Он мог глотать, глотать, глотать.
А отплатить тем же? Нет, это было не в его стиле. Если не считать маленького инцидента с отцом. Но он не хотел его убивать. Просто у него не было выбора. Как любой здравомыслящий человек, он не хотел больше никого убивать. На самом деле, он даже не хотел убивать Сакса. Но рано или поздно может получиться так, что у него не будет выбора. И ему придется его убить.
Если я доберусь до пистолета, - мрачно подумал он, - тогда может быть. Возможно, я сделаю это просто из принципа.
Но это не будет хладнокровное убийство.
Сакс получит шанс поступить, как разумный человек. Разница в этом. Возможно, сам Сакс такого шанса никому из них не дал бы. Потому что в душе Сакс не был цивилизованной личностью. Он был бешенным, кровожадным животным, которому доставляют наслаждение лишь чужие страдания.
И в это не было никаких сомнений.
"Великанша" так и не вернулась, и напряжение постепенно спало. Но все оставались пропитаны им, как губки. Лишь возвращение из этой мертвой зоны смогло бы избавить их от него. Менее крупные рыбы по-прежнему сновали вокруг, но и их осталось не так много. Время от времени они тыкались в лодку и дрались между собой, но в целом было тихо. Очень тихо.
Постепенно люди снова стали заводить разговоры, особенно после того, как Сакс приказал Менхаусу раздать немного шоколада, крекеров, и по паре глотков воды.
- Что ты сделаешь в первую очередь, когда вернешься домой, Кук? - спросил Менхаус, словно забыв, где они находятся и с чем столкнулись.
- Если вернешься домой, - мрачно поправил Фабрини.
Сакс рассмеялся.
- Ну, я, наверное, приму горячую ванну, вкусно поужинаю, и буду спать три дня, - сказал он.
- Звучит неплохо, - улыбнулся Менхаус. - А я завалюсь на диван, и неделю буду развлекаться с женой.
- Черт, - закатил глаза Фабрини. - Да у вас парни никакой фантазии. Вот я возьму бутылку бухла, парочку шлюх и хорошенько повеселюсь.
- А ты, Сакс? - спросил Менхаус.
Сакс широко улыбнулся.
- Я, наверное, оставлю свое мнение при себе. Некоторые из вас уже никогда не вернутся домой.
Хотя трудно было сказать, когда была ночь, а когда день, и сколько могли здесь длиться сутки, Гослинг назначал из своей маленькой команды часовых, и они дежурили посменно, по два часа каждый. Их задачей было держать ухо востро и смотреть в оба. А еще сигнализировать при малейших признаках опасности, при появлении других выживших или суши.
Потому что он все еще надеялся, что земля где-то рядом. Должна быть где-то рядом. Под этой жирной водой должно быть морское дно, и вполне разумно предположить, что рано или поздно какая-то его часть поднимется и сформирует остров или континент.
Вот что говорил себе Гослинг.
Вот за что цеплялся.
Он не знал, что ждет впереди и какие ужасные формы может принять, но если б им удалось добраться до суши, у них у всех появился бы шанс. Шанс выжить, а возможно, и выбраться отсюда.
Возможно, одной его надежды было недостаточно, но это был лучший вариант, поэтому он держался за него и держался крепко.
- Вы, парни, меня убиваете, когда вот так сидите, - проворчал Сакс. - Не говорите ничего. Не двигаетесь. Ни черта не делаете.
- А что нам делать? - спросил Менхаус. - К тому же, лучше будет, если мы будем молчать, - сказал Крайчек.
- К черту Крайчека, - сказал Сакс. - Он больной на всю голову. Верно, Крайчек?
Крайчек ничего не сказал. Он смотрел на туман, на воду, на водоросли. Возможно, думал о чем-то, но не спешил делиться своими мыслями.
- Оставь его, - сказал Кук. - Что он тебе сделал? Что он кому-то из нас сделал?
Но Сакс никак не прокомментировал его замечание. По крайней мере, голосом. Но его глаза говорили сами за себя, причем, такие вещи, которые никто не хотел слышать.
