Сны Бальдра [633]
Тотчас собрались
все асы на тинг,
и асиньи все
сошлись на совет:
о том совещались
сильные боги,
отчего сны у Бальдра[634]
такие зловещие.
Один поднялся,
древний Гаут,[635]
седло возложил
на спину Слейпнира;[636]
оттуда он вниз
в Нифльхель[637]поехал;
встретил он пса,[638]
из Хель прибежавшего.
У пса была грудь
кровью покрыта,
на отца колдовства[639]
долго он лаял;
дальше помчался –
гудела земля –
Один к высокому
Хель жилищу.
На восток от ворот
выехал Один,
где, как он ведал,
вёльвы могила;
заклинанье он начал
и вещую поднял,
ответила вёльва
мертвою речью:
«Что там за воин,
неведомый мне,
что в путь повелел мне
нелегкий отправиться?
Снег заносил меня,
дождь заливал
и роса покрывала, –
давно я мертва».
Один сказал:
«Имя мне Вегтам,[640]
я Вальтама[641]сын;
про Хель мне поведай,
про мир я поведаю;
скамьи для кого
кольчугами устланы,
золотом пол
усыпан красиво?»
Вёльва сказала:
«Мед здесь стоит,
он сварен для Бальдра,
светлый напиток,
накрыт он щитом;[642]
отчаяньем сыны
асов охвачены.
Больше ни слова
ты не услышишь».
Один сказал:
«Вёльва, ответь!
Я спрашивать буду,
чтоб все мне открылось:
еще хочу знать,
кому доведется
стать Бальдра убийцей,
кто сына Одина
смерти предаст».
Вёльва сказала:
«Хёд[643]ввергнет сюда
дерево славы;[644]
ему доведется
стать Бальдра убийцей,
он сына Одина
смерти предаст.
Больше ни слова
ты не услышишь».
Один сказал:
«Вёльва, ответь!
|
|
Я спрашивать буду,
чтоб все мне открылось:
еще хочу знать,
кто за убийство
Хёду отплатит,
кем на костер
он будет отправлен».
Вёльва сказала:
«Ринд в западном доме
Вали родит,[645]
и Одина сын
начнет поединок,
рук не омоет,
волос не причешет,
пока не убьет
Бальдра убийцу.
Больше ни слова
ты не услышишь».
Один сказал:
«Вёльва, ответь!
Я спрашивать буду,
чтоб все мне открылось:
еще знать хочу,
кто эти девы,
что будут рыдать,
края покрывал
в небо бросая[646]».
Вёльва сказала:
«Нет, ты не Вегтам,
как я считала,
ты, верно, Один,
ты древний Гаут!»
Один сказал:
«Ты же не вёльва,
провидица вещая,
ты, верно, мать
трех великанов!»
Вёльва сказала:
«Домой поезжай!
Гордись своей славой!
Отныне сюда
никто не придет,
пока свои узы
Локи не сбросит[647]
и не настанет
гибель богов!»
Песнь о Риге [648]
Люди рассказывают в древних сагах, что один из асов, тот, которого звали Хеймдалль,[649]шел однажды своей дорогой вдоль берега одного озера, пришел на какой‑то двор и назвался Ригой. Об этом рассказывается в следующей песни:
В давние дни
доблестный старый
ас многомудрый,
храбрый и сильный,
странствовал Риг
по дорогам зеленым.
Шагал он по самой
средине дороги;
к дому пришел,
дверь была отперта;
в дом он вошел:
пылал там огонь,
чета стариков
у огня сидела,
прадед с прабабкой[650]
в уборе старушечьем.
Риг им советы
умел преподать;
сел он потом
посредине помоста,
|
|
а с обеих сторон
сели хозяева.
Хлеб им тяжелый
достала прабабка,
грубый, простой,
пополам с отрубями;
блюдо еще им
с едою поставила,
в миске похлебку
на стол принесла
и лучшее лакомство[651] –
мясо телячье;
встал от стола он,
спать собираясь.
Риг им советы
умел преподать;
лег он потом
посредине постели,
с обеих сторон
улеглись хозяева.
Пробыл он там
три ночи подряд;
И снова пошел
серединой дороги;
девять прошло
после этого месяцев.
Родила она сына,
водой окропили,[652]
он темен лицом был
и назван был Трэлем.[653]
Стал он расти,
сильней становился,
кожа в морщинах
была на руках,
узловаты суставы,
...
