- Отсюда нет выхода, - сказал Крайчек. - Может, пока нет, а может, вообще нет. Мы дрейфуем... разве не чувствуете? Нас затягивает все глубже в это место.
Он был прав, и никто не отрицал это. Если раньше водоросли плавали отдельными клочками и комками, то теперь они встречались огромными кучами. Открытой воды было еще достаточно, но острова водорослей были такими большими, что им не было видно конца. Они мысами исчезали в тумане. Дымящиеся, густо заросшие, и смердящие, как болота в джунглях.
- Крайчек прав. Мы все умрем, - почти весело сказал Сакс. - Все до одного. Посмотрите на эти водоросли... рано или поздно мы в них застрянем, и конец.
- Заткнись, - сказал Фабрини.
- Лучше пристрели меня, если хочешь, чтобы я заткнулся, - сказал ему Сакс.
Похоже, Фабрини всерьез рассматривал этот вариант.
- Может... может однажды водоросли расступятся и эта лодка выплывет тем же путем, которым мы сюда заплыли... вот только в ней будет сидеть пять скелетов. Такое раньше случалось. Однажды целый корабль... три года считался пропавшим без вести, а потом, в один прекрасный день, он объявился из ниоткуда и...
- Хочешь, чтобы я заткнул его? - спросил Фабрини.
Теперь роль лидера, казалось, унаследовал Кук. Он был самым рассудительным из всей команды.
- Не знаю. Пусть Сакс сам решает. Ну, так что, тупица, заткнуть нам тебя, или будешь хорошо себя вести?
Сакс замолк, только с его лица не исчезло выражение мрачной уверенности, и в глазах не потух тот безумный огонь. Эти детали оставались неизменными. Детали, которых другие предпочитали не замечать. Но было не просто видеть в глазах безумие и игнорировать его возможные последствия. Знать, что при определенных условиях, оно может охватить любого, и в любой момент.
Никто не знал это лучше, чем Кук.
Никто во всем мире.
Он почувствовал это в тот день, когда убил своего отца. Ослепляюще-белый, холодный как лед, тлеющий огонь истинного безумия. Неважно, временное оно или постоянное. И пока ты испытываешь его, вкушаешь, насыщаешься им, ты не в состоянии оценить степень его опасности. Потому что, однажды попробовав его, ты уже не избавишься от его жуткого привкуса.
Куку не нравилась доставшаяся ему роль лидера. Он предпочел бы более демократичную форму управления - совет, куда входил бы он, Фабрини и Менхаус. Возможно, даже Крайчек, потому что тот озвучивал уже вполне разумные вещи. Но этому не суждено было случиться. Да, Фабрини был жестче и физически сильнее его. У Менхауса было больше жизненного опыта. Крайчек... даже несмотря на свое душевное состояние, был хорошим моряком. И, тем не менее, они видели в Куке лидера. И последнее слово было за ним.
Но сейчас он хотел лишь одного - поспать.
Он смертельно устал... и все же не решался закрывать глаза. Нужно было следить за Саксом и следить очень внимательно. Беда могла прийти только с его стороны.
По крайней мере, так считал Кук.
Вдруг что-то ударило в лодку.
Потом еще раз.
Сольц был абсолютно уверен.
- Я знаю, что я слышал, - сказал он Гослингу и остальным. - Это был выстрел. У меня слух острее вашего. Я знаю, что я слышал.
Джордж тоже что-то услышал. Как и все. Далекий приглушенный хлопок. Возможно, это был выстрел... возможно, что-то другое.
- Может, нам стоит попробовать радио? - предложил Кушинг. - Вдруг, что-нибудь поймаем... Возможно, кто-то пытается подать нам сигнал.
Гослинг задумался. Джордж отлично понимал его - ему не нравилась идея снова слушать те помехи. Они действовали на человека, особенно, когда появлялось жуткое ощущение, что это не просто помехи, а нечто живое и разумное.
- Нужно попробовать, - сказал Сольц.
Гослинг посмотрел на Джорджа. Тот лишь пожал плечами. А что ему было делать?
Гослинг прошел в носовую часть, где в водонепроницаемых отсеках хранилось все спасательное оборудование. Он вытащил радиостанцию и стал настраивать.
Джордж остался наблюдать у двери.