- Что? - спросил Фабрини. - Нам нельзя просто сидеть, большой босс? А что, по-твоему, мы должны делать?
Сакс расхохотался, и его смех был похож на раскат грома.
- Мужик, а ты скользкий. Все вы здесь скользкие, как гребаные ужи. Думайте, я не знаю, о чем вы там шепчитесь? Думайте, не знаю, что вы замышляете, коварные ублюдки? Я знаю, поверьте мне, я знаю все.
Кук успокаивающе положил руку Фабрини на плечо.
- Мы ничего не замышляем, Сакс. Всего лишь хотим вернуться домой.
Сакс облизнул пересохшим языком губы. Посмотрел на каждого по очереди. На каждом задержал взгляд, словно говоря, я знаю, лживые ублюдки, что вы думаете, я знаю, знаю...
Потом растянул рот в широкой, хищной ухмылке и зашелся в смехе. Смеялся он долго.
- Дурни, - фыркнул он. - Разве не понимаете, что я вас прикончу? Прикончу каждого из вашей гребаной своры, прежде чем позволю к себе прикоснуться. Разве вы это не понимаете?
Господи, да он спятил, - нервно подумал Фабрини.
- Дурни! Дурни! Дурни! - повторял нараспев Сакс.
- Перестань, Сакс, - сказал Кук. - У тебя паранойя. Хватит тратить энергию на этот бред. Ради бога, посмотри, где мы находимся и с чем столкнулись... Как ты можешь себя так вести?
- Он прав, - тихо сказал Менхаус. - Мы должны держаться вместе.
Сакс изобразил смущенную, глупую улыбку, словно соглашаясь со всеми. Конечно, парни, нужно держаться вместе. Давайте все держаться вместе. Один за всех и все за одного, а? Это пригодится, когда вы, грязные крысы, накинетесь на меня и бросите чертовым рыбам. А потом будете смеяться, смеяться, верно?
Кук посмотрел на него, и ему не понравилось, что он увидел.
- Тише, - сказал он.
Сакс продолжал беспокойно ерзать на сиденьи, словно в заднице у него были занозы. - Вам, парни, лучше начать думать головой, потому что старина Сакс здесь главный. Да, черт возьми.
- Пожалуйста, Сакс, - сказал Менхаус. - Просто расслабься.
Сакс снова начала хохотать. Но сейчас в его смехе было еще меньше веселья, чем прежде. Это было больше похоже на гогот сумасшедшего. То высокий и глухой, словно звучащий в пустой комнате, смех, то низкое и зловещее хихиканье.
- Ублюдки! Засранцы. Гребаные куски дерьма, - ругался он. - За кого вы меня принимаете, тупицы? Разве не видите, что я вас раскусил? Что я знаю, что вы затеваете? Вы уже не ждете темноты, вы просто ждете возможности, любой возможности. Любого шанса прикончить меня. О, я по глазам вашим вижу. Отлично вижу.
Кук и Фабрини переглянулись. Их глаза говорили красноречивее всяких слов. Сакс постепенно сходил с ума, и в этом не было уже никаких сомнений. Человек находился на грани нервного срыва.
Менхаус какое-то время смотрел себе под ноги, потом спросил:
- Зачем нам убивать тебя, Сакс? Господи, ты же нам нужен. Ты - единственный, кто может вытащить нас отсюда. Ты - единственный, у кого есть хоть какой-то морской опыт. Если ты не спасешь наши задницы, никто не спасет.
- Ага, - сказал Сакс.
Подобные слова, произнесенные кем-то другим, вызвали бы у Сакса вспышку ярости. Но в Менхаусе было что-то безобидное. Можно даже сказать, братское. Сложно было представить, что этот здоровый весельчак может кому-то навредить. Казалось, он был не способен на это. Подобные типы обожают детей и маленьких зверушек.
Менхаус словно прочитал его мысли.
