Он подошел к Гослингу и тоже стал слушать статический шум.
Это был пустой, мертвый звук, то усиливающийся, то ослабевающий. Время от времени слышался какой-то далекий гудок или звон. Но нельзя было сказать наверняка. Джордж продолжал вслушиваться, ощущая себя астрономом с радиотелескопом, слушающим музыку сфер, шум глубокого космоса в поисках разумного сигнала. Да, именно таким был этот звук. Звук мертвых, далеких пустот и порождающей эхо межзвездной черноты.
Он действовал на нервы.
Такой звук издавал телевизор, когда отключался канал, и вы наблюдали на экране поле роящихся снежинок. Если в него всматриваться слишком долго, вы начинали видеть движущиеся фигуры. Миллионы точек превращались в узоры, затягивающие вас в себя... спирали и марширующие алмазы. Но ничего этого на самом деле не было. Просто человеческий разум, сбитый с толку запутанными, бессмысленными образами, пытался заполнить пустоты. То же самое бывало в пустынях или при снежных бурях, когда появлялись миражи, образы, который наш разум хотел увидеть.
Джордж продолжал слушать. Он был уверен, что что-то слышит... только не знал, что именно.
В этом буре белого шума человек мог заблудиться. Мог утонуть в черноте и безумии. Это высосало бы его мозг без остатка, оставив лишь пустой, отполированный череп. Джордж решил, что этот статический шум звучал как пыльная буря, шипящий газ, впадины и низины. Жуткий, почти дьявольский звук, говорящий не о пустоте, а о присутствии. Словно там было что-то разумное, не обязательно живое или мертвое, но ждущее, просто ждущее, слушающее и пытающееся дотянуться до вашего сознания. Этот звук напомнил ему записи, сделанные охотниками за привидениями в гробницах и заброшенных домах... статический шум, насыщенный далекими отголосками, намеками на потустороннее присутствие. Тени, призраки, привидения.
|
|
- Слышно что-нибудь? - спросил его Гослинг.
- Я не уверен.
Он не был уверен. Воображение это... или что-то хотело, чтобы он так думал.
- Странный шум... никогда не слышал ничего подобного. Эти звуки, то и дело появляющееся жужжание. Если долго вслушиваться, возникает чувство...
- Что тебя тоже слушают?
Но если бы Гослинг так думал, он бы не сказал. И его молчание, возможно, было бы наихудшим ответом.
Джордж поймал себя на мысли, что Гослинг тоже чувствует это, чувствует, что там что-то есть. Слушающее, холодное, хищное... и возможно, удивленное.
Но Джордж знал, что нужно сворачивать с этого пути. Потому что это был путь к безумию, и однажды ступив на него, назад повернуть невозможно. Это был путь в один конец.
Гослинг выключил радио.
- Ничего там нет, - сказал он. - Вообще ничего.
Джордж решил, если они оба будут постоянно говорить себе это, то со временем поверят, что так оно и есть.
Он уставился на туман, как будто ждал, что тот покажет зубы.
- Скажи, нам не на что особо надеяться, так?
Гослинг пожал плечами.
- Я не придаю большого значения таким словам как надежда, вера или удача. Раньше я на что-то надеялся, о чем-то мечтал. Опыт научил меня другому. Думаю, ты сам кузнец своего счастья. Я не говорю, что счастья не существует. Уверен, что оно есть. Но не для меня, и возможно, не для тебя. Некоторые люди обладают им, но большинство - нет.
Джордж издал короткий смешок.
- Совершенно верно.
Они сидели молча и мечтали о сигаретах или выпивке. Сейчас подошло бы что угодно. Люди любят свои химические зависимости, и никогда не мечтают о них так сильно, как в чрезвычайных ситуациях.
|
|
- Слушай, - сказал Гослинг.
- Я не слышу... - начал, было, Джордж, а потом услышал.
