«Свидетель того, как наступали разные времена», — характеризует себя Время, символическая фигура из «Зимней сказки» (1610), пьесы последнего шекспировского периода. Но это не новая для драматурга мысль: о позиции «свидетельствования» он объявил с первых своих пьес. Однако в пьесах последнего периода, когда, кроме «Зимней сказки», созданы были «Цимбелин» (1610) и «Буря» (1612), позиция хроникера-свидетеля обретает у Шекспира новые черты.
Если переход от первого ко второму периоду представляется резким, но объяснимо закономерным, то Шекспир последнего периода выглядит неузнаваемым. Переход здесь не является даже столь контрастным, как различие между оптимизмом хроник, комедий, с одной стороны, и мрачностью трагедий — с другой. На последнем этапе Шекспир становится как бы вообще другим драматургом, хотя продолжает развивать те же темы. Развитие тех же мотивов, однако в совершенно ином ключе подчеркивает принципиальность перемен. Если, говоря условно, меланхолик из комедии (Жак — «Как вам это понравится») и меланхолик из трагедии (Гамлет) обнаруживают все-таки родство, то между ревностью Отелло и ревностью Постума («Цимбелин»), кажется, нет общего в самом принципе анализа, в подходе к ситуациям.
Общее впечатление от последних пьес Шекспира, разделяемое многими критиками, таково, что это шекспировские ситуации, изображенные вроде бы не Шекспиром, а драматургом другой школы, хотя никаких сомнений в шекспировском авторстве нет: пьесы вошли в шекспировский «канон», а «Буря», заключившая шекспировский путь, открывает собрание 1623 г. Сам Шекспир значительно переменился и не только в границах своей собственной эволюции, но и на фоне уже совершенно другой литературной эпохи.
Это Шекспир — старший современник Донна и Вебстера, молодого и принципиально нового поколения в литературе. Поколение, которое признавало свой долг перед шекспировским временем, перед Шекспиром и которое вместе с тем определенно относило Шекспира к прошлому. Шекспир со своей стороны делает попытку двигаться в ногу с новым этапом. И последние пьесы Шекспира, первые опыты которого появились во времена «Тамерлана» Марло и «Вейкфилдского полевого сторожа» Роберта Грина, оказываются вместе с «Анатомией мира» (1611) Джона Донна и «Белым Дьяволом» (1612) Вебстера в русле новой «современной литературы». Шекспир вступал на поле литературно-театральной деятельности при настороженном внимании старших, заканчивал свой путь, сопровождаемый почтительным и в то же время критическим отношением младших: от «выскочки, вороны, украшенной ворованными павлиньими перьями» (Грин, 1592) — до «прямо удачливого и плодотворнейшего творчества мистера Шекспира» (Вебстер, 1612).
Характерной особенностью поздних произведений Шекспира было все усугубляющееся «анатомирование» человеческой психики, человеческих отношений. Резче становится оттенок скептицизма, что Шекспир воспринял от молодого поколения и что, в свою очередь, исподволь назревало в его мировоззрении. Сохранился экземпляр «Опытов» Монтеня, вышедших в английском переводе в 1603 г. с шекспировской подписью, которая после длительных обследований признана подлинной. В пьесах Шекспира, прежде всего во втором, авторском издании «Гамлета» 1604 г., слышна перекличка с Монтенем, попадаются строки, похожие на заимствования из «Опытов». Монтеневская точка зрения как ориентир заметна и в поздних пьесах Шекспира.
При такой превосходящей гамлетовскую пристальности, если она из книги «Опытов» переходит в драму, сокращаются масштабы и отчасти теряется из виду цельность замысла. Общий ход действия оказывается затруднен, что дает себя знать и в «Цимбелине», и в «Зимней сказке». Но в то же время зрелость сказывается в отдельных строках, описаниях, в остроконфликтной постановке некоторых прежних и новых вопросов, прежде всего центрального для Шекспира той эпохи вопроса о природе человеческой. (В числе немаловажных факторов обращает
331
внимание и то, что Гермиона, центральное лицо в «Зимней сказке», оказывается «дочерью русского императора». В пьесах Шекспира число упоминаний о России и русских растет пропорционально учащению взаимоотношений между Англией и Русью, взаимоотношений, поставленных на государственную основу именно в шекспировские времена.)
