- Точно, - сказал Крайчек. - Почему бы тебе не потрогать эту штуковину, Фабрини. Было бы интересно. Думаешь, что случится, если ты ее потрогаешь?
Но Фабрини не ответил. Улыбка на его лице была тонкой щелкой, как надрез на бумаге. По его глазам было видно, что он чертовски устал и от Крайчека тоже. Возможно, он думал, что как только грохнет Сакса, сделает то же самой и с Крайчеком, нужно только потерпеть.
- Как хочется уже выплыть из этого дерьма, - произнес Менхаус.
- Слышишь, Фабрини? Менхаус хочет, чтобы мы уже выплыли из этого дерьма, - сказал Сакс. - Думаешь, какие у нас есть шансы?
- Примерно такие же, как твои шансы отрастить себе мозг, - ответил Фабрини.
Сакс громко рассмеялся.
- Молодец, Фабрини. Ой, молодец. Почему только твой папаша не смыл свою сперму в раковину и не избавил нас от такого несчастья?
Удар почти достиг цели. Глаза Фабрини потемнели и закипели, как горячая смола. Кук сразу почувствовал, исходящую от него жажду крови. Но потом это ощущение угасло. Вернулась улыбка, тонкая, как бритва.
- Продолжай, Сакс, продолжай, - лишь сказал он.
- А я никогда не останавливаюсь. Спроси у своей мамочки.
Крайчек продолжал скалиться. Ухмылка, казалось, не сходила с его лица, и походила на нарисованную улыбку клоуна.
- Дети. Вы оба как дети малые. Сидите, спорите, обзываетесь, а тем временем нас уносит все глубже в пасть ада. Потому что именно туда мы все и плывем. Прямиком в ад. И знаешь, что, Менхаус? Мы не выберемся отсюда. Никогда. - Он захихикал высоким, дрожащим голоском, и этот звук напомнил скрип ногтей по школьной доске. - Прямо как... хи-хи... прямо как Алиса в Стране чудес, а? Мы прошли сквозь зеркало, и теперь пути назад нет. Нет!
- Заткнись, - рявкнул Сакс. - Псих чертов.
|
|
- Нет, нет, - сказал Фабрини. - Пусть говорит. Пусть выкладывает, что у него на душе. Может, сейчас самое время всем выговориться. Сказать правду.
- Мы все перенапряглись, - сказал Кук.
- Заткнись, кретин, - сказал ему Сакс. - Ладно, Крайчек. Выкладывай. А то ты грызешь эту кость с того момента, как мы поднялись на борт. Так что выплевывай. Какое безумное дерьмо ты нам приготовил?
Крайчеку это не понравилось. Он не любил, когда его называют сумасшедшим, как проститутке не нравится, когда ее называют шлюхой. Потому что правда не только причиняет боль. Она ранит и оставляет шрамы.
- Какую это кость я грызу? Да такую же, какую и вы все, только ни у кого из вас не хватает мужества это признать. Вы все напуганы. Напуганы до усрачки, и вы знаете это. Я вижу это по вашим глазам. Черт, да чувствую это по вашему запаху. Все уже обмочились! Здоровенные крутые строители боятся, как маленькие старушки в темноте! Мне это нравится. Нравится! Не поверите, как мне это нравится!
- Хватит, Крайчек... успокойся, ради бога, - сказал Кук. - Мы же твои друзья.
Это развеселило Сакса.
- Друзья? Я ему не друг, Кук, как и тебе. И я ему не мамочка и не собираюсь нянчиться с этим чертовым сосунком.
- Господи, Сакс, - сказал Фабрини. - Оставь парня в покое.
- Поцелуй меня в задницу, тупой итальяшка. Это касается и остальных нытиков. Господи Иисусе, да среди вас нет ни одного мужика. - Он с отвращением посмотрел на Крайчека. - Давай, Крайчек, выпусти пар. Сделай нервишкам передышку. Когда решишься, наконец, перерезать себе вены, я дам тебе нож. Я припас его для тебя.