толстые пальцы
и длинные пятки,
был он сутул
и лицом безобразен.
Стал он затем
пробовать силы,
лыко он вил,
делал вязанки
и целыми днями
хворост носил.
Дева пришла –
с кривыми ногами,
грязь на подошвах,
загар на руках,
нос приплюснут,
и Тир[654]назвалась.
Села потом
посредине помоста,
сел рядом с нею
хозяйский сын;
болтали, шептались,
постель расстилали
Тир вместе с Трэлем
целыми днями.
12 [655]
Детей родили они, –
жили в довольстве. –
сдается мне, звали их
Хрейм и Фьоснир,
Клур и Клегги,
Кефсир и Фульнир,
Друмб и Дигральди,
Лут и Леггьяльди,
Хёсвир и Дрётт.
Удобряли поля,
строили тыны,
торф добывали.
кормили свиней,
коз стерегли.
13 [656]
Были их дочери
Друмба и Кумба,
|
|
и Экквинкальва,
и Аринневья,
Исья и Амбот,
Эйкинтьясна,
Тётругхюпья
и Трёнубейна, –
отсюда весь род
рабов начался.
Пошел снова Риг
по прямым дорогам,
к дому пришел,
дверь была отперта,
в дом он проник:
пылал там огонь,
чета сидела,
дружно трудясь.
Мужчина строгал
вал для навоя, –
с челкой на лбу,
с бородою подстриженной,
в узкой рубахе;
был в горнице ларь.
Женщина там
прялку вращала:
пряжу она
пряла для ткани, –
была в безрукавке,
на шее платок,
убор головной
и пряжки наплечные.[657]
Бабка и дед
были дома хозяева.
Риг им советы
умел преподать.
…………………
Встал от стола он,
спать собираясь,
лег он потом
посредине постели,
с обеих сторон
улеглись хозяева.
Пробыл он там
три ночи подряд
и снова пошел
серединой дороги;
девять прошло
после этого месяцев.
Ребенка тогда
родила эта бабка,
водой окроплен был
и назван был Карлом;[658]
спеленат он был,
рыжий, румяный,
с глазами живыми.
Стал он расти,
сильней становился,
быков приручал,
и сохи он ладил,
строил дома,
возводил сараи,
делал повозки,
и землю пахал.
Хозяйку в одежде
Из козьей шерсти,
с ключами у пояса,
в дом привезли –
невесту для Карла;
Снёр[659]ее звали;
жили супруги,
слуг награждали,
ложе стелили,
о доме заботились.
24 [660]
Детей родили они, –
жили в довольстве, –
звали их Дренг, Халь,
Хёльд и Смид,
Тегн, Брейд и Бонди,
и Бундинскегги,
Буи и Бодди,
Браттскегг и Сегг.
25 [661]
Другим имена
еще они дали:
Снот, Бруд и Сваннп,
Сварри и Спракки,
Фльод, Спрунд и Вив,
Фейма и Ристилль.
Отсюда все бонды
род свой ведут.
Пошел снова Риг
по прямым дорогам;
к дому пришел,
с юга был вход,
не заперт он был,
и на двери кольцо.
В дом он вошел, –
пол устлан соломой, –
там двое сидели,
смотря друг на друга,
пальцы сплетая, –
Мать и Отец.
Стрелы хозяин
строгал и для лука
плел тетиву
и к луку прилаживал;
хозяйка, любуясь
нарядом своим,
то одежду оправит,
то вздернет рукав.
Убор был высокий
и бляха на шее,
одежда до пят,
голубая рубашка,
брови ярче,
а грудь светлее,
и шея белее
снега чистейшего.
Риг им советы
умел преподать;
сел он потом
посредине помоста,
а с обеих сторон
сели хозяева.
Мать развернула
скатерть узорную,
стол покрыла
тканью льняной,
потом принесла,
положила на скатерть
тонкий и белый
хлеб из пшеницы.
И блюда с насечкой
из серебра,
полные яств,
на стол подала,
жареных птиц,
потроха и сало,
в кувшине вино
и ценные кубки;
беседуя, пили
до позднего вечера.
Риг им советы
умел преподать;
встал от стола он,
постель разостлал.
Пробыл он там
три ночи подряд
и снова пошел
серединой дороги;
девять прошло
после этого месяцев.
