-- Есть! Так вроде Старшие -- это банкиры из ФэЭрЭс? Агент Боб говорил.
-- Ага. Банкиры - официальная элита, их все знают, они на виду. Но вообще-то они второй эшелон власти. Банкиры это просто продвинутые торгаши, нечем им думать на годы вперёд. А Старшие это стратегия, управление движением общества, ключевые решения на отдалённое будущее, высший уровень западной власти. Возможно, именно им бегал звонить Роберт Кеннеди во время Карибского кризиса, наверняка их приказы исполнял Джонсон, когда предлагал мне Сделку три года назад. Старшие не светятся, ни в прессе, ни вообще. То есть официальная элита точно знает, что она не конечный уровень принятия решений, что есть Старшие, директивы от них получает, банкиры с президентами, возможно, кого-то из них даже видят на аудиенциях, но со спины. Лиц нет. Вот этих безликих и надо тебе найти. Как тебе масштаб задачи, капитан?
-- Спасибо за доверие, Алексей Николаевич! Значит, выяснить -- кто это такие, имена, явки, должности. Разрешите применить физическую силу к агенту Бобу, уверен, он очень много знает.
-- Делай, как считаешь необходимым, Иван. На кону судьба человечества. Можешь даже Джонсона кокнуть, или Никсона грохнуть, или Киссинджера замочить, или всех их разом, если будет крайне необходимо для выполнения поставленной задачи. Но, думаю, тебе не придется, ты парень толковый. Вот, держи, козырь тебе для переговоров. Пять цветных фотографий.
-- Ого! Это то, что я думаю?
-- Да. Наш Военно-морской флот постарался в прошлом месяце. Учения "Океан" в Атлантике, слышал?
-- Так точно!
-- Ещё кой чего. Там в Америке есть тайный, добрый и неожиданный друг нашей страны по имени Говард Хьюз. Слышал имя? Да. Самый богатый человек в США, приятель Никсона. Это его фирма спроектировала аппараты "Сервейер", которые мягко на Луну садились. Загляни в посольство в Вашингтоне, вот к этому человеку, он не из андроповцев, достойный офицер КГБ, он объяснит тебе, как обстоят дела на самом деле, запомни и бумажку уничтожь, и поможет тебе выйти на контакт с Хьюзом. Как ты понимаешь, самый богатый человек в США должен знать дороги к Старшим. Подготовься, изучи всю доступную здесь, в СССР, информацию по этому вопросу, и чтобы до конца мая предоставил мне результат.
-- Есть! Разрешите приступать?
-- Удачи, товарищ капитан!
-- Служу Советскому Союзу!
США, Ню Ёрк, Манхеттен,
угол 22 улицы и 2 авеню,
кафешка,
май 1970
-- Это что, Боб, твоя любимая столовка? Почему ты меня именно сюда позвал?
-- Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ты смешной клоун, столовка, Ваня! Ха-ха-ха!
-- Ну, котлетная.
-- Возьми себе котлету! Гы-гы! Очень вкусные тут гамбургеры, возьми.
-- Спасибо, я лимонаду попью.
-- Лимонаду! Под столом! Это кока-кола! Ой, не смеши меня, Ванька. Уф!
-- Я смотрю, аппетит у тебя зверский, четыре порции взял. Оголодал совсем? Зарплату не платят капиталисты проклятые?
-- Снова уф-ф. Дай отдышаться. Ха! Капиталисты. У нас, у капиталистов, всё хорошо, Иван, и с бизнесом, и с деньгами. Это у вас, у грязных комми, всё плохо. Зачем припёрся?
-- Дело есть, но не к тебе. Однако, ты можешь помочь. И поможешь.
-- У-тю-тю, коммуняшка ты моя! Щас. Чизбургер вот этот доем, а потом вот этот гамбургер, а потом ещё кофе выпью, а потом пойду посру, и снова чизбургер есть буду.
-- Приятного аппетита! Возможно, Боб, мы в последний раз с тобой пересекаемся, так что цени момент, попробуй недолго побыть серьёзным.
-- Ценю, Ваня, уже! Давай, я буду жевать, а ты, ха-ха, говорить. Валяй!
-- Слушай внимательно. Газопровод, авто и другие заводы будут строиться ещё лет пять-шесть. За это время много что изменится, например, Никсона на второй срок не изберут. Отсюда и моя настойчивая просьба к тебе, Роберт, познакомь меня со Старшими. С теми, то есть, с кем можно работать долго, кто принимает главные решения у вас в стране, с кем Джонсон советовался перед заключением Сделки, с теми, на кого, уверен, ты работаешь. Я знаю, что это не банкиры из ФэЭрЭс, ты меня тогда обмануть пытался, ну да ладно. И, кстати, почему Никсон со Старшими не советовался, когда мы с ним в Белый дом ездили? Сразу много вопросов и просьб, могу повторить, если не запомнил.