Теперь и Кук почувствовал себя неуютно. Будто какой-то сумасшедший ублюдок пытался разорвать связь реальности и здравого смысла. Он чувствовал себя одиноким уязвимым параноиком.
|
|
Возможно, все чувствовали себя так.
Если здесь и присутствовал когда-либо дух товарищества, то он окончательно улетучился. И основным виновником этого был, конечно же, Сакс. Он оказался пресловутым гнилым яблоком, семенем раздора. Да, он олицетворял в себе все плохое, что есть в человеке - нетерпимость, эгоизм и дешевую ненависть. Чрезвычайные ситуации, как например война, обнажали в людях их лучшие и худшие качества. И не было никакого сомнения в том, чего в Саксе было больше. Он был мерзким, грубым и черствым. Такой перережет тебе глотку за корку хлеба.
Разве не забавно, - подумал Кук, что подобное дерьмо всегда выживает? Всегда продолжает жить и отравлять жизнь другим?
Но если вся жестокость Сакса была направлена на то, чтобы Крайчек завял, как цветок на морозе, то он просчитался.
- Знаешь, что мне в тебе нравится, Сакс? У тебя самый большой рот в нашей компании. Выпячиваешь грудь, гнобишь других, корчишь из себя большого босса, крутого парня... А знаешь, что в этом самое смешное? Что убить меня ты боишься больше всего. Ты прячешься за маской мачо, потому что внутри ты маленький напуганный мальчик... если бы здесь тебе не перед кем было выделываться, ты бы уже плакал и сосал себе палец.
Сакс взбеленился. Все подумали, что он устроит Крайчеку такой разнос, что у того живого места не останется... Но этого не случилось. Он просто уставился на него. Буквально испепелял его взглядом.
|
|
- Ладно, Крайчек, хватит, - сказал Менхаус. - Вы оба, хватит.
Фабрини выглядел озадаченным.
- Что это за дерьмо про "зазеркалье"... Ты что имеешь в виду?
Крайчек, продолжая ухмыляться, ответил:
- Мы уже не в Атлантике. Мы где-то в другом месте. В нехорошем месте, и вы все это знаете. Прямо как Алиса, попавшая в Зазеркалье... только в этой Стране Чудес все не так уж и радужно, верно? Можете называть это Треугольником Дьявола, Саргассовым морем или Кладбищем Пропавших Кораблей... Это не имеет значения. Туман поглотил нас и исторг здесь... бог его знает, где. Другое измерение, другая планета, не знаю. Но я знаю одно - никто из нас не выберется отсюда. Мы останемся здесь навсегда.
- Чушь, - фыркнул Менхаус. Он впервые выглядел сердитым. - Я не куплюсь на это дерьмо. Это все чертовы моряцкие байки, и вы не заставите меня в них поверить. Ни за что. А ты Сакс? Ты же не веришь в это, верно?
Сакс посмотрел на него.
- Скажу лишь одно - где бы мы не находились, в какую бы задницу нас не завел Крайчек и его чертовы матросы, раз уж мы сюда попали, то уж точно выберемся назад.
Это была простая детская логика, и все это чувствовали и понимали. Даже Фабрини закивал.
- Верно, - сказал он. - Мы просто должны держаться вместе и выживать, пока не разберемся со всем этим. Вот, что мы должны делать.
- Именно, - сказал Кук.
Но Крайчек лишь захихикал.
- Выживать? Выживать? - Он посмотрел на них, словно они были безумнее, чем он. Возможно, так оно и было. Он продолжал издавать жуткое хихиканье, стуча желтыми зубами.
- Думаете, то, что там есть, выпустит нас живыми? Вы все видели и я видел. Злых, чудовищных тварей. Чуждых нам тварей. Там, в тумане, они ждут. И слушают нас. Они - порождения кошмаров, и это также бесспорно, как и то, что мы в аду. Зубастые твари с пустым брюхом, желтыми глазами и...
Тут Менхаус влепил ему пощечину. Менхаус. Мягкий, кроткий, добродушный балагур Менхаус, который и мухи не обидит. И он сделал это почти непроизвольно. Его рука просто взметнулась и шлепнула Крайчеку по лицу. И сложно было сказать, кто был шокирован больше, Крайчек или сам Менхаус.