Тихий, но отчетливый звук. Какое-то постукивание. И оно исходило из-под плота. Не такой громкий, как тогда, когда плот поднялся из-под воды. Совсем не такой, а какой-то исследующий, пробующий, любопытный. Джордж слышал его и с дрожью подумал, что звук напоминает ему царапанье пальцев по резине. Оно усиливалось, это постукивание и поскрипывание.
- Господи...
- Молчи, - предупредил его Гослинг.
Звук перемещался по всей длине плота, поскрипывая, постукивая и царапая. Потом он лишь изредка стал касаться плота.
Спустя минут пять после того, как звук затих, Джордж спросил:
- Думаешь, что это было?
Но Гослинг лишь покачал головой.
- Не знаю... но надеюсь, что оно не вернется.
Сакс смотрел на эти мальчишечьи игры и понимал, что ему некого в этом винить, кроме себя. Это он нанял эту команду маменькиных сынков, членососов и клинических дебилов.
Туман посветлел, и мальчики обрадовались, что восходящее солнце разгонит туман, и они окажутся в Стране Вечного Детства. Им лучше знать. Им всем лучше знать. Да, туман наполнился каким-то светом, но Сакс не верил, что это солнечный свет, скорее серебристый лунный, окрашенный туманом в желтый цвет. Не чистый свет, а с примесью, как бывает при проникновении солнечных лучей сквозь желтое оконное стекло.
Он понимал, что все здесь неправильно.
Да, стало светлее. Можно было видеть лица людей, хорошо различать детали, вот только солнечным днем назвать это было нельзя. Конечно, это было ненормально.
|
|
После того, как они добрались до спасательной шлюпки, перекусили, напились воды, и наговорились, они стали один за другим отходить ко сну... до того момента они не осознавали, насколько устали. Сакс и сам отключился, и беспробудно проспал почти пять часов.
Но теперь он чувствовал себя лучше. Полным сил.
Мозг работал на полную катушку. Потому что, когда те идиоты возились с рыболовными снастями из аварийных контейнеров, он думал не о том, как они собираются выживать, а о том, как он собирается выживать. Как он будет управлять этой кучкой марионеток, и заставлять их работать себе на пользу.
В этом был весь Сакс.
Менхаус прилаживал блесну к 60-футовой измерительной леске. Так как у них не было наживки - то есть, наживки, которой они могли поделиться - Менхаус решил воспользоваться своими часами, которые все равно уже вышли из строя.
- Стоит попробовать, - сказал он. - Я видел такое в кино.
Фабрини хмыкнул.
- Похоже, дурацкая затея.
- Ну и не мешай. Твоя помощь мне не нужна.
Менхаус имел в виду фильм "Спасательная шлюпка". Выжившие после кораблекрушения пытались ловить рыбу с помощью ремня и блестящего браслета. Но у них не было настоящих снастей, отметил Менхаус, и это давало ему неоспоримое преимущество.
- Хочу посмотреть на это, - сказал Фабрини.
- Так давайте порыбачим, - сказал Кук, обрадовавшись, что это занятие хотя бы на время отвлечет его от Сакса.
Сакса же интересовало, что именно они хотят поймать в этом "супе".
Крайчек сидел в носовой части шлюпки, как и прежде держа на коленях голову Хаппа. Он смотрел на происходящее отсутствующим взглядом. Возможно, он находился рядом с ними, возможно, где-то совершенно в ином месте.
Менхаус осторожно погрузил в воду свою импровизированную приманку и подергал, словно заправский рыбак. Он продолжал стравливать леску, опуская все глубже. Так продолжалось минут пятнадцать. Он пробовал разную глубину, как в детстве, когда ловил сома. Все это время Фабрини над ним потешался. Но Менхаус не обращал на того внимания. Для него пока это был единственный способ скоротать время.
- Есть что-нибудь? - спросил Фабрини.
- Не думаю.
- Пустая трата времени.
- Нет... подожди. Что-то чувствую.
