О Павленском, пожелавшем протиснуться в двери бессмертия без картин, только с отрезанной мочкой уха.
Это современная тенденция — влезть в бессмертие задёшево. Без труда вытащить золотую рыбку из пруда. Примазаться двумя строчками к чужой невыносимо увлекательной книге.
Пётр Павленский — отчаянье от неталантливости. Ван Гог был гений, отрезанное его ухо — это случайность. Павленский — не гений, не талант, его единственный жест есть имитация побочной случайности в жизни Ван Гога — только отрезанное ухо. Для драматизма он взобрался на стену шиздома, голый, и взял в руку устрашающе огромный мясницкий нож. Без живописи.
Попытка современного амбициозного человека изнасиловать судьбу, обойтись без непременного наличия таланта, имитировать случайное.
Густав Климт
Мне прислали из Парижа Бодлера «Les Fleurs du Mal» в издании folio. На обложке — женщина-демон с сосками.
Авторство — Klimt, Юдифь II (Саломея), деталь. Галерея Арт-Модерн, Венеция. Эту обложку нельзя игнорировать.
Так вот я вспомнил о Климте.
Вначале — общие фразы, родился, умер и т. д.
Жил в 1862–1918.
И родился в Вене, и умер в Вене. Сын ювелира и неудачливой мамы-музыкантши, еврейки, если ориентироваться на фамилию Финстер.
Умер в феврале 1918-го от пневмонии. Перенёс перед этим инсульт.
«Адель Блох-Бауэр I» продана за 135 миллионов долларов в 2006-м, Neuve Gallerie, New York.
Климт вел довольно простой образ жизни, работал в собственном доме, посвящал всё время живописи и не состоял в дружеских отношениях с другими художниками.
Климт никогда не был женат, но ему приписывают от трёх до сорока детей.
Дружил с Эмилией Флёге (кутюрье, три сестры).
«Голая правда» — голая рыжая женщина смотрит в зеркало.
Существуют данные, что Гитлер приносил Климту свои работы. Якобы Климту понравились.
Венский «Сецессион» — 1897. Вокруг журнала Ver Sacrum (Весна священная) — литераторы. Рильке, Гофмансталь. И Климт.
Элегантный живописец.
Светских женщин, та же Адель Блох-Бауэр.
Продолжил, стартуя от «Олимпии» Эдуарда Мане (это я их сближаю, как сам Климт чувствовал, я понятия не имею), всё более осовременивая своих женщин. Они у него ещё не уродливы, но порой уже гротескны. Вслед за ним придёт молодой Эгон Шиле, тот сделает женщин совсем гротескными и современно порочными. Климт покровительствовал Шиле, видимо, чувствуя в нём наследника, но тот умер с Климтом в один год.
В рубахе-балахоне Климт на одной из фотографий похож на нашего коктебельского Волошина. И в доме Волошина были полудрагоценные камни, в Коктебеле была же «Сердоликовая бухта».
И журнал, издаваемый Климтом, назывался «Весна Священная», так назывался балет Дягилева (?) на музыку Стравинского (?). Климт работал в стиле модерн.
По времени и по стилю он был символистом, выросшим потом в арт-нуво.
В этой его рубахе ему не хватало только обруча в волосах, и был бы он типичным русским символистом, близким к нам, русским.
А кто от кого взял «Весну Священную»? Мы у австрийцев или австрийцы у нас? Я полагаю, что мы у австрийцев. Рубаха же, балахон, очень удобна для быстрого совокупления. Подошёл к натурщице или к позирующей даме, приподнял рубаху и воткнул куда нужно. Неудивительно, что Климту приписывают до сорока детей.
«Голая правда». Рыжая голая женщина с широкими бёдрами смотрит прямо на Вас. Держит в руке зеркало. Над головой рыжей голой цитата из Шиллера: «Если ты не можешь твоими делами и твоим искусством понравиться всем, понравься немногим. Нравиться многим — это зло».
Такое впечатление, что в Климта вуменайзера, в рубахе, чтобы свободнее было «грешить», Климт превратился в самом конце 19-го века. В 1897 году он стал президентом Венского сецессиона и лидером журнала «Ver Sacrum» — «Весна Священная». В 1894-м, после того как он сделал заказ — три картины для здания Венского университета, «Философия», «Медицина» и «Юриспруденция», — работы назвали порнографическими. Они-таки сильно отклонялись в эротику и раздражали венского обывателя. В результате их не выставили в университете.
Предполагаю, что Климт разозлился. Во всяком случае он больше не выполнял социальные заказы. «Юриспруденцию» с «Философией» и «Медициной» приобрёл меценат Август Ледерер. Они хранились к 1945 году во дворце Иммерхоф. Отступающие войска СС подожгли дворец. Ну и картины Климта сгорели. Есть чёрно-белые фотографии и одна цветная. Ох уж эти войска СС! А впрочем, каждому своё!