- Молодец, - сказал Сакс.
Крайчек выглядел так, будто вот-вот бросится в драку, но Кук удержал его. Он не дал бы этому случиться. Не доставил бы Саксу удовольствия, позволив людям бросаться друг на друга, подобно зверям.
- Ладно, - сказал Фабрини. - Мы все знаем, что здесь творится какое-то безумное дерьмо, все понимаем это. Но...
- Но что? - воскликнул Крайчек, буквально взбесившись. - А ты не понимаешь? Вы все не понимаете? Эта сказочная Страна Чудес, в которой мы находимся, это что-то вроде свалки. Здесь оказываются существа, слишком жуткие, чтобы существовать в других местах. Возможно, существа, на которых не хочет смотреть Господь, или признавать, что он их создал. Существа, которых он стыдится. Вот где они оказываются. В этой гребаной выгребной яме. Они живут здесь, спариваются и размножаются... в этой чертовой яме, в этом очаге скверны! - Он снова захихикал, но теперь никто не осмелился остановить его. Его выпученные глаза налились кровью, губы дрожали, мышцы горла подергивались. - Да, это нехорошее место. Обиталище ползучих, визжащих существ! Нерожденных, чуждых человеку! Безглазых, бездушных тварей! Крадущихся, скользящих, ползущих кошмаров. И они вокруг нас! Разве вы не чувствуйте их в тумане? Нет? Разве не чувствуйте их голод?
- Так, хватит, - наконец сказал Фабрини. - Господи, хватит...
Но Крайчека было не остановить. Они подстрекали его к этому, хотели этого и получили. Открыли бочку с безумием, и теперь он вытряхивал на них ее содержимое, заливал своей смердящей, отвратительной безумной реальностью.
- Те твари... О, боже, я чувствую, как они голодают... Они придут за нами. Даже не сомневайтесь. Вы все. Сегодня ночью они заберут еще одного из нас. И так будет каждую ночь! Они будут забирать нас по одному, и если кто-то из вас останется последним... да поможет ему господь, потому что лучше перерезать себе горло, чем посмотреть этим тварям в лицо. Посмотреть им в лицо одному.
Он сошел с ума, все понимали это, но эффект от его слов последовал незамедлительно. Ибо все они теперь увидели. И услышали. Одних почувствовали, других представили себе. Что Крайчек им рассказывал, именно это отдавалось эхом в их сознании.
- Думаете, я чокнутый? Да? Думайте, я чокнутый? - наседал он на них, дрожа всем телом и бешено вращая глазами. - Ну да. Почему нет? Почему я не должен быть чокнутым? Через день или два вы будете такими же, как я! О, да, да, да!
Тут Сакс ударил кулаком по сидению и все подпрыгнули.
- Ну все, - рявкнул он. Он вытащил нож, который забрал у Хаппа - складной нож, с семидюймовым лезвием. Все увидели эту сталь, а еще увидели то, что у него в глазах.
- Если кто-нибудь из вас... не заткнет этого гребаного психа, ей богу, я отрежу ему язык!
Но Крайчек не чувствовал опасности. Он лишь рассмеялся, а потом слезы градом полились у него из глаз. Он издал всхлип, быстро превратившийся в еще более жуткий, отрывистый хохот.
- Думаешь, я сумасшедший, Сакс? Конечно, конечно, конечно. Хе, хе, хе, я сумасшедший! К черту! Но я скажу вам, люди, одну вещь, и скажу только один раз - вы все в опасности. И это не просто дикая природа. Это не просто твари в воде, потому что этот мир... эта зона, измерение, или что там еще... он не отличается от мира, из которого мы пришли. Потому что, как и в нашем мире, в этом... да, в этом тоже есть свой Дьявол.
Даже Сакс, который готов был броситься с ножом на Крайчека, замер при этих словах. Кук знал, что никто из них не смог бы остановить его, но слова Крайчека сделали это. Они всех заставили замереть. Наполнили их холодной дрожью, заставили всмотреться в клубящийся туман, гадая, не смотрит ли кто-нибудь оттуда на них.
