Достижения научно-технического прогресса открыли новые перспективы в развитии биологии и медицины. С одной стороны, расширение экспериментальных исследований в тех сферах, которые имеют непосредственный выход на медицинскую практику, породило новые возможности – генетическое манипулирование, эмбриональную хирургию, новые технологии деторождения, трансплантацию органов, поддержание больного в бессознательном – «вегетативном» состоянии в течение долгого времени и т.д. С другой стороны, эти исследования и успехи создали нестандартные ситуации, усилившие остроту морально-этических и правовых проблем, существовавших ранее и вновь возникших: необходимость контроля за развитием генной инженерии и биотехнологий с целью предотвращения их негативных последствий для человеческого вида, определение правового статуса эмбриона, оснований для распределения донорских ресурсов при трансплантации, разработку новых подходов к определению критериев смерти и т.д.
Как уже отмечалось, одной из особенностей БМЭ как раз и является то, что она сконцентрирована преимущественно на анализе этих отдельных случаев – медицинских казусов, затрагивающих жизнь и здоровье человека, и призвана выявить и проанализировать моральные стороны конкретных ситуаций. Многочисленность и вариативность подобных ситуаций порождает все новые и новые «открытые» вопросы. К их числу относятся:
· нравственно-правовые проблемы начала человеческой жизни: искусственного оплодотворения и прерывания беременности, установления статуса, критериев нормы и патологии человеческого зародыша;
· проблемы реанимирования и связанной с ним проблемы трансплантации органов;
· проблема эвтаназии, ставшая столь актуальной в результате небывалых достижений медицины по продлению жизни человека, а значит, и его страданий;
· проблема предвидения и предотвращения негативных последствий медико-биологических, особенно генетических, исследований и экспериментов на человеке; определение меры ответственности исследователя и возможной степени риска испытуемого.
Право человека на жизнь
Сегодня развитие биомедицинской этики подтверждает, что коренной этико-мировоззренческой проблемой современной медицины во всем мире является отношение врача к жизни и смерти. В «Женевской декларации» провозглашается: «Я буду сохранять высочайшее уважение к человеческой жизни с самого момента зачатия». В «Международном кодексе медицинской этики» эта же идея выражена словами: «Врач должен всегда помнить об обязанности сохранять человеческую жизнь». В «Международном пакте о гражданских и политических правах» медицинская максима, определяющая человеческую жизнь в качестве безусловной ценности, по сути дела приобрела статус общечеловеческой моральной и правовой нормы: «Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни».
Право человека на жизнь –как высшая, принадлежащая только ему ценность – распространяется на все этапы его бытия и обычно не подвергается сомнению. Но два этапа в жизни человека – ее начало и ее конец – являются предметом совершенно особого отношения. Именно в этом ключе следует рассматривать непрекращающиеся (а в последнее время ставшие еще более острыми) споры по поводу статуса зарождающейся человеческой жизни и искусственного ее прерывания – абортов.
Решение проблемы аборта зависит в первую очередь от установления статуса эмбриона (плода) и четкого определения того момента, который разделяет два различных состояния плода: состояние, которому мы не приписываем никакого «человеческого» содержания, и состояние, за которым это содержание уже признается. Авторы, стоящие на консервативных позициях, утверждают, что этот момент совпадает с зачатием (оплодотворением), поэтому на любой стадии развития плод является человеческим существом, обладающим правом на жизнь. Поэтому, лишая жизни эмбрион, мы убиваем то, что может стать личностью. «Либералы» отрицают справедливость этой точки зрения, указывая, что обсуждать права плода столь же бессмысленно, как обсуждать «права» аппендикса, ибо даже на самых поздних стадиях беременности плод не является личностью. Неопределенность статуса эмбриона порождает и другие вопросы: с какого времени зародыш считается ребенком, человеком? Обладает ли он (и в какой мере) человеческими качествами? Способен ли он к ощущениям (в особенности – к ощущению боли)? В случае возможных или обнаруженных аномалий беременности может или должен быть зародыш уничтожен, и на каком этапе его развития это допустимо?