В «золотой период» творчества Климт использовал позолоту в своих работах (как просто, да, золотой — позолота). Видны ясно лишь голова и лица персонажей, они вмонтированы в такие монолиты изображений камней, перьев, кусков ткани, квадратов и пятен света. Всё это очень красиво, напоминает всякий раз золотые иконы, точнее — их оклады, блестит, кричит и переливается и обыкновенно ещё и снабжено куском сиськи, пупка, нежной шеи, глаз, причёски девки, дамы, female.
Многие из его моделей, поучают нас в «Википедии», были проститутками. Да мы знаем, что художники вообще любили проституток. Это ведь профессиональные давалки, потому что у женщин непроституток могут быть другие соображения. Неизвестно вот, любили ли проститутки художников.
Климт дружил с сёстрами Флёге. На мой взгляд, эти дамы были жутко впереди своего времени, эмансипированы и все три были дизайнерами, как сказали бы сейчас, раньше называли кутюрье. С Эмилией Флёге Климт имел отношения через всю свою жизнь. Непонятно, спали ли они вместе, возможно, время от времени. Умные и злые женщины вообще-то привлекают мужчин и без совместной спячки.
Можно себе представить, что Климт постепенно создал вокруг себя такой дамский мир. Нынешние всякие «Дольче и Габаны» пусть и однополые, но тоже живут в этом увлекательном мире. Здесь в углу девочка надевает трусы, там другой делают причёску, думаю, Климту было хорошо расхаживать там в своём балахоне.
Когда Климта поразил инсульт, первое, что он выдавил, придя в себя: «Пошлите за Эмилией».
Климт: «Я никогда не писал автопортретов. Меня гораздо меньше интересую я сам в качестве предмета картины, чем другие люди, прежде всего женщины».
Женщин, их лица, фигуры, детали причёски и тела, глаза, носы, шейки и сиськи Климт инкорпорировал в золотые массивы в его «золотой период» и во всякие другие массивы, когда золотой период его закончился.
Если в картине Климту был нужен мужчина, Климт обычно прятал его лицо.
Сам Климт выглядит на фотографии современным. Обширная, но не длинная щетина, с сединой. Белая рубашка с крупным высоким воротником и галстуком. Чуть всклокоченные волосы на затылке. Сфотографирован в две третьих лица, с разворота.
Эгон Шиле
У Господа не так много физиономий и типажей. Поэтому Артюр Рембо похож на Сергея Нечаева, а оба они похожи на Эгона Шиле. Подумайте об этом. Вот их даты и где родились и умерли.
Сергей Нечаев, 1847, Иваново, 1881, СПб (Шлиссельбург), 34 года.
Артюр Рембо, 1854, Шарлевиль, 1891, Марсель, 37 лет.
Эгон Шиле, 1890, Тульн на Дунае, 1918, Вена, 28 лет.
Один другого круче, эти трое, русский, француз и австриец (мать чешка, что делает Шиле близким и к Энди Уорхолу, и к Гитлеру) поколобродили, повыкаблучивались, погуляли и изрядно поразили и современников, и нас, последующие поколения.
В жизни Эгона Шиле важны две фигуры. Это Густав Климт, живописец, и несовершеннолетняя модель, девчушка, продавщица, кассирша, подрабатывающая натурщицей, — Вальбурга (Валли) Нойзель. На четыре года младше Эгона.
Шиле встретил Валли в Вене в 1911 году. Она работала натурщицей у Климта. В том же году они бежали из Вены в городок Чешски Крумлов, город матери Эгона, она там родилась, потом в Нойленбах. Там Эгона арестовали за связь с несовершеннолетней, но в конце концов судили за рисунки, найденные при обыске, они были признаны порнографическими. 21 день в тюрьме, потом ещё три.
1914 год… Шиле встретил двух школьниц, Эдит и Адель, дочерей слесаря, жившего напротив. Шиле привлекли обе, он в 1915 году оставил Валли. Они распрощались в кафе Eichberger, где Шиле играл в биллиард каждый день. Валли вступила в Красный Крест в качестве медсестры и умерла от скарлатины в военной больнице в Далмации перед Рождеством 1917 года.
Шиле и Эдит поженились в июне 1915 года. Через четыре дня Эгона призвали в армию. Служба его была связана с пленными русскими военными. Писарем в лагере для военнопленных русских офицеров в Нижней Австрии.
28 октября Эдит (беременная) умерла от инфлюэнцы (грипп, знаменитая испанка). Эгон Шиле умер через три дня, 31 октября 1918 года.
Климт?
В 1906 году Шиле поступил в Школу прикладного искусства в Вене. Там его нашёл Климт.
Шиле сбежал из Школы в Академию. И теперь он нашёл Климта, показал ему свои рисунки. «Да, — сказал Климт, — это действительно талантливо, даже очень». Впоследствии Климт находил для Эгона моделей (Валли, по слухам будучи моделью Климта, спала с ним) сам покупал его рисунки, представлял его потенциальным покупателям.