«Буря» как бы возвращает в более традиционную шекспировскую обстановку, в круг типично шекспировских персонажей и в то же время содержит отчетливый мотив «прощания». По сюжету пьеса явилась непосредственным откликом на событие, составившее злобу дня, когда крупная английская экспедиция потерпела крушение у берегов Америки, близ Бермудских островов, которые Шекспир и сделал местом действия «Бури». Исследователи отмечают, что, несмотря на внимание, проявленное Шекспиром к перспективам освоения Нового Света (покровители писателя были в числе инициаторов колонизации; уцелев от плахи и придясь ко двору, новому двору короля Иакова, Саутгепмтон продолжал поддерживать Шекспира. Известное единство их интересов проявилось и в «Буре», где использованы сведения о самых ранних американских колониях, в том числе о Виргинии, которой ведал Саутгемптон). Морская авантюра сама по себе остается у него чем-то внешним по отношению к существу пьесы. Конечно, потребуется еще сто лет, чтобы «Буря» вдохновила «Робинзона...», в котором «приключения» станут в центр действия, однако расстановка некоторых важных фигур прямо ведет к проблематике просветительского романа: природное, естественное дикарство Калибана, цивилизованная «дикость» матроса Тринкуло, попавшего на остров (эту сцену отметил Дефо), и, наконец, всемогущий «волшебник» Просперо, который, исполнив свою миссию, восстановив «порядок», от чар отказывается.
Символичен финальный жест Просперо — он топит волшебную книгу, ломает магический жезл; но все же и это лишь один из персонажей, одна из фигур, общую расстановку которых на фоне новых проблем предлагает «под занавес» своей деятельности Шекспир.
С Шекспиром связан новый этап во всестороннем познании действительности и ее идейно-эстетической оценке, беспощадной оценке складывавшегося буржуазного общества и абсолютистского произвола, а также трезвого суждения о гуманизме Возрождения, о его величии и трагедии. Именно в этом выразился реализм Шекспира как взгляд, проникнутый историзмом, подчас стихийным, а подчас глубоко осознанным.
Шекспир — наивысшее выражение английской ренессансной литературы, более того, всей английской литературы: равного ему по творческому величию, значительности и жизнеспособности его наследия нет в литературной истории Англии. Национальный гений, Шекспир принадлежит к гениям европейской и мировой литературы, к небольшому числу писателей, которые оказывали и оказывают интенсивное воздействие на развитие многих национальных литератур и на всю духовную культуру мира.
331
ИРЛАНДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Постепенное покорение Ирландии Англией, начавшееся в конце XII в., продолжалось до середины XVII в. Несмотря на преследования, которым подвергалась ирландская культура, она не погибла, но уже не смогла достичь того расцвета, который переживала до вторжения англичан.
Английские феодалы, вторгшиеся в 1171 г. в Ирландию, встретили упорное сопротивление местного населения. Завоевание острова растянулось более чем на четыре столетия. Вплоть до конца XVI в. английская власть распространялась преимущественно на сравнительно небольшую полосу земли вокруг Дублина («Пэль»), остальная часть страны — «Туземная Ирландия» — фактически оставалась во владении ирландских кланов. В ходе непрекращавшейся войны границы эти постоянно менялись.
Прервав естественное развитие Ирландии, английское завоевание замедлило социально-политическое и культурное развитие страны, способствовало консервации патриархальных черт в самых разных сферах ирландской жизни. Консервация клановой системы с ее примитивно-феодальными отношениями, близкими первобытно-общинному укладу, служила естественной реакцией на введение англичанами феодальной собственности на землю, которое вело к обезземеливанию ирландских крестьян.
Та же замедленность характерна и для ирландской литературы, развивавшейся в условиях клановой системы. Едва ли не единственным новшеством было упрощение иерархической лестницы в литературной среде. Функции сочинителя поэзии (филида) и ее исполнителя (барда), разграничение которых строго охранялось
332
на протяжении нескольких веков, соединились в одном лице. Система подготовки бардов, их общественный статус, несмотря на карательные законы англичан, по которым барды подвергались преследованию, существенно не менялись.
