мог я предупредить всех живущих, о Владыка» (31, 3); «Как узнать о вашем превосходстве над тем, кого я страшусь? Откройте мне тайное слово благой мысли об уделе благодетеля стран — саошйанта» (48, 9); «Помощи ожидаю от Ахуры Мазда, Арты и Воху Маны их вдохновенными изречениями и заклинаниями» (28, 6). Заратуштра стремится овладеть силою слова, чтобы одолеть слово злых духов — дэвов и их нечестивых жрецов — карапанов: слово благотворное против слова злого! (32, 3, 5). В одной из гат (31), лейтмотивом которой является проповедь магической роли слова, говорится: «Провозглашаю слова, которые да не будут услышаны приверженцами лжи [Друдж], но пусть будут восприняты последователями Мазда[...] Не слушайте заклинаний приверженцев лжи[...] Слушайте жреца истинных слов, того, кто способен подтвердить истинность слов, которые произнесут его уста в ту пору, когда будет происходить последний суд посредством злого пламени».
В «Гатах» подчеркивается, что особой воздействующей силой слово Заратуштры обладает из-за чудесной своей размеренности, поскольку таким оно-де было заимствовано им из уст добрых божеств. «Ему, Ахуре Мазда, совместно с Артой и Воху Маной буду расточать славословия, которым он научил меня из уст своих» (28, 6); «Размеренными словами песнопенья обращаюсь я, а неразмеренные — не приемлю» (46, 17).
С одухотворенной, размеренной и, следовательно, поэтической речью связано понимание и пророческой миссии слагателя гат. Заратуштра сам об этом говорит: «Заратуштра — это пророк славословящий, поднимающий свой голос во имя наилучшего распорядка [или духа огня] и почитания. Научи меня, Арта, и ты, о Мазда, тому, чтобы словом моим указать правильный путь» (50, 6); «Хочу называться восхвалителем вашим и быть таким, о Мазда, пока могу я и пока есть силы у меня благодаря Арте» (50, 11); «Пока я могу и пока есть силы у меня, я готов обучать людей стремиться к наилучшему распорядку [Арте]» (28, 4).
В наиболее яркой форме выражает Заратуштра понимание своей пророческой миссии в гате, звучащей гимном Ахуре Мазда (43).
Преисполненным святости признал я тебя!
Изначален ты и воздаешь добром за добро и злом за зло.
Преисполненным святости признал я тебя!
Когда ты спросил меня: «Кто ты? С кем ты?» —
Я ответил: «Я — Заратуштра, последователь справедливости, недруг лжи, тебя славословлю!»
На твой вопрос: «На что ты решился?» —
Отвечу: «При каждом поклонении огню думать лишь о наилучшем распорядке [Арте]».
Научи же меня изреченьям твоим!
Помоги мне силою Хшатры [Дух металла и власти] и Арты,
Когда вместе с теми, кто познал твои заклинания,
Хочу я восстать и изгнать осквернителей заветов твоих».
Заратуштра, согласно гатам, воплощает в себе на земле моральную триаду: мысль — слово — дело. Он проявляет себя в двух функциях: как пророк и служитель Владыки — Ахуры он выступает в роли выразителя слова; как жрец, приверженец духа огня — Арты, он исполнитель дела, наилучшего распорядка.
Заратуштра неоднократно подчеркивает, что тот, кто поддержит его, будет вознагражден; а тот, кто не поддержит, — наказан. Иногда это выражено с подкупающей наивностью: «Кто поддержит меня, Заратуштру, тот получит в награду, наряду со всем желаемым, пару дойных коров» (46, 19).
Две функции Заратуштры — пророка и жреца — определили жанровые особенности гат. Между гатами нет четких жанровых различий,
258
однако можно определить две группы гат: в первой преобладает восхваление, во второй — проповедь. Первую группу можно определить как хвалебные гаты пророка, вторую — как назидательные гаты жреца.
Девять хвалебных гат (28, 29, 33, 34, 43, 46, 49, 50, 51) включают в себя 131 строфу и содержат славословия, гимны, моления и порицания противников. Для них характерно упоминание имени Заратуштры и восхваляемых им покровителей. Эти гаты окрашены в лирические тона; во всех звучит просьба о награждении поэта: «Какая будет мне, Заратуштре, награда за славословие?» (49, 12). Пророк-поэт прямо говорит, что он хочет восхвалять не только божества, но и высоких покровителей своих, особенно правителя Кавай Виштаспу: «Их хочу я [поименно] почитать и со славословиями выступать перед ними» (51, 22). Так он и поступал. Однако где восхваление, там и порицание противников, особенно лживого жреца Бендва и его покровителя — злого правителя Кавай Вэпйа: «Лживый жрец Бендва — препятствие для истинной веры. Гибель ему уготовь, о Мазда!» (49, 1). Или:
Отказал в гостеприимстве лжекавай Вэпйа у моста зимой
Спитамиду [сыну Спитама] Заратуштре, оскорбляя его и не предоставив крова
Ему и дрожащим от мороза вьючным животным...
Да будет наказан он у Моста судейского разбора [чинвад].
(51, 12—13)
Особенно характерна для этой группы песнопений 19-строфная гата, которую можно назвать «Моление пророка» (46).
В какую землю мне бежать, куда я направлюсь?
Удаляют меня от родни и племенной знати,
И община меня вовсе не признает,
И не приемлют меня лживые повелители страны;
Как, о Мазда, служить тебе, о Ахура?
Ведаю я, о Мазда, то, от чего бессилен я:
Мало стад у меня и мало людей.
К тебе взываю, погляди, о Ахура,
Окажи мне помощь, словно друг, поддерживающий друга.