Менхаус тяжело дышал.
- Я просто хочу выбраться отсюда, - сказал он. - Я просто хочу вернуться домой. Это все, чего я хочу.
- Спроси Кука, - сказал Крайчек, теперь уже мертвым, лишенным эмоций голосом. - Давай, спроси его. Спроси его, почему он боится слушать радио, почему боится передавать по нему сигнал. Спроси его.
Теперь все смотрели на Кука. Но тот лишь покачал головой.
- Не знаю, о чем он говорит.
Но по их глазам, по глазам всех, он понял, что ему не верят.
- Расскажи им, Кук, - сказал Крайчек. Расскажи, почему тебе не нравится тот статический шум по радио. Расскажи, как ты почувствовал, что там что-то есть. И оно слушает. Давай, расскажи им.
- Заткнись, - рявкнул Кук.
- У Кука не хватает смелости сказать, что он думает, что он чувствует, - сказал Крайчек, и его внезапно ставшая спокойной и рассудительной речь была страшнее предшествующей истерики.
- Потому что он знает, что оно там. Как и я знаю. Оно издает жужжание, как... как насекомое. А может, это и есть насекомое. Но оно там есть, поверьте. Нечто холодное и жестокое... там, в тумане, слушающее и следящее за нами. Оно хочет сожрать наши души, хочет поглотить наш разум... - Он поднес палец к губам. - Шшш. Просто. Послушайте. Вы сможете услышать его, ощутить, как оно слушает, как ждет, почувствовать, что оно думает о нас... там, в тумане. - Он потер себе виски. - Оно здесь, в каждом из нас, выедает нас изнутри страхом.
И теперь все действительно стали слушать.
Слушать туман и слышать далекие звуки. И не очень далекие. Намеки на движение. Шорохи. И как фон всего этого - постоянное низкое гудение, как от генератора в режиме ожидания.
Еще долгое время никто не произнес ни слова.
Их головы были заняты мыслями.
И мысли эти были нехорошими. Особенно о том, что они оказались в ловушке.
Мысли об ужасах, скрывающихся в тумане, и какими ничтожными они могут быть по сравнению с тем колоссальным космическим злом, которое придет поглотить их души.
Было два вида существ - те, что обитали в тумане и те, что жили в сознании людей, и иногда сложно было сказать, какие из них хуже. Те, которых можно увидеть и которые могли убить тебя... или те, которые оставались невидимыми и медленно пожирали твой разум, подавляли дух и разрушали психику. А еще, по утверждению обезумевшего Крайчека, существовал самый страшный, третий вид - те, которых нельзя было увидеть, но которые видели тебя. Чувствовали тебя. Для них, если Крайчек был прав, плоть и кровь представляли лишь незначительный интерес. Они хотели заполнять разум разъедающей чумой и пожирать души, еще сырыми и трепещущими.
Джорджа Райана не было в этой спасательной шлюпке. Ему это не было нужно, ибо он чувствовал это по-другому и уже не раз. Чувствовал это по радио - что-то пряталось в статическом шуме, словно рой ос в дупле расколотого молнией дуба. Что-то, использовавшее шум помех, как прикрытие, а может являвшееся этим самым шумом. А может, и то и другое.
Проще всего было назвать себя параноиком, которому мерещатся в тумане голодные до людских душ страшилы. В подобных условиях любому могло такое померещиться. Ибо это свойственно человеческому разуму.
Если он не находил ответов, то сам придумывал их.
Чтобы не перегореть, сам заполнял пустоты, пытаясь ответить на неразрешимые вопросы. Возможно, там не было никакого бестелесного разума, никакого порочного, дергающего за ниточки кукловода. Возможно, это просто природа, дикая, хищная и чуждая человеку. Такое вполне возможно, - решил Джордж. Но это противоречило человеческой логике, что всегда за всем кто-то стоит - если не Бог, то Дьявол. А если ни тот и не другой, то что-то мерзкое и безымянное, стоящее выше нас на лестнице эволюции, а потому вполне способное быть богом.
