Оформленная таким образом бумага направляется в то ведомство, которое формально назначает на данную должность. Офицер фельдъегерской связи КГБ привозит эту бумагу в светло-зеленом конверте с надписью "Секретариат ЦК КПСС" (или другой принявший решение комитет). Передать бумагу полагается начальнику лично, и он сам должен расписаться на квитанции, приклеенной к конверту. Если товарища Петрова нет, фельдъегерь должен звонить своему начальству и только с его разрешения может оставить бумагу под расписку секретарше Петрова.
Начальник сам вскрывает пакет и по прочтении сдает бумагу в секретную часть, где она будет храниться в сейфе в папке "Решения директивных органов". На основании этой бумаги (однако без ссылки на нее) Петров издает свой приказ о назначении.
Товарищ Иванов И. И. включен в номенклатуру. Вкусивший от сладкого плода власти еще на посту секретаря парткома, он может наслаждаться теперь ею неограниченное время".
Так происходит пополнение этого совершенно необычного класса в человеческой истории - класса рафинированной бюрократии. По сути, в России был поставлен интереснейший эксперимент - может ли долго функционировать страна, в которой правящий класс не обладает правом частной собственности на вещи, но обладает правом частной собственности на чистую власть, отделенную от вещей. Эксперимент был жестоким и с предсказуемым результатом. И мне жаль только, что выпал он на долю моей страны.
Невозможность отчуждения власти есть главнейший признак этого класса. Если при Сталине отчуждение власти происходило вместе с усекновением главы бюрократа, то после смерти тирана власть стала неотчуждаемой, а класс застыл, сформировавшись и загустев, словно холодец.
|
|
Как происходила ротация кадров при феодализме? Почти никак. Если ты родился аристократом, ты аристократ. Дворянство можно было получить, но в совершенно исключительных случаях. А вылететь из дворянства - никак. Социальных лифтов практически нет. Тем временем прогресс и развивающиеся технологии ("производительные силы", по Марксу) позволили сформироваться целому слою людей, обязанных своим богатством не рождению, а своим способностям. Старая политическая система запирала их. И была взломана буржуазной революцией. Настала свобода и юридическое равенство. Пришла эпоха социальных лифтов. В результате в сегодняшней Америке 80 % миллионеров (современной элиты) - "самодельные": они не получили свои миллионы в наследство, а создали их сами, с нуля. Как в этих условиях происходит ротация элиты, как она обеспечивается свежей кровью? Самым естественным образом - путем "социального кипения": буквально за три поколения бездарности, получившие миллионное наследство, проматывают его, опускаясь на дно. А наверх всплывают лучшие.
А как происходила ротация в СССР? После Смуты начала XX века, когда старые элиты были выметены ветрами истории, наверх всплыли новые таланты и масса шлака. Начал активное формирование новый правящий класс партийной номенклатуры. Он быстро занял все руководящие вакансии. И ротация в нем происходила просто и незатейливо - людей расстреливали. Я уже упоминал фразу высокого советского руководителя о репрессиях: "Мы снимали людей слоями".
|
|
После хрущевских времен начался застой. Геронтократия прочно закупорила собой верхушку власти. При Сталине Павел Рычагов стал генералом, начальником Главного управления ВВС и замнаркома в 29 лет (а через год расстрелян). А в эпоху застоя Михаил Горбачев, на шестом десятке вошедший в Политбюро, считался "перспективной молодежью".
Разумеется, и дети номенклатуры относились к правящему классу, если не по праву рождения, то по факту рождения. Оно и понятно: вы же не думаете, что сын министра, члена Политбюро или Генсека пойдет работать дворником? Скорее небо упадет на землю.
Сын Сталина Василий до 30 лет стал генералом и командующим авиацией Московского округа.
Сын Брежнева Юрий с молодых лет уже замминистра внешней торговли с правом выезда за границу. Барин и выжига, который в парижском стриптиз-баре дал официанту на чай сто долларов.
Дочь Косыгина Людмила - директор Государственной библиотеки иностранной литературы.
Сын Микояна Серго - главный редактор журнала "Латинская Америка".