В 1909 году Шиле бросил Академию, снял себе квартиру и студию. Атмосфера его студии: девицы-подростки. «Они там отсыпались после родительских побоев, лениво слонялись по комнатам, что им не разрешалось делать дома, расчёсывали волосы, одёргивали платья… Они вели себя подобно животным в клетке, которая их вполне устраивает». Говорят, Шиле поставлял свои рисунки коллекционерам порнографии.
Говорит Артур Рёсслер, о Шиле:
«Даже в присутствии импозантных мужчин Шиле производил яркое впечатление. Он был высок, строен и гибок, у него были узкие плечи и длинные угловатые руки и пальцы. У него было загорелое безбородое лицо, обрамлённое длинными тёмными непослушными волосами. Его широкий лоб рассекали глубокие горизонтальные морщины, что придавало его лицу трагическое выражение, казалось, его всё время грызёт изнутри неизбывная тоска. Говорил он лаконично и часто использовал афоризмы, что придавало его речи особую значимость, но значимость эта была не напускной, а естественной».
Вероятно, у него была мания преследования.
«Здесь отвратительная обстановка. Все завидуют мне и сговариваются против меня. Коллеги глядят на меня со злорадством», — пишет он в 1910 году.
Но у него была и мания величия. Из письма матери:
«Все прекрасные и благородные качества были объединены во мне… Я буду плодом, который сохранит жизнь даже после распада. Вы должны очень радоваться, что родили меня…»
Сейчас, через сто лет после его смерти, понятно, что он не преувеличивал. Его мать родила гения. Естественно, гений знал, что он гений. И в письме матери сказал о своём величии, это не мания была, но правдивое ощущение.
Жил Эгон так, как хотел, не смущаясь и не терзаясь.
Дочки слесаря понравились ему обе.
Он жил среди этих чулок, худых поп, невзначай задранных юбок, а поскольку санитария-гигиена-сантехника сто лет назад были значительно хуже, девочки Эгона, пусть и чистоплотные, наверняка издавали тонкий запашок девичьей мочи. И не могли так свободно и часто мыть интимные части тела, как в наши времена.
Девки слонялись, лежали, сидели в нескованных позах, потому что не опасались его, их Эгона. Позднее, во второй половине XX века, такими свойскими стали для моделей фотографы. Фотографы и модели стали жить так, как жил австрийский гений Эгон, — похожий сразу и на Артюра Рембо, и на Сергея Нечаева. Как он жил с его девками.
Девок так много, что вероятность гомосексуальных связей Эгона Шиле не приходит в голову. А вот были ли рядом наркотики?
Гойя с его «Капричос» — дитя малое по сравнению с Шиле. У Эгона одни несовершеннолетние ведьмы, и когда он влепляет им вертикальный отпечаток поцелуя между ног, это даже лишнее обозначение их пола, как масло масляное.
Сонные дьяволицы, слюна на губах, складки юных тел и там и не там, где нужно. И чулки, чулки, чулки… полуспущенные, спущенные, свеженатянутые.
Разврат это он и есть.
Море девок, все доступны.
Потяни руку к какой хочешь. Только выбрать к какой очень нелегко.
Для того чтобы понюхать девку, нужен нюхающий. Все оттенки девки.
Для того чтобы увидеть девку, нужен глядящий.
Разврат это повышенный градус эротики.
Если высадить близких подружек Эгона Шиле в ряд, то увидим рыжеволосую продавщицу Валли и двух девочек слесаря.
То есть этот парень с телом, лицом эстета и талантом гения предпочитал простушек. Правильный выбор. Средний класс обывателя не сексуален. Сексуальны дети рабочих и аристократы.
Драные чулки девочек-кошек, пьющих из разбитых блюдец, — увлекательнее отглаженного белья мещан. Ты был прав, Эгон, как ты был прав.
Так же как Бодлер, спавший с чёрным чудовищем Дюваль, и Верлен, спавший, после того как потерял Рембо, с двумя старыми проститутками. Старые проститутки — женщины более высокого качества, чем обывательские девственницы.
Если Густав Климт демонстрирует законченность, классическую холодную серьёзность своих работ, то Эгон Шиле — гений набросков, поразительных линий.
За искорёженными объектами Шиле, за ляжками, чулками, худущими попами, безгрудьем и дегенеративными лицами угадывается неистовая жизнь самого Шиле во чреве эротики.
Рене Магритт
«Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…»
Это о полотнах Рене Магритта. Месяц вышел, туман остался.
С человеком находится в его комнате лев. «Ностальгия». У человека (он спиной) — чёрные крылья. Это нормально.
