Ночной снегопад
На траве,
на ветвях,
на крышах…
В даль,
где солнечный луч
померк,
поднимается
выше,
выше
и уже
не растает
снег.
В лабиринтах дворов и улиц
затерялись тепло и кров,
и рябины бредут, сутулясь
под мешками людских грехов.
Первозданного света слепок
отражается в небесах.
То ли снег,
то ли белый пепел
не даёт распахнуть глаза,
заставляя смириться,
слиться
с тишиной
восковой аллеи,
будто выпала доля
родиться
в день последний
в Помпее.
День светлей и серебристей
День светлей и серебристей,
Под окном сугроб растёт.
Дворник снег лопатой чистит,
Только снег опять идёт,
Крутит в сетке паутинной
Двор, деревья и дома:
Бело-чёрная картина,
Чёрно-белая зима.
Ничего, что стёрло краски
Снегопадом,
о весне
Мне рассказывает сказки
Кот, мурлыкая во сне.
Луч снежком припорошится
И с ответом не спеша,
Угадает, где кружится
Вольный мотылёк – душа.
Наши тайны наивны
Наши тайны наивны.
Одинаково светит
солнце робким и сильным, -
мы всегда Божьи дети.
И в лукавой гордыне,
и в лишеньях, гонимы,
мы, слепые, седые,
всё же кем-то любимы,
а за что – неизвестно.
И как будто случайна
в суете поднебесной
эта светлая тайна.
Баллада о прощении
«…он назвал ее Муму.
Все люди в доме ее полюбили и тоже кликали Мумуней...»
И.С. Тургенев
А спас её рыбак… Он жил когда-то
В Капернауме древнем, но теперь
На берегу реки широкой поселился
В землянке ветхой. И над ним светились
Раскидистые тихие берёзы,
А тёмная вода была щедра.
Сомов, и карасей, и окуней,
Сверкающих на солнце и прохладных,
Он приносил в деревню ровно в полдень,
Раздаривал сиротам и недужным.
Его в деревне называли часто
Юродивым и даже колдуном
За то, что ничего взамен не брал,
Лишь улыбался и шептал: «Прощайте!»
И, принимая жадно угощение -
Сомов, и карасей, и окуней,
Сверкающих на солнце и прохладных, -
Никто не понимал, чего он хочет.
Ему кивали и, смеясь, прощались.
Но как-то в ночь случилась непогода;
Ломало ветром сонные берёзы,
И затопила ветхую землянку
В одно мгновенье тёмная вода,
И разметало по реке широкой
Клоками сети. В них плескалась рыба,
Освобождаясь от неволи страшной.
Сомов, и карасей, и окуней,
Сверкающих от молний и прохладных,
Река в свои объятья принимала.
Рыбак бежал по берегу, растерян,
И вдруг споткнулся о тяжёлый камень.
Неподалёку на песке лежала,
Обвязана размокшею верёвкой,
Собачка небольшая, в пол-аршина.
Её на берег выбросили волны,
Чтобы однажды тот, кто жил когда-то
В Капернауме древнем, а теперь
На берегу реки широкой поселился,
Нашёл её. Ещё не позабыв
Горячую, как выдох, тайну слова
«Прощайте», прошептал рыбак: «Прощаю!»
Гроза не утихала. Не расслышав
Дыхания, он так в него поверил,
Что бережно упрятал под рубаху
Находку, чутким сердцем согревая
Комок остывший как частицу мирозданья…
Назавтра в полдень он пришёл в деревню,
Чтобы раздать сиротам и недужным
Сверкающих на солнце и прохладных
Сомов, и карасей, и окуней.
Бежала рядом ладная собачка
С хвостом пушистым, с длинными ушами.
Спокойными и умными глазами
Она смотрела на людей, на небо.
Рыбак шепнул с улыбкою: «Прощайте!»
Никто не понимал, чего он хочет.
И каждый, сожалея об утрате
Подарков завтрашних, прощался с рыбарём
И с маленькой, чудной его собачкой.
Вкус молока
На доске деревянной – краюха хлеба
пахнет прогретым на солнце зерном,
вкус молока с земляникой…
Мне бы
вернуться в тот дом, –
вернуться в то ощущение света,
в ту его часть, в тот его век,
в котором радужная комета
летит через космос сомкнутых век;
раскинув руки, тонуть в колючей
соломе, в жаре, в цветочной пыльце,
прислушиваться к воркованью излучин
с дурацкой улыбкою на лице,
потом, не жалея чумазых пяток,
шагнуть в горячую пыль босиком,
пройти вдоль колхозных картофельных грядок
к тенистой запруде…
Жёлтым песком,
камешками-голышами, ракушками
выстлано дно.
Весь осокой зарос
и одуванчиками-веснушками
берег усыпан
до самых берёз,
до самого края просторного неба,
до плит, из которых растут города,
до пробела в строке,
из которого мне бы
туда возвращаться,
пусть – иногда.
Ложится снег...
Ложится снег на чистый лист зимы,
Искрится чуть;
Ложится снег, проклюнувшись из тьмы,
На санный путь,
На сонный путь, на жёлтые огни,
Оконный свет.
Порхает снег, лишь руку протяни.
Растает след,
Растает рой… Как высоко луна,
Гора и лес!
А над горой замёрзшая сосна,
Как белый крест.
Море
Зюйд-вестом солёным выжжены
Арабески на сколах скал.
А море всё звонче, всё ближе
Скольженье по граням песка,
А море зеркальностью дышит;
На мачте волны - облака.
И солнце медузою рыжей
Колышется. Даль легка.
Темна глубины амальгама.
У самого края ковша
Мерцает Медведицеё Малой
Моря живая душа.
Стихи о Японии
Страна бумажных фонарей,
качающихся небоскрёбов,
неосязаемых дверей,
незамутнённых водоёмов,
морей, штормящих окоём
бетона, вросшего в вулканы,
гудит гигантским кораблём,
возвысившись над океаном.
Страна миниатюрных роз,
миниатюрных поз и мнений
богата вдохновеньем пост-
армагеддонных поколений.
Не ужас атомных разрух –
условия иного рода
взрастили исполинский дух
миниатюрного народа,
не клич «Банзай!», а якорей
глухие всплески, чаек гомон,
цветущей сакуры истома
и свет бумажных фонарей.
Елена Машукова. Стихи для детей