Леска дернулась у него в руках. Потом еще раз и еще. Менхаус как следует дернул, пытаясь закрепить крючок. Ничего. Он потянул, но сопротивления не было. Никакого ощущения веса на другом конце лески. Но что-то там все-таки было. Если только он не зацепился крючком за водоросли. Он стравил еще немного лески, осторожно подергал. Еще раз, еще раз и еще.
- Нет там ничего, - сказал Фабрини.
Менхаус понял, что тот прав... но тут леска, резко натянувшись, обожгла пальцы. Шестидесятифутовая тяжелая штуковина рассекла кожу на ладонях. Он вскрикнул. На помощь бросился Фабрини, догадавшись надеть перчатку из аварийного контейнера. Он как следует ухватился за леску. На другом конце было явно что-то крупное.
- Похоже, у нас там громадина, - воскликнул он. - Тащи, Менхаус! Этот ублюдок сопротивляется...
Теперь все внимание было приковано к ним.
Крайчек смотрел широко раскрытыми, немигающими глазами.
Сакс - прищурившись.
Кук, казалось, был лишь слегка заинтересован.
Менхаус надел другую перчатку на левую руку, и вдвоем с Фабрини стал бороться с беснующейся в воде леской. То, что находилось на другом ее конце, явно с удовольствием проглотило блестящие часы, но было крайне недовольно тем, что попало на крючок.
Фабрини никогда особенно не рыбачил, но Менхаус был старый "спец".
Они то тянули леску на себя, то ослабляли ее, выматывая таким образом то, что находилось на другом конце. Минут через десять сопротивление стихло.
Они принялись вытаскивать улов.
Фут за футом леска затягивалась в лодку. Сакс сматывал ее, пока двое других тянули. Нейлоновая леска стала розовой после погружения в тлеющее море.
Теперь уже близко.
Фабрини не сводил глаз с Менхауса, желая знать, что будет дальше.
У Менхауса на лбу бисером выступил пот.
Вдруг в днище лодки что-то ударило, потом еще раз. Менхаус принялся тащить леску из-под корпуса. Он направил улов вдоль левого борта и наклонился над планширом, чтобы взглянуть. Но свет... грязный, странный свет... проникал лишь на пару дюймов в непрозрачную воду.
Но там что-то было. Что-то довольно крупное.
- Поднимем его как можно выше, - сказал Менхаус. - А я, если смогу его ухватить, втащу его.
Вместе они стали поднимать улов, пока не увидели зеленовато-бурый хвостовой плавник, похожий на широкий веер из костяных шипов, соединенных розовой мембраной. Он ударился о борт лодки. Натянув обе перчатки, Менхаус потянулся и ухватился за хвост.
- Боже, скользкий сученыш... и тяжелый... приготовьтесь, парни...
- Осторожно, - воскликнул Кук.
Что было силы Менхаус дернул вверх. Улов скользнул через планшир и шлепнулся на палубу, практически под ноги Крайчеку. Тот шарахнулся прочь.
- Что за хрень? - воскликнул Сакс.
Но этот вопрос, видимо, был у всех на уме.
Потому что это была не совсем рыба...
Сегментированная, как хвост лобстера, извивающаяся и вращающаяся, она, казалось, была почти без костей. Тварь билась об палубу, разбрызгивая во все стороны склизкую воду. Уклоняясь от нее, мужчины повалились друг на друга.
- Да ты рыболов, - сказал Сакс, явно наслаждаясь дискомфортом и ужасом остальных.
Тварь была почти четыре фута в длину. Покрытое сетчатым узором, бурое тело походило ближе к хвосту на змеиное, и расширялось до размеров пивного бочка в районе головы. Оно было какое-то до неприличия толстое и мясистое. Вроде рыба... а вроде и нет. Странная, отталкивающая помесь рыбы и ракообразного. У хвоста существо было грязно-коричневым, и ближе к голове - или к тому, что они приняли за голову - становилось бесцветным и абсолютно прозрачным, как тело солоноводной креветки. Можно было даже рассмотреть пульсирующие органы и что-то похожее на артерии.