- Я не жестокий человек, Сакс. Редко выхожу победителем из драк. Часто вообще стараюсь их избежать. Просто не могу причинять кому-то боль. Не мое это. Поэтому, если я говорю, что не позволю никому навредить тебе, можешь мне поверить. Если дело дойдет до этого, я предупрежу тебя. И поддержу.
У Фабрини, с его примитивным интеллектом, был такой вид, будто ему влепили пощечину.
- Ты чего это, Менхаус? С катушек съехал? Он же псих.
- Заткнись, Фабрини, или богом клянусь, я тебя прикончу, - прорычал Сакс. Его голос был словно наэлектризован добела.
Мышцы на шее напряглись. Глаза вылезли из орбит. На виске пульсировала вена. Лицо стало цвета крови. Он не шутил, и все видели это.
- То, что я сказал... - начал, было, Менхаус, стараясь смягчить конфликт.
- Я хочу верить тому, что ты сказал, - произнес Сакс. - Ты не представляешь, как я хочу в это верить. Но я не знаю. Просто не знаю. Либо ты очень честный, либо очень скользкий. Не знаю, какой.
Менхаус тяжело дышал.
- Я говорю серьезно, Сакс. Абсолютно серьезно.
Сакс посмотрел на него сверху вниз, словно пытаясь разглядеть доказательства лжи. Но ничего не нашел.
- Ну, раз серьезно, - сказал Сакс, - тогда подойди ко мне.
Джордж смотрел на мертвое, туманное море, и оно, казалось, тоже наблюдало за ним. Если достаточно долго смотреть на эти пустынные просторы, то море начинает представляться не просто силой природы, а живой, дышащей сущностью. Чем-то разумным и расчетливым. Гигантским злым разумом, с нечеловеческим терпением вынашивающим план твоей смерти.
И если говорить о море, на которое смотрел Джордж, такие мысли приходили очень быстро.
Словно кто-то или что-то внушал их.
Но Джордж не собирался возвращаться к ним снова.
Это была территория Дьявола.
Поэтому он старался занять голову мыслями о еде, выпивке. Или о сигаретах. Он готов был душу продать за банку пива.
Продолжая смотреть на море, он вдруг увидел... нет, он не знал, что именно он видит. В тумане что-то было. На этот раз ничего гигантского и угрожающего, просто какая-то тень или фигура, мелькающая во мгле.
Она появилась и тут же исчезла. Но она была там. Что-то там было.
Джордж сглотнул, понимая, что галлюцинирует. Такое уже было с ним раньше. Если достаточно долго вглядываться в тот грязный туман, начинает всякое мерещиться. И то, что ты мечтал бы увидеть и то, на что не хотел бы смотреть. Такова была природа тумана, клубящегося, словно пар над кипящим котлом, но более медленного, более густого, почти как свернувшееся молоко.
Снова намек на движение.
Джордж посмотрел на Сольца и Кушинга. Они спали. Гослинг тоже спал. Это была смена Джорджа. А что ему сказал Гослинг? Постоянно перемещай взгляд, Джордж. Не смотри ни на что слишком долго, иначе начнешь видеть то, чего нет. Гослинг был совершенно серьезен, когда говорил это. В его глазах не было ни малейшей искорки веселья. За свою жизнь Гослинг немало времени провел на часах и знал, какие странные вещи могли порой привидеться.
Джордж снова заметил движение и покачал головой. Господи, а сигарета была бы очень кстати. Сигарета и чашка горячего кофе. Они привели бы мысли в порядок.
Джордж закрыл глаза, снова открыл и окинул взглядом плот. Трое мужчин, спящие в просторном интерьере под пологом, и сам Джордж, дежурящий у двери, за которой клубился и манил к себе туман.
Если понадоблюсь, - сказал Гослинг, - разбуди меня, слышишь?
Гослинг. Господи. Курица-наседка.
Джордж отвел глаза от тумана, буквально заставив себя сделать это, и стал изучать воду. Дымящаяся и зловонная, затянутая гниющей пленкой, состоящей, казалось, в равных пропорциях из ила, слизи, и разлагающейся органической материи. Время от времени она подрагивала как желе, словно, под воздействием подводных течений. На поверхности плавали покрытые розовой тиной островки из водорослей и узловатых стеблей.