Очевидно, что как бы мы ни называли человеческую жизнь в утробе матери – «живой человеческий плод» или «зародыш человеческой личности», – значимость и ценность этого явления ни в коем случае не должна преуменьшаться. Идея А. Швейцера о «благоговении перед жизнью» распространяется и на эту, еще только зарождающуюся жизнь. Поэтому искусственное прерывание беременности следует квалифицировать как моральное нарушение заповеди «не убий», а со стороны врача – еще и клятвы Гиппократа. И даже в тех случаях, в которых мы определяем его как «выбор меньшего зла», нельзя забывать, что речь идет все-таки о зле.
К дискуссии о личностном статусе плода добавляется еще один аспект: сравнительный анализ «конкурирующих» между собой прав – беременной женщины и развивающегося плода. Имеет ли право женщина распоряжаться своим телом и своей дальнейшей судьбой (например, при установлении неполноценности будущего ребенка, или отсутствии возможностей для обеспечения его достойного существования)? Чьи права и интересы в этом случае следует считать приоритетными: беременной женщины или будущего ребенка? Конечно, право человека на жизнь не сводится лишь к защите «прав эмбриона». Но с этого начинается формирование нашего отношения к жизни как естественному, неотъемлемому праву каждого человека. Если мы признаем это право за человеком с момента его зарождения, то это определит наше отношение к любому покушению на его жизнь и в дальнейшем: будь то претензии медицины полноправно распоряжаться жизнью и здоровьем пациентов, или наше согласие на сохранение смертной казни в обществе.
Ведь право человека на жизнь не ограничивается проблемой искусственного прерывания этой жизни на начальных стадиях ее зарождения. Это право должно реализовываться на протяжении всей жизни человека, порождая не только медицинские, но и социальные, нравственные, правовые вопросы и моральную готовность общества к их решению. Так, скорее этической, чем сугубо медицинской, является проблема отношения к так называемым «неполноценным» детям и взрослым – физическим и психическим инвалидам. Зачастую в обществе вместо готовности создать для них «полноценные» условия существования обсуждается вопрос об их праве на существование, о его целесообразности и стоимости, что свидетельствует о моральной неготовности многих людей безоговорочно принять право на жизнь как естественное право каждого человека.
Право человека на жизнь,распространяющееся на все этапы его бытия – от зачатия до смерти, заставляет также обратиться к такой важной проблеме, как этическое обоснование вмешательства в биологические процессы, ответственные за начало человеческой жизни – воспроизводство его потомства. Наиболее острые моральные проблемы возникают, в основном, во-первых, при осуществлении пренатальной диагностики, выявлении наследственных заболеваний и селективном проведении абортов; во-вторых, при использовании принципиально новых путей преодоления бесплодия, включая внешнее вмешательство в репродуктивные процессы организма.
Возможность выявления носителей наследственных заболеваний путем пренатальной и преимплантационной диагностик ставит следующие этические проблемы:
· на какой основе (добровольной или принудительной) следует проводить обследование населения с целью выявления носителей наследственных заболеваний и пренатальную диагностику их потомства (в особенности, если известно, что один из родителей будущего ребенка является носителем дефектного гена)?
· оправдано ли морально желание родителей – носителей наследственных заболеваний иметь потомство и насколько это зависит от природы наследственного заболевания?
· выявление каких наследственных заболеваний плода позволяет (или прямо обязывает) родителей к проведению аборта?
· допустимы ли аборты в случае, когда единственным основанием к их проведению является желание семьи иметь ребенка с заранее запланированным полом?
· в какой мере вмешательство в репродуктивные процессы могут повлиять на генетический фонд человечества? Будет ли это влияние «позитивным» или «негативным»? Каковы критерии, которые должны быть положены в основу обсуждения этого вопроса?