Остальные ушли с Гослингом. Джордж просто сидел и думал. Думал о том, что видел в тумане. Даже сейчас его не покидало ощущение жуткого страха. Оно словно клещ проникло под кожу и осталось в его теле. Он не мог отогнать от себя образ той девочки, как и мысль о том, что она могла с ним сделать...
Он знал, что это была не галлюцинация. И в этом не было никакого сомнения. А что ему оставалось... Поверить в призраков?
Нет, - сказал он себе. Я не верю в призраков и духов. Я не верил в них, пока не заблудился в этом проклятом месте, не верю в них и сейчас.
Но если это не призрак, тогда что?
Эти мысли, не переставая, крутились в голове Джорджа. Она была одета в нечто, похоже на одежду 19-го века. Это было, как он понял, не так далеко от истины. Он сомневался, что его мозг смог бы столь убедительно воссоздать старинную моду, будь это галлюцинацией. А это выглядело убедительно... ее волосы, платье, все остальное. Он снова и снова думал об этом и постоянно приходил к одной и той же мысли - это был не совсем призрак, а что-то другое, притворившееся призраком маленькой девочки.
Вывод был не менее пугающий, но смысл в нем был.
Джордж помнил, что как раз перед тем, как все случилось, ему показалось, что в тумане что-то движется, и его разум наполнился образами кораблей-призраков и духов, встающих из морских могил. Просто игра воображения... Но нечто - возможно, это был тот гипотетический "Дьявол из тумана" - прочитало его мысли и приняло наиболее пугающую форму.
Несмотря на абсурдность идеи, он почти в нее поверил.
Мертвое море - так он называл это место - таило в себе много угроз. Но в основном, это было буйство природы, но тот "Дьявол из тумана", чье присутствие он почувствовал в радиопомехах, возможно, был здесь настоящим страшилищем. Тварь, которая знала, что такое страх, вытягивала его из тебя, выпуская на свободу. Возможно, получала от этого кайф. Возможно, это была та самая тварь, которая обитала не только в этом море, но и в десятке других. Та самая тварь, которая пугала моряков с тех времен, когда люди впервые вышли в плавание. Тварь, создавшая корабли-призраки, морских демонов и ползучих безымянных существ, до смерти пугавших матросов или ставших легендой.
Фантазии? Возможно, но это многое бы объясняло, не так ли? Джордж не думал, что эта тварь создала чудовищных угрей, стаи странных, светящихся рыб или морских пауков, которые лазают по веслам - эти существа были порождениями природы. Правда, сильно извращенной и чуждой природы, но все-таки, природы. Нет, чем бы ни была эта тварь, она была не настолько груба в своем творчестве. А имела узкую направленность. Если и пугала кого-то, то подходила к делу очень индивидуально.
Так было и с Джорджем.
От этих мыслей ему стало не по себе, поэтому он присоединился к остальным. Радиостанция работала, и Гослинг посылал сигналы. То усиливающийся, то затихающий шум помех производил почти усыпляющий эффект. Вызывал желание спать и видеть сны.
- Что это? - спросил Сольц. - Что я слышу? Какое-то жужжание...
Джордж слышал его раньше. Пронзительное жужжание, похожее звук, на издаваемый камертоном, только едва различимый на фоне помех. Он то появлялся, то исчезал. В нем почти прослушивалась какая-то система, или код. Сначала слышалось жужжание, потом какой-то странный пульсирующий звук, который усиливался и затихал. Но всякий раз, когда Джордж слышал его, он был уверен, что в нем есть какая-то система. Этот звук был не случайным, и определенно, не природного происхождения.
- Это просто шум, - сказал Гослинг. - Атмосферный шум.
Звучало убедительно. Возможно, Кушинг с Сольцем поверили этому, но только не Джордж. Потому что этими звуками кто-то управлял, какой-то разум. Что-то производило их, и он искренне не хотел знать, что именно.
- Думаю, - начал Кушинг, думаю, это просто такие помехи... наверное.
- Конечно, - сказал Гослинг, но голос его звучал как-то глухо.