Сын Громыко Анатолий - директор Института Африки АН СССР. Он африканист? Нет. Предыдущее место его работы - посольство СССР в ГДР.
Зять Хрущева Алексей - главный редактор "Известий" и член ЦК КПСС.
Сын Андропова Игорек - посол в Греции.
Все вышеперечисленные должности, занимаемые "детками", - номенклатурные.
В результате размножившиеся и несменяемые элиты закупорили все сосуды системы. Таланту стало уже не пробиться, потому что все места и местечки заняты. Именно в это время родился знаменитый советский анекдот.
Генерал разговаривает с сыном:
|
|
- Вот сынок, окончишь школу, поступим тебя в военное училище, отучишься, начнешь службу и так постепенно, постепенно и до генерала дослужишься.
- А почему не до маршала?
- Потому что у маршала свои дети есть.
Революции и катаклизмы начинаются с остановки социальных лифтов, закупорки социальных артерий и сверхвысокой концентрации элит у кормила власти, когда снизу подпирают, а сверху запирают. Кровь в социальном организме должна не застаиваться, а течь - лучше не как при Сталине (в прямом смысле), а как при капитализме. Давно и не мною замечено: революция начинается, когда элитам у корыта становится тесно. Тогда рой делится, и начинается внутренняя война или внешняя колонизация.
Но в хрущевской середине XX века до падения камушка страны вниз по естественной баллистической траектории нужно было еще подождать добрых три десятка лет. Ибо тогда только-только началось застывание класса, его превращение в студень, который не может течь по сосудам социального организма. Механизм этого превращения понятен: аристократам не нравится, когда их казнят. Дворянам понадобились екатерининские вольности. А холопы?
А что холопы?..
Номинально все в стране принадлежало народу. Номенклатуре не принадлежало ничего, кроме власти. Но поскольку номенклатура не была ни сменяемой, ни выборной, по факту все в стране принадлежало ей. В том числе и народ. Тот же Восленский приводит любопытный эпизод, которому он был свидетелем:
"Мне запомнилась точная формулировка ситуации [с народом], данная Дмитрием Петровичем Шевлягиным. Как-то в 1952 году поздним вечером я был у Шевлягина в ЦК, где он занимал тогда пост заведующего итальянским сектором… Нашу беседу прервал звонок по "вертушке": руководящий работник МИД спрашивал о перспективах дела некоей пары, где он был итальянцем, а она - русской.
- Какие же перспективы, - как всегда неторопливо произнес в трубку Шевлягин. - Органы занимаются этим делом серьезные. Итальянца, возможно, вышлют, а она - советская гражданка, так что ее судьба целиком в руках органов".
Судьба человека человеку не принадлежала. В любой момент всесильное Государство могло вмешаться в его судьбу, отнять имущество, свободу, жизнь. По праву власти. При Сталине карательные органы с той же непосредственностью могли распорядиться не только жизнями холопов, но и жизнями номенклатуры. И потому, продолжает Восленский:
"Четко осознанный факт, что судьба не только обычного советского гражданина, но и номенклатурного работника целиком в руках свирепых бериевских органов, вызывал молчаливое, но глубокое недовольство номенклатуры. После смерти Сталина оно отлилось в формулу, что "Сталин и Берия поставили органы безопасности над партией и государством".
Нежелание Сталина обеспечить неотчуждаемость власти номенклатуры являлось фактически единственным кардинальным пунктом ее расхождения со старым диктатором. Это проявилось уже на XX съезде КПСС. Внимательно прочитайте наконец-то опубликованный текст доклада Хрущева на закрытом заседании съезда, и вы убедитесь, что речь там шла только о репрессиях Сталина в отношении номенклатуры. Судьба миллионов рядовых советских людей, истребленных и заключенных при Сталине, явно не интересовала делегатов съезда.
Со свойственной ей определенностью политического мышления номенклатура породила формулу того, что она инкриминирует Сталину. Это не массовые репрессии, не жестокие репрессии, а… репрессии только против членов класса номенклатуры. Остальные были, видимо, обоснованными, и, во всяком случае, репрессированных не жалко: это были обычные советские граждане, судьба которых, естественно, и была полностью в руках органов…"
После смерти тирана произошел тихий и незаметный бюрократический переворот, своего рода "тухлая революция": спеша обезопасить себя от карающего меча, высшее партийное руководство страны произвело несколько "флегматизирующих" мероприятий, поднявших упавшую после смерти Сталина диктаторскую власть и передавших ее из мертвых рук личности в руки класса. Как это было сделано?