-- Настоятельная.
-- Что?
-- Просьба -- настоятельная, а не настойчивая, околодурок Ваня! Ха-ха! Сижу на Манхеттене и учу русского его языку! Ха-ха-ха! А с не той стороны, почему не? Я образованный высоко, из уважаемой в Техасе семьи, в престижной школе учился, абсолютно русский и испанский знаю, потом выпускник Wild West Point. Отчего бы не поучить дикого русского? Да, лейтенант?
-- А я из неполной семьи, Боб. Вырос в бывшем лагерном бараке, в Сибири. В школу ходил по шпалам, за десять километров каждый день, не всегда даже в обуви ходил. Наставниками по жизни у меня были откинувшиеся урки и не раскаявшиеся политические, отчего ножом и базаром я с детства владею лучше, чем карандашом и ручкой. Так что зря ты меня оскорбить пытаешься. У нас в бараке такое не прощали. Окейна? А теперь поучи меня. Поделись знаниями про Старших. И, да. Мое звание - капитан, Боб.
-- Ну, вау! А я майор. Майор ВВС США Роберт Х. Скуллз Третий. Окей. Про Старших. Нет, про Никсон сначала. Никсон не ждал приказа Старших потому, что их представитель у него работает, советником по безопасности нации. Генри Киссинджер зовут его. Умнейший парень! И они уже всё решили ещё до вашей поездки к Джонсону. Дик, головой помятый, правда, что-то мутить вздумал, но ты показал высший пилотаж, я говорю, дипломатии, Ваня, никто не ждал тут. Случайно, нет? Но выдающийся молодец!
-- Если нас хвалят, жди подлянки. Молотов правильно заметил. Дальше. И что этот Киссинджер? Он из Старших или связник с ними, я не уловил?
-- А всё. Я всё сказал, Ваня. И даже много сказал, но это только из восхищения твоей случайной профессиональной удачей. Ну и ещё. Муа-ха-ха!!! Ещё из жалости, комми! Жалкий ты, Лисицын! Лузер из страны неудачников! А я -- евангельский христианин, я тебя жалею, а тебе этого не понять, ты коммунист. Съешь гамбургер, коммунист, на человека станешь похож. Ха-ха-ха!
-- То есть, с Киссинджером ты меня не познакомишь?
-- На, откуси от моего, очень вкусно, я угощаю, платить не надо. Да и денег у тебя нет! Вы попрошайки, комми, шайка попро! Ха-ха-ха! О-ой. Ой что-то, фу-у. Фак! Навалило! Страшно! Ваня, Ваня! Что это вдруг?! Пошли с тобой выйдем отсюда, подышим в переулке. Пошли, пошли скорее! Во-от. Щас пройдёт, пройдёт.
-- Да что с тобой, Роберт? Бледный. Траванулся?
-- Трава, да. О-ой. У-у-уй! Плохая, плохая попалась!
-- Ё! Так ты на наркотиках, Боб? Наркоман, что ли? Мать моя женщина, а я думаю, что такое?!
-- Я не наркотики, это марихуана. Я на измене. Пошли за угол, а то копы. Тихо тут. Дышать, дышать. А зачем тебе нож, Ваня? Ты что?
-- Отрежу тебе что-нибудь, Боб. Надоел ты мне. Кто такие Старшие? Как и где мне их найти? Говори. Заорёшь -- вырву тебе кадык. Не ответишь -- отрежу нос. Соврёшь -- отрежу ухо. Какое тебе не жалко? Левое? Правое? Слушаю.
-- Не делай этого! Иван! Не надо!
-- Ты, смотрю, не слишком испуган, Боб. А теперь?
-- А-а-а!!! Фак, фак!!! Это кровь!
-- Не ори, убью. Ты, похоже, не знаешь ничего. А значит мне не нужен. Читай последнюю молитву, евангелист. Я щас буду жестоко мстить тебе за Вьетнам. За мои невыносимые, запредельные, невозможно возмутительные, фантастические страдания я тебя сейчас медленно зарежу.
-- Стой, стой, стой! Чего ты хочешь? Я всё скажу, что знаю. Остановись, Иван, пожалуйста! У меня кровь, кровь течёт!
-- Царапина. Зажми рану рукой и говори. Где Старшие? Кто такие Старшие? Имена, должности, адреса?