Сына Мать родила,
спеленала шелками,
водой окропила,
он назван был Ярлом;[662]
румяный лицом,
а волосы светлые,
взор его был,
как змеиный, страшен.
Ярл в палатах
начал расти;
щитом потрясал,
сплетал тетивы,
луки он гнул,
стрелы точил,
дротик и копья
в воздух метал,
скакал на коне,
натравливал псов,
махал он мечом,
плавал искусно.
Тут из лесов
Риг появился,
Риг появился,
стал рунам учить;
сыном назвал его,
дал свое имя,
дал во владенье
наследные земли,
наследные земли,
селения древние.
Потом через лес
он оттуда поехал
по снежным нагорьям
к высоким палатам;
копье стал метать,
щитом потрясать,
скакать на коне,
вздымая свой меч;
затевал он сраженья,
поля обагрял,
врагов убивал,
завоевывал земли.
Восемнадцать дворов –
вот чем владел он,
щедро раздаривал
людям сокровища,
поджарых коней,
дорогие уборы,
разбрасывал кольца,
запястья рубил.[663]
По влажным дорогам
посланцы поехали,
путь свой держали
к дому Херсира;
дочь его умная,
с белым лицом
и тонкими пальцами,
Эрной[664]звалась.
Посватались к ней,
и в брачном покрове
замуж она
за Ярла пошла;
вместе супруги
жили в довольстве,
достатке и счастье
и множили род свой.
Бур звали старшего,
Барн – второго,
Йод и Адаль,
Арви и Мёг,
Нид и Нидьюнг –
играм учились, –
Сон и Свейн –
тавлеям и плаванью. –
был еще Кунд,
а Кон был младшим.[665]
Ярла сыны
молодые росли,
щиты мастерили,
стрелы строгали,
укрощали коней,
потрясали щитами.
Кон юный ведал
волшебные руны,
целебные руны,
могучие руны;
мог он родильницам
в родах помочь,
мечи затупить,
успокоить море.
Знал птичий язык,
огонь усмирял,
дух усыплял,
тоску разгонял он;
восьмерым он по силе
своей был равен.
В знании рун
с Ярлом Ригом он спорил,
на хитрость пускаясь,
отца был хитрее:
тогда приобрел он
право назваться
Ригом и ведать
могучие руны.
Кон юный поехал
по темному лесу,
дротик метал он,
приманивал птиц.
Ворон прокаркал
с ветки высокой:
«Что ты, Кон юный,
птиц приручаешь?
Пристойней тебе
скакать на коне.
...
врагов поражать.
у Дана и Данпа[666]
богаче дома,
земли их лучше
владений твоих;
ладьей они править
привыкли искусно
и раны умело
наносят мечом».
...
Песнь о Хюндле [667]
Фрейя сказала:
«Проснись, дева дев!
Пробудись, подруга,
Хюндла, сестра.
в пещере живущая!
Ночь непроглядна.
настало нам время
в Вальгаллу ехать,
в чертоги священные!
Ратей Отца[668]
попросим о милости!
Золото воинам
он раздает;
шлем дал он Хермоду,[669]
дал и кольчугу,
Сигмунду[670]меч
разящий вручил он.
Победу одним,
другим же богатство,
иным красноречье
и разум дает он;
ветер пловцам,
песнопения скальдам
и мужество в битвах
воинам многим.
Жертвы для Тора
я приготовлю,
чтоб милость свою
он тебе даровал,
хоть он не жалует
ётунов жен.
Волка скорее
Из стойла выведи,[671]
пусть он поскачет
с вепрем моим!»
Хюндла сказала:
«Плох твой кабан
для дороги богов;
и коня моего
неохота мне мучить.
Ты, хитрая Фрейя,
меня испытуешь:
взоры твои
о помощи просят,
ведь милый твой здесь,
на дороге мертвых,
юноша Оттар
Иннстейна сын».
Фрейя сказала:
«Ошиблась ты, Хюндла,
грезишь во сне ты,
милого нет
на дороге мертвых,
то вепрь сияет
щетиной из золота,
вепрь Хильдисвини,[672]
его мне когда‑то
карлики сделали
Дайн и Набби.
С седел сойдем!
Сядем с тобой,
о княжьих родах
начнем говорить,
о героях, чей род
от богов ведется!
Ангантюр спорит
с юношей Оттаром, –
вальский металл[673]
им служит закладом;
помочь я хочу
юному воину
наследье добыть,
что оставили родичи.