Людям необходимы высшие силы.
Возможно, потому, что наше общество является эмпиричным, основанным на социальной иерархии. И было таким всегда. Все должно быть разделено на классы и уровни, вроде пищевой цепочки. И в каждой пищевой цепочке есть хищник высшего порядка... заправила, босс, шеф.
И в этой жуткой туманной пустоте тоже должен быть такой. Это определенно не человек, поэтому должно быть что-то еще. Потому что сама мысль о том, что это место находилось под хаотическим управлением матушки Природы, была неприемлема.
На каждом корабле есть капитан, и здесь тоже должен быть такой.
Разве нет?
Нет?
Да, Джордж думал об этом, пытаясь искоренить суеверный страх с помощью современного оружия - разума и трезвой логики. Для объяснения этого теоретического "Дьявола из тумана" он придумал неплохую теорию. Но ему пришлось. У него не было выбора. Если не воздвигаешь стену между собой и необъяснимым, у тебя начинаются проблемы. Особенно здесь. Джордж испытывал это после того, как услышал тот жуткий белый шум. Он подействовал на него. Плохо подействовал. Да так сильно, что он ушел в себя, забился в подвал собственного "я", спрятался там и затих, как мышь, спасающаяся от совы в огромном туманном поле смерти. И там он ждал, испуганный и беспомощный, чувствуя запах плотовой резины и мрака собственной души. Но паранойя нашла его даже там, спрятавшегося в темноте, и сказала, что... где бы он ни был, она найдет его везде. Везде услышит его дыхание, ощутит запах его пота, почувствует горячую кровь, пульсирующую в его венах и электрические импульсы, посылаемые его мозгом.
Она была там, думала о нем. Чувствовала его. Становилась все сильнее, питаясь едкой желчью его страха.
А потом Джордж усыпил ее.
Выбрался из подвала, набрал полные легкие влажного, затхлого воздуха и постарался притвориться, что он ничего такого не чувствует. Так было проще. Через неведение достигается душевное спокойствие, через самоотречение - душевная чистота. Потому что единственной альтернативой был постепенный психический распад, бешенная, всепоглощающая паранойя, которая выжжет твой разум дотла, оставив лишь отполированный череп.
Поэтому Джорджу действительно не нужно было находиться в спасательной шлюпке вместо с остальными. Ему не нужно было безумие Крайчека - у него было достаточно своего.
Боже, - подумал он, а что будет через два или три дня? А через неделю? Или через месяц?
Но он не позволит этому зайти так далеко.
- Забавно, - сказал он Гослингу, - как все выглядит в сравнении. Гослинг улыбнулся.
- Да уж.
- В смысле, ты ковыляешь по жизни и воспринимаешь все, как должное. Тебя беспокоит ипотека, счета, деньги. Ты мечтаешь о вещах, которые хочешь купить. Об образе жизни, который хочешь иметь. Ни разу ты не оглянешься вокруг и не скажешь, "Эй, а у меня не так все и плохо. Есть крыша над головой, я сыт и могу кое-что себе позволить. И жизнь вполне хороша". Ты не ценишь это, пока все не летит в тартарары. Я бы все отдал за ленивый воскресный день в кресле, закусывая и смотря телек. С бутылочкой холодного пива в руке. Лиза всегда готовит большой обед по воскресеньям - ростбиф или жареную курицу с гарниром. Знаешь, что я отдал бы сейчас за это?
- Все что угодно, думаю, - сказал Гослинг.
Джордж глотнул воды из крышки бутылки, которую протянул ему Гослинг. Они уже жили в режиме жесткой экономии.
- А ты? Ты ценишь, что имеешь, или тебя волнует то, чего у тебя нет?
- Мне хотелось бы думать, что я ценю то, что имею.
- Но ты?
- Не достаточно.
- Ты женат?
- Пытался один раз. Не получилось. Слишком часто был в разъездах.
- Дети?
- Нет. Не было времени.