-- Я ничего этого не знаю, русский, не будь дураком! Я просто знаю, что они есть.
-- На тебе, тварь!
-- А! Факинг русский! Окей, оллрайт! У боссов, у лучших людей Америки, то есть встреча очередная планируется со Старшими, это всё, что знаю. Тридцать первого мая, в Богемской Роще на Русской реке, недалеко от Сан Франсиско. Я слышал, как Никсон это с Киссинджером обсуждал на прошлой неделе. Они её называют -- встреча согласований. Это всё, Иван, честно. Но не ходи туда, не сувайся, тебя сразу же обнаружат и убьют!
-- Посмотрим. Но если убьют -- не страшно. Умереть за Родину - почётно, мученикам все грехи на том свете списываются, да, евангелист?
-- Это не шутки, русский. Там самые серьёзные люди на планете в кружок сойдутся. Они не смеются вообще!
-- Спасибо за заботу, Боб. И благодарю за сотрудничество. Партия тебя не забудет! Я сейчас пойду отсюда. Ты же не вызовешь полицию мне вдогонку?
-- Нет, ты что, Иван, это было бы нечестно.
-- Гарантируешь?
-- Ну, конечно, Иван!
-- Н-на! Полежи тут, не замерзнешь. Нокаут -- лучшая гарантия.
Продолжение приключений Ивана Лисицына в США в мае 1970 года может быть опубликовано только в ночь второго полнолуния после смерти или похорон Генри Киссинджера, в зависимости от того, что наступит раньше.
Документ 230
Дружеская беседа
Председателя Совета министров СССР
А. Н. Косыгина и
первого астронавта на Луне
Н. Армстронга,
Москва, Кремль,
02 июня 1970 года
-- У-у, какой! Дай я тебя вблизи! Прям одно лицо! Юра, правда, не был таким печальным. Ему-то чего печалиться? В целом, понятно, почему плохая копия, торопились очень. И стратегия ясна, в будущем, надо ожидать, и двенадцатое апреля присвоите. Я имею в виду, рады вас приветствовать, товарищ Армстронг, на советской земле! Как долетели?
-- Э-э... Спасибо, господин премьер-министр. Долетели хорошо. С комфортом.
-- И до Луны, говорят, с комфортом? Выдающиеся успехи показывает ваша индустрия, товарищ Армстронг. У нас таких успехов нет, и, надеюсь, до таких успехов мы никогда не докатимся.
-- Да, господин премьер-министр. Согласитесь, первые успехи СССР в космосе были во многом случайны. Только в Америке передовая научно-техническая индустрия...
-- Я об индустрии кино, сынок. Что ты так побледнел? Улыбайся, бедняга, репортёры кругом! Делай вид, что рад мне, как отцу родному и слушай внимательно. Твои режиссёры или, как их там, продьюсеры решили нарушить Сделку, которую заключили я и ваш прошлый президент три года назад. Даже не нарушить, а похерить, переводи ему адекватно. Понял, что значит похерить? Это то, что я сделаю с репутацией твоей страны, если наша Сделка будет расторгнута. Чувствуешь уже запах позора, сынок?
-- Чувствую. Но вы же так не поступите? Иначе, зачем этот разговор? Папа?
-- Разговор этот я бы и не вел, но мне не дозвониться до Никсона, а моему офицеру запрещают встретиться с уполномоченными начальников США. Так что побудешь живой телеграммой, Нил.
-- Не надо, господин премьер-министр. Я уже.
-- Что ты уже?
-- Я уже - телеграмма. Вот, мне дали это с собой, если возникнет такой разговор. А он, я слышу, возник. Я зачитаю, да?
-- Валяй, я весь внимание.
-- Вы, Косыгин Алексей Николаевич, тысяча девятьсот четвёртого года рождения, место рождения Санкт-Петербург знай, что Сделка наша есть больше не действительна. А если вы будете препятствие, мы откроем вашу тайну всем в СССР и по миру. Мы сообщим всем, что вы не Косыгин, а Романов и есть спасшийся от большевиков сын Императора Николая Второго. А это не сочетается с членством в цыка капээсэс. В подтверждение мы представим документы. У нас работают лучшие в мире специалисты по представлению документов!
-- Документы вам придётся переписать, сынок. На самом деле я внук Папы Римского, а ты, соответственно, правнук. И таки да, я есть препятствие. Но я вижу, у тебя три листка в руках. Чем ещё порадуешь?