Обыватель считает Сальвадора Дали лучшим художником сюрреализма, в то время как это нисколько не так. Лучшие — это Магритт и де Кирико. А Сальвадору Дали вместе с Рафаэлем место в музее пошлости, на ночном рынке у федеральной дороги Москва — Санкт-Петербург. Там, прикрытых от дождя пластиком, Вы найдёте сотни мадонн, лебедей и пальм на полотенцах.
В биографии нет нечего замечательного. Бельгиец из мелкого городка, делал плакаты и рекламу для бумажной фабрики до 1926 года. В 1927-м в возрасте 29 лет уезжает в Paris, где знакомится с Андре Бретоном.
Не признал психоанализ. Три раза вступал в Компартию. Вернулся в Брюссель в 1930-м. Прожил там Вторую мировую войну и оттуда не вылазил, умер в 1967 году.
Его полотна (на мой вкус):
«Ящик Пандоры» (человек спиной, площадь, фонарь, белая роза).
«Недотрога» (поясная ню с сиськами, лицо — череп).
«Легенда веков» (каменные изваяния стула, а на нём крошечный деревянный, как пылинка, человек).
«Философия в будуаре» (платье с живыми сиськами сквозь, туфли с живыми пальцами и частью стопы из).
«Пиренейский замок» (астероид, висящий над землей, с замком на нём).
«День Рождения» (камень размером с комнату, втиснутый в комнату).
«Сын человеческий» (портрет джентльмена в шляпе-котелке, при галстуке, на лице яблоко. Стоит у парапета на фоне облачного неба и моря).
«Песнь любви» (две каменные рыбы на камне как на скамейке — он и она, сзади море и силуэт парусника).
«Красная модель» (на фоне жёлтых досок, внизу ноги, пальцы и стопы, переходящие в ботинки, на грунтовой почве в мелких камешках).
«Удовольствие» (девушка ест птицу, кровь на белом воротнике, сзади — ветви дерева, ещё три птицы, живые).
«Любовники» (в объятии, головы закрыты тканью).
«Могила бойцов» (роза во всю комнату, от окон и до потолка).
«Минотавр» (чёрное платье на вешалке венчает бычий череп с рогами, внизу слева стоят ноги, переходящие в ботинки с картины «Красная модель», справа — горящая труба — музыкальный инструмент).
«Воспоминание о путешествии» (в комнате — каменный мужчина, напоминающий моего друга, умершего художника Бахчаняна, каменный лев, каменный стол со свечой и вазой с яблоками и картина на дальней стене, мужчина в пальто и полулыс).
Ну и достаточно, достаточно, достаточно. На фотографии Магритт — бельгиец как бельгиец, широкоротый, полулысый, плиссированный лоб, всю жизнь прожил с одной женой, буржуа. Бельгиец уж если анархист, то настоящий, подлинный, готовый стрелять по-македонски, с двух рук. А если уж бюргер, то суп — обязательно. Много супа, но такие полотна, tableaux, так их называют французы! Но такие tableaux! Если ты упорствуешь в видении своих видений и называешь их высшей реальностью. То ты — Рене Магритт.
А в остальном — ты буржуа, ежедневные супы, одна жена на всю жизнь.
Детали:
Родился в 1898 году. Когда ему было 14 лет, его мать утопилась. Не у всех, далеко не у всех топятся матери.
И не все рождаются в Бельгии, слепленной из земель французского племени белгов и фламандских провинций. Странная, искусственная страна, ещё и ставшая полем сражений Первой Мировой войны вместе с севером Франции.
До 1926 года (ему было уже 28 лет) работает в рекламе, делает плакаты для бумажной фабрики. Видимо, эта работа обучает его мыслить лаконично и образно. Так, думаю. Одна женщина — жена с 1922-го по 1967-й (когда умер). Магритт — такой себе инспектор Мегрэ сюрреализма в исполнении Жана Габена.
У него невозмутимый, солидный классический стиль. Обычные предметы, взятые в необычных сочетаниях. Предметный мир для Магритта — такой обширный конструктор, вот только из обычных предметов он создаёт каждый раз обалденную свою реальность.
«Я взял себе ориентиром магическое в искусстве, с которым я встретился, будучи ещё ребёнком», — пояснил он в 1938 году. Вот когда «будучи ещё ребёнком»? В 1912-м, когда утопилась мать? Магритт, в отличие от общей тенденции в среде сюрреалистов, упивавшихся психоанализом (они вообще были модными, выступали за всё модное и новое. Многие именно поэтому пошли в Компартию и в психоанализ), отрицал психоанализ. Скорее всего, от противного, потому что знал, как повлияла на него мать-утопленница. Не повлияла?
Когда 12 июля 1917 года у бельгийского городка Ипра германскими войсками впервые было применено отравляющее вещество, впоследствии получившее название по имени этого городка, бельгийцу Магритту было 19 лет.
Англо-французские войска были в этот день обстреляны минами, содержащими отравляющее вещество (первоначально отравляющему веществу было присвоено название Lost, в 1916 году был создан метод его выработки в промышленных масштабах для Германской имперской армии). Имеет запах чеснока или горчицы.