Претендент номер один на диктаторский трон - Лаврентий Берия - был расстрелян, в высших эшелонах карательных органов произведены перетряски, а главное, проведено чисто бюрократическое переподчинение: партаппарат полностью подчинил себе репрессивные органы, запретив КГБ работать против высшей номенклатуры. Отныне и до самого конца красной империи старшие лица "органов" шли на доклад к средним лицам партаппарата - инструкторам, референтам и инспекторам.
Страшным КГБ теперь руководил даже не отдел, а сектор - сектор органов КГБ при отделе административных органов ЦК КПСС. Любопытно, что фамилия этого тихого и скромного завсектором, имевшего над собой тьму партийных начальников, была секретной и не печаталась даже во внутреннем списке телефонов ЦК. Было написано просто: "Зав. сектором". И телефон.
И вот этот клерк наблюдал за работой всесильного КГБ. Впоследствии уровень контроля над КГБ было решено все-таки повысить, и теперь над "органами" надзирал уже целый секретарь ЦК - Иван Капитонов, поднявшийся до высот ЦК от простого секретаря по кадрам Краснопресненского райкома партии Москвы.
Для надежности и еще более полного контроля над органами со стороны номенклатуры с определенного момента должность председателя КГБ и министра обороны входила в элиту элит номенклатуры - Политбюро ЦК КПСС. А кроме того, весь высший аппарат КГБ также входил в номенклатуру, являясь частью господствующего класса. К номенклатуре принадлежало также высшее руководство МВД. При этом министерство внутренних дел, как и тайная полиция, находились в ведении клерков из отделов административных органов партии.
А вдруг военные захотят устроить переворот? Министр обороны - номенклатура. Маршалы - номенклатура. Генералы - номенклатура. Но этого мало, ведь трудно сотням и даже тысячам представителей правящего класса держать под контролем миллионы простых людей в форме и с оружием. Поэтому у КГБ и у МВД есть свои дивизии с танками и бронетранспортерами, которые в случае бунта смогут подавить армейское восстание. И именно внутренние войска несут охрану армейских складов с оружием. Самой армии охранять свое оружие партия не доверяет!
Но главное оружие подавления номенклатурой народа - ее скрытность. Существование нового правящего класса никак не афишировалось. Сама идея о том, что в рабоче-крестьянском государстве может существовать какой-то антагонистический управляющий класс, считалась ересью. Тем паче, что номенклатура рекрутировалась снизу и официально правом наследования власти не обладала. Хотя и имела ее по факту. Точно так же дело обстояло и с неотъемлемостью власти - нигде такое положение не прописывалось. Оно просто существовало. Класс свои интересы защищал, не давая своим представителям падать слишком низко. Никто из красной аристократии не мог провалиться ниже номенклатурной должности, а если и падал, то только на время. Класс своих не сдавал.
Партия, а вернее, номенклатура, вырастающая из компоста партии, рулила в стране всем - армией, тайной полицией, промышленностью, сельским хозяйством, законом и его исполнением. Именно с той поры, повторюсь, нам достался макет вместо судебной системы, которым современная власть привычно пользуется как дубиной, закрывая глаза на мелкий бизнес этого "макета" по вынесению платных приговоров.
Все или почти все, что я написал, людям моего возраста и старше хорошо известно (может, лишь чуть подзабылось). И я все это так подробно излагаю только потому, что людям моложе тридцати это практически неизвестно. Вдохновленные красным проектом, некоторые из них взахлеб читают Конституцию СССР и видят, что Союз по документам был нормальным государством - с выборным парламентом, местной выборной властью Советов. Из своего исторического далека детям не видны тайные пружины, осуществлявшие реальное руководство страной. Они смотрят на зомби и принимают его за человека, не подозревая, что мозг этого движущегося макета человека управляется паразитом, высасывающим из тела последние соки, - красной плесенью партийной номенклатуры.