-- Читать? Не, ну, Алекс, дружище, ну так не честно! Мы же с тобой столько коллекционного бурбона приняли на горло, а ты как будто забыл его вкус! Братишка, родственник! Ты же десять экономических уступок хотел от нас, а получил одиннадцать! Мы честные парни, мы все свои условия выполнили. Так что нашим платежам по Сделке -- конец!
-- Джонсон ваш -- невнимательный пьяница, экономических, как вы называете, уступок должно быть десять тысяч, я это сказал под запись. А конец будет такой: вчера в космос отправился наш корабль "Союз Девять". Да-да, Нил, тот самый "Союз", который спроектирован для облёта Луны. Через семнадцать дней космонавты вернутся и расскажут нам всем в СССР и нам всем по миру что-нибудь чрезвычайно интересное. Так что конец платежам наступит одновременно с концом США. Я имею в виду репутацию США. Хотя...
-- У меня последний листок, господин премьер-министр: мистер Алексей Николаевич, то, что прозвучало здесь в последние несколько минут предлагаем считать недоразумением, окей? Опять бюрократы что-то напутали. Конечно Сделка полностью в силе! Как вы могли подумать обратное? Однако, вы нас сильно обидели своим недоверием! Вы же подумали обратное? Вы скучный! Вы не любите жизнь во всех её разноцветных проявлениях. Поэтому дальнейшие переговоры о выполнении наших обязательств по Сделке Никсон с вами вести не будет. А Брежнев любит цветастую жизнь. С ним будем говорить. Брежнев смешной!
Документ 240
Запись беседы
Джона Рокфеллера Второго Третьего
с Бакси,
сделанная службой безопасности
Джона Ротшильда Шестого Младшего
Форт-Нокс, Кентукки,
золотохранилище Казначейства США,
15 августа 1971 года
Бакси, золотце мое, где это я? Что тут случилось? Погром? Неужели это подвалы Форт-Нокса? Больше похоже на декорации к фильму про Джеймса Бонда, какой там скоро? Бриллианты навсегда? Бакси, гадёныш, тут должно было быть золото, твоё, сука, наследство, почему я его не вижу? Золото не навсегда? Что скажешь, дешёвка? Все эти разломанные поддоны и вырванные решётки, это что? А?! Я не слышу, Бакси! Молчишь?
Молчит. Надо ещё выпить.
Со стороны, конечно, выглядит жутко: солидный, в возрасте мужчина, в костюме за тысячу, держит в правой руке банкноту номиналом в один доллар, а в левой - бутылочку с зелёной жидкостью. Прихлёбывает из бутылочки и разговаривает с банкнотой. Но брат Карлос сказал, что только так и пробивает к истине. Сказал, берёшь в левую руку ключ, в правую -- икону и идёшь в Место Силы. У ворот Места большим глотком ключа открываешь внутреннее пространство, не спуская глаз с иконы. Это древняя техника американской медитации. Нужно, объяснял брат Карлос, сосредоточиться на том единственном, что не просто так. То есть, всё в этом мире -- просто так, кроме этого. Вот на этом и сосредоточься изо всех сил. Ключ поможет тебе получить ответы.
А ответов нету. Молчит Бакси. Снова глотнем зелёного мексиканского пойла.
О! Я, наверно, неправильно вопросы задаю. Или не те.
Давай, приятель, с самого начала. А где у нас в Америке начало? Правильно. Вид на статую Свободы в ню ёркской гавани. Первая парковка, этакий лимб для будущих американцев, покинувших тот свет ради этого. Начало в пространстве. Во времени началом был Колумб-отец. Его слова -- мои любимые слова. "Золото удивительная вещь! Кто обладает им, тот господин всего, чего он хочет. Золото даже может открыть душам дорогу в рай". Во-от! Ты слышишь, Бакси? Золото и рай в одном предложении. Тебя Колумб не упоминал. Тебя сегодня свинтус Никсон в Белом доме вспомнил, когда лишил золотого обеспечения. Скотина! Нет, понятно, он ограбил тебя по нашему же приказу, но каков подонок! Посмел трогать тебя, сладкий, своими грязными щупальцами. Как ты, мой маленький, сегодня, а?
Что-то я размяк. Привык я к тебе, Бакси, с детства. Ты такой уютный всегда был, родной, домашний. Мда. Но вообще, это серьёзный вопрос. Как ты сегодня, точнее, кто ты с сегодняшнего дня, Бакси? Изволь отвечать, когда тебя Джонни спрашивает!
Как мне теперь тебя называть?!