Служил ли Магритт в это время в армии? Ему же было 19 лет. Сведений о том, что служил, нет. Есть сведения, что в 1916–1918 годах Магритт учился в Королевской Академии изящных искусств в Брюсселе. Рассуждая разумно, применение ужасного ОВ должно было повлиять на будущего художника-сюрреалиста не меньше, чем утопившаяся мать.
Имейте в виду утопленницу и тот жуткий иприт, когда будете размышлять над очень странными полотнами бельгийца Рене Магритта.
Джорджо де Кирико
С де Кирико я таскаюсь всю жизнь. Он как будто сбежал из того чешского словаря изобразительного искусства (его подарила мне ещё в Харькове Анна) налип на сетчатку моих глаз и путешествует со мною по миру вот уже полсотни лет. Сколько раз, оказываясь на таинственных улицах, я говорил себе: «Это пейзаж де Кирико». Попав по ошибке в разрушенный Южный Бронкс, разве не вспомнил я де Кирико в рассказе «Ист-Сайд — Вест-Сайд»?
В один из последних по времени годов я нашёл де Кирико в мрачном скоплении каменных отростков в «Москва-Сити». Ей-ей-ей-богу Я приехал туда заключать договор на книгу «Апология Чукчей» и оказался в строящемся пейзаже де Кирико. Там было холодно и страшно, и казалось — вот-вот тебя убьют с неба.
Если убрать из московского метро его на селение — пассажиров, то будет сплошной де Кирико.
Все циклопические сооружения — это де Кирико. Здание МИД на Смоленской площади, я называю его «Храм Змеи» — классический страшный де Кирико.
В 1989 году мне довелось пожить в разрушавшейся тогда стремительно советской гостинице «Украина», описание содержится на первом десятке страниц моей книги «Иностранец в смутное время». Там царил классический де Кирико.
К старости Джорджо де Кирико стал пухлым, как человек, любящий сладости. Такой себе добродушный, седовласый итальянский man. Хотя если судить по циклу его работ «Гладиаторы», то живописец был гомосексуалистом. К тому же ещё и гомосексуалистом! Впрочем, мало ли животастых стареньких добрых гомиков бродят по дорожкам центральных парков европейских стран, кроша тапочками одуванчики. Спешу заметить, что у гомосексуалистов больше тайн, чем у разнополых.
«Не надо забывать, что картина должна быть отражением внутреннего ощущения, а внутреннее означает странное, странное же означает неизведанное или не совсем известное».
«В тени человека, идущего под солнцем, больше тайны, чем во всех настоящих, бывших и будущих религиях».
Джорджо располагал на своих холстах пейзажи и предметы таким образом, что создавал всякий раз ощущение тайны. А разве не тайну, а разве что-нибудь кроме тайны содержит пустынная незнакомая улица, у входа в которую Вы стоите трепеща? Человеки спугивают тайну, чем большее количество человеков проникают в улицу, топчут собой площадь, тем более задыхается тайна. А тайна — это Вы, стоящий на пороге улицы, ты. Ты весь — тайна, неизвестно зачем пришёл в этот мир, неизвестно зачем родился, неизвестно, когда уйдёшь из этого мира. Даже неизвестно, есть ли другой мир после этого, вслед за этим.
Он изображал самые простые архитектурные формы. Аркады. В первую очередь аркады. В Paris целый длиннющий кусок Ru de Rivoli вдоль Лувра занят тянущимися аркадами, где разместились лавки антикваров и всякие мало кому нужные шопы. Так вот такие Аркады. Ещё любимы де Кирико колонны, башни ещё, площади ещё.
Вообще куски безлюдных улиц. Вообще обезлюдившие пространства городов есть объекты воображения этого живописца. Откуда он их выдергивал? «Видения», — отвечал он. Но, может быть, из снов, но, может быть, просто сложение воедино нескольких химер. Разобранные на элементы, изображаемые им пейзажи и предметы будут лишены тайны. Собранные вместе изображением этого итальянского «де» они есть тайна. Он конструктор тайн.
Папа сюрреализма Андре Бретон: «Прекрасна как встреча швейной машинки и зонтика на столе для анатомирования трупов». Это точная формула де Кирико. «Песня любви» — это встреча гипсового бюста (хочется верить, бюста Алек сандра Великого) с резиновой оранжевой перчаткой и зелёным шаром.