Если это был действительно статический шум, то услышанное ими потом определенно им не являлось. Это случилось три-четыре минуты спустя, примерно тогда, когда Гослинг уже собирался выключить устройство. Тот шум стал странным образом действовать всем на нервы. Он начался как низкий, искаженный вой, какой бывает, когда пытаешься поймать на коротковолновом приемнике канал. Потом он стал выше и громче, и все услышали прерывистый, полный паники голос, "помогите... господи, помогите нам... оно приближается... приближается... господи..." Голос затих, а потом вернулся. Теперь он был слышен так отчетливо, что можно было различить дыхание человека на другом конце, и что-то еще, какой-то нарастающий рокот. Похожий на глухое сердцебиение. Бум, бум, бум. "... все, кто нас слышит... оно... оно идет из тумана... идет прямо из тумана... оно уже на палубе... оно стучится в дверь... в дверь..."
Голос потонул в шуме помех.
Они слушали еще пару минут, после чего Гослинг благоразумно выключил устройство. Его пальцы дрожали.
- Развяжите меня, гребаные идиоты, - орал на всех Сакс. - Не оставляйте меня... не оставляйте меня связанным...
Но у остальных были другие проблемы.
Теперь они были в своего рода канале между двумя островами водорослей, кишащем рыбой. "Костолобые" долбились в корпус лодки, переполняемые голодным безумием.
Но не они внушали главный страх.
А их старшая сестра.
Она вернулась.
Гигантская, омерзительная двадцатифутовая тварь с бронированной мордой и мертвыми глазами. Для своей массы, двигалась она с невероятной скоростью. Словно угорь вращая хвостом, она бросилась на лодку. Последовал сильный удар. Он швырнул людей на палубу и едва не перевернул лодку.
Тварь резко развернулась и ударила с другой стороны, потом сзади, да так, что шлюпка рванулась вперед, словно была оснащена мотором. Большинство более мелких рыб бросились врассыпную, но их уродливая "мамочка" не собиралась сдавать позиций.
- Господи Иисусе, - воскликнул Фабрини, - Она же доберется до нас, она же перевернет лодку...
- Да, черт возьми, - сказал Сакс, наслаждаясь царящей в лодке паникой. - Она утащит одного из вас в воду и проглотит целиком.
Я не хочу это видеть, - продолжал говорить себе Фабрини. Не хочу видеть, как гигантская рыбина раскусывает человека пополам. Меня не волнует, что там еще происходит, но, ей-богу, я не хочу это видеть...
Рыба поравнялась с лодкой. Она была так близко, что они даже чувствовали исходящий от нее запах. Соленый запах крови и тухлого мяса, словно она была вскормлена на трупах утопленников. Возможно, это было не так и далеко от истины.
- Кук! - крикнул Менхаус. - Сделай же что-нибудь! Нам нужно что-то делать!
Рыба снова ударила лодку, сбив всех с ног. Менхаус едва не свалился за борт. Он издал высокий, девичий крик и упал на палубу, вцепившись в стойки своего сиденья.
Рыба снова появилась. Она неслась прямо по поверхности воды, расправив колючие брюшные плавники, словно китайские веера, такие острые, что ими можно было рубить лес. Держась за планшир, Кук смотрел, как тварь ткнула лодку своей железной мордой и прошла мимо. Эти толстые костяные пластины, которые покрывали ее голову от кончика носа до грудины, фактически представляли из себя членистую структуру, что давало рыбе невероятную гибкость.
Кук вытащил пистолет.
Он не хотел стрелять, но не видел другого выбора.
Тварь толкнула лодку. Широко разинула пасть... настолько, что могла буквально раскусить человека пополам. Ее кожные зубы, похожие на длинные, острые осколки стекла, заскрипели об стекловолоконный корпус. Она не могла прокусить его, и, в основном, поэтому не могла за него ухватиться. Будь он из деревянных досок, а не из цельного куска стекловолокна, она давно пробила бы его головой.
Кук продолжал наблюдать за тварью.
Он не верил, что 9-мм пуля сможет хоть как-то повредить этой бронированной плоти. Примерно в центре груди те костяные пластины заканчивались, и начиналась гладкая кожа, как у акулы или миноги.
Рыба исчезла на несколько секунд из поля зрения.
Лодка продолжала двигаться по инерции, рассекая полную водорослей, густую воду и направляясь бог знает куда.
- Она возвращается, - обреченным голосом произнес Фабрини. - Я вижу ее...
Так оно и было.
Она приближалась, широко разинув пасть и разбрызгивая пену. Торпедой неслась на лодку. От удара Кушинг, Менхаус и Фабрини повалились друг на друга. Лодка накренилась, едва не зачерпнув бортом воду, затем снова выпрямилась. Сакс кричал и ревел, как дикий зверь.
Рыба выровнялась с лодкой. Кук вскинул "Браунинг" и выпустил в нее три пули в упор. Казалось, это никак на нее не подействовало... Но вдруг неожиданно рыба выскочила из воды, как лосось, пойманный на крючок. И все увидели, что она намного больше, чем они изначально думали. Не двадцать, а футов двадцать пять. Она выпрямилась над лодкой, и на какое-то мгновение всем показалось, что она обрушится на них, как срубленное дерево. Но она промахнулась на несколько дюймов, вызвав у лодки бешеную качку.
Ее огромный хвост шлепнул по воде, и рыба исчезла.
Прошло десять минут напряженного ожидания, но она так и не вернулась.
- Думаю, у нас получилось, - сказал Кук.
Все воздержались от комментариев.
Лодка по-прежнему двигалась вперед, рассекая водоросли и поднимающиеся от них, извивающиеся щупальца пара. Туман проносился мимо огромными сверкающими клочьями, и внезапно они оказались в самой его гуще. Видимость сократилась до двух футов. Слышно было лишь, как нос лодки рассекает водоросли, густые как заросли шиповника.
Потом туман немного поредел.
- Отец наш небесный! - воскликнул Фабрини - Вы видите? Видите это?
И все увидели.
Из тумана возникло грузовое судно.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БРОШЕННОЕ СУДНО И МЕРТВОЕ МОРЕ
Плот продолжал плыть, движимый потоками зловонного, вязкого моря. Его уносило все дальше в кучи бледно-зеленых водорослей, густых, гниющих и выбрасывающих ядовитые пары в сырой воздух. Туман не рассеялся, хотя временами был редким и до определенной степени прозрачным. А временами - густым, подавляющим и странно возбужденным, как будто кто-то взбалтывал его венчиком.
Иногда на Гослинга накатывало поэтическое настроение, и он представлял море океаном крови. Оно было скорее розовым, чем красным, иногда грязно-желтым. Но никогда не было синим, как там... там, откуда он прибыл. Странное море. Смердящее, липкое выделение водянистой протоплазмы. Нечто, откачанное из злокачественной опухоли, или выжатое из воспаленной плаценты. Он сравнивал это море с чашкой Петри. С теплой, влажной, кишащей всевозможными организмами, метаболической средой. С жидким раствором, где смешались жизнь, смерть и потенциал.
Кушинг, с его складом ума натуралиста-любителя, был отчасти с ним согласен. Это море представляло собой сплошное живое варево. Питательный раствор, где жизнь изобиловала удивительными видами и формами. Он сравнивал море с первобытным океаном, который настолько был полон жизни, что практически сам являлся живым существом.
- Ну, разве оно не прекрасно? - спросил он. - Если задуматься? Источающее пар и теплое, как экваториальные воды. Вполне вероятно, что температура воды никогда не меняется. Никогда не бывает слишком низкой или слишком высокой. Всегда идеально подходит для размножения.
По его мнению, туман возник из-за соприкосновения холодного воздуха с теплой водой. Доисторические озера и океаны были как раз такими - зловонными, бурлящими и туманными. Истинной колыбелью жизни.
- Но это не говорит нам, где мы находимся, - заметил Сольц.
И он был прав.
- После просмотра передач про Бермудский треугольник, Сольц разработал несколько теорий, - сказал Кушинг.
- И что? У тебя есть лучшее объяснение? - спросил Сольц. - Думаю, всем нам сейчас не терпится услышать его.
- Расслабься, - сказал ему Кушинг.
Гослинг бросил взгляд на Джорджа. Тот спал в носовой части.
- Что у тебя за теория, Сольц? Только не говори, что она как-то связана с "летающими тарелками".
Сольц неодобрительно посмотрел на него, как бы говоря, "Эй, Бермудский треугольник это одно, но причем тут "летающие тарелки"? За кого ты меня принимаешь? За психа?" Он посмотрел на Кушинга, потом на Гослинга.
- Моя теория подразумевает энергетические воронки или пространственно-временные искажения. Думаю, нас засосало в одну из таких воронок. Это объясняет тот факт, что мы не могли дышать, когда только вошли в туман.
- И как это связано друг с другом? - спросил Гослинг.
- А разве это не очевидно? Когда эта воронка затянула нас, мы не могли дышать, потому что застряли между нашим миром и этим. В своего рода мертвой зоне. На пороге между нашим измерением и, скажем, тем, в котором мы находимся.
Гослинг сам много думал в этом же направлении, но не стал в этом признаваться.
- Мы потеряли воздух лишь на... сколько? Меньше чем на минуту? Секунд на тридцать? Возможно, даже меньше. И ты говоришь, что эта воронка выкинула нас в другое измерение так быстро?
- Почему нет? Мы не можем применять к подобным вещам наши представления о времени и пространстве.
Гослинг ждал, когда Кушинг с его научным складом ума заткнет Сольца с его теориями за пояс, но этого не произошло. Сам Гослинг тоже был не в состоянии спорить. Как моряк, он давно был знаком с магнитными отклонениями и атмосферными аномалиями в районе Саргассова моря и Бермудского треугольника. Они не имели ничего общего с научной фантастикой. В тех местах случались странные вещи. Они были подтверждены документальными доказательствами и до сих пор оставались объектами исследований. Но необычные навигационные и атмосферные условия являлись далеко не пространственно-временными искажениями, с идеей которых с давних пор носилось множество плохих писателей. И большую часть жизни Гослинг поражался этим псевдонаучным утверждениям.
А теперь?
Теперь он не знал, что и думать. Сольц продолжал погружаться в детали, а он терпеливо слушал. Во всем этом была доля какого-то нездорового смысла. Корабли и самолеты исчезали с радаров, потому что засасывались или просачивались в это место. Большинство из них не возвращалось назад. И все же некоторые вернулись, не так ли? Если верить историям из тех книг - историям про самолеты или корабли, прошедшие через какую-то туманную "мертвую зону", в которой выходили из строя навигационные и электронные приборы, а потом, волшебным образом, начинали работать снова, как только эта завеса оставалась позади. И, конечно же, будучи моряком, Гослинг в волю наслушался рассказов про суда, пропавшие без вести много лет назад, и внезапно появившиеся без единого человека на борту.
Где они были все это время?
Здесь? Было ли это место ответом на древнюю тайну кладбища кораблей? Не это ли место видели первые моряки, когда рассказывали свои страшные истории про Саргассово море? Они попали сюда, увидели все эти кошмары, и вернулись обратно?
Фантастика. То же самое дерьмо, над которым всегда смеялся Гослинг. Большинство моряков смеялось над этими вещами. Но он знал, возможно, как и они, что каждого моряка в глубине души терзали смутные сомнения, несмотря на то, что говорили им наука и разум. Маленький будоражащий страх, что в тех старых историях могла быть чуточка правды.
Энергетические воронки. Пространственно-временные искажения. Дыры в измерениях. Магнитные вихри, затягивающие корабли и самолеты в иную сферу бытия. Боже, это походило на сюжет какой-то вечерней телепередачи. Но факт остается фактом - они находятся в каком-то месте, не похожем ни на Атлантику, ни на Тихий океан, ни на одно из семи морей.
- Ты веришь в этот бред? - спросил Кушинг.
Гослинг пожал плечами.
- Возможно. В нашей нынешней ситуации все объяснения хороши. Что-то случилось, не так ли? И как сказала Дороти, мы уж точно больше не в гребаном Канзасе.
Кушинг ухмыльнулся.
- Она так и сказала?
- Слышал, что так. - Гослинг вздохнул. - Но кто знает, может, то, что нас сюда засосало, выплюнет обратно?
- Ты действительно в это веришь? - спросил Сольц обычным унылым тоном. - От некоторых клеток не бывает ключей.
Гослинг проигнорировал его. Он затронул некоторые вещи, о которых читал или слышал на протяжении многих лет. И хотел посмотреть, что думают другие.
- Должна же быть какая-то связь между этим местом и нашим миром. Должна быть. Я просто надеюсь, что эта дверь все еще открыта, либо может открыться снова в любой момент.
Он рассказал им, что читал о самолете, который однажды исчез. Он летел в Нассау или куда-то рядом, должен был приземлиться на какой-то маленькой взлетно-посадочной полосе. Люди на земле слышали, как он пролетел, но не видели его. У них была радиосвязь с пилотом. Тот сообщил, что не видит ничего кроме тумана. Больше о самолете никто не слышал.
- Так что, может быть, эти два мира ближе, чем бы думаем, - сказал Гослинг.