Ну?! А может ты не тот, за кого выдавал себя всё это время?! Может истинный Бакси это тот самый, линкольновский? Или другой, официально усыновленный Кеннеди по указу номер 11110? А ты просто ублюдок, прокравшийся обманом в семью? Кто твои родители, тварь, признавайся! А, ну да. Молчи, молчи. Отец моего отца же твой папа. А ты мне дядя, получается? Или хуже того? И пап у тебя много было. И мой дед -- твой папка, и Джонни Ротшильда, и дед Джей Пи. А мамы ни одной. Ужас! Разве это семья? Что может родиться у кучки старых гомми? Кто тогда я-то? Забористая микстурка у тебя, брат Карлос, одобряю, грант ты отработал.
Что, опять не те вопросы? С самого начала? Окей! Кто ты был с самого начала, Бакс? Как? Кого?! А что значит -- фак зе у. е.? А! Не думать об условных единицах! Быть мудрее, смотреть в суть? Вот как чувствовал, что дойдёт до философии! Сюда бы Ротшильда, он любит такие темы. Но нельзя сюда Ротшильда, только не сюда, я ему последние лет пятьдесят не доверяю. Или шестьдесят. С детства.
Помню, Бакси, как мы с Джонни Ротшильдом, пацанами ещё, лазали через дыру в крыше на чердак Ню Ёркской Фондовой Биржи, а с чердака в вентиляцию и там, затаившись в жестяных коробах, подглядывали в этот огромный торговый зал за бурной жизнью брокеров и разводящих, пялились на быков, медведей и их бригадиров. Джонни даже пытался дрочить. Эту тайную дыру в крыше нам показал Джей Пи Младшенький, и взял за показ для Морганов не дорого, по сотне баксов с Джонни.
О чем это я, Бакси, не напомнишь, зелёный? Точно! Об удовольствиях. Джонни-то у нас всё хочет тайну денег открыть. Твою тайну, Бакс. То есть открыл уже, говорит. Брошу теперь траст, говорит, уйду в нобелевские лауреаты, буду по миру ездить, по факультетам экономики с лекциями. Я, говорит, самую суть денег теперь знаю, я их неуловимый смысл поймал. Белочку ты поймал, друг мой Джонни, подбирай свой траст обратно.
Как там по твоей теории? Деньги - это яркий блеск, заставляющий получающего их жмуриться от удовольствия, забывать обо всем и терять на мгновения все остальные чувства, покидать, так сказать, бытиё. А блестеть может не только золото! Важно, чтобы блеск этот ослеплял всех взглянувших, чтобы это был блеск чего-то исключительного, незаменимого, чего-то сверх! Короче, оргазм такой - деньги. Ла морт петит, как говорят французы. Вот ты типичный банкир, Джонни, деньги только получать привык, верно говорю, Бакси? Лоханулся тут Джонни! Их ещё тратят, приятель! Нефтью что ли займись, жидкой, я имею ввиду, там поначалу надо раскошелиться. В целом, не штырит твоя теория, не вставляет, не плющит, однако, маленькое золотое зёрнышко тут есть.
Ах ты, сука, Бакси, зеленожопая! Опять мои мысли на золото переключил!
Йоу! Что я несу?! Я оскорбил тебя, Бакси, да? Но это не я, это Джонни! Это его идея - заменить твой яркий блеск на слово яркий и слово блеск! Я правду говорю, слышишь?
Не пробивает. Где эта истина? Может это потому, что я с высшей ценностью свысока разговаривал? Как с приятелем, даже со слугой? Я-то всегда считал, что это он мне принадлежит, а на самом деле! Во я дебил. Ты это, Бакси, не бери в голову, что ли. Не принимай близко к сердцу. Дерьмо! Я другое совсем имел ввиду. Ты не правильно меня понял! Верни всё назад, Бакси! Чёрт! Как же слово-то это? Короче, Бакси, мне очень жаль! Бакси, тварь, войди в мое положение!
Фак, что это!? Чуть пальцы не сломал! Кирпич золотой под решёткой! Бухзачистка не заметила. Тяжёлый. С гербом Российской Империи! Тревожный знак. Давай так, Бакси, сэр. На этот поддон, под фонарём, я поставлю слиток, тебя на него ребром, как вопрос, и поговорим, как мужчина с, э-э, валютой. Идёт? Рад, что ты согласен. Ты со мной сейчас не спорь, уважаемый. Я говорить буду. Поймёшь меня, дай знак доллара.
Зёрнышко золотое в теории Джонни есть, я помню, на чём ты меня прервал, Бак! Я сосредоточенный. Я собранный. Я чёткий. Я сижу в подвале Форт-Нокса на корточках с бутылкой в руке, задаю вопросы и получаю ответы. Окей? Я тогда допиваю. О! Осадочек-то серо-зелёный, как ты, малыш.
