Первоначальное накопление

Эпоха первоначального накопления представляет собой предысторию буржуазного способа производства, как меркантилизм – предысторию буржуазной политической экономии. Сам термин первоначальное накопление, видимо, впервые употребил Адам Смит: он писал, что условием роста производительности труда на основе развития многих связанных между собой отраслей производства является первоначальное накопление капитала.

Маркс говорит о «так называемом первоначальном на­коплении». Дело в том, что со времен Смита этот термин укоренился в буржуазной науке и приобрел особый, благо­пристойный для буржуазии смысл: «В незапамятные времена существовали, с одной стороны, трудолюбивые и, прежде всего, бережливые разумные избранники и, с дру­гой стороны, ленивые оборванцы, прокучивающие все, что у них было, и даже больше того... Так случилось, что пер­вые накопили богатство, а у последних, в конце концов, ничего не осталось для продажи, кроме их собственной шкуры»[16].

Таким образом, весь этот процесс, в итоге которого в обществе выделились классы капиталистов и наемных ра­бочих и возникли условия для быстрого развития капита­лизма, изображался буржуазными учеными, современными Марксу, как экономическая идиллия. В ней царят право и справедливость, вознаграждение за труд и наказание за лень и расточительство.

Ничто не может быть дальше от истины. Конечно, пер­воначальное накопление капитала — это реальный истори­ческий процесс. Но проходил он в действительности в ходе жестокой классовой борьбы, был связан с угнетением, с на­силием и обманом.

Это не было результатом чьей-то злой воли, «искон­ной» склонности людей к насилию и т. п. Нет, в ходе пер­воначального накопления только пробивала себе дорогу объективная историческая закономерность. Более того, этот процесс был по своей сущности прогрессивен, он вел общество вперед. Эпоха первоначального накопления — эпоха относительно быстрого увеличения производства, роста промышленных и торговых городов, развития науки и техники. Это эпоха Возрождения, которая несла с собой расцвет культуры и искусства после тысячелетнего застоя.

Но в свою очередь и наука, и культура могли быстро развиваться в эту эпоху потому, что происходила ломка старых феодальных общественных отношений, их место занимали новые, буржуазные отношения. Не могло быть и речи об идиллии, когда происходило превращение миллио­нов мелких хозяев, частью еще полукрепостных, частью уже свободных земельных собственников, в городских и сельских пролетариев. Не могло быть и речи об идиллии, когда формировался класс капиталистов-эксплуататоров, религией которых были деньги.

В XVI в. в ряде стран Западной Европы — в Англии, во Франции, в Испании — сложились централизованные на­циональные государства с сильной королевской властью. В ходе вековой борьбы она одолела своеволие баронов и подчинила их себе. Феодальные дружины были распуще­ны, воины и челядь феодалов оказались «без работы». Если эти люди не хотели идти в батраки, они шли в ар­мию и флот, отправлялись в колонии в надежде на сказоч­ные богатства Америки или Ост-Индии. Но если в батраках они обогащали фермеров и помещиков, то, уходя за море, они чаще всего обогащали купцов, плантаторов, су­довладельцев. Немногие «выходили в люди», богатели и сами превращались в купцов или плантаторов. Иным крупным состояниям положило начало пиратство, прямой раз­бой.

Города, ремесленная и торговая буржуазия были союз­никами и опорой королей в их борьбе с баронами. Города давали королевской власти деньги и оружие, а иногда и людей для этой борьбы. Да и само передвижение центров хозяйственной жизни в города подрывало власть и влия­ние феодалов. Но буржуазия в свою очередь требовала от государственной власти поддержки ее интересов против феодалов, против «черни» и против иностранных конкурентов. И государство оказывало ей эту поддержку. Торго­вые компании и ремесленные корпорации получали от ко­ролей разные привилегии и монополии. Издавались зако­ны, которые под страхом жестоких наказаний заставляли бедняков работать на предпринимателей, устанавливали максимум заработной платы. В интересах городской, осо­бенно торговой, буржуазии проводилась экономическая политика меркантилизма. Во многих случаях меркантилист­ские мероприятия соответствовали и интересам дворянст­ва, поскольку его доходы были так или иначе связаны с торгово-предпринимательской деятельностью.

Началом, исходным пунктом всякого предпринимательства являются деньги, которые превращаются в денежный капитал, когда владелец нанимает на них рабочих, поку­пает товары для обработки или перепродажи. Этот факт лежит в основе меркантилизма, сутью и целью которого было привлечение в страну денег — драгоценных металлов.

В эпоху раннего меркантилизма эти мероприятия были примитивны. Иностранных купцов принуждали расходовать на месте всю выручку от продажи их товаров в преде­лах данной страны и даже назначали для этого особых «надзирателей», иногда тайных. Вывоз золота и серебра заграницу просто запрещался.

Позже — в XVII и XVIII вв.— государства Европы пе­решли к более гибкой и конструктивной политике. Правители и их советники поняли, что самый надежный способ привлечь в страну деньги — развивать производство экспортных товаров и добиваться превышения вывоза над ввозом. Поэтому государственная власть стала насаждать промышленное производство, покровительствовать ману­фактурам и основывать их. Так было и при Людовике XIV во Франции, и при Петре I в России. В Англии государство не строило свои мануфактуры, но оказывало всевозмож­ную поддержку купцам и промышленникам.

Этим двум стадиям в политике меркантилизма соответ­ствуют и две стадии в развитии его экономической теории. Ранний меркантилизм, который называют также монетар­ной системой, не шел дальше разработки административных мероприятий для удержания денег в стране. Развитый меркантилизм ищет источники обогащения нации не в примитивном накоплении сокровищ, а в развитии внешней торговли и активном торговом балансе (превышении экс­порта над импортом). Ему уже чужд «административный восторг» предшественников. Представители развитого мер­кантилизма одобряют лишь такое вмешательство государ­ства, которое, по их представлению, соответствует принци­пам естественного права. Философия естественного права оказала важнейшее влияние на развитие политической экономии в XVII—XVIII вв. В известной мере сама эта наука развивалась в рамках идей естественного права. Эти идеи, ведущие свое происхождение от Аристотеля и дру­гих античных мыслителей, получили в новое время и но­вое содержание. Философы естественного права выводили свои теории из абстрактной «природы человека» и его «природных» прав. Поскольку эти права во многом проти­воречили светскому и церковному деспотизму средневе­ковья, философия естественного права содержала важные прогрессивные элементы. Гуманисты эпохи Возрождения стояли на позициях естественного права.

Обращаясь к государству, философы и следовавшие по их стопам теоретики меркантилизма рассматривали его как организацию, способную обеспечить природные права человека, в число которых входили собственность и без­опасность. Социальный смысл этих теорий состоял в том, что государство должно обеспечивать условия для роста буржуазного богатства.

Связь экономических теорий с естественным правом впоследствии перешла из меркантилизма в классическую политическую экономию. Однако характер этой связи из­менился, поскольку в период развития классической шко­лы (физиократы во Франции, смитианство в Англии) бур­жуазия уже меньше нуждалась в опеке государства и, бо­лее того, выступала против чрезмерного государственного вмешательства в хозяйство.