Он сказал, что слышал еще истории о том, как радисты ловили передачи кораблей или самолетов спустя несколько дней после их исчезновения. В некоторых наиболее безумных рассказах, это случалось и годы спустя. Потом еще был известный случай с пятью бомбардировщиками ВМФ "Эвенджер", которые исчезли в 1945-ом году, вылетев из Форт-Лодердейла. Один радиолюбитель утверждал, что поймал их сигнал бедствия спустя много часов после того, как у них закончилось топливо, и они совершили вынужденную посадку на воду.
- Думаю, это может быть как-то связано с тем сигналом бедствия, который мы слышали ранее, - сказал им Гослинг, зная, что тот сигнал насмерть напугал всех. Включая его самого. - Возможно, он был послан двадцать лет назад, или пятьдесят... кто знает? Возможно, в этом тумане радиосигналы продолжают бесконечно отражаться. Иногда они ускользают, и кто-то их слышит.
В глазах Сольца и Кушинга в равной мере смешались вера и неверие. Но в основном, это было замешательство, смешанное со страхом. Потому что все помнили эту радиограмму. Слышали, как она эхом отражается у них в головах, видимо, застряв там навсегда.
-... все, кто нас слышит... оно... оно идет из тумана... идет прямо из тумана... оно уже на палубе... оно стучится в дверь... в дверь...
И тогда и сейчас все они хотели знать лишь, что именно приходило из тумана. Что было на палубах и что стучалось в дверь? И что за далекий гул звучал фоном, похожий на глухое биение металлического сердца?
Но Гослинг не собирался комментировать это.
Сольц же не имел подобных угрызений совести.
- Что, по-твоему, это было? Что напало на тот корабль? И не смотри так на меня, потому что мы все знаем, что что-то напало на него. Вы слышали тот голос... Я никогда не слышал такого напуганного голоса. Тот человек был без ума от страха.
- Не спеши с выводами, - сказал Гослинг. Это могло быть все, что угодно. Необязательно что-то сверхъестественное.
Сольц издал болезненный смешок.
- А кто говорил про сверхъестественное? Я думал вовсе не об этом.
- Да ну? А о чем же? - спросил его Кушинг.
Но Сольц не ответил. Он просто сидел и с привычно угрюмым видом смотрел в туман.
- Послушай, я хочу лишь сказать, что могла быть куча причин тому, что мы слышали, - сказал Гослинг.
- Не обращайся с нами как с детьми, пожалуйста, - сказал ему Сольц. - Что бы ни случилось... о чем бы ни кричали на том корабле... это было ненормально. Что-то пришло из тумана. Что-то ужасное. И чем бы оно ни было, оно оставило после себя пустой корабль.
Брошенное судно.
Оно появилось из тумана, огромное, мертвое и грозное. На что не смеешь взглянуть, и от чего не смеешь отвести взгляд. Повернуться к нему спиной было бы все равно, что повернуться спиной к руке с бритвой, тянущейся к тебе из тьмы. Люди в спасательной шлюпке увидели его, и чувство было такое же, как если бы они увидели кладбище в лунном свете. Такое же ощущение таинственности и ужаса, почти инстинктивного страха. Словно это было нечто омерзительное, вырванное из могильника. Реликт, вынутый из проклятой гробницы. Нечто болезненное, мрачное и древнее. Могильный камень, источающий серую тишину. Мавзолей, полный мертвых шепотов, тьмы и безумия. Оно не предвещало ничего хорошего.
Кук увидел, как оно поднимается из тумана, и к горлу у него подступил холодный комок. От одного вида судна у него перехватило дыхание.
Жуткий, омерзительный дом с привидениями, созданный из железа, ржавчины и распада, исторгнутый из леса густых, спутанных водорослей. Но, несмотря на всю эту мертвую гниль, было жуткое чувство, что судно не совсем мертво. Это сложно выразить словами, но было в нем что-то живое, разумное и... голодное.
- Похоже на череп, - произнес Крайчек полным отчаяния голосом. - Похоже на обглоданный череп.
- Прекрати, - сказал Фабрини. Правда, сказал едва слышно, словно боялся, что на судне его могут услышать.
- Это просто старое судно, - обращаясь ко всем, произнес Кук. - Бог знает, как долго оно здесь.
- Конечно, - согласился Менхаус. - Просто старое судно.
- Вы, парни, так усиленно пытаетесь заставить себя поверить в это, - с издевкой сказал Сакс.
Крайчек покачал головой.
- Оно полно смерти... разве не чувствуете?
И все почувствовали. Низкий, неприятный гул у себя в голове. Шум какого-то мрачного механизма, работающего на холостом ходу... и готового включиться на полную мощность.
Сакс хрипло хохотнул.
- Что, страшно вам, девочки?
Но он тоже почувствовал это, по нему было видно. Крутыш Сакс. Недоброе предчувствие так же царапало ему нутро, как и остальным.
Кука при виде судна охватил безрассудный ужас. Он пытался что-то сказать, но его горло перехватило, словно оно было забито шерстью и тряпками. Ему потребовалась пара минут, пока он не смог заговорить.
- Давайте не будем суеверными. Это просто брошенное судно. Оно вам ничего не сделает. Возможно, там есть что-то полезное.
Фабрини посмотрел на него.
- Ты же не... В смысле, ты же не хочешь, чтобы мы поднимались на борт, верно?
Но в ответ Кук опустил весла на воду.
Судно намертво застряло в зарослях водорослей. Блестящей зеленой массой те поднимались по корпусу, словно судно медленно пожирала колония растений-паразитов.
Фабрини и Кук подгребли ближе, пока не коснулись тех водорослей. Они были такими толстыми и густыми, что приходилось пробиваться сквозь них с помощью весел. Вблизи туман стал реже. Судно оказалось футов четыреста-пятьсот в длину, с длинными палубами и высокими двойными дымовыми трубами, уходящими во мглу. Никогда в жизни Кук не видел ничего подобного. То, что он принял за капитанский мостик или рулевую рубку, было подвешено над носовой палубой на стальных сваях. Дальше, до самой кормы простиралась гигантская конструкция из вышек, лесов и грузовых стрел, напоминающая обглоданную грудную клетку. От этого все судно походило на застрявший в водорослях скелет какого-то исполинское морского чудовища.
Когда они, отталкиваясь веслами, плыли вдоль его корпуса, у Кука сжимался желудок. При виде судна в непосредственной близости - огромного, безжизненного и грозного - его словно окатило холодом, а зубы едва не застучали от страха. Мертвое, но, определенно, не необитаемое.
Спасательная шлюпка довольно легко скользила сквозь водоросли, фактически шла прямо по ним. Правда, отталкиваться веслами было непросто, но физическая нагрузка и пот были как нельзя кстати.
Примерно через час они обогнули корму и оказались по другую сторону от судна. Когда они плыли в его тени, водоросли казались почти черными. Не серыми, какими могла сделать их тень, а черными как смоль и маслянистыми. Когда Кук взглянул снова, чернота исчезла.
Как на кладбище в полночь, - подумалось ему. Вроде и призраков не очень боишься, и мертвецов тоже, а... оказаться там не хочешь. Не знаешь почему, но не хочешь. Просто чуждое тебе место.
Когда они шли вдоль правого борта, пробираясь сквозь завесу тумана, Сакс произнес:
- Похоже, нас ждали.
Все увидели это - подвесной трап был спущен. Когда Кук и Фабрини подогнали лодку ближе к судну, водоросли стали такими густыми и запутанными, что пришлось пробираться сквозь них, как сквозь грязь. Наконец, они добрались до лестницы.
- В чем это она? - спросил Фабрини.
- Какая-то слизь, - сказал Менхаус.
Кук тоже заинтересовался. Ступени и поручни трапа были опутаны чем-то вроде паутины. При ближайшем рассмотрении это оказался бледно-серый грибок, пахнущий плесенью нарост, который словно появился из водорослей и покрыл корпус судна маслянистыми комками и сгустками. Кук ткнул в нарост лопастью весла, и из него потек какой-то черный сок.
- Видел когда-нибудь такой грибок? - спросил он Крайчека, в надежде, что знание морской флоры и фауны не покинуло его.
Но Крайчек лишь покачал головой.
- Похоже, он въелся прямо в металл, - сказал Сакс.
Так оно и было.
- Менхаус? - сказал Кук. Ты в состоянии посторожить здесь Сакса? Справишься?
На самом же деле, он спрашивал: - "Можем ли мы доверять тебе, что ты не пожалеешь этого сукина сына и не развяжешь его?"
Менхаус с суровым видом кивнул.