Научи меня с помощью Арты обрести благую мысль [Воху Мана].
Когда, о Всемогущий [Мазда], быки полудня
Появятся в мире ради наилучшего порядка [Арты]
И духи благодетелей стран [саошйанты] с их мудростью, —
К кому на подмогу явится Воху Мана?
Тебя избрал я, полагаясь на заветы твои, о Владыка [Ахура].
И далее в гате говорится:
«Беспощадной будет борьба с приверженцами лжи — Друджа, мешающими процветанию скотоводства. Тот, кто почитает наилучший распорядок Творца быка, кто поддержит меня, того привлеку я к Мазда и с ним пройду по Мосту судейского разбора. Горе лжежрецам, приверженцам кровавых жертвоприношений, уничтожающим скот, карапанам и их покровителям, злым колдунам-правителям, кавиям, которые намерены разрушить вторую жизнь. Они будут наказаны у Моста судейского разбора, где будут отделены праведники от грешников. Награда будет уделом праведников. Таким уже издавна был Фрийан из рода Тура, да снизойдет благо к потомкам его. Блага удостоится тот, кто поддержит Заратуштру, он будет благословен. Таков справедливый правитель Кавай Виштаспа. Благо древним родам Хечатаспа и Спитама! Благо Фрашаоштре, сыну Хвогвы! Размеренными словами песнопения обращаюсь я, а неразмеренные не приемлю, славя тебя, Джамаспа, сына Хвогвы. Кто предан мне, удостоится лучшего, кто — нет, получит наихудшее, — таково решение разума и мысли моей».
В этой гате ясно видна связь ее с проповедью пользы скотоводства и почитания богатства. Прямо признается, что причина неуважения к пророку состоит в том, что у него «мало стад и людей». В первых строфах все время упоминается дух скота, Воху Мана, его благая мысль, и Заратуштра просит его помощи. Несколько раз, словно «внутренний рефрен», повторяются имена высшей благой троицы: Ахура Мазда — Воху Мана — Арта. Гнев обрушивается на противников оседлого скотоводства, на их кровавые жертвоприношения. Откровенно восхваляются в гате покровители веры Заратуштры, и живые, и мертвые, и древние и здравствующие. Как отметил современный немецкий исследователь Г. Гумбах, эта гата является блестящим образцом психологического воздействия на слушателей поэтическим словом: самой размеренностью его, производившей гипнотическое впечатление и возбуждавшей эмоции, сочувствием тяжелому в недавнем прошлом положению пророка, страхом перед его угрозами по адресу тех, кто за ним не следует, радостью от обещанной награды, убежденностью в магической силе пророка и его заклинаний.
В восьми назидательных гатах (30, 31, 32, 44, 45, 47, 48, 53), включающих в себя 107 строф, Заратуштра выступает прежде всего как жрец, как священнослужитель, выполняющий обряды и поучающий паству. Эти гаты окрашены в дидактические тона, что выражено уже в первых строках каждой из них: «Прислушайтесь ушами своими к наилучшему»
259
Иллюстрация:
Битва льва и быка
Барельеф во дворце в Персеполисе. Нач. V в. до н. э.
260
(30), «Провозглашаю слова, которые да будут услышаны» (31, 1), или:
Провозгласить я хочу поучение, слушайте и внимайте,
Вы, которые издалека приходите и из ближних мест,
Запечатлевайте его в памяти, поистине оно блестяще,
Пусть лженаставник не разрушит второй, грядущей жизни
Из-за нечестивого выбора своего, — он, лжец, совращающий языком своим ко лжи.
(45, 1)
Как характерный образец назидательной гаты с очевидным философским уклоном приведем частично одну из них, которая может быть названа «Проповедь в форме вопросов»:
Сие спрашиваю тебя, скажи мне правду, о Ахура!
Может ли в благодарность за мое восхваление
Такой, как ты, открыться как друг такому, как я?..
Сие спрашиваю тебя, скажи мне правду, о Ахура?
Как будут заложены основы наилучшей жизни?..
Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!
Кто был изначальным отцом Арты [духа огня] при зарождении его?
Кто проложил путь солнцу и звездам?..
Кто заставляет луну прибывать и убывать?..
Это и многое другое, о Мазда, хочу я узнать!
Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!
Кто водрузил на место и удерживает здание облаков!
Кто впряг в одну упряжку быстрых жеребцов с ветрами и облаками?
Кто был создателем Воху Мана [духа скота], о Мазда?
Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!
Какой мастер сотворил свет и тьму?
Какой мастер сотворил сон и бодрствование,
Дабы разумному человеку напоминать о заботах его?
Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!
Верно ли наставляю я?
Кто научил сына почитать отца своего?
Как овладеть поучениями и словами правды?
Будет ли награжден приверженец правой веры?
На всех недругов буду смотреть с неизменной ненавистью, —
Как избавиться от приверженцев лжи?
Каким образом можно предать зло в руки Арты,
дабы повергнуто было ниц силою заклинания-мантры?
Кому из двух воинств — добра и зла — даруешь ты победу?
Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!
Получу ли благодаря наилучшему распорядку [Арте] — воздаяние свое —
Десять кобылиц, и жеребца, и верблюда, которые, о Мазда,
Причитаются мне вместе со здоровьем [Хаурват]
и жизненной силой [Амертат], присущими тебе?
Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!
Кто не отдает платы тому, кто заслужил ее
И, выполнив свое слово, счел ее своей по праву,
Какое наказание следует ему уже сейчас?
Ибо, что уготовано ему в конце, известно.
Видел ли кто-либо справедливое царствование дэвов?
Но об этом спрошу я приверженцев лживых карапанов.
И кавиев, изводящих скот.