От тумана, казалось, несло холодом и сыростью, но само море было теплым. Как грязевая ванна, теплым и странно манящим.
В тумане снова что-то шевельнулось.
Но когда Джордж поднял глаза, ничего не увидел.
Всякий раз, когда он отводил взгляд, движение повторялось. Словно, нечто желало оставаться незамеченным. Во всяком случае, пока. Отчего Джорджу показалось, что с ним играют. Нечто играло с ним в игры разума. Возможно, хотело вызвать у него страх, дискомфорт, или тревогу. Если это так, то него или у них это хорошо получалось. Внизу живота забегали мурашки, яички сжались, словно, почувствовав себя уязвимыми.
Опять движение.
Потом снова ничего.
Джорджу пришло в голову, что какой-то ребенок порхает в тумане, играя с ним в "прятки" или "догонялки". Хочет показаться Джорджу лишь мельком, не больше. Во всяком случае, пока. Пока он или она не будет готов. Потому что тогда это будет очень смешно...
Нет, Джорджу было не до смеха.
Он очень хотел запустить туда световую ракету и посмотреть, что скрывается в тумане. Что скользит туда-сюда, словно гадкий мальчишка, прячущийся за занавеской.
Джордж неоднократно пытался сглотнуть, но так и не смог смочить горло. Оно походило на часть старого механизма, ржавую и заклинившую, забитую пылью и мышиным пометом.
Море слегка подрагивало, сгустки зловонных водорослей плавали, распадаясь, словно что-то толкало их снизу. Большая темная масса их прибилась к борту плота и странно пульсировала, словно дыша.
Джордж снова уловил движение.
На этот раз нечто не пыталось спрятаться.
У самого края туманной завесы стояла фигура. Окутанная дымкой, но все равно хорошо видимая. Настолько хорошо, что Джордж различил маленькую девочку. Она стояла неподвижно, как манекен или марионетка, ждущая, когда пальцы кукловода оживят ее.
Джордж моргнул и потер глаза.
Девочка была все еще там.
По его спине пробежал холодок, распространившись на плечи и руки. Он сказал себе, что там не может быть никакой маленькой девочки. Она камнем ушла бы под воду, да и что в тумане могла делать маленькая девочка?
Джордж перевел взгляд на Гослинга. Хотел сказать что-то, разбудить его, но в горле пересохло. Оно, словно, сжалось до размеров булавочной головки, и он едва мог дышать.
Если понадоблюсь, разбуди меня, слышишь?
Но Джордж не мог. Ему не хватало воздуха. Он замер, как вкопанный. Сердце учащенно колотилось в груди.
Теперь девочка махала ему.
А Джордж не мог ничего сделать, вообще ничего. У него не было сил помахать в ответ. Да и сама мысль помахать, привлечь к себе внимание... была недопустима. Ибо эта маленькая девочка была живым воплощением всех страхов и тревог, пережитых им в детстве и во взрослой жизни.
Теперь она двигалась в его сторону.
Запаниковав, Джордж поспешил изгнать эти жуткие образы из головы, потому что это была всего лишь галлюцинация. Темная фантазия, исторгнутая из глубин. И если он позволит ей укорениться у себя в голове, если у нее хватит сил закрепиться....
Но он не думал, что галлюцинирует.
Он видел маленькую девочку в одежде, напоминающей платье 19-го века, двигающуюся в его сторону. Она приближалась все ближе, и он был абсолютно не в состоянии делать что-то, кроме как смотреть.
Я не вижу никакой маленькой девочки, - сказал он себе. - Я не знаю, что это, но это не маленькая девочка. Это что-то другое. Либо моя воплощенная фантазия... либо что-то еще хуже. То, что хочет внушить мне, что оно - маленькая девочка.
И эта мысль показалась ему вполне логичной.
Да, нечто мерзкое и уродливое. То, что населяет черные подводные долины и живет в гниющих остовах затонувших кораблей. То, что перебирает кости утопленников и ветром воет в мачтах, заманивая суда в гиблые места. Да, это было оно. Живое олицетворение всех мужчин, женщин и детей, сгинувших в море. Затянутых в темные кладбища покачивающихся ламинарий, выпотрошенных кораблей-гробниц и обросших ракушками костей, которых уже никогда не коснется солнечный свет.
Джорджу показалось, что она стоит на островке из водорослей, но это было не так. Она перемещалась, да, хотя стояла совершенно неподвижно. Очень медленно плыла в его направлении, не касаясь ногами воды. Она была опутана щупальцами тумана, но он разглядел, что она была одета в василькового цвета платье из шелковой тафты, обделанное белой лентой и тесьмой. Вечернее платье. На шее висел золотой кельтский крест.
Это призрак, - подсказало ему чутье, - призрак маленькой девочки, затянутой некогда в это мертвое море. Тень, обитающая в тумане.
Когда она приблизилась, он увидел, что ее золотистые волосы уложены локонами, а лицо гладкое и белое, как фарфор. Как у викторианской куклы. Она выглядела точь-в-точь, как викторианская кукла.
Хотя нет, не совсем.
Ее лицо было мертвенно-бледным, выбеленным морской водой. Глаза - огромные зияющие дыры, заполненные желтоватым свечением, словно две полных луны, затянутые облаками. Подернутая дымкой и жуткая, теперь она была всего в десяти-пятнадцати футах. И он увидел, что она покрыта длинными пучками водорослей, вплетенными в волосы и спускающимися на плечи. А ее платье - выцветшая тряпка, подернутая плесенью. Туман клубился вокруг, паром вырываясь наружу из многочисленных отверстий в ее теле, словно внутри ее горел огонь. Она оставляла за собой след из вьющейся дымки, струи тумана щупальцами тянулись из нее.
Джордж почувствовал, что в голове у него что-то разбилось, словно бокал в дальней комнате.
Ближе, еще ближе. Он видел клубящийся туман сквозь трещины в ее теле, видел зеленых морских червей, копошащихся у ее горла. Ее широко раскрытые глаза светились желтым светом, с губ свисала нить слюны.
Что-то рвалось из Джорджа наружу. Что-то яростное и пронзительное - раздирающий горло, отчаянный крик.
Твоя душа... она пришла высосать из тебя душу.
Морщинистые белые пальцы протянулись к нему, черной клокочущей дырой раскрылся рот.
И Джордж закричал.
Он кричал, пока она не исчезла, не рассеялась, словно пар. А он еще долго продолжал слышать в тумане отголоски своего крика, изменяющиеся и возвращающиеся к нему хором призрачных голосов. И ни один их них не принадлежал ему.
Потом ему на плечо легла чья-то рука и встряхнула его. Рядом стоял Гослинг и что-то кричал.
- Что? - спросил Джордж.- Что такое?
- Что происходит? - пытался докричаться до него Гослинг, крепко держа за плечи.- Что, черт возьми, происходит?
И Кушинг и Сольц уставились на него с нескрываемым ужасом.
Но Джордж не мог сказать, что он видел, потому что сам не знал, что это было. Поэтому выдал первое, что пришло ему на ум:
- Я... похоже, я заснул. И мне приснился кошмар...
Но не похоже было, что ему кто-то поверил больше, чем он верил себе.
Оставалось лишь надеяться, что они не слышали то, что слышал он. Насмешливое детское хихиканье, доносящееся из туманных глубин.
- Кто не со мной, тот против меня, - сказал Сакс, направив "Браунинг" в сторону Фабрини, Кука и Крайчека. - Ты, Менхаус, либо со мной, либо с ними. Что выбираешь?
- Сакс, - задыхаясь, сказал Менхаус, - Хватит.
Он находился сейчас, словно, между двух огней. Сакс стоял на корме, остальные сидели в носовой части, а он сам сидел примерно посередине. И положение его было крайне непростым и опасным. Если он перейдет на сторону Сакса, остальные больше не будут ему доверять. А если останется с ними, Сакс поймет, что он ему солгал.
- Послушайте, что я хочу, что я действительно хочу, так это то, чтобы все закончилось, - сказал Менхаус, обращаясь ко всем. Пытаясь говорить спокойно и рассудительно, он в результате больше походил на маленького напуганного мальчика. Кем он себя и ощущал, наверное. - Это не может больше продолжаться. Не может.
В ответ Сакс навел пистолет на Менхауса. В его глазах был зловещий блеск. Он был похож на человека, который отчаянно хочет что-нибудь с кем-нибудь сделать.
Он убьет меня, - подумал Менхаус.
- А ну тащи сюда свою задницу, - сказал Сакс, - или вали к ним. Если ты со мной, будешь еще внукам рассказывать про свои приключения. Если с ними... ну, ты все понимаешь, не так ли?
Менхаус неуверенно оглянулся. Ему почти уже захотелось, чтобы те жуткие рыбы вернулись, даже та большая. Или что-то похуже выскользнуло из тумана. По крайней мере, тогда у них будет один общий враг.
Но, похоже, они уже стали врагами друг другу.
- Не делай этого, - сказал Фабрини. - Не иди туда. Если свяжешься с этим трусливым куском дерьма, станешь соучастником убийства. Моего или чьего-то еще. Ты же не хочешь этого, правда?
Нет, Менхаус определенно этого не хотел.
- Не слушай этого козотраха, - сказал Сакс. - Он ни черта не знает. Кроме того... оглянись вокруг. Все вы, оглянитесь вокруг, мать вашу. Думаете, мы плаваем где-нибудь в Мексиканском заливе? Ни хрена. Там, где мы находимся, законы не действуют. Здесь выживает сильнейший. Если будешь со мной, Менхаус, я сохраню тебе жизнь. Возможно, даже вытащу тебя отсюда. Но если останешься с ними...
- Он говорит чушь, - сказал Кук. - Только вместе мы сможем выжить.
Но он не понимал. Как и Фабрини. Это был единственный способ. Единственный возможный способ успокоить Сакса.
Сглотнув, Менхаус подошел к Саксу и сел на сидение прямо перед ним.
- Гребаная дешевка, - прошипел Фабрини.
Кук промолчал.
Крайчек улыбнулся и указал пальцем вверх... как будто это все объясняло. Потом кивнул, думая, что выразил свою точку зрения. Но, как и большинство, связанных с ним вещей, она осталась никому не понятной.
Они считают меня предателем, - подумал Менхаус, - но они просто не понимают.
- Вот так, - радостно воскликнул Сакс. - Теперь мы вдвоем будем за ними следить.
Сакс и Фабрини молча уставились друг на друга. Так продолжалось несколько минут. Взаимная ненависть висела в воздухе пеленой, пахнущей сырым мясом и порохом.
Сакс ухмыльнулся.
- Что ж, думаю, вы в заднице, мальчики, - сказал он.
Кук и Фабрини просто смотрели на него и ждали, что в любой момент могут получить пулю.
Крайчек же, как всегда, ждал, видимо, чего-то совершенно другого.
- Кого из вас мне прикончить первым? - спросил Сакс. - Кого?
- Убей меня, - прохрипел Фабрини, - свинья трусливая.
- Это не так просто, Фабрини. Вовсе не так просто. - Он похлопал Менхауса по плечу. - На самом деле, я дам решить это своему приятелю.
- Нет, - категорически возразил Менхаус. - Я не буду.
- Нет, будешь. В противном случае я тебя убью.
Дуло пистолета уткнулось Менхаусу в спину. Это была смерть, и он знал это. Он думал, что присоединившись к Саксу, сможет того успокоить. Удержать его от убийства, но это оказалось нелегко. Он просто недооценил извращенную, садистскую форму безумия Сакса. Этот человек настолько потерял голову, что даже не осознавал степень своего сумасшествия. И уже не мог отличить добро от зла. Возможно, Сакс не был настолько безумен, как думал Менхаус. Возможно, он с самого начала все так спланировал. Он хотел видеть Менхауса на своей стороне, лишь потому, что это входило в его планы. Потому, что теперь у него был невольный сообщник убийства.