Психологические изменения, происходившие в номенклатурном слое, обычны и характерны для любого класса элиты - чувство собственной значимости и выделенности из "общей массы" и вытекающее из него презрение или пренебрежение к "простонародью". И чем выше люди забирались в красную аристократию, тем больше проявлялось в них презрение к массе. Это замечали многие. С самого начала красного проекта. Например, И. Штейнберг, служивший наркомом юстиции в первом ленинском правительстве, признавался: "На одной стороне - опьянение властью: наглость и безнаказанность, издевательство над человеком и мелкая злоба, узкая мстительность и сектантская подозрительность, все более глубокое презрение к низшим, одним словом, господство. На другой стороне - задавленность, робость, боязнь наказания, бессильная злоба, тихая ненависть, угодничество, неустанное обманывание старших. Получаются два новых класса, разделенных между собой глубочайшей социальной и психологической пропастью".
Важное замечание… Понятно, что за столь короткий срок (Штейнберг - нарком первого большевистского правительства) менталитет нации не мог измениться столь кардинально. Просто пришедшая советская власть использовала глубинные основы русского характера, сформированные столетиями.
Презрение к трудящимся было характерно еще для продотрядовских красноармейцев, впервые получивших абсолютную власть над крестьянством. Но если раньше, во времена пост-революционные, новый руководящий класс должен был хотя бы маскироваться и выпячивать свое пролетарское происхождение, как того требовали мифологемы и идеологемы Единственно Верного Учения, то потом фактор социального происхождения редуцировался. Первые номенклатурщики были подчеркнуто народны, по-пролетарски грубоваты, одеты в сапоги и френчи. Следующие уже выпячивали аристократизм, икру и коньяк едва ли не напоказ.
Офицер Григорий Климов в своих мемуарах вспоминает, как во время войны он был дежурным по гауптвахте, и к нему попал курсант из элитных:
"В середине зимы я попал во внутренний караул по Академии. Старшекурсники обычно несут команду и развод караула, слушатели младших курсов стоят на постах. По караульному расписанию я оказался начальником караула по гауптвахте.
Половина моих арестантов, общим количеством человек около пятнадцати, сидела за двойки по экзаменам, остальные - за нарушение дисциплины. После утренней "зарядки" в форме сбора окурков по территории Академии, арестантов под винтовками ведут на завтрак. Обычно это делается после того, как позавтракает весь состав Академии…
Один из моих арестантов с самого подъема объявил забастовку. Когда других арестантов вывели на сбор окурков, он коротко заявил: "Я такими вещами не занимаюсь". Когда я вернулся специально за ним на гауптвахту и предложил ему идти на завтрак, то он только небрежно отмахнулся: "Я такого кушать не могу!".
"Бедный парень! - подумал я, - наверное, у него желудок не в порядке".
"Может, тебе курить нечего - так я пошлю кого-нибудь на рынок за махоркой?" - участливо предложил я…
"Нет, спасибо, - ответил мой арестант. - Я махорки не курю. Хочешь - закури", - и он протянул мне раскрытую пачку "Казбека". Большинство из нас курило махорку, в изобилии продаваемую инвалидами на каждом углу. Табачное довольствие в тыловых армейских частях, даже в Академиях, не положено, а покупать папиросы в "Люксе" не по карману офицерам даже при наличии лимитной книжки и скидки 15 %. Жалованье у большинства из нас 600–800 рублей, на руки приходится половина. Тут не раскуришься "Казбеком" по 80 рублей пачка.
Позже от арестантов, коловших дрова на кухне, я узнал, что забастовщик уже второй день ничего не ест и что он ожидает "папу"…
Ему было лет двадцать, но на его изможденном лице с пренебрежительной усмешкой ко всему окружающему, были ясно написаны все следы ночной жизни столичного города. Такие лица часто встречаются в среде, где люди хотят слишком многого от жизни. Бледная желтоватая кожа, мешки с синими кругами под глазами, отвисшие углы рта, густо намазанные бриллиантином черные волосы, узкие выбритые усики над верхней губой - последняя новинка американских кинобоевиков.