Что это за жизнь, если ты постоянно на ходу? - подумал Джордж. Ни корней. Ничего. Зато в море у тебя много времени, чтобы все обдумать. Звучит уныло.
- Если нас спасут, - сказал Джордж, - я хочу, чтобы ты пришел к нам на ужин. Я серьезно. Это пойдет тебе на пользу.
- Может быть, - сказал Гослинг. - Может быть, приду. Он продолжал выглядывать из двери плота. - Что там такого интересного?
- Посмотри сам.
Джордж встал в дверях рядом с ним, уставившись в туманную мглу и сразу же увидел это. Стало гораздо светлее, и видимость увеличилась футов до двухсот. И в том месте, где туман и вода смешались, Джордж увидел у самой поверхности... группы светящихся объектов, двигающиеся в их направлении. Ромбовидные, пару футов длиной каждый... Их были сотни, и они быстро приближались. Их становилось все больше и больше.
- Что это за чертовщина? - спросил Джордж.
Гослинг лишь покачал головой.
- Не знаю... Похоже на стаю светящихся рыб.
Для дальнейших обсуждений не было времени, потому что стая становилась все ближе. Рыбы двигались всего в паре дюймов от поверхности воды, оставляя за собой вздымающуюся, кипящую волну.
Гослинг застегнул дверь.
Выпучив от ужаса глаза, они стали ждать первого удара.
Кук не сводил с Сакса глаз.
Крайчек сошел с ума, а от Фабрини следовало ждать неприятностей. Возможно, от Менхауса тоже, из-за его слабохарактерности. Но Сакс... это совсем другое дело. Сакс напоминал ему отца. Но в отличие от отца, у которого время от времени бывали хорошие дни и находились добрые слова, Сакс даже не пытался притворяться. Он был тираном до мозга костей.
А сейчас им необходимо было чувство единства.
Это жуткое море было их общим врагом. Они смогут выжить, лишь действуя сообща. Кук не был экспертом по выживанию, но даже он понимал это. И величайшей угрозой их единству был Сакс. Не то, что скрывалось там, в тумане. Даже не гипотетический дьявол Крайчека. А именно Сакс. Он погубит выживших быстрее, чем любой из этих факторов. Эгоцентричный, эгоистичный ублюдок, строящий из себя мачо. Такой скормит акулам собственную мать, если это поможет ему выиграть еще несколько часов жизни.
Если остальные объединятся, чтобы прикончить его, Кук присоединится к ним с радостью. Но этого не случится. По крайней мере, в ближайшее время.
Разве что в будущем, если повезет.
Но Кук готов был терпеть. Он знал, что Сакс не жилец, и это лишь вопрос времени.
- Я хочу пить, - продолжал ныть Сольц.- Мне нужна вода.
- С тобой все в порядке. Постарайся думать о чем-нибудь другом, - сказал Кушинг, внимательно всматриваясь в туман своими ярко-голубыми глазами. Пытаясь уловить хотя бы маленький лучик надежды. Потому что дела их были, ей-богу, плохи.
Очень плохи.
Кушинг не считал себя пессимистом, но всему есть предел. Они плывут одни на этой гребаной крышке люка посреди странного, бесконечного моря. Каковы их шансы? Смерть может прийти с любой стороны. И если это не морская фауна - а он слышал достаточно звуков, чтобы быть уверенным, что вокруг рыщет полно крайне неприятных тварей - то что тогда? Обезвоживание? Истощение?
Черт, перспективы не очень радужные.
Последний раз он спал... он даже не помнил когда. Помнил только, что это было в каюте, на корабле. Всякий раз, когда его веки тяжелели, он резко просыпался с жуткой уверенностью, что что-то приближается из тумана, что-то тянется к нему. Но даже в режиме бодрствования ему было трудно стряхнуть это ощущение.
Чувствует ли то же самое Сольц? - гадал он. Но не смел спрашивать.
У человека и без того было достаточно тревог.
- За нами никто не приплывет, - вздохнул Сольц. - Сюда, в Саргассово море.