- Ну, старина, так кого? - бодро спросил Сакс.
Во рту у Менхауса все пересохло. Все же он попытался облизнуть губы. - Это безумие, Сакс. Мы отправимся в тюрьму за это.
Сакс захохотал.
- Боже, Менхаус! Оглянись! Ты видишь гребаных копов, тюрьмы или судей? Нет, мы делаем здесь то, что хотим. Можешь назвать это самосуд.
Дуло пистолета сильнее вдавилось ему в спину.
- Решай.
Фабрини и Кук смотрели на них холодным, полным ненависти взглядом. Менхаус восхищался этими двумя, как не восхищался никем за всю свою жизнь. Это были мужики. Настоящие мужики. Люди с большой буквы. Хоть и напуганные внутренне, но смело глядящие в лицо смерти. Никто из них не опустился бы до того, что он сделал. Скорее они умрут.
Но они не понимают. Просто не понимают. Я сделал это ради их же спасения, правда...
И он был прав - они не понимали. Они считали его слабым, эгоистичным и никчемным. Так они считали, и Менхаус знал, что ему не найти таких слов, которые бы изменили их мнение.
- Ну и? - спросил Сакс.
- Думаю, это Кук, - задыхаясь, сказал Менхаус.
Кук смотрел на них немигающим взглядом.
Крайчек захихикал.
- Все маленькие куклы становятся в ряд, - сказал он скрипучим голосом. - Делают то, что им говорят. Какие же вы все глупые, вы все. А особенно ты, Сакс, ты самая тупая кукла из всех. Он там наблюдает за нами и слушает. Чем слабее мы, тем сильнее он. Только это не он, а они. Они. Те, что прячутся в тумане, те, кто дергают за ваши нити и заставляют плясать. И ты, ты, глупый человечишко, позволяешь им! Ты позволяешь им! Они овладели твоим разумом. Они заставляют тебя ходить, разговаривать, ненавидеть и убивать... ты самый глупый из всех! Самый глупый!
- Заткни свою пасть! - закричал на него Сакс. Он отвел пистолет от спины Менхауса и направил Крайчеку в лицо. На ту землистого цвета маску с застывшей на ней кривой, безумной ухмылкой.
Но Крайчек лишь покачал головой.
- Я не обязан затыкаться и я не заткнусь! Они уже овладели тобой, но мой разум по-прежнему принадлежит мне. Они не могут забраться ко мне в голову, потому что я не пущу их. Не позволю им толстеть, сидя в своей паутине и высасывая мой разум! - Он прижал пальцы к вискам. - Я принимаю свои решения, слышишь? Не ты и не они!
- Ты чертов псих, - крикнул ему Сакс.
Но Крайчек заверил его, что полностью контролирует свои умственные способности. Он провоцировал Сакса, потому что искренне верил, что пули не смогут его убить.
- Возможно, будет похоже, что убили и возможно, будет похоже, что я умер... но так ли это будет на самом деле? Или это будет то, что они поселили в твоем маленьком мозгу? И вообще пистолет ли ты держишь, Сакс? - Он снова захихикал, вытирая тыльной стороной ладони слюну с подбородка. - Подумай об этом, Сакс! Пожалуйста, подумай о том, что я сказал! Это может быть твой последний шанс! Кто знает, может, сейчас ты здесь один. Совершенно один заблудился в этом голодном тумане... и тебе только кажется, что мы рядом с тобой. Возможно, мы все сгинули вместе с кораблем... и теперь всего лишь призраки, воспоминания. Ну же, Сакс, закрой глаза. И когда откроешь, нас здесь не будет... мы - призраки.