Принадлежность к привилегированному классу, сохранявшему свои наследственные традиции, которые были закреплены древним сводом брегонского права, записанным еще в V в., многолетнее обучение в специальных школах делали бардов лицами, пользующимися особым уважением и влиянием. И хотя они были профессиональными поэтами, входившими в свиту вождей кланов, состоявшими «на жаловании», и их миссией было вести поэтическую летопись деяниям и достоинствам своих покровителей, порой они пускали в своих «благодетелей» сатирические стрелы, кляня их за скупость или отказ от гостеприимства. Такие стрелы могли больно, а то и смертельно ранить гордых предводителей кланов, сделав их посмешищем всей страны, а сами поэты нередко расплачивались собственной жизнью, становясь жертвами наемных убийц.
В программу образования бардов входило изучение истории Ирландии, ее легенд и мифов, но главным предметом была метрика ирландского стиха, построенная на сложном сочетании рифмы, ассонанса, консонанса и аллитерации.
В XIII и XIV вв. наибольшее распространение в Ирландии получила поэзия, религиозная и придворная. Религиозная поэзия создавалась по образцу латинских гимнов. Донхад Мор О Далей (ум. 1244) известен исключительно как религиозный поэт. Традиции религиозной и придворной поэзии продолжали в своем творчестве Мюредах Албанах О Далей (ум. 1220) и позднее — Гофрей Фионн О Далей (ум. 1387). Его произведения о суете мирской жизни являются лучшими образцами ирландской религиозной поэзии. Несколько его стихотворений написано в честь эрлов Дэсмондов, которые были его главными покровителями.
Произведения бардов отличались высоким комплиментарным стилем, хотя, как отмечалось, они нередко пользовались и сатирой. Лирика занимала в их творчестве незначительное место. Выражение личных переживаний было скорее исключением, как в элегии на смерть жены Мюредаха Албанаха О Далей или элегии на смерть сына Гофрей Фионна О Далей, в которых передавалось глубокое человеческое горе, вызванное утратой близких людей. В большинстве же своем лирические стихи создавались не бардами, а «любителями». Их любовная лирика, свободная от жестких ограничительных правил, которым следовали барды, выражала непосредственность чувства; прославление женской красоты заземлялось иронической интонацией. В ирландской литературе Средних веков тема любви трактовалась как героическая (образ Дейрдре); герои любовной лирики были носителями чистых и сильных страстей. В XIV в. в трактовке этой темы усиливаются личностные мотивы. Любовная поэзия в Ирландии, как и в Англии, развивается под влиянием французской и провансальской лирики. Наибольшего художественного эффекта достигают те образцы, в которых европейская традиция сочетается с национальной. Одним из первых лирических поэтов был представитель рода Дэсмондов Фицджеральдов, известный под именем Джеральд Рифмач (ум. ок. 1398), автор небольших стихотворений в стиле куртуазной любовной лирики, обнаруживающих хорошее знакомство с жизнью Франции. В течение некоторого времени он был верховным эрлом Ирландии.
В XIII—XIV вв. в ирландской поэзии большое место занимают мотивы кельтского эпоса. Этому способствовал тот факт, что именно в XIII в. фенианский цикл, до тех пор бытовавший в устной традиции, получил литературную обработку. Рассказы о Финне и его сыне — поэте Ойсине (Оссиан Макферсона) становятся самым распространенным сюжетом поэзии.
Последние рассказы и баллады фенианского цикла, созданные уже в XIV—XV вв., были первыми произведениями патриотической литературы. Рассказ о легендарных вольных дружинниках, фениях, изгнавших с ирландской земли датчан, набеги которых в VIII—XI вв. опустошали страну, и о распаде этого союза героев стал источником многих поэтических произведений.
Успешная же национально-освободительная борьба с англо-нормандскими завоевателями, в результате которой к концу XV в. почти вся Ирландия была отвоевана, способствовала подъему ирландской поэзии XV—XVI вв.
Ирландия не была захвачена характерным для эпохи Возрождения бурным общественно-экономическим подъемом. Но в ходе освободительной борьбы с Англией складывалась современная ирландская нация, формировалось национальное самосознание.