Алтарь для меня
из камня сложил он,
и камень в стекло
переплавлен теперь;[674]
обагрял он алтарь
жертвенной кровью:
в асиний верил
Оттар всегда.
О родичах древних
ты расскажи мне
и родословья
ты перечисли!
Кто родом Скьёльдунг,
кто родом Скильвинг,
кто родом Аудлинг,
кто родом Ильвинг,[675]
кто родом хёльд,[676]
кто херсира сын,
кто из людей
в Мидгарде лучший?»
Хюндла сказала:
«Ты, юный Оттар,
Иннстейна сын,
Иннстейн был сыном
старого Альва,
Альв – сыном Ульва,
Ульв – сыном Сефари,
Сефари был
сын Свана Рыжего.
Мать у отца
была твоего
Хледис жрица
в уборах из золота;
был Фроди отцом ей,
а матерью Фриунд;
род этот был
родом героев.
Был некогда Али
самым могучим,
Хальвдан до этого
лучший был Скьёльдунг;
победные войны
вел он, воитель,
до края небес
неслась его слава.
В родство он вступил
с Эймундом смелым,
холодным мечом
поразил он Сигтрюгга,
женился на Альмвейг,
лучшей из женщин,
у них родилось
восемнадцать сынов.
Отсюда род Скьёльдунгов,
отсюда и Скильвинги,
отсюда и Аудлинги,
отсюда и Ильвинги,
хёльды отсюда,
отсюда и херсиры,
в Мидгарде люди
самые лучшие, –
все это – твой род,
неразумный Оттар!
Хильдигунн матерью
Фриун была,
дочь Свавы прекрасной
и конунга моря:
все это – твой род,
неразумный Оттар!
Должен ты знать это;
будешь ли слушать?
Даг в жены взял Тору,
героев родившую;
то были воины
лучшие в мире:
Фрадмар и Гюрд
и оба Фреки,
Ёсурмар, Ам
и с ними Альв Старый;
должен ты знать это;
будешь ли слушать?
Друг их был Кетиль,
Клюпа наследник,
дедом твоей
матери был он;
фроди родился
раньше, чем Кари,
был из них старшим
Альв по рожденью.
Еще назову я
Наину, дочь Нёккви;
сын ее – шурин
отцу твоему;
родство то забыто,
о нем расскажу;
я знала обоих –
Бродда и Хёрви;
все это – твой род,
неразумный Оттар!
Исольв и Асольв,
Эльмода дети,
и Скурхильд,
дочери Скеккиля;
ты их причисли
ко многим героям;
все это – твой род,
неразумный Оттар!
Гуннар Стена
и Грим Закаленный,
Ульв Жадный Зев,
Щитоносец Торир,
Буи и Брами,
Барри и Рейфнир,
Тинд и Тюрвинг
и Хаддингов двое;
все это – твой род,
неразумный Оттар!
Ани и Оми
потом родились,
дети от брака
Арнгрима с Эйфурой, –
берсерков буря,
великие беды
шли как пожар
по земле и по морю;
все это – твой род,
неразумный Оттар!
25 [677]
Я знала обоих –
Бродда и Хёрви,
дружинников смелых
Старого Хрольва,
Ёрмунрекк им
обоим отец,
родич он Сигурда, –
слушай рассказ мой! –
славного мужа,
сразившего Фафнира.
От Вёльсунга род свой
вождь этот вел,
а Хьёрдис была
из Храудунга рода,
Эйлими родом
из Аудлингов дома;
все это – твой род,
неразумный Оттар!
Гуннар и Хёгни,
наследники Гьюки,
а Гудрун сестрою
была им обоим;
Готторм – тот не был
отпрыском Гьюки,
но все же он брат
Хёгни и Гуннара;
все это – твой род,
неразумный Оттар!
Харальд Клык Битвы,[678]
Хрёрека сын,
Колец Расточителя,
сыном был Ауд,
Ауд Премудрая –
Ивара дочь,
а Радбарда сын
Рандвером звался,
мужи эти – жертва,
богам принесенная;
все это – твой род,
неразумный Оттар!
В живых оставалось
одиннадцать асов,[679]
когда Бальдр пал
у смерти бугра;[680]
обещал тогда Вали[681]
за брата отмстить,
и поразил он
брата убийцу;
все это – твой род,
неразумный Оттар!