Но самой странной его частью была голова. На первый взгляд, совершенно безглазая, заканчивающаяся пучком извивающихся отростков, похожих на усы сома. Только эти были прозрачными, как сосульки и заканчивались кроваво-красными иглами.
Но больше всего Сакса беспокоил запах... запах гниющей рыбы, пронзительный, мерзкий и сырой. Еще странно отдающий кошачьей мочой.
- Ты втащил, - рявкнул Фабрини на Менхауса. - Ты и выбрасывай это дерьмо!
- Я к нему не прикоснусь, - ответил тот.
- Держись от него подальше, - предупредил Кук. - Не нравятся мне его усы... могут ужалить.
Сакс молча смотрел на существо, гадая, из какой клоаки эволюции оно могло выползти. Такое... просто не имело права на жизнь.
Грудные плавники состояли из шипов, как и хвост, с перепонками из розовой плоти, а брюшные напоминали помесь плавников и коротких ходильных ног. Ближе к хвосту росли крошечные придатки, которые могли быть только плавательными ножками, как у лангуста.
А в остальном это была рыба.
Что ни говори, существо бесспорно походило на рыбу.
- Господи Иисусе, - воскликнул Фабрини. - Прикончите уже кто-нибудь эту гребаную тварь!
Этого хотели все, потому что она была настолько отвратительна, что оскорбляла своим видом до глубины души. Это был какой-то ужас. Нечто, выскользнувшее из вод первобытного моря... извивающееся, пульсирующее и омерзительное. Но никто не отважился даже приблизиться к твари.
Сакс взял весло, посмотрел на него, прикидывая, можно ли им прикончить это чудовище.
Оно умирало, и это было видно. Шевелилось все медленнее и медленнее. Долго оно не протянет. Его пластины или сегменты растягивались при каждом вдохе, и снова сжимались с чавкающим звуком. Видимо, у него не было нормальных жаберных щелей, как у рыбы, и те отверстия между сегментами действовали как жабры.
- Убирайся с дороги, - рявкнул он Фабрини, приближаясь к существу с веслом в руках.
Хапп стонал и хватал ртом воздух. Казалось, что его вот-вот вырвет. Он выскользнул из рук Крайчека. Тот вскрикнул... но было уже слишком поздно. Нога Хаппа оказалась слишком близко к рыбе, и ее извивающиеся усики задели открытую кожу, оставив красные вертикальные нарывы, как при сепсисе или ожоге. Хапп закричал и заметался, изо рта потекла кровь. Нога в том месте, где ее коснулись усики, посинела, потом стала чернеть. Раздулась, как дрожжевое тесто. Хапп содрогнулся и резко обмяк,
Все замерли.
Крайчек скулил, не решаясь притронуться к телу Хаппа. Возможно, от страха.
Сакс уставился на тварь.
Глаз у нее не было, но все эти усы росли вокруг дряблого отверстия, видимо, служащего ртом. С каждым вдохом, когда пластины растягивались, этот мерзкий рот широко раскрывался. В нем были какие-то штуковины, возможно, языки. Хотя больше это походило на гнездо тонких голубых червей.
Тут Сакс понял, как охотилась эта тварь.
Она использовала эти червеобразные языки, чтобы заманить рыбу, как аллигатор делает своим языком, когда ловит черепаху. И как только добыча подплывает к этому дряблому ротовому отверстию, усики хватают ее и вводят ей парализующий нейротоксин. Вот чем были те красные шипы - нематоцистами, жалящими клетками, как у медузы. Усы действовали как щупальца морской анемоны... хватали и убивали то, что приманивали языки. Сакс понял, почему у твари были такие плавники... они походили на ноги, потому что она, вероятно, ползала по дну.
- Уверен, что не хочешь разделать этого ублюдка? - спросил он Менхауса. Тот тупо покачал головой, словно сперва хотел, но потом передумал.
Сакс встал рядом с рыбой... но не слишком близко.
Та почти уже не шевелилась. Усики едва подрагивали. От нее исходил сильный запах разложения, как от ведра с дымящимися внутренностями. Сакс вскинул весло и обрушил твари на голову. Пластинки были не такими жесткими, как ему сперва показалось. От удара одна из них раскололась, как арахисовая скорлупа... из нее полилась чернильно-черная жидкость. Сакс вскинул весло и опустил, превращая усики в кашу. Он продолжал молотить, пока она вся не лопнула, вывалив на палубу дымящиеся мясистые органы и исторгнув желтую студенистую жидкость.
Запах от нее поднялся тот еще.
Фабрини стошнило за борт.
Менхаус был зеленым, как мох.
Но Кук, казалось, был безразличен ко всему. Если рыба и вызывала у него отвращение, то он не подавал вида. Он сидел на корме с невозмутимым видом. Бледный и измученный, но не настолько, как остальные.
- Кто будет убирать этот гребаный бардак? - спросил Сакс. - Как насчет тебя, Кук?
Кук ответил легкой ухмылкой.
- Еще чего!
- Что ж, - сказал Сакс, окуная весло в воду и стараясь смыть с него грязь, - похоже, придется этим заняться тебе, Менхаус. И берегись щупалец. Они все еще могут ужалить. И чертовски больно. Спроси Хаппа.
Менхаус выглядел так, будто его вот-вот вырвет, но понимал, что работа досталась ему. Он затащил на лодку рыбу, ему и выбрасывать. Ему потребовалось какое-то время, чтобы справиться с желудком. Но потом он надел перчатки, подошел к рыбе, схватил за хвост и, поднатужившись, выбросил за борт. Несколько секунд она держалась на поверхности, а потом стала медленно погружаться вниз.
- Было не так уж и плохо, правда? - сказал он, обращаясь к остальным. - Сосунки чертовы. Это всего лишь рыба.
Но теперь им нужно было решить, что делать с трупом Хаппа. Никто, казалось, не хотел касаться его. Никто, кроме Сакса. Пока остальные были заняты своими мыслями, Сакс увидел рукоятку ножа, торчащую из-за голенища сапога Хаппа. Убедившись, что никто не смотрит, он вытащил его и сунул себе в сапог.
Казалось, никто этого не заметил.
Кроме Кука. Он, конечно же, увидел. Но Сакс предупредил его ледяной улыбкой, что он у него на крючке. И когда придет время, использует нож против его.
- Что насчет Хаппа? - наконец, спросил Фабрини.
Но не получил ответа.
Поэтому Сакс сказал:
- Похоже, нам негде особенно хоронить, так что он отправится за борт.
- Ты... ты не можешь так поступать, - заикаясь, попытался возразить Крайчек.
- Почему это?
- Господи Иисусе, Сакс, нам хотя бы нужно произнести какую-нибудь речь, - сказал Фабрини.
- Ладно, ты прав. Прощай, Хапп. - Сакс, казалось, забавлялся. - Ну вот, я произнес речь.
- Ты - говнюк, - на полном серьезе заявил Кук.
Сакс ухмыльнулся.
- Рад, что ты так думаешь. Помоги... Бери его за ноги. На счет три...
С того момента, как они забрались на крышку люка, Кушинг слушал это беспрестанно. Что у Сольца слабый желудок, чувствительная кожа, артрит обоих коленей, бесчисленные аллергии, ангина, близорукость, облысение. Что он склонен к воспалению десен, инфекции мочевого пузыря и необъяснимым болям в ногах. Ходячее пособие по ипохондрии. На корабле у него были лекарства от всего этого - таблетки, мази, капли. А теперь не осталось ничего.
И он старался вдолбить это Кушингу.
Кушинг не знал, сколько еще сможет терпеть. Сольц изводил его своим бесконечным перечислением жалоб и недугов, но не это было самое страшное. Основной проблемой было то, что они застряли посреди какого-то жуткого океана, и Кушинг мог с твердой уверенностью сказать, что это не воды Атлантики.
Он продолжал успокаивать Сольца. Заверял его, что туман рассеется, и их спасут... Вот только надолго ли его хватит?
- У нас правда нет шансов, да? - спросил Сольц.
- Есть, конечно, - снова солгал Кушинг. - Главное - терпение. Просто нужно потерпеть.
Но Сольц выглядел удрученным.
- Я уверен, что когда придет помощь, мы будем давно мертвы. Если она вообще придет.
- Придет. Должна придти.
- Мне нужна вода, - простонал Сольц. - Похоже, у меня обезвоживание.
- У тебя не обезвоживание. Оно не наступает так быстро.
Сольц коснулся своей лысеющей головы.
- Может, у тебя так. А я другой.
- Ты не другой.
- Нет, другой. Всегда был таким. Я более чувствителен к таким вещам, чем остальные. Почти ко всему.
Кушинг вздохнул. За что мне достался этот парень? - задумался он.
- Сольц, какого хрена ты на это подписался? - спросил он. - Скажи мне, ради бога, почему парень вроде тебя едет в джунгли Южной Америки строить взлетно-посадочную полосу? Мне кажется, такой образ жизни далеко не для тебя.
- Деньги. Разве не в них причина всего, что мы делаем, Кушинг? Разве не из-за них мы идем на безумные риски и ставим на кон собственную жизнь? - ответил ему Сольц. - Раве не так?
- Думаю, так.
- К тому же у меня высокие страховые выплаты.
- Ты шутишь, - сказал Кушинг. - У такого парня как ты?
- Да нет же, это правда. У меня ужасно высокие страховые выплаты. Если б я тебе рассказал, ты бы не поверил.
Кушинг обхватил голову руками, когда Сольц стал в красках рассказывать про увеличенные сухожилия, и как у него из колена иглами откачивали жидкость. Казалось, Сольц был счастлив, лишь когда жаловался или обсуждал медицинские процедуры.
- Мне нужна вода, - повторил Сольц, закончив раздражать Кушингу желудок. - У меня голова начинает кружиться.
- С тобой все в порядке.
- Ты просто не знаешь.
- Нет, знаю, черт возьми. У тебя не обезвоживание. Еще рано. Вот если бы у тебя потрескались губы, раздулся и почернел язык, значит, началось обезвоживание. А сейчас тебя просто мучит жажда. А это другое.
Сольц облизнулся.
- Губы уже болят.
Тут Кушинг сдался. Если он хочет думать, что умирает, кому какое дело? Пусть думает, что хочет. Если будет делать это тихо и без драматизма, у Кушинга не будет к нему претензий. Сейчас, кроме спасения, Кушинга волновал его шурин, Франклин Фиск. Тот самый мудак, который организовал эту "вечеринку". И тот самый ублюдок, который вынудил Кушинга поработать шпионом. Шпионом. Господи Иисусе! В это трудно было поверить. Трудно поверить, что Кушинг сам согласился на это. Кого волновало, что там замышляет этот Сакс? Если Сакс выжил, плавает где-то рядом, и они наткнутся на него, Кушинг расскажет ему правду. И он не остановится на этом. Это будет не просто признание. Он расскажет Саксу все, что будет необходимо для низвержения старого Фиска. Ни у кого нет такого компромата на Фиска, как у Кушинга.
Одна лишь мысль об этом вызвала у него улыбку.
Это будет месть.
- Что это там? - спросил Сольц.
Кушинг повернулся и увидел плавающие в воде скопления желтовато-коричневых водорослей.
- Это Саргассовые водоросли, Сольц. Они не укусят... если будешь держаться подальше.
Он хотел рассказать Сольцу правду. Что это просто морские водоросли, которые собираются в кучи. Что они являются основой для колонии различных существ, использующих их в качестве пищи, укрытия и места размножения. Он хотел рассказать об обитающих в них крошечных креветках, голавлях, саргассовых рыбах-иглах, крабах, морских огурцах, и угрях. Что в их зарослях более крупные рыбы питались теми, что поменьше. Обо всем, что читал.
Но было ли это правдой? Да, эти водоросли очень походили на те, что он видел на картинках... но они ли это? Кушинг не был уверен. Он не был здесь во многом уверен. Возможно, человеку, застрявшему в этом кружащемся тумане, в голову начинают лезть странные вещи. Такие, о которых он вообще не должен думать. Кушинг в этом не сомневался. Но это море... странного розового цвета, дымящееся и источающее смрад... Никто не сказал бы, что это нормально. Воздух, море, туман. Все здесь было ненормально. Но даже если сама вода здесь была неправильной, то с чего он взял, что это Саргассовые водоросли?
Да, это было безумие. Оно проникало под кожу. Ты мог говорить себе все, что угодно. Что этот странный туман и необычное море вызваны какой-то атмосферной аномалией... Но дерьмо остается дерьмом, ешь ты его или мажешь на себя. Ты можешь глотать его сколько угодно, но оно все равно выйдет наружу.
- Я видел раньше плавучие водоросли, Кушинг. И я не такой дурак, как ты думаешь. Я никогда не видел водорослей, которые бы искрились.
В чем-то он был прав. Водоросли действительно будто искрились. Возможно, это были просто отблески от тумана. Возможно, это было как-то связано с тем, что вокруг становилось светлее. Возможно.
- Знаешь, Кушинг, я ценю твою ложь, - сказал Сольц. - Ты хороший человек, раз заботишься о моем душевном состоянии. Но не нужно беспокоиться. Я слышал, что говорили матросы, когда мы заплыли в этот туман. Сольц не сводил с него своих дождливо-серых глаз, буквально сверлил его взглядом. - Мы в Треугольнике Дьявола, верно? Так называется это место. Где пропадают самолеты, корабли и люди... Теперь мы знаем, куда они попадают, да? Светящийся туман засасывает их и выплевывает сюда.
- Не давай волю своему воображению, - неуверенно сказал Кушинг.
- Я видел передачу про это несколько лет назад. Вихревые воронки. Так их называют. Вихревые воронки. Засасывают тебя и выбрасывают где-нибудь в другом месте. Возможно, сейчас мы находимся за пять тысяч миль от нашего последнего местоположения. И возможно... да, возможно, это место обладает физическими свойствами, которые мы не в состоянии постичь.
У Кушинга не было сил, чтобы спорить. Но Сольц завелся, и его было не остановить. Он нес всю эту чушь, которую наслушался про Бермудский треугольник в псевдодокументальных фильмах. Еще неделю назад это было бы забавно, но сейчас? Уже нет.
- Я слышал, как один из матросов упоминал Саргассово Море... Знаешь, что это? - спросил его Сольц.
- Просто большое, очень спокойное море с большим скоплением морских водорослей, находящееся в Атлантике. По официальной версии, твой Треугольник Дьявола касается его границ, - сказал Кушинг. - Также существует мифический аспект, о котором любят травить байки старые моряки. Морские водоросли повсюду. Никакого ветра, одни лишь водоросли. Раньше парусники застревали там, потому что без ветра не могли плыть. Но это не самое худшее. Скопления водорослей были такими густыми, что корабли не могли выбраться из них, и оставались там навсегда. Обрастали этими водорослями, и экипажи погибали от жажды. Это море еще называли Кладбищем кораблей.
Сольц нервно оглянулся.
- Похоже, мы там и находимся. Видишь, с чего пошли те истории, Кушинг. Люди попадали в это место, видели все эти ужасы, потом, выбравшись, рассказывали о них.
Да, именно об этом и думал сейчас Кушинг.
Но слова Сольца, говорящего об этом без тени сомнения, вызывали у него тревогу и уныние. Конечно же, он был прав. Разве были этому другие объяснения? Кушинг с легкостью опроверг бы любое. Он боролся с этой мыслью с тех пор, как корабль пошел ко дну, но постепенно смирялся с ней. Другого выбора не было.
- Здесь есть такие вещи, - сказал Сольц как-то слишком тихо, - которых нет в других местах. Страшные вещи. Ты знаешь это, и я знаю.