Поэтому смысл литературного процесса в Ирландии состоял в сохранении и развитии национальных традиций. Правила стихосложения, выработанные еще в VIII в., оставались неизменными до конца XVI столетия. Неукоснительное следование им делало поэзию бардов архаичной, но вместе с тем помогало сохранить традицию, восходящую к Раннему Средневековью,
333
которая в противном случае, при систематическом уничтожении колонизаторами древних памятников, могла бесследно исчезнуть. Традиционная форма постепенно приспосабливалась к новому содержанию; основные проблемы эпохи истолковывались в привычных образах ирландской мифологии и полулегендарной истории.
Реформация оказала специфическое влияние на общественную и литературную жизнь Ирландии. В ходе Реформации началось систематическое разграбление земель, принадлежавщих ирландским кланам и монастырям. Процесс Реформации вызвал в Ирландии взрыв недовольства со стороны самых широких слоев населения. В религиозных войнах католическая Ирландия выступила под национальным флагом. Этим объясняется усиление религиозной поэзии, принявшей ярко выраженную патриотическую окраску. Характерная для эпохи Возрождения гуманистическая тема эмансипации и самоценности человеческой личности реализовывалась в Ирландии в обстановке ожесточенной религиозной борьбы и национально-освободительного движения как глубокое осознание человеком своего патриотического долга и верности традиционной религии предков. Эти идеи постоянно питали не только патриотическую лирику, но и зарождавшуюся новую историографию, отмеченную сосредоточенным интересом к национальному прошлому.
Тема освободительной борьбы надолго заняла ведущее место в ирландской литературе. Образы, свойственные любовной лирике, переходят в патриотическую поэзию, обогащая ее и в свою очередь обогащаясь. В образе возлюбленной олицетворяется Ирландия. Стихотворение «Темнокудрая Розалин», которое приписывают поэту XVI в. Оуэну Мак Уорду, стало любимой патриотической песней для многих поколений ирландцев. Страждущая и гордая возлюбленная поэта — это сама Ирландия. К ней обращает он полные любви и боли слова:
Холмы и долины
Объяты темнотой,
И ветер в смятенье
Вздыхает о тебе.
Я вычерпал бы море
Яичной скорлупой,
Чтоб горя ты не знала,
Моя Розалин.
(Перевод Д. Орловской)
Как ни сильны в этом стихотворении трагедийные ноты, поэт не поддается отчаянию. Выражение горя сменяется надеждой на освобождение. Яркие патриотические стихотворения создавал талантливый поэт Тад Дал О’Гуигин (1550?—1593). В своих страстных обращениях к вождям кланов он призывал их объединить силы под единым началом, чтобы освободить всю страну, а не только собственные земли. В массе же своей ирландская патриотическая поэзия XVI — начала XVII в. анонимна, она тесно связана с фольклором, с популярнейшей, просуществовавшей до конца XVIII в. формой народной баллады, тяготевшей к лиро-эпической циклизации.
В бурных потрясениях века поэты становились воинами; в их произведениях находят отражение реальные события освободительной борьбы. Таким поэтом-воином был придворный бард клана О’Нейлов О’Гнайв. С Шоном О’Нейлом он ездил в Англию для переговоров с Елизаветой, а затем участвовал в восстании 60-х годов, принявшем характер затяжной борьбы. Незадолго до начала восстания, около 1562 г., О’Гнайв написал стихотворение «Падение гэла», в котором страстно взывал к чувству национального достоинства ирландца. Он рисует мрачную картину бедственного положения соотечественников, ставших чужими в собственном доме, изгнанниками в своей стране. Пафос стихотворения — в призыве к единению перед лицом иноземных захватчиков.
После поражения восстания О’Нейла трагедийные ноты становятся заметнее в ирландской поэзии. В стихотворении Джеральда Наджента «Прощай, Ирландия» (ок. 1573) впервые прозвучала тема прощания с родиной, ставшая затем одной из доминирующих в ирландской поэзии. В глубокой грусти, охватившей поэта, вынужденного покинуть родные места, отразились общие для всех ирландцев настроения. Песня изгнанника естественно вылилась в форму народного плача:
Горько покинуть долины твои,
Остров душистых пчелиных сот,
Остров коротких и длинных дорог,
Взрытых копытами быстрых коней.