Ну, Бакси, откроем правду человечеству, то есть мне?
Кто. Ты. Есть. Такой. Теперь.
Итак, Бак, я не буду говорить о твоём возрасте, сексуальной ориентации, политических предпочтениях, это неприлично. Мы поговорим о том, на что первым делом обращает внимание любой цивилизованный белый человек -- о твоей национальности. По национальности, Бак, ты -- деньги. А деньги, как объяснял мне в детстве репетитор по экономике, тот же товар, но со стопроцентной ликвидностью. С тех пор ненавижу это определение. Бред! Товар это металл -- медь, уран, или земля -- острова, угодья, или вода в Африке, воздух в Японии, огонь, газ, нефть - везде. Понимаешь? Стопроцентной, Бак! Я не буду покупать японский воздух, я даже заплачу, чтобы африканскую воду от меня подальше держали. Нет ничего стопроцентного в подлунном мире, Бакси, и в окололунном тоже, кругом обман и подстава, проверено. Сто процентов это чисто понятие. А понятия всегда остаются неизменными, что бы там мистер Доу Джонс не бодяжил. Чуешь, куда я клоню?
Деньги - это не товар, но это сто процентов ликвидности. Было такое с тобой, Бакси? Нет! Когда ты скакал в двадцать девятом году, как наркоша, вверх-вниз, вверх-вниз, люди прыгали за тобой вниз-вниз, без лифта на асфальт Волл Стрит, потому что ты, Бакси, разбивал им сердца! Ты не был верен людям. Ты их губил.
Ты не был понятием, Бак.
Но после Второй Мировой, после заклинаний магов Бреттон Вудса, приравнявших всё золото к тебе, после колдовства ведьм Лос Аламоса, выпустивших огненного петуха из крошечного атома, вдруг стала воплощаться мечта, о которой раньше даже в тайных комнатах штаб-квартиры Федеральной Резервной Системы на Двадцать первой улице столицы говорили только по двое и только шёпотом. Эту мечту гениально кратко выразил какой-то поэт: "Всё куплю, - сказало злато. Всё возьму, - сказал булат". Если поставить тебя, Бак, на подоконник в тайной комнате, реверсом к закатному небу, нагнуться, прищуриться, глянуть сквозь тебя на золотистый свет и вообразить, что Булат это твое имя на каком-то древнем забытом языке, то увидишь чудо! Капитал и Сила в неразлучном единстве! Деньги и Власть, слившиеся в органическом синтезе в маленькое прямоугольное нечто с торжествующим лицом Джорджи Вашингтона на обложке!
Ты мог стать живой идеей, Баки! Ты мог превратиться в сто процентов!
Эта мечта была на расстоянии вытянутой руки, Бакс. Мы, сука, могли выдать столько кредитов, чтобы навсегда утолить жажду! И нам бы никто не посмел помешать! Это высокая цель! На прибыль ты мог бы скупить всё золото мира! Всё, даже то, что ещё в шахтах. Произнеси волшебные слова "мой фьючерс - моя прелесть", и ещё не открытое рыжьё, а значит абсолютно всё золотишко из недр планеты стало бы твоим, Бакси! Вот он - правильный конец Истории: когда не останется ни одной крупинки золота на Земле, которую бы ты не купил, к тебе, Бакси, придут все народы мира, потому что только ты сможешь открыть душам дорогу в Рай!
Ты просрал мою мечту, Бак!
Ты зачем-то полез в Азию и жжёшь там напалмом! Ты, сука, платишь неграм пособия по безделью, когда пуля в тыщу раз дешевле! Ты рисуешь нам Луну за бешеные миллиарды, хотя таланта художника у тебя на цент, ублюдок! Ты продаёшь русским хлеб по дешёвке и строишь им заводы за так, а мог бы купить их за джинсы со звёздно-полосатым на жопе! По каждой вонючей тропинке скачешь, на любом поле посрать садишься!
Ты - ёбаный комми, Бакс! Почему ты платишь, урод, почему не тебе?!
Ты, гадёныш, обманул нас в очередной раз.
Всё. Некому больше за тебя вступиться. И никто не оплатит твои счета. Это только золото может открыть душам дорогу в рай. А ты, ублюдок, не светишься, как раньше, не греешь души, темно вокруг и холодно.
Теперь перед тобой только мрачная бездна, и ты будешь прокладывать нам всем путь в эту тьму. Никакой больше романтики. Ты стал взрослым, вижу, какие у тебя зубы сильные. Вон косичка металлическая - недавно была решёткой, а эта фанерка - поддоном. Решительно ты, Баки, с райской мечтой порвал.