- Я же сказал тебе, что это миф. Я просто подшучивал над тобой.
- Думаю, мы оба все прекрасно понимаем, не так ли?
Кушинг лишь пожал плечами. Окей, предосторожности в сторону. Он больше не будет взывать к разуму этого человека... Даже если тот будет пороть полную чушь. Пусть Сольц верит, что они потерялись в ином измерении, что провалились в Треугольник Дьявола.
Почему нет? Может, так оно и есть.
- Что это там? - вдруг взволнованно воскликнул Сольц. - Смотри! Что это? Акула? Или кит?
Кушинг посмотрел, но ничего не увидел.
- Где?
- Там! - сказал Сольц, тыча пальцем в воду.
Кушинг увидел проплывающую под ними гигантскую тень. Дрожа и раскрыв от ужаса рот, Сольц переместился в центр крышки люка. Кушинг подполз к самому краю, пытаясь разглядеть гостя. Это была огромная рыба, футов сорок в длину. Буро-зеленое тело было испещрено белыми пятнами и темными поперечными полосами. Это мог быть кит... но когда он проплывал мимо, Кушинг заметил, что его голова заканчивалась заостренным хоботом, светящимся, как рождественская елка. Существо, казалось, вращалось в воде, как штопор.
Странная, невероятная рыбина.
Она уплыла и больше не вернулась.
- Думаю, это какая-то разновидность китов, - сказал Кушинг, неуверенный, облегчение или беспокойство ему причиняет мысль о существе такого размера. - По-моему, безобидная.
- Думаешь? Мне она не показалась безобидной.
- Она ушла. Не беспокойся.
Сольц продолжал вглядываться в воду сквозь толстые стекла очков.
- Ты много знаешь о природе, не так ли? О море и его обитателях. Откуда это экономист знает о подобных вещах?
- Я несостоявшийся натуралист, - признался Кушинг. - Читаю книги на разные темы. Морская жизнь случайно оказалась одной из изучаемых мною тем.
- А у меня из-за глаз со чтением одни проблемы. Голова начинает болеть. Я рассказывал тебе о своих головных болях?
Кушинг понял, что сейчас узнает о них все.
- Держись, - сказал Гослинг, и это слово было наполнено жутким смыслом. Джордж промолчал.
Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Он вцепился себе в колени так сильно, что пальцы побелели. Предельно напряженный, он ждал. Сердце бешено колотилось в груди.
В горле пересохло так, что ему с трудом удалось обрести голос.
- Мне страшно, - признался он. - Господи, мне страшно.
- Сохраняй спокойствие, - сказал Гослинг.
Ожидание было хуже всего. Когда не знаешь, что и когда случится, если случится вообще. Сейчас Джордж много думал о Лизе, о сыне Джейкобе и тех славных воскресных деньках. Хуже всего было то, что он искренне не верил, что увидит их снова. И больше у него не будет тех воскресных дней.
Просто сохраняй спокойствие, - сказал он себе. Как говорит Гослинг. Вот что ты должен делать. Сохранять спокойствие.
Чушь собачья.
- Они почти нас настигли, - сказал Гослинг.
Но откуда он знает, если дверь застегнута за замок? Возможно, он просто чувствовал это, как и Джордж - давление, медленно нарастающее в море за плотом. Джордж был уверен, что он чувствует его сквозь прорезиненный пол... Тяжесть, ожидание, покачивание, словно от воздуха, разгоняемого поездом. Перед самым столкновением.
Сохранять спокойствие было просто невозможно. Даже у Гослинга был встревоженный вид. Он был бледным, несмотря на загар. Глаза метались, словно шарики рулетки. Он изо всех сил вцепился в обшивку.
Ну вот.
Джордж почувствовал это. Почувствовал это и Гослинг. "Оно" или "они" только что проплыло под ними на такой скорости, что плот подбросило вверх на несколько дюймов. Море буквально вскипело.
- Они под нами, - сказал Гослинг.
Так оно и было.