Стараясь возместить свое одиночество в первой половине дня, черноусый завязал оживленную беседу с вернувшимися после работы арестантами. Надо отдать ему должное - беседа была интересной. Он был исключительно в курсе дел всего закулисного московского мира. О политике он говорил так, как будто каждый день запросто бывал в Кремле…
Когда я еще раз поинтересовался, почему он не кушает, черноусый с таким видом, как будто этот предмет не заслуживает внимания, махнул рукой: "От такой пищи я только заболею. Я подожду! Что вы думаете - я от звонка до звонка сидеть буду? Папа обещал зайти завтра к генералу".
Из арестантской ведомости я знал, что посажен он "на всю портянку", то есть на 10 суток, из которых сидел только второй день. До последнего звонка было еще далеко.
"Неужели ты дома лучше кушаешь?" - восхищенно спросил я и сделал большие глаза. Мое наивное восхищение подействовало.
"Я дома только и вижу, что шоколад да сливки, - ответил черноусый, еще больше кривя губы. - Торты в шкафу - бери, когда хочешь. Это, конечно, днем. А вечером я всегда в Метрополе или в Москве. Там тоже покушать можно".
Он говорил таким само собой разумеющимся тоном, как будто предполагал, что каждый из его собеседников проводит вечера в этих роскошных ресторанах, предназначенных только для интуристов и "особой" публики. Большинство москвичей знает об этих местах только то, что все официанты и обслуживающий персонал этих ресторанов являются агентами НКВД и заходить туда простому смертному опасно.
Если кто-нибудь заходит туда несколько раз подряд, то затем его вызывают в НКВД, предъявляют ему его счета из этих ресторанов, каждый из которых равняется месячному заработку нормального человека, и вежливо просят подвести "дебет-кредит", отчитаться в своих доходах и расходах.
"У тебя папа, наверное, хорошо зарабатывает", - заметил один из арестантов.
"Да, не-е-ет, - снисходительно процедил сквозь зубы черноусый. - Он в ЦК работает…"
Окружающие ответили на это почтительным молчанием, продолжая посасывать благовонный "Казбек", которым их щедро наделил отпрыск папы из ЦК.
До самого отбоя черноусый развлекает нас рассказами о том, как замечательно танцует дочка маршала Тимошенко - голая, на столе или рояле, во время интимных попоек в замкнутом придворном кругу. Он смакует грязные подробности столь же грязных амурных похождений сына члена Политбюро Анастаса Микояна.
амого Микояна он запросто называет "Стасик", его сына тоже какой-то приятельской кличкой. Судя по тому, с каким знанием дела он воспроизводит все детали, можно предположить, что и он сам участвовал в этих оргиях…
Столь же бесцеремонно черноусый открывает последние страницы запретной книги и собщает нам интимные детали из жизни самого Вождя… Закатывая глаза к потолку, он перешел к цветастому воспроизведению похождений "Васьки". Судя по всему, "Васька" был его героем и жизненным идеалом. Самой яркой чертой характера "Васьки" была его слабость к московским ресторанам и актрисам. По словам черноусого, на фронт "Васька" попадал лишь тогда, когда папе становилось невтерпеж и он просто выгонял беспокойного сына на фронт для протрезвления.
Черноусый клялся, что карьера каждой известной теперь московской артистки началась в "Васькиной" постели. Дальше следовали подробности семейной драмы режиссера Александрова и его последней жены Любови Орловой, где в тихую идиллию "Васька" вторгся просто из "любви к спорту".
Дебошам и пьяным скандалам сына Вождя черноусый посвятил по меньшей мере два часа восторженных песнопений.
"Да, твоя жизнь у тебя на лице написана", - подумал я про себя.
Дальше мы узнаем последние новости науки и техники.
"Костиков теперь тоже сидит", - заявляет черноусый, постукивая мундштуком "Казбека" по крышке картонной коробки.
Костиков - изобретатель и конструктор реактивных орудий, официально называемых в армии гвардейскими минометами и получившими у солдат прозвище "Катюша". В 1937 г. в списке высших награждений среди фамилий знаменитых генералов и работников военной промышленности впервые мелькнуло имя никому не известного инженер-капитана Костикова.