Я понял, кто ты теперь, Бакс. Место, которое людишек удерживает в месте, вместо того, что их должно удерживать вместе. Как-то так. Короче. В поте аверса своего станешь пахать тьму беспредельную, а в ней построишь уже не домик лично для себя, а самый большой барак, где мы сможем хранить все-все людские души.
Вот так. Мечты нет, но ты-то есть.
За работу, бумажка!
Документ 250
Председателю КГБ Ю. В. Андропову
доклад Службы наружного наблюдения
о встрече объекта "Иван" с объектом "Филя".
Место - МГУ, философский факультет,
кабинет Кафедры диалектического материализма,
31 января 1973 года
Объект "Филя":
Берите стул, вот тут садитесь, товарищ майор, ничего, что я по-простому с вами, Иван, я же вас старше лет на десять всего, и Алексей Николаевич тебя так называл, Ваня, когда просил по телефону, чтобы я объяснил тебе, чувак, как обстоят дела на самом деле и действительно ли ты -- предатель Родины.
Я, доктор философских наук, сейчас тебе всё объясню. Моя специализация -- природа Истины, так что ты сидишь по адресу. Начнём издалека, слушай внимательно, записывать нельзя. Поехали, как говорил Юрий Алексеевич.
Ты кто вообще по жизни? А я кто? А Косыгин с Никсоном? Люди мы с тобой и Косыгиным, несовершенные существа, сделанные из мяса, костей и амбиций, люди пожизненно сосланные за забытые преступления в этот уродливый мир. Это не я открываю тебе горькую истину, она давно известна. Был такой философ в Древней Греции, кличка - Платон. У него в книжке "Государство" описывается модель окружающей нас со всех сторон действительности, посвящённым известная как "Миф о Пещере". Там, короче, худшая часть человечества, то есть все люди вообще, с рождения до смерти парятся в мрачной темнице естественного происхождения, а лучшая часть человечества дразнит сидельцев, загораживая свет снаружи своими телами и специальными фигурками. Несчастные, значит, сидят в пещере, скованные цепями по рукам, ногам и голове, лицом к Стене, спиной к выходу, Солнца никогда не видят, о существовании белого света не подозревают, наблюдают только мутные тени и слышат только эхо неизвестного происхождения. Люди не видят Солнца, значит, люди не знают Истину. А Истина, по Платону и его древним корешам, это что-то нездешнее, не подверженное влиянию безответственных товарищей, это небесный огонь, освещающий вечные и неизменные Идеи, которые, в свою очередь, отбрасывают тени на Стену в платоновой пещере. Истина, продолжим мы в двадцатом веке, это краткий и исчерпывающий ответ на окончательные вопросы, типа, что это за шняга вокруг под названием Мир, зачем мы здесь, когда и чем всё это кончится?
О существовании этого лживого мира нам сообщают зрение, слух, осязание, нюх и так далее, чувства, короче. А наши чувства, по природе своей, убогий инструмент, там, где нужно, не помогают. Радиоволны мы не видим, ультразвук не слышим, уран от плутония по запаху не отличим. Но и там, где могут, чувства не говорят нам правду про реальность, а точнее, с нашего рождения про неё врут. Вот, например, колючая проволока. Простейший предмет. Но если смотреть на неё снаружи, испытываешь сложный компот эмоций, сваренный из счастья и страха. А если смотришь изнутри, чувствуешь отчаяние и уныние, сдобренные для остроты маленькой капелькой надежды. Улавливаешь? Те же самые глаза, та же колючка, а какие не похожие эмоции! Или, к примеру, стул. Объект, не достойный и секундных мысленных усилий. А если поставить его в подвал, в комнату для допросов? А по какую сторону от стола с яркой лампой его поставить? Понимаешь? Одна и та же жопа, один и тот же стул -- радикально разные ощущения! Наши чувства и есть наши цепи. Мы не видим, не щупаем, не нюхаем, не хаваем вечную Истину и никогда не сможем этого. Сказывается обезьяна в предках.
Итак, давным-давно Платон выяснил, а мы головой покиваем, что где-то там, на небе есть некая Истина с большой буквы, подсвечивающая Идеи, которые отбрасывают тени в наш лживый мир, и только эти тени мы и принимаем за реальность. Стул, на котором ты сидишь есть тень, искаженный образ Идеи седалища, ты -- тень Идеи человека, мальчишка, подслушивающий за дверью -- тень, я, Косыгин, МГУ, планета Земля, Луна твоя любимая суть еле заметные двухмерные призраки на серой Стене.