К проблеме права человека на жизнь относится и применение новых методов преодоления бесплодия, в частности возможности искусственного оплодотворения, порождающие множество этических проблем. Оплодотворение яйцеклетки не способной забеременеть, но способной к вынашиванию ребенка женщины спермой мужа (или другого мужчины) вне ее организма с последующей имплантацией оплодотворенной яйцеклетки в ее матку (ребенок, зачатый in vitro – в пробирке) с этической точки зрения до сих пор оценивается неоднозначно. Нарекания обычно вызывают нарушение таинства супружества и противоестественность самого процесса. Так, учитывая, что донорская сперма может сохраняться для оплодотворения какое-то время в замороженном виде, как оценить тот факт, что мужчина может стать отцом ребенка после собственной смерти? Кто является собственником «избыточных» эмбрионов, которые обычно возникают в качестве «побочного продукта» при оплодотворении in vitro? Допустимо ли использовать «избыточные» эмбрионы для проведения научных исследований и экспериментов? Очевидно, что с моральной точки зрения должно быть полностью запрещено проведение некоторых видов экспериментов на плодах. Так, эмбрионы, подвергнутые тем или иным воздействиям, не должны имплантироваться в женский организм. Эмбрионы человека не должны имплантироваться в организм животного и т.д.
Возникают и другие, социальные вопросы. Например, стоит ли подвергать хирургическому вмешательству здоровую женщину и использовать столь сложные технологии, чтобы дать детей бесплодным семьям, когда в мире так много бездомных, несчастных детей, ждущих усыновления? Этична ли неизбежная при искусственном оплодотворении целенаправленная или случайная «селекция»: ведь естественно, что будущие родители захотят подобрать для своих детей «самых умных», «самых здоровых» или «самых красивых» носителей генов. Не приведет ли это к своеобразному расизму?
Особенно много вопросов связано с так называемым «суррогатным материнством», сущность которого заключается в вынашивании и рождении женщиной чужого ребенка с целью последующей передачи его биологическим родителям. Обычно в матку женщины-носительницы имплантируется яйцеклетка другой женщины, оплодотворенная спермой ее мужа, если она не может (или не хочет) вынашивать ребенка. Считается, что функции, выполняемые женщиной-носительницей, близки к функциям кормилицы, а условия соглашения и обоюдной заинтересованности должны снимать все противоречия. Однако здесь возникают проблемы этического и юридического характера.
Например: на каких основаниях следует строить взаимоотношения семьи, «принявшей» ребенка, и женщины-носительницы? Каковы ее права и обязанности в случае рождения неполноценного ребенка? Не станет ли распространение носительства началом рассмотрения человеческой жизни в качестве товара? Ведь речь, по сути, идет о недопустимой и несанкционированной продаже и приобретении эмбрионов. С точки зрения экологии человека существует также опасность, что «суррогатное материнство» может не только нарушить моральный климат в семьях, причастных к этому явлению, но и осложнить жизнь ребенка. В связи с этим насколько допустима или необходима для будущих детей и их официальных родителей анонимность суррогатных матерей (или доноров-мужчин)? Ребенок не должен быть средством удовлетворения потребностей и целей родителей. Его жизнь для них должна быть самоценностью, его отношения с ними должны основываться не на контракте, а на любви и преданности.
Вместе с тем запрещать любые манипуляции с эмбрионами – значит не только лишить детей те семьи, которые не могут иметь детей иначе, чем по методикам экстракорпорального (внематочного) оплодотворения, но и закрыть целое научное направление – эмбриологию, которое не только помогает изучать многие тяжелые болезни и искать пути их лечения, но и является одним из важнейших путей реализации экологии человека. И вообще: задача биомедицинской этики – не запрещать и не налагать моратории на новые и старые биотехнологии, а способствовать их развитию и контролировать их использование.