Да и Кушинг об этом знал.
Пока еще они ничего не встречали в тумане, но они слышали звуки... нехорошие звуки... И Кушинг знал, что это лишь вопрос времени.
Сольц, видимо, тоже это знал.
На спасательной шлюпке все было по-прежнему.
- Что за дерьмо?
Крайчек посмотрел туда, куда показывал Сакс. В воде плавало огромное скопление желтых листьев, стеблей и пузырьков воздуха.
- Плавучий фукус - сказал он. Такой есть по всей Атлантике.
- Что-то не похоже на плавучий фукус.
Крайчек улыбнулся.
- Не похоже? А что это, по-твоему?
- Черт его знает, - ответил Сакс.
- Иногда вещи являются не тем, чем кажутся на первый взгляд, - сказал Крайчек. И было непонятно, бредит он или говорит загадками.
Сакс бросил в его сторону неодобрительный взгляд.
- Не врешь? Значит, иногда матросы похожи на мужиков, а на самом деле, это сосунки, ищущие мамкину титьку. Да, Крайчек?
Кук вздохнул. Крайчек провоцировал Сакса. Провоцировал их всех с того момента, как Сакс с командой поднялся на борт шлюпки. Для него это была своего рода игра. Его мозги размякли, как тыква через две недели после Хэллоуина, и теперь он вел себя, как маленький мальчик, у которого есть "страшная" тайна. Только ни с кем не хотел ей делиться, это было бы не по правилам. Он продолжал нервировать остальных, намекая на мрачные, невидимые и просто жуткие вещи. Намекая, но не облекая указанные ужасы в слова.
Кук решил, что Крайчек не просто начинал терять разум, он уже его потерял.
Хапп умер и был выброшен за борт по указанию Сакса, как использованный ночной горшок. Кук понял, что это послужило катализатором. Лишь Хапп и забота о нем не давали Крайчеку сорваться. Уже тогда он был на грани истерики. Но тогда было хотя бы что-то. Что-то, что удерживало его. Не давало погрязнуть в безумии. Однако теперь не осталось ничего. И Крайчек бросился в объятья сумасшествия, как наркоман кидается в объятья иглы, зная, что это может закончиться чем угодно.
Кук заметил, что скопления водорослей становились все более многочисленными. То, которое рассматривал Сакс, было маленьким островом добрых шесть футов в обхвате. И оно не очень походило на плавучий фукус или другие водоросли, которые Кук когда-либо видел. Это было скопление густых сорных наростов, стеблей, пузырьков воздуха, и каких-то пустул грязно-белого цвета размером с чайные чашки, напоминающих шляпки бледных поганок. И возможно, самое странное, что все это было покрыто красной желеобразной субстанцией.
Возможно, она была совершенно безвредной.
Возможно.
- Эй, Фабрини, - сказал Сакс. - Почему бы тебе не прыгнуть туда и не поиграть с этой хренью? Возьми с собой Менхауса. Может, поймаете хорошую рыбку на ужин. В прошлый раз это был незабываемый экземпляр.
- Иди на хрен!
- А отсосать не хочешь? - спросил Сакс.
Менхаус нервно хохотнул.
Крайчек лишь усмехнулся.
Кук и Менхаус на мгновение встретились глазами. Они явно думали об одном и том же - у них есть проблема. В воздухе повисло напряжение. И в любой момент оно могло обернуться насилием и кровью. Ядовитый нарыв, готовый прорваться и распространить инфекцию по телу... Телом в данном случае были все, находящиеся в лодке. Возможно, эта подростковая перебранка была лишь прикрытием, но между Саксом и Фабрини явно пробежала черная кошка. Назревала взрывоопасная ситуация. Сакс сидел на корме, а Фабрини - в носовой части. Но рано или поздно Сакс снова откроет рот и Фабрини не выдержит. Это было видно по глазам последнего - разгорающаяся ненависть, лишь ждущая подходящего момента, словно тигр, решающий, когда выпустить когти и вспороть брюхо жертве.