Позже он был официально объявлен конструктором "Катюши", отмечен многими высшими наградами и званием генерал-лейтенанта военно-технической службы. В годы войны благодаря исключительным боевым качествам его детища - "Катюши" Костиков считался одним из спасителей Родины в критический период войны.
"Не может быть! - усомнился кто-то из арестантов. - Такого человека и посадить…" "Это ничего не значит, - поучительно заметил черноусый, - под замком они лучше работают, чем на воле. Это уже проверено практикой. Помнишь Туполева? Единственный человек был, кто открытый счет в Госбанке имел. Заходи и бери, сколько хочешь - миллион, сто миллионов. Тоже посадили, когда пришел срок…" Черноусый совсем не дурак. Он трезво смотрит на вещи окружающего мира и строго понимает разницу. Классовую разницу. Кому - Метрополь и артистки, а кому - "под замком они лучше работают"".
…Вот оно - первое постреволюционное поколение. Сынки и дочки пламенных революционеров, гнивших по царским каторгам. Новые хозяева жизни. Новый класс. Неоаристократия.
Рабочий класс, который они представляли и от имени которого устраивали "диктатуру пролетариата", номенклатурщики презирали. Немало покрутившийся в номенклатурном слое Михаил Восленский вспоминал:
"Вы побеседуйте с ними: о своем бывшем классе они будут говорить словами передовиц "Правды". А если разговор станет совсем задушевным, вы обнаружите, что они с антипатией и насмешливым презрением относятся к классу, прах которого отряхнули со своих обутых в импортную обувь ног. Вот только один пример. По виду и говору типичный выходец из русских крестьян, Михаил Иванович Котов, более 30 лет занимавший номенклатурный пост ответственного секретаря Советского комитета защиты мира, при всей своей человеческой порядочности всегда поражал нас глубоким презрением к деревне, все прямо или косвенно относящееся к которой он пренебрежительно называл одним словом "чухлома"…
Номенклатура сознательно и с полным основанием рассматривает себя как новую социальную общность. Эта общность воспринимается номенклатурщиками не просто как отличная от других классов общества, но как противостоящая им и имеющая право взирать на них сверху вниз. Такое восприятие вполне обоснованно - только не добродетелями номенклатуры, а тем, что она как господствующий класс действительно противостоит всем прочим классам советского общества и действительно находится над ними".
И этот психологический феномен отмечал не только Восленский. Советский писатель Константин Паустовский оставил следующее наблюдение за типичными представителями номенклатурного слоя. Он плыл с ними на корабле и вспоминал:
"Во втором и третьем классе ехали рабочие, инженеры, артисты, музыканты, писатели, а в первом классе ехали "дроздовы" (так Паустовский называет партработников. - A. H.). Нечего говорить, что никакого общения со вторым и третьим классом у них не было и не могло быть. Они проявляли враждебность ко всему, кроме своего положения, они поражали своим невежеством… Один из дроздовых, стоя перед "Страшным Судом" (дело происходит в Италии. - A. H.), спросил: "Это суд над Муссолини?" Другой, глядя на Акрополь, сказал: "А как пролетариат допустил постройку Акрополя?" Третий, услыхав замечание об изумительном цвете воды Средиземного моря, строго спросил: "А наша вода разве хуже?.." Обстановка приучила их смотреть на народ как на навоз, удобряющий их карьеру".
Резюмируем: в XX веке - веке крушения империй - Россия совершила поразительный кульбит: сделав исторический шаг назад, в сторону, противоположную прогрессу, она сохранила империю. И даже расширила. Расплата была жестокой. Трупным ядом исторического регресса удалось заразить и другие страны так называемого "социалистического лагеря". Ну и поскольку это был шаг в сторону от капитализма к феодализму, все присущие феодализму черты были исправно воспроизведены. И чем более дикими были углы, в которых "победил социализм", тем ярче это видно. В отсталых странах, как, например, в КНДР, самым натуральным образом воспроизвелась наследственная монархия. Сын красного царя Ким Ир Сена по имени Ким Чен Ир заменил папу на троне. А когда и он помер от трудов непосильных, на трон уселся его сын Ким Чен Ын… В некогда широко шагавшем по социалистическому пути Азербайджане на трон Гейдара Алиева уселся его сын Ильхам… Прав был Карл Маркс - перепрыгнуть исторические этапы нельзя. Их можно только переименовать. Феодализм назвать, например, социализмом, замаскировав его суть красными тряпками. Невозможно стать мужчиной, минуя подростковый возраст.