«Меланхолия и тайна улицы» — девочка с обручем бежит по неприятному и опасному отрезку широкой улицы. Слева — пустые аркады, справа к стене прижался фургон с открытыми дверцами. В Петербурге есть улица Росси, где помещается школа Вагановой (там учился балету мальчик Нуриев). Так девочка де Кирико бежит по улице Росси. Впереди её ожидает зловещая тень, вероятно, там гибель девочки. Девочки ведь связаны невидимыми, но крепкими узами с пустынными улицами, с открытыми дверцами фургонов и со зловещей тенью из-за угла. Впоследствии, через столетие фотограф Хельмут Ньютон будет делать свои угрожающие фотографии полуобнажённых моделей, заброшенных на зловещие крыши или в тупики промзон, по тому же рецепту де Кирико. Модели — это ведь чуть подросшие девочки с обручем, они загипнотизированно катят свой обруч невинности среди окружающих их опасностей, открытых дверей фургонов к зловещей тени. Где их ждёт старая недобрая смертельная неожиданность.
Зритель — он тоже девочка с обручем. Потому замирает сердце и начинает вдруг судорожно стучать. Сердце бежит от предчувствия опасности, но ноги приклеились к камню.
Джорджо де Кирико
(1889–1978)
Таинственные улицы де Кирико. Коробки домов. Сегодня Москва-Сити с её коробками небоскрёбов смотрится как ожившее полотно де Кирико.
«Метафизический» период творчества 1903–1919 годы.
В 1911–1914 жил в Paris. Близок был к Аполлинеру и Пикассо. Потом с 1925-го по 1939-й опять в Paris.
Умер в Риме. В 1930-м пришёл к академизму.
«Большая башня» в Пушкинском музее (куплена РФ в 1992-м).
«Песня любви» (гипсовый бюст, резиновые оранжевые перчатки, зеленый шар), 1914.
«Гектор и Андромаха» (кубистические два манекена).
«Туринская весна».
Обезлюдившие площади городов, пустынные пространства, окаменевшие декорации.
Башня — излюбленный, наряду с аркадами и колонами, мотив де Кирико.
«Меланхолия и тайна улицы». Девочка с обручем бежит.
На де Кирико повлиял Жан-Эжен Атже, французский фотограф-сюрреалист (1856–1927).
Цикл «Гладиаторы» (гомосексуализм).
Эдвард Мунк
Мунк Эдвард захватил по большому куску от XIX века и от XX. Умер в 1944 году уже.
Норвежец. Из Осло (столица, до 1924 года называлась Христианией, куда лучше звучало, чем задрипанное Осло), начинал как богемный художник, ездил в Paris.
Я его знаю как автора прежде всего «Созревания», портрета голой девочки, сидящей на кровати, руки сложены у колен и прикрывают пах. Сиськи у неё едва проклюнулись, тёмные волосы распущены, лицо слегка приплюснуто, похоже, что Мунк передал этой приплюснутостью эффект дыма, возможно, наполнявшего комнату. Бедра у девочки уже женские, а вот грудки ещё нет. Ей страшно. Она смотрит в неведомое своё будущее и не уверена в себе. Поскольку детали не прорисованы, то это, конечно же, мистико-символическая картина.
Чёрная тень на стене справа от девочки исключает все настроения, кроме мрачного.
«Лунный свет», «Дом при лунном свете» — сами названия его полотен наталкивают на основную тему Мунка — это нерациональное в мире. Дух захватывает от его картины «Штормовая ночь». Наклонённые под ветром деревья, дом о двух этажах, светятся все окна. Группа женщин, отдельно впереди белая фигура, идут от освещённого дома в ночь, зажав руками уши, чтобы не слышать воя бури.
На полотнах «Мужчина и женщина», «Пепел», «Меланхолия», «Три возраста женщины» мужчина переживает поражение, он даже держится за голову руками, как будто его ударили по голове, в то время как женщина безусловно выглядит победителем.
Независимость женщины и её превосходство над мужчинами, ей-богу, — навязчивая тема у Мунка. «Три возраста женщины» подчеркивают поражение мужчины. Высокая девушка в белом платье, второй возраст — ликующая нагая победительница заложила ладони на затылок и нахально улыбается ярким ртом, и даже тёмная фигура гордой старухи — все три стоят победительницами, мужчина же в крайней правой кулисе опустил глаза и бледен, как Пьеро. Он раздавлен женщиной. Подавлен ею.
Летние деревенские танцы на зёленом лугу на берегу фьорда в сумерках под луной и с её отражением в море окаймлены по краям фигурами двух женщин разных возрастов, весёлая и юная в белом платье слева и женщина в трауре справа. Как мать и дочь. Картина называется «Танец жизни». Сам Мунк объяснился по поводу «Танца жизни»:
«В центре большой картины <…> я танцую со своей первой любовью; эта картина — воспоминание о ней. Слева белокурая девушка с улыбкой безнаказанности тянется за цветком любви. Справа женщина в трауре тревожно следит за танцующей парой. Она исключена из веселья — как был исключен и я, когда они танцевали».
Берег моря, провинция, сельские поселения — места действия работ Мунка. Город же видится Мунку как гротескное место проживания масок и уродов. «Вечер на Карл-Юханс-Гате» — по тротуару на зрителя катятся маски и уроды, мужчины в чёрных котелках, женщины в светлых шляпках с чёрными лентами. Лица бледны и болезненны, искажены уличными фонарями. Справа — тёмная фигура, идущая спиной к зрителю, — в противоположном направлении. Вероятно, художник изобразил себя, идущего одиноко в направлении, противоположном движению обывателей.