- ЗАТКНИСЬ! - взревел Сакс. Он был больше не в состоянии слушать этот монотонный, безумный голос. Он чувствовал, будто Крайчек залез к нему в голову грязными пальцами и роется там, заставляя думать и чувствовать всякое, заполняя его разум ложью и сомнениями. - ЧЕМ БЫСТРЕЕ ЗАТКНЕШЬСЯ, ТЕМ ЛУЧШЕ ДЛЯ ТЕБЯ!
Но Крайчек лишь хихикнул.
- Чувствуешь их, Сакс? Чувствуешь, как они осушают тебя? Высасывают твой разум?
Сакс старался не обращать внимания на сказанное Крайчеком, потому что все это было неправда. Не могло быть правдой. Все, что говорил Крайчек, было безумием. В тумане ничего не было. Ни дьявола, ни злого присутствия, поедающего разум. И... И в лодке с ним сидели Кук, Фабрини и Крайчек. Это были не призраки, потому что в противном случае, Сакс сам был бы сумасшедшим. Который разговаривает с тенями. Это значило бы, что он плавает здесь в одиночестве, в полном одиночестве...
Поэтому Сакс сделал то, что было для него естественным.
Он спустил курок на "Браунинге". Прогремел выстрел, и пуля прошла над головой Крайчека, не причинив тому вреда. Это заставило его умолкнуть. Не стерло кривую усмешку с его лица, но умолкнуть заставило. Остальные тоже молчали. На него смотрели потные, закопченные лица. Осуждающие лица.
- Неплохая попытка, Крайчек, - наконец, сказал Фабрини. - Почти сработало.
Но по выражению лица Крайчека было понятно, что это была не уловка. Он верил в каждое свое слово.
- Следующая пуля пройдет прямо между твоих глаз, Крайчек. - Сакс успокоился, но все равно выглядел немного смущенным. Он снова навел пистолет на Менхауса. - Ладно... ты сказал Кук, и это будет Кук. Уверен?
- Да.
Сакс поднял пистолет и прицелился.
И в следующий момент Менхаус бросился на него.
Все произошло очень быстро.
Когда Сакс прицелился, Менхаус бросился на него со скоростью, которой сам от себя не ожидал. Сакс не заметил, как это случилось, совершенно не ожидал этого. Возможно, он думал, что Менхаус свернется калачиком и надуется. Но он ошибался. Менхаус кинулся всем корпусом на Сакса, сбив ему прицел и отбросив к краю лодки. Пистолет выстрелил, но пуля ушла в небо. В следующий момент Менхаус вцепился в него, пытаясь выхватить у Сакса. Сакс ударил его ногой в живот, потом в бедро, но тот не отпускал.
К тому времени к ним подскочили Кук и Фабрини.
Фабрини ударил Сакса в лицо около пяти раз, пока Кук и Менхаус вырывали пистолет.
Наконец, Сакс прекратил сопротивление и рухнул на палубу, обессиленный и опустошенный. Все бахвальство исчезло, как будто кто-то полностью обескровил его.
Он не смотрел ни на кого и ничего не говорил.
Кук унес пистолет в носовую часть, как бы от греха подальше.
Фабрини вытащил нож из сапога у Сакса, пока Менхаус держал его.
Все кончилось очень быстро.
- Вот тебе, - сказал Фабрини, нанося Саксу крепкий удар ногой в бок. - Получай, говнюк. Что теперь будешь делать?
Сакс повернул к нему перемазанное кровью лицо.
- Я убью тебя, - сказал Сакс и бросился на него.
Втроем им удалось подавить сопротивление Сакса без особых проблем. Но они знали, что взывать к его разуму было уже бесполезно. Пришлось его связать. В дело пошел ремень Фабрини. Они связали ему руки за спиной, пропустили ремень через уключину и завязали на узел. Наконец, Сакс был обезврежен. Теперь он ничего не сделает ни им, ни себе.
Какой позор, - подумал Кук, - что приходится делать подобное.
Чем это все кончится?
- По крайней мере, сейчас мы можем передохнуть, сейчас мы можем расслабиться, - сказал Менхаус, правда с неуверенностью в голосе - Мы можем со всем разобраться... может, даже выберемся отсюда.