Гонит ветер ладью на восток.
Горек сердцу насильственный путь.
Эйре лежит за моей спиной.
Эйре — единственная любовь.
(Перевод Д. Орловской)
Элегические мотивы усиливаются в стихотворениях, посвященных памяти погибших героев. В то время когда военные действия против ирландцев приняли характер истребительной войны, написано стихотворение Э. О’Хасси (ум. 1630) «Хью Мак-Гир». Его герой, предводитель клана Мак-Гиров, вместе с другими
334
клановыми вождями участвовал в восстании Тирона и Тирконнеля (1595—1603) и погиб в одной из стычек с англичанами в 1600 г. В стихотворении проводится аллегорическое сравнение гибели Мак-Гира с гибелью пеликана, напоившего своих птенцов собственной кровью, чтобы спасти их от ядовитых змей (английских завоевателей), напавших на гнездо.
Многовековое господство бардической системы стихосложения, хотя и составляло преграду развитию национальной поэзии, сыграло важную историческую роль, сохранив в литературных памятниках древний язык и уходящую в века традицию.
Постепенное разрушение клановой системы и установление феодальных отношений решительным образом сказалось на развитии ирландской литературы. С конца XVI в. наблюдается постепенный распад придворной аристократической поэзии бардов, которые представляли собой замкнутую касту. С изменением положения бардов — предводители кланов, их недавние покровители, становились изгнанниками — меняется характер их творчества. В их произведениях, все дальше отступающих от установленных традицией канонов, начинают звучать патриотические и демократические мотивы. Все большее место в ирландской литературной жизни занимает поэзия странствующих певцов и сказителей, среду которых нередко пополняли и барды, покидавшие разграбленные англичанами поместья кланов.
Возникновение новой ирландской литературы связано с именем Джефри Китинга (1570—1646), большая часть творчества которого приходится уже на XVII в. Произведения Китинга проникнуты идеями национально-освободительной борьбы ирландского народа. Они характерны и для его теологических работ. Патриотическая поэзия Китинга приобрела общенациональное значение. В творчестве Китинга, положившего начало современному ирландскому языку, отчетливее, чем в творчестве его современников, сказался процесс демократизации языка и ломки традиционной поэтики, который продолжался вплоть до XVIII столетия.
Испанская литература [XIV—XVI вв.]
334
На протяжении всего Средневековья социально-историческое развитие феодальных государств Пиренейского полуострова, позднее объединившихся в составе Испании, отличалось большим своеобразием. Прежде всего оно определялось многовековым процессом высвобождения народов полуострова из-под владычества мавров — Реконкистой, наложившей отпечаток на все социальные, политические и культурные отношения этих народов. В результате Реконкисты феодализм в пиренейских государствах развивался замедленными темпами; в частности, здесь менее резко, чем в других странах Западной Европы, обозначилось членение общества на сословия. Совместная борьба с захватчиками породила тенденцию к объединению у народов с различными этническими корнями. С другой стороны, неравномерность темпов освобождения от арабского ига привела к чрезвычайной пестроте социальных отношений в различных государствах полуострова, к нарушению естественных этнических и государственных границ. Земли басков, населявших северо-восточные районы полуострова и юго-западные районы Франции, оказались частично включенными в состав королевств Астурии и Леона. То же произошло и с народами, говорившими на галисийско-португальском диалекте: от Португалии отделяется Галисия, тяготевшая к Леону и Кастилии. Каталония долгое время принадлежала Провансу, а с 1164 г. графство Барселонское вошло в состав Арагона. В процессе Реконкисты определилась и особая роль Кастилии, возглавившей борьбу против мавров и добившейся в ходе этой борьбы доминирующей роли в политической жизни народов Пиренейского полуострова.
Все эти черты социально-политического развития особенно отчетливо обнаружились в позднем испанском Средневековье, с XIV в. Ими во многом определялись и специфические особенности культуры этого периода. Едва ли не важнейшей среди них было усиление взаимодействия и контактов испано-кастильской, каталонской, галисийской и баскской литератур. Эти контакты существовали и раньше, но тогда взаимодействие этих литератур сочеталось с более тесными связями с литературами других стран. Так, баскская литература Испании ориентировалась на творческий опыт литераторов-соотечественников, живших по ту сторону Пиренеев, во французской Наварре; галисийская литература еще только начинала выделяться из португальской; каталонская же литература была ориентирована на Прованс, и провансальский язык стал также языком рыцарской лирики
335
Каталонии. В XIV—XV вв. взаимодействие литератур пиренейских народов стало настолько интенсивным и постоянным, что можно говорить о формировании многонациональной литературы Испании. При этом испано-кастильская литература не всегда опережала в некоторых жанрах и направлениях литературы других пиренейских народов, активно усваивая их достижения культуры, которая на определенных этапах выдвигалась на передний план и приобретала общеиспанское значение. Так случилось в XII—XV вв. с галисийско-португальской лирикой, язык, жанры, поэтические формы и даже стилистика которой стали общеиспанскими. В XV в. такое же значение приобрела литература Каталонии, переживавшая пору Возрождения.
Уже в раннем Средневековье выявилась и другая характерная особенность различных литератур Испании — отсутствие четко выраженных черт сословной обособленности. Известно, что в европейской средневековой литературе развивались параллельно или сменяя друг друга, наряду с фольклорным творчеством народных масс, клерикальная, рыцарская и городская литературы. В Испании же с самого начала выявились два потока литературы: народная, фольклорная, долгое время существовавшая в устной форме (mester de juglaría) и письменная, «ученая литература» (mester de clerecía). Границы между ними оставались зыбкими на протяжении всего Средневековья, а различия часто не носили мировоззренческого характера, а касались преимущественно жанровой специфики, используемых метрических форм и художественных средств. В XIV в. в «ученой литературе» сливаются не только существовавшие во Франции раздельно литературы клерикальная и рыцарская, но и городская литература, что придает этой литературе в Испании особые черты демократизма. Преобладание демократических тенденций в испанской литературе получило свое выражение также в относительности границ между «высокими» и «низкими» жанрами, между изображением «возвышенной» и «низменной» сфер действительности.
Образование единого Испанского государства на базе не знавшей подлинного крепостничества Кастилии, рост экономики всей страны, контакты с другими странами способствовали развитию городов, трансформации идальгии в служилое дворянство и в вольных искателей легких заработков и приключений. Начинающийся кризис феодальных отношений затрагивает и другие сословия общества, порождает раннебуржуазные отношения. Возникающая с конца XV в. гуманистическая культура Кастилии быстро заслоняет собой письменную культуру Каталонии и других областей Испании; формируется общеиспанская ренессансная литература на испано-кастильском языке.
На раннем этапе испанского Возрождения существенную роль играет воздействие ранессансной культуры Италии, особенно через посредство Арагона, которому принадлежат итальянские земли и Каталония, вступившая на путь Возрождения ранее других пиренейских народов. Вместе с тем в процессе творческого и критического восприятия итальянского искусства постепенно выявляются специфические черты литературы испанского Ренессанса.
Во второй половине XVI — начале XVII в. эта литература переживает пору наивысшего подъема. Окончательно складываются все основные жанры испанской ренессансной литературы, которая становится одной из наиболее передовых литератур Европы. Однако в зрелом испанском Возрождении — в обстановке наступления феодально-католической реакции и углубляющегося социально-политического упадка страны — очень рано появляются признаки кризиса ранессансного гуманизма. Параллельно с конца XVI — начала XVII в. как реакция на кризис возникает идеология и культура барокко. В этих условиях границы между зрелым и поздним, кризисным этапом Возрождения в Испании оказываются трудно различимыми. Можно сказать лишь, что трагическое осознание несоответствия реальности гуманистическим идеалам становится особенно очевидным примерно на рубеже столетий.
Таким образом, с XIV по начало XVII в. литература Испании прошла следующие основные этапы:
1) литература Позднего Средневековья (с XIV в.);
2) литература раннего и зрелого Возрождения в Каталонии и углубляющегося кризиса средневековой культуры в Кастилии, куда проникают первые ростки ренессансной культуры (1400—1475);
3) литература раннего общеиспанского Возрождения (1475—1550);
4) литература зрелого и позднего Возрождения Испании (1550 — конец первой трети XVII столетия), свою культуру XVI в. — первой половины XVII в. испанцы называют Золотым веком (el Siglo de oro).
335
ЛИТЕРАТУРА
ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (XIV в.)
В XIV в., на рубеже Позднего Средневековья, в испанской литературе происходят существенные сдвиги. Особенно заметны они в «ученой» литературе. В ней возрастает роль городской
336
культуры, что сказывается в усилении рационалистических элементов и сатирической критики действительности, критики, которая еще не подвергала сомнению самые основы феодального миропорядка и идеологии Средневековья, но объективно способствовала расшатыванию этих основ. Менее всего эти перемены коснулись лирической поэзии, где продолжают господствовать традиции галисийской лирики; правда, во второй половине века эта поэзия становится двуязычной. В прозе уже с конца XIII в. широкое распространение получает жанр исторической хроники, блестящее начало которому положила «Первая всеобщая хроника» (завершена после 1289 г.). И эта, и другие хроники, уже XIV в., были не только сводом более или менее достоверных исторических фактов, но и литературными памятниками. Их создатели осознанно или неосознанно стремились запечатлеть не просто факты, а образ прошлого, т. е. художественно осмыслить историю. К XIV в. относится и появление первых оригинальных образцов испанского рыцарского романа, дополняющих бытовавшие ранее и также не лишенные оригинальности переложения по-испански куртуазных романов Франции. На рубеже XIII—XIV вв. был написан «Рыцарь Сифар», своеобразно сочетающий традиции восточной новеллистики, сюжетные схемы французских романов и склонность к дидактике, характерную для испанской литературы. В XIV в., по-видимому, был создан и знаменитый «Амадис Гальский», известный лишь в гораздо более поздней переработке.
Однако по-настоящему суммировали достижения средневековой литературы Испании и вместе с тем перебрасывали мостик в будущее, в эпоху Возрождения, произведения трех крупнейших писателей XIV в. — Хуана Мануэля, Хуана Руиса и Перо Лопеса де Айалы.
Разносторонне образованный писатель и государственный деятель Хуан Мануэль (1282—1348) создал немало произведений, сохранившихся лишь частично, но прославился «Книгой примеров графа Луканора и Патронио» (1335), известной под сокращенным названием «Граф Луканор». Основную часть этого сборника составляет пятьдесят одна новелла, объединенная, подобно восточным «обрамленным повестям», некой сюжетной рамкой. Хотя автор по видимости задумал продолжить традицию средневековых назидательных притч (exampla), иллюстрирующих тот или иной этический тезис, новеллы часто перерастают рамки иллюстрации, приобретая самодовлеющее значение. Почти одновременно с Боккаччо Хуан Мануэль обращается к жанру новеллы, считавшемуся в эпоху Средневековья «низким» жанром. Создавая свою книгу не для «избранных», а, как он сам указывает в прологе, «для людей, не слишком ученых», Хуан Мануэль поднял жанр новеллы на уровень большого искусства. Источники новелл весьма разнообразны, многие из них, например, пришли с Востока, притом не только арабского (так, новелла о маге доне Ильяне, видимо, восходит к гораздо более раннему индийскому преданию), но все они подвергаются последовательной «испанизации», приобретая отчетливо выраженный местный колорит. Особенный интерес среди новелл представляют те, которые основаны на национально-историческом и легендарно-историческом материале, почерпнутом из народных эпических преданий. В этих новеллах сохраняется народная оценка описываемых событий. Новая трактовка в книге идеи чести предваряла и подготавливала гуманистическое и ренессансное толкование чести как личного человеческого достоинства, обнаруживающегося в добродетельных поступках, ибо конечная этическая цель книги Хуана Мануэля — воспитание добродетелей не сословно-рыцарских, а общечеловеческих. Не менее существенно и проявляющееся не раз в книге личностное начало: между автором и изображаемой им действительностью возникает, правда иногда едва ощутимая, дистанция, подчеркиваемая то иронической, то, напротив, откровенно сочувственной оценкой описываемых персонажей и событий.