Знаменитую картину «Крик» Мунк написал пятьдесят раз. Вот как он объяснял эту свою картину, одну из знаковых картин человечества:
«Я прогуливался с двумя друзьями — солнце склонилось к закату — вдруг небо стало кроваво-красным — я остановился, чувствуя себя измученным, и прислонился к ограде — кровь и языки пламени взметнулись над чёрно-синими фьордом и городом — друзья продолжали свой путь, а я застыл на месте, дрожа от страха, — и ощутил бесконечный крик, исходящий от Природы».
Интерпретируют же, и я не исключение, эту знаменитую вещь Мунка как раз противоположно. Крик, по мнению человечества, исходит от раздавленного человека, лицо — изогнутый жёлтый блин, разинутый рот, закатившиеся в неестественные места глаз зрачки — это раздавленный тем миром, который он сам создал, человек.
Признанная как квинтэссенция ужаса и шока картина, все её пятьдесят вариантов, всё поднимается и поднимается в цене. Сделана она грубовато, широкими неряшливыми длинными мазками. «И за что тут миллионы люди платят?» — скажет обыватель. А вот за мироощущение загнанности человека на планете платят.
Тема мужчины, подчинённого женщиной, продолжалась у Мунка всю его творческую жизнь. «Одинокие (летняя ночь)», «Женщины на мосту» и даже изображающая детей «Улица в Осгорстранне», где деревенские мальчики, лёжа на животах у забора, со страхом и интересом глядят на девочку — центральную фигуру картины.
Мунк делал попытки атаковать женщину, но попытки робкие, всего несколько. Картина «На следующий день» изображает девку, спящую после попойки на спине, на столе бутылки и два стакана. «Рождество в борделе», где на переднем плане жирная тётка с сигаретой читает, возможно, Библию. «Зевающая девушка» — толстуха сидит на кровати, зевает. Они не смогли поколебать, однако, его самой твёрдой уверенности, что женщины — победительницы, а мужчина — их жертва.
Интересная деталь. В 1937 году 82 картины Мунка были изъяты нацистами из немецких музеев как произведения «дегенеративного искусства».
Не совсем точно, господа нацисты, это произведения нарочито упрощённого искусства. Но упрощение было необходимо Мунку, чтобы остановить внимание на главном, на торжестве женщины и поражении мужчины. На крике прищемлённого цивилизацией человека.
Я не произношу тут морального суждения, цивилизация не имеет одного знака, она и отрицательна, как сейчас, а бывала и ярко положительна, как в XVIII веке, к примеру.
Francis Bacon,
ирландец
Тысяча девятьсот девятый, Дублин — 1992, Мадрид.
Человеческое тело — искажённое, вытянутое.
Излюбленная форма — триптих.
Говорят, что один из самых мрачных художников XX века.
Переломный период.
Отец — капитан Эдвард Мортимер Бэкон, из старинного обедневшего рода, занимался разведением лошадей.
Бэкон — гомосексуалист, Эрик Холл — его многолетний любовник.
С 1943-го по начало 1970-го дружил с Люсьеном Фрейдом.
Триптих «Три этюда к фигурам у подножия распятия» (страдание и крик, что отсылает к Мунку). До 1953 года хранился у Эрика Холла, затем в галерее «Тейт».
В 1950-м и 1952-м побывал в Южной Африке.
В 1956-м побывал в Танжере вместе с новым любовником Питером Лейси, где познакомился с Берроузом и Гинзбергом.
В 1957-м — картины по мотивам Ван Гога (вариации на работу Ван Гога «Художник по дороге в Тараскон»).
В 1962-м — персональная выставка в галерее «Тейт».
1963-й — Джордж Дайер стал его любовником. Дайер был алкоголиком и страдал депрессиями. Покончил с собой в 1971 году в Paris в отеле (Бэкон познакомился с Дайером, когда тот якобы грабил его дом).
Бэкон стал обращаться к автопортрету: «Люди вокруг меня мрут как мухи, и больше некого писать, кроме себя».
В 1974 году познакомился с Джорджем Эдвардсом, барменом в клубе в Сохо. Умер, будучи в Мадриде, от сердечного приступа. Вырезали почку. «Если пьёшь с 15 лет, то нужно радоваться, что осталась хотя бы одна почка».
Всё имущество (11 млн) завещал Джону Эдвардсу. Кремирован, прах развеян. (С Эдвардсом у него были платонические отношения.)
Учителями считал Микеланджело, Рембрандта, Тициана и Энгра.
Смотрел и пересматривал «Метрополис» Ланга, «Броненосец „Потёмкин“» Эйзенштейна и книгу о болезнях полости рта.
Триптих «Три наброска к портрету Люсьена Фрейда», 1969, был продан в 2013 году на аукционе «Кристис» за 142,4 млн долларов (женой владельца казино в Лас-Вегасе Элейн Уинн).
Бэкон: «Люди говорят, что смерть забывается, но это не так. В конце концов, моя жизнь очень несчастлива, потому что все люди, которых я действительно любил, умерли. Но я не перестаю думать о них, — время не лечит».
«Кричащий папа».
Я посетил выставку Фрэнсиса Бэкона в Метрополитен-музеум, в 1975-м или, может быть, в 1976 году это было. Это была ретроспективная выставка во множестве залов. И она меня потрясла. Я к тому времени обладал уже семилетним опытом личного общения с художниками русского авангарда с 1967-го по 1974-й и в Европе облазил все музеи Вены и Рима, так что был ветераном галерей. Да уже и в Нью-Йорке успел обойти все галереи, на какие мне указывали. В частности, меня направлял тогда близкий мне Бахчанян, художник с хорошим вкусом.
Но к Бэкону я не был готов. Его деформированные и изглоданные энергетическими монстрами фигуры, перекрученные, вывихнутые, порезанные, просверленные и оторванные, я от них оторопел. Ещё к выставке приложил свою умную руку опытный Метрополитен, триптихи были расположены под разными углами, и их восприятию способствовало освещение.
Насколько я помню, это было открытие, для журналистов и критиков только, возможно, нас пригласила продюсер NBC Люси Джарвис, я вдоволь постоял у работ, поизучал их, пытаясь понять. Посетители шушукаясь сообщили, что он мрачный и запойный, этот Бэкон.
Что алкоголик — было понятно, и было понятно, что гениальный, потому что захватывающий, но что мрачный, я не был согласен. Я ушёл с выставки, не считая его мрачным.
Он скручивал тела, он сопрягал их, он оттяпывал от них части, как бы невидимый динозавр отъел куски человеков и исчез во мраке без следа…
Эгон Шиле умер в 1918-м, Фрэнсис Бэкон родился в 1909-м, Эгон Шиле уже вытворял на этой дороге многое, Бэкон пошёл по этой дорожке дальше, докатился, доуродовал тела, выражая этими откушенными, выеденными частями перипетии приключений души. Ведь кто как хочет, так себя и уродует.
Разумно предположить, что Бэкон видел отсутствующие части своих современников, их скрученность и рваность.
Гомосексуалист, его любовники были ему и собутыльниками. Как Жан Жене, он предпочитал простых парней в любовники, утверждая, что познакомился с Джорджем Дайером, когда тот грабил его квартиру. Напиваясь с ними, закрывая то один, то другой глаз, закусывая английской колбасой и запивая английским пивом, бесстыдно вытягивая ноги или оттопыривая зад, играя своим и чужими членами, этот Фрэнсис что хотел, то и видел, а если видел лиловую тьму или оскаленные зубы, то так и видел.
Он рисовал по фотографиям и никогда с натуры. Легко понять, что фотографии ему были нужны, как буйки плывущему в море туристу, дальше не заплывай. На самом деле он писал с натуры свои видения, а фотографии его остерегали. Я несколько раз пробовал видеть окружающий мир искажённым, и у меня отлично получалось. Попробуйте и Вы. Иной раз с хохоту можно умереть, иной раз накатывают тоска и тошнота.
Жалеть его не надо, Фрэнсиса.
Где-то в возрасте 18 лет, в 1927-м отец его послал в Берлин со своим другом отставным военным. Так он вступил в половую связь с этим другом отца, с военным. Вспоминается Фридрих Великий, ещё не великий, но принц наследник престола, пытавшийся сбежать в 18 лет в Лондон с лейтенантом за столетие до этого. Они были пойманы. Отец Великого, Фридрих-Вильгельм I приказал казнить лейтенанта фон Катте. В 1927-м отец Бэкона капитан Эдвард Мортимер выгнал сына из дому чуть позже, когда застал его одевшимся в нижнее бельё матери.
Вы считаете, Фрэнсис Бэкон прожил свою жизнь страдая и хуже Вас? Да ничего подобного. Он прожил её лучше Вас. Он получал удовольствие с грабителями и простолюдинами, между тем будучи отпрыском старинного аристократического рода. Он валялся в заваленном хаосе мастерской с жаркими простыми полууголовниками в то время, как Вы лениво заползали на свою жену, он, задыхаясь от удовольствия порока, забирался на уголовников или позволял им забираться на него.
Потому его мир из ям, из оторванных кусков брюшины и туловища, из деформированных ног, а Ваш мир Вы видите цельным, как видят реальность все.
«Обгрызанные и скрученные» — вот как можно бы назвать верно и метко выставки работ Фрэнсиса Бэкона.
Отец его занимался в отставке разведением лошадей. В Ирландии. Когда твой отец разводит лошадей, ведь ч