Бальдра отец[682]
был наследником Бура,
Фрейр в жены взял Герд,
Гюмира дочь,
ётуна родом,
жена его Аурбода;
Тьяци[683]их родич,
к сокровищам жадный,
дочерью Тьяци
Скади[684]была.
Я много сказала,
но больше скажу, –
ты знать это должен;
будешь ли слушать?
Хаки был сыном
достойнейшим Хведны,
а Хведны отец
Хьёрвардом звался,
Хейд и Хросстьов –
потомки Хримнира.[685]
От Видольва род свой
все вёльвы ведут,
от Вильмейда род
ведут все провидцы,
а все чародеи –
от Черной Главы,
а ётунов племя –
от Имира корня.
Я много сказала,
но больше скажу, –
ты знать это должен:
будешь ли слушать?
В давние годы
родился однажды
могучий герой
из рода богов;[686]
дочери ётунов –
девять их было –
родили его[687]
у края земли.
Я много сказала,
но больше скажу, –
ты знать это должен;
будешь ли слушать?
Родила его Гьяльп,
родила его Грейн,
родила его Эйстла,
родила его Эйргьява,
родила его Ангейя,
Атла и Ульврун,
Имд и Ярнсакса[688]
героя родили.
Взял силу земли он,
студеного моря
и силу кабаньей
жертвенной крови.[689]
Я много сказала,
но больше скажу, –
ты знать это должен;
будешь ли слушать?
От Ангрбоды[690]Локи
Волка родил,
а Слейпнир[691]– сын Локи
от Свадильфари;
еще одно чудище,[692]
самое злое,
на свет рождено
Бюлейста братом.[693]
Найдя на костре
полусгоревшее
женщины сердце,
съел его Локи;
так Лофт[694]зачал
от женщины злой;
отсюда пошли
все ведьмы на свете.
Ветер вздымает
до неба валы,
на сушу бросает их,
небо темнеет;
мчится буран,
и бесятся вихри;
это предвестья
кончины богов.
43 [695]
Родился один
самый могучий,
силы земли
питали его;
самый, как слышно.
великий властитель,
родич для всех
людей на земле.
Но будет еще
сильнейший из всех,[696]
имя его
назвать я не смею;
мало кто ведает,
что совершится
следом за битвой
Одина с Волком[697]».
Фрейя сказала:
«Памяти пива
дай выпить вепрю,[698]
чтоб каждое слово
вепрь мой помнил,
когда исчислять
наследники будут
родичей всех
на третье утро».
Хюндла сказала:
«Прочь уходи!
Спать я хочу;
доброго слова
ты не услышишь;
ты по ночам,
распутная, бегаешь,
как Хейдрун[699]с козлами
бегать умеет.
Ты к Оду[700]стремилась,
желаньем томясь,
и другие к тебе
под подол забирались;
ты по ночам,
распутная, бегаешь,
как Хейдрун с козлами
бегать умеет».
Фрейя сказала:
«Огнем исполиншу
я окружу,
отсюда тебе
ни за что не уйти!»
49 [701]
Хюндла сказала:
«Я вижу огонь,
запылала земля;
откупиться от смерти
каждый хотел бы:
Оттару пиво
ты поднеси, –
будет в нем яд
растворен смертельный!»
Фрейя сказалса:
«Не вызовет зла
заклятье твое,
хоть ты, исполинша,
злом угрожаешь:
пусть испивает
напиток чудесный,
прошу у богов я
помощи Оттару!»
Песнь о Гротти [702]
Почему золото называется «мука Фроди»? На это отвечает следующая сага. Скьёльд был сын Одина. От него пошли все Скьёльдунги. Он жил и правил в стране, что теперь называется Дания, а тогда называлась Готланд.[703]У Скьёльда был сын по имени Фридлейв, который правил после него. Сына Фридлейва звали Фроди. Он принял власть от своего отца в то время, когда Август Цезарь установил мир во всем мире.[704]Тогда родился Христос. И так как Фроди был самый могущественный из конунгов в северных странах, считают, что он установил мир всюду, где говорят на датском языке,[705]и люди называют это «мир Фроди». Ни один человек не причинял вреда другому, даже если ему попадался убийца его отца или брата, свободный или связанный. Тогда не было ни одного вора или разбойника, так что одно золотое кольцо долго лежало на поле Ялангрсхейд.[706]
Однажды конунг Фроди поехал в гости в Свитьод,[707]к конунгу, которого звали Фьёльнир. Он купил там двух рабынь, которых звали Фенья и Менья. Они были большие и сильные. В то время было в Дании два жернова[708]таких больших, что никто не был настолько силен, чтобы вертеть их. И эти жернова обладали тем свойством, что они намалывали то, что пожелал моловший на них. Эти жернова назывались Гротти. Хенгикьёфтом[709]называют того, кто дал жернова конунгу Фроди. Конунг Фроди сказал, чтобы рабынь подвели к жерновам, и велел им намолоть золота. Они так и сделали, намололи сперва золото, мир и счастье для Фроди. Тогда он не стал давать им ни отдыха, ни сна, более долгого, чем нужно, чтобы кукушка помолчала или прокуковала.