Многие десятки тех светящихся рыб или существ. Они плыли у самой поверхности и даже задевали плот. Забавно, что исходящий от них свет - пульсирующий бледно-зеленый свет - заполнил интерьер плота, словно рентгеном просветив днище, так что стало видно очертания воздушных камер, каждый шов и стежок.
Да, это было удивительно. Воистину удивительно.
Но ни у Джорджа ни у Гослинга не было возможности, чтобы адекватно оценить феномен, потому что плот сейчас подбрасывало, как на американских горках. Удары следовали друг за другом. Море бурлило, плот раскачивался. Джордж изо всех сил стиснул зубы, ожидая, что камеры начнут лопаться, и они пойдут ко дну.
Но этого не случилось.
Плот был специально разработан для использования в бурном море, и никакая тряска не смогла бы потопить его. Именно поэтому он состоял из нескольких воздушных камер, а не из одной.
Гослинг не раз говорил ему об этом, но сейчас Джордж не помнил ничего. Он видел лишь странное свечение и ощущал дикую качку, отчего мотался из стороны в сторону, то и дело натыкаясь на Гослинга.
Потом удары прекратились, и сияние исчезло, как будто кто-то погасил лампу.
Пару минут спустя Гослинг подошел к двери и расстегнул ее. Снаружи снова не было ничего, кроме моря и тумана, двигавшихся в унисон.
- Они ушли, - сказал он. - А мы все еще здесь.
- Я хочу есть, - сказал Сакс после долгого молчания. - Что, парни, скажете, если мы прирежем Фабрини и перекусим им?
Менхаус издал низкий, сухой смешок. Кук промолчал. Крайчек просто смотрел. Фабрини сжимал и разжимал кулаки.
- Имею в виду, если это будет долго продолжаться, - не унимался Сакс, - нам придется кого-нибудь съесть. Я выбираю Фабрини. Скажем прямо, он самый ненужный.
- Нет, ты ошибаешься, Сакс, - сказал Фабрини. Я слишком тощий. Нам нужна жирная задница. Такая как ты, например. Здоровенное, толстое трепло. Жирный баклан, приготовленный в собственном соку.
Сакс фыркнул.
- Ты слышал, Менхаус? Он хочет мой сок. Только и думает о моем члене.
Кук, казалось, не замечал остальных. Он смотрел на туман, смотрел на Крайчека, но в основном смотрел на Сакса. Тирада Крайчека о ждущем в тумане дьяволе не прошла для него даром. Казалось, он чувствовал это иначе, когда закрывал глаза. Нутром ощущал чужое присутствие. Может, это было чистое воображение, а может, и нет. Но существовала гораздо более явная и актуальная опасность. Это Сакс.
- Еда сейчас не лучший вариант, - проворчал Менхаус. - Я б не отказался от холодного пива.
- Заткнись, - сказал Фабрини.
- Бессмысленно говорить об этом, - сказал Кук. - Нужно быть реалистами.
Сакс удивленно вскинул руки.
- Черт, это ты, Кук? Кто пошатнул твою клетку? Тише, парни, пусть говорит.
Кук прищурил глаза.
- Я только сказал, что нам нужно быть реалистами. Нет смысла говорить о пиве. Нам придется довольствоваться аварийным пайком, пока... пока не появиться что-то другое.
- Смотрите-ка, - сказал Сакс, - мистер Реализм заговорил.
- О, да заткнись уже, - сказал Фабрини.
- Почему бы тебе не пойти и не трахнуть свою мамочку, Фабрини? - прорычал Сакс.
Фабрини поднялся на ноги, лодка слегка качнулась.
- Я сыт тобой уже по горло, Сакс. Ты нарываешься.
Сакс невесело ухмыльнулся. Он медленно встал, словно давно был готов к этому. С тех пор, как корабль пошел ко дну, он неустанно провоцировал Фабрини на агрессию. И конечно, теперь он с удовольствием осознавал, что этот момент настал. Он любил манипулировать людьми. Понимание того, что нажатием нужным кнопок можно вызывать у людей желаемую реакцию, давало ему ощущение власти. Как в случае с Фабрини, например. Горячими головами управлять проще всего.