У естественного феодализма, то есть феодализма, сложившегося естественно-историческим, эволюционным путем, было одно огромное преимущество перед феодализмом искусственным, социалистическим, - нормально функционирующая экономика. В ее основе лежала частная собственность на средства производства. При государственном же феодализме социалистического розлива этого не было. А значит, не было и экономики как таковой, а была ее симуляция, макет. Феодализм обычный шел вперед по исторической лестнице. Красный государственный феодализм широко шагал назад или в лучшем случае топтался на месте. Потому что движение вперед - это прогресс. А система, основанная на плановом хозяйстве, то есть исключающая человеческую заинтересованность в результатах труда, принципиально антиинновационна. То есть регрессивна. И потому обречена отставать. Отсутствие экономики, то есть полная неэффективность хозяйства в стране, не позволило красному проекту жить самостоятельно. Социализм может жить только за чужой счет - и в большом, и в малом.
Это закон: социализм не может существовать без капитализма. Так же, как грабитель без честного человека.
- Но мы знаем страны, в которых социализм может себя прокормить без всякого капитализма, - возразят мне. - Например, та же КНДР. Да, там, по сути, наследственная монархия, как вы изволили заметить. Там трудности с продовольствием и, говорят, даже голод. Но ведь живут как-то! И не собираются отказываться от социализма. Хотя, если бы вы, Александр Петрович, были правы, они должны были бы давно сдохнуть от голода.
Ну что ж, придется рассказать, как и благодаря чему еще не совсем вымерли от голода в самой социалистической стране мира. Вы будете поражены, но выживают в этой самой стране только и исключительно благодаря капитализму.
Во-первых, Северной Корее напрямую помогает "большой капитализм": начиная с 1995 года и по 2009 год проклятые империалисты поставили северокорейцам в качестве безвозмездной гуманитарной помощи более 12 миллионов тонн еды. Известный кореевед Андрей Ланьков прокомментировал эти спасительные подачки в характерной для него иронической манере: "Больше всего дали южнокорейские марионетки - 3,2 млн тонн (26 % всех поставок). За ними следует ревизионистский Китай - 3,0 млн тонн (24 %). Потом злобные американские империалисты, которые отгрузили 2,4 млн тонн (19 %). И наконец, японские реваншисты отгрузили 1,3 млн тонн (10,6 %)!"
До 1990 года КНДР еще как-то справлялась со своим социализмом. Благодаря советской помощи население удавалось кормить. По карточкам, но удавалось. Затем советская халява кончилась, а капиталистические подачки еще не начались, и перед маленькой, но гордой Северной Кореей замаячил реальный призрак голодной смерти. Собственно говоря, тогда и возник самый натуральный голод, который унес жизни примерно миллиона человек. Но поскольку умерли не все, можно сделать предположение: каким-то образом, в той или иной форме в стране возник капитализм, который и смог худо-бедно восполнить недостаток еды.
Это действительно так. Едва люди обнаружили, что по карточкам им больше ничего не дают, они начали выживать сами, наплевав на систему. Снизу стала расти та самая естественная экономика, которая базируется на личном шкурном интересе. То есть капиталистическая. Начала развиваться нелегальная торговля с Китаем, и как грибы стали открываться подпольные частные производства. Но поскольку официально частнопредпринимательская деятельность в стране запрещена, она маскировалась под государственную. Ланьков рассказывал, что знает северокорейца, который имеет частную компанию, занимающуюся грузоперевозками. Он купил за наличные в Китае несколько грузовиков, нелегально перегнал их в КНДР, за взятки зарегистрировал машины в местных государственных организациях и начал бизнес. Рабочие воровали с завода цемент и соль, а он перевозил.