И говорят, что они спели песнь, которая называется Песнь о Гротти…
Вот появились
в палатах конунга
вещие девы
Фенья и Менья;
Фроди они,
Фридлейва сыну,
сильные девы,
отданы в рабство.
К мельнице их
подвели обеих,
жернов вращать
велели тяжелый;
не дал им Фроди
ни на миг передышки,
пока они песню
ему не запели.
Начали песню,
прервали молчанье:
«Поставим‑ка жернов,
камни поднимем!»
Дальше молоть
повелел он девам.
Пели, швыряя
вертящийся камень,
спали в тот час
челядинцы Фроди;
молвила Менья,
молоть продолжая:
«Намелем для Фроди
богатства немало,
сокровищ намелем
на жернове счастья;
в довольстве сидеть ему,
спать на пуху,
просыпаться счастливым;
славно мы мелем!
Никто здесь не должен
зло замышлять,
вред учинять
иль убийство готовить;
рубить не пристало
острым мечом
даже брата убийцу,
в узах лежащего!»
Он им сказал;
«Срок вам для сна –
пока куковать
не кончит кукушка
иль, замолчав,
опять не начнет!»
«Фроди, ты не был
достаточно мудр, –
приязненный к людям,
рабынь покупая:
ты выбрал по силе,
судил по обличью,
да не проведал,
кто они родом.
9 [710]
Хрунгнир с отцом
храбрейшими были,
но Тьяци мог с ними
в силе тягаться;
Иди и Аурнир
родичи наши,
ётунов братья,
мы их порожденье.
Гротти не вышла б
из серого камня,
камень бы твердый
земли не покинул,
так не мололи бы
ётунов девы,
когда б волшебства
не было в мельнице.
Мы девять зим,
подруги могучие,
в царстве подземном
росли и трудились;
нелегкое дело
девам досталось –
утесы и скалы
мы с места сдвигали.
Камни вздымали
на стену турсов
так, что вокруг
содрогалась земля,
так мы швырнули
вертящийся камень,[711]
что впору мужам лить
было схватить его.
13 [712]
За этим вослед
мы, вещие девы,
в Свитьоде вместе
вступали в сраженья;
рубили кольчуги,
щиты рассекали,
путь через войско
себе пробивая.
Конунга свергли,
сражаясь за Готторма,
смелому князю
помочь мы смогли;
не было мира
до гибели Кнуи.
Так, дни за днями,
мы доблестно бились,
что слава пошла
о сраженьях наших;
мы копьями там
кровь проливали,
мечи обагряли
вражеской кровью.
Вот мы пришли
к палатам конунга,
мы обездолены,
отданы в рабство;
холод нас мучит,
и ноги ест грязь,
мы жернов вращаем,
нам плохо у Фроди!
Рукам дать покой бы,
жернов не двигать, –
смолола я больше,
чем было мне сказано!
Нельзя дать покой
рукам, пока вдоволь
помола для Фроди
мы не намелем!
18 [713]
В руки бы дали
крепкие древки,
мечи обагренные!
Фроди, проснись!
Фроди, проснись,
если хочешь ты слышать
старые песни
и древние саги!
От палат на восток
вижу я пламя –
то весть о войне,
знак это вещий;
войско сюда
скоро приблизится,
князя палаты
пламя охватит.
Ты потеряешь
Хлейдра[714]престол,
червонные кольца
и камень волшебный.
Девы, беритесь
за рычаги!
Нам здесь не согреться
кровью сраженных.
Сильно молоть
я постаралась,
видя грядущую
гибель для многих;
прочь с основанья,
в ободьях железных,
сброшена мельница, –
мелем мы снова!