Однако, не забываем, что Платон и братва жили в рабовладельческом обществе, унылая пещера без канализации и электричества, цепи на руках и ногах знакомых и соседей были для Платона не страшной сказкой, а наблюдаемой повседневностью. С тех пор общество и науки о нём одолели тяжёлый путь и сегодня мы живём, без скромности, на вершине прогресса, в первом в мире государстве победившего, назовём его так, социализма, для изучения которого у нас есть окончательная, даже скажу, последняя наука -- марксо-ленинская философия, в коей я, как ты понимаешь, преуспел, ведь тебя ко мне послал не кто-нибудь, а сам Косыгин. Далее. Не изменившись существенно за тысячи лет, сейчас платоновская картина мира выглядит более развитой и снабжена подробностями. Эти подробности я тебе опишу в их диалектическом развитии.
Ты же из Сибири, да? Не из каких-нибудь швейцарских Альп родом? Значит с детства тебе ближе реальность не пещеры, а лагерного барака. В классической такой зоне, сибирской, которая помнит Солженицына и куда Сахаров сухари сушит. Представь, что ты зэк, погоняло твоё Ванька Лис, и вместе с остальными ты находишься в огромном бараке, протянувшемся по всей зоне с Востока на Запад, длинном очень бараке. Северная стена внутри барака глухая и ровненько вымазана цементом, а в верхней части южной стены во всю её длину прорублено окно. Все заключенные в бараке живут тут с рождения. Бытовые и гигиенические подробности оставим за скобками. С малых лет у вас на ногах и на шее оковы, так что никому не двинуться с места, и видите вы только то, что у вас прямо перед глазами, ибо повернуть голову не можете из-за этих оков. А сидите вы в один ряд, плечом к плечу, лицом на север, спиной к южному окну, сразу за которым тянется высокий деревянный помост или, иначе, узкая платформа во всю длину окна. Все вы видите только Стену, и никто из вас не подозревает, что за спиной есть окно. Зона у нас промышленная, так что по платформе бегают работяги с брёвнами, инструментами, на пилораму, например. А навстречу им другие, с бочками воды, тачками песка, арматурой -- на завод железо-бетонных изделий. Промышленность эта нужна, как нетрудно догадаться, для укрепления и расширения самой зоны. Днём Солнце освещает помост, ночами - прожекторы и да, Луна. Зона работает в три смены без выходных. Все тени от людей и производственных процессов на помосте отбрасываются на северной глухой Стене барака. Эти тени -- единственное, имеющее отношение к внешнему миру, что заключенные видят за свою жизнь в бараке. Рабочие волокут мимо окна доски, железные прутья, гремят, задевают друг друга, матерятся, дерутся с дикими криками. Эти звуки -- всё из заооконной реальности, что заключенные слышат в своей жизни. Ещё, конечно, зэки друг с другом иногда общаются, выгнув до упора шею и скосив глаза, могут разглядеть цепи ближних соседей, чувствуют их запах и даже отличают его от ароматов зимней Сибири, проникающих сквозь щели в бараке, но о том, что есть окно, многолюдная платформа за ним, солнце, прожекторы да и вообще целая зона, заключенные не подозревают. Да и с чего бы вдруг подозревать? Ваня Лис, как гвинейский папуас с неоткрытого острова, у нас по жизни серо и холодно, у них в джунглях всегда влажно и зелено, и ни тот, ни другой не догадываются о существовании цивилизации и передового учения. Если в потном ряду зэков родится и случайно вырастет авторитетный мудрец, какие суждения про реальность он сможет озвучить, какие образы будущего он сможет предугадать? Мир - это серая Стена, на которой круглосуточно пляшут глухо матерящиеся тени? Или, смотри, братва, вот эта тень слева, с топором которая, ведь у ней борода, а значит боец опытный и того молодого справа, с лопатой наверняка забьёт! Вот как воткнется тень-топор в тень-башка безбородого, так и победил, считайте, старик! Да? Такую фигню может поведать аудитории любой закованный сиделец, все мы видим одну и ту же одноцветную картинку, мы все мудрецы в нашем бараке. Сосед слева, сосед справа такой же как и ты без вины виноватый, такой же страдалец. Отличается от тебя разве что рисунком ржавчины на ошейнике. Серая Стена, чёрные тени, холодная вонь и негромкий мат одинаковы для всех вас, эту предельно возможную в вашем мире истину каждый русский зэк видит, нюхает и слышит также, как и его сосед по несчастью.