22 [715]
Мелем мы снова:
сын Ирсы местью
Фроди ответит
за гибель Хальвдана;
братом ее
назван он будет
и сыном ее;
мы это знаем».
Девы мололи,
меряясь силами,
юные были
как ётуны в гневе;
балки тряслись,
основа слетела,
надвое жернов
тяжелый расколот.
Слово сказала
тогда исполинша:
«Мы Фроди смололи
славный помол;
вдосталь над жерновом
девы стояли».
Песнь валькирий [716]
Соткана ткань
большая, как туча,
чтоб возвестить
воинам гибель.
Окропим ее кровью,
накрепко ткань
стальную от копий
кровавым утком
битвы свирепой
ткать мы должны.
Сделаем ткань
Из кишок человечьих;
вместо грузил
на станке – черепа,
а перекладины –
копья в крови,
гребень – железный,
стрелы – колки;
будем мечами
ткань подбивать!
Хьёртримуль, Хильд.
Саннгрид и Свипуль,[717]
мечи обнажив,
начали ткать;
сломятся копья,
треснут щиты,
если псы шлема
вцепятся в них.
Мы ткем, мы ткем
стяг боевой;
был он в руках
у конунга юного:[718]
выйдем вперед.
ринемся в бой,
где наши друзья
удары наносят!
Мы ткем, мы ткем
стяг боевой;
конунгу вслед
пора нам скакать!
Гендуль и Гунн[719]
за ним помчались,
кровь на щитах
увидят они.
Мы ткем, мы ткем
стяг боевой;
рвутся вперед
смелые воины.
Конунга жизнь
мы защитим, –
нам выбирать,
кто в сече погибнет.
Будут землей
люди владеть,
что жили досель
на дальних мысах;[720]
Бриану конунгу
смерть суждена;
Сигурда ярла[721]
копья пронзят.
Ирам готов
горький удел,[722]
память о нем
вечною будет;
соткана ткань,
поле боя в крови;
о мертвых по свету
молва прошумит.
Страшно теперь
оглянуться: смотри!
По небу мчатся
багровые тучи;
воинов кровь
окрасила воздух. –
только валькириям
это воспеть!
Спели мы славно
о конунге юном;
слава поющим!
Слышавший нас
песню запомнит,
людям расскажет
о том, что слышал
от жен копьеносных!
Мечи обнажив,
на диких конях,
не знающих седел,
прочь мы умчимся.
Песнь о Хлёде [723]
Хумли,[724]как слышно,
гуннами правил,
а гаутами – Гицур,[725]
Ангантюр[726]– готами,
данами – Вальдар,[727]
а валами – Кьяр[728]
и Альрек Храбрый –
англов народом.
Хлёд[729]родился
в гуннской земле,
в священном лесу,
с ножом и мечом,
остро отточенным,
в шлеме украшенном,
в длинной кольчуге
и с резвым конем.[730]
Хлёд с востока,
наследник Хейдрека,[731]
в Архейм,[732]к жилищу
готов приехал. –
наследье свое
собирался он требовать.
Тризну там Ангантюр
правил по Хейдреку.
Человека он встретил
перед чертогом,
И поздно прибывшему
так он промолвил:
«Ступай, человек,
в палату высокую,
скажи, чтоб со мной
побеседовал Ангантюр!»
Тот вошел, стал перед столом конунга, приветствовал Ангантюра и сказал:
«Хлёд появился,
наследник Хейдрека,
смелый воитель,
брат он тебе,
он гордо в седле
сидит, возвышаясь;
с тобою он хочет,
конунг, беседовать».
Зашумели в палате,
встали сидевшие, –
всем знать хотелось,
что скажет Хлёд
и как отвечать
Ангантюр станет.
Тогда Ангантюр сказал:
«Добро пожаловать, брат мой Хлёд! Садись с нами за пир! Выпьем прежде всего меду в память нашего отца и к славе всех нас!»
Хлёд ответил:
«Мы приехали сюда не для того чтобы набивать животы».
Затем он сказал:
«Я хочу половину
наследия Хейдрека;
доспехов, мечей,
скота и приплода,
сокровищ казны,
жерновов скрипящих,
рабов и рабынь
с их ребятами вместе,
и лес знаменитый,
что Мюрквид[733]зовется,
на готской земле
могилы священные,
камень чудесный
в излучинах Данпа,[734]
кольчуг половину,
у Хейдрека бывших,
земель и людей
и блестящих колец».
Ангантюр сказал: