По мнению линейного игрока, игры частиц не могут иметь гибких границ. Границы должны быть жесткими, тогда мы сможем узнать, кто выиграл, у кого какой статус в игре, кем являются игроки для своих общественно-приемлемых ролей. Итак, в линейных играх общественные оценки, по-видимому, строго фиксированы.
Один человек, например, обязан "соблюдать брачные обязательства". Общество не только ожидает этого от него, но и определяет наказания для тех, кто решит эти обязательства игнорировать. Так появляются плохие и хорошие, верные и лживые способы выражать любовь к партнеру. В мире частиц это очень важно.
Значительная подвижность человеческой природы кажется несовместимой с самой серьезной сущностью игры частиц. То есть, как же нам удастся, оставаясь в линейной игре, все же обрести перспективу бесконечной игры? Иными словами, как нам удастся поместить конечную игру в бесконечную? И наконец, возможно ли сохранить конечную игру в бесконечной, будучи в холодинамическом состоянии?
Значит ли это, что мы должны найти в игре частиц пространство для веселости и игривости? Скорее всего, линейные игроки расценят это как пустую трату времени. Это может также быть такая игра, которая подразумевает отдых, развлечение, расслабление, радостное облегчение.
Именно ради такой игры мы берем отпуск или просто отдыхаем от работы в течение нескольких дней. Когда мы делаем игру линейной, мы готовимся к более высокой форме состязания, пополняем ресурсы, налаживаем баланс энергии и приводим себя в порядокдля следующего этапа серьезной игры. Таким образом, тень серьезности омрачаетдаже радостные участки игры частиц.
Итак, количество свободы в жестких границах линейной игры весьма незначительно, в том смысле, что участники только играют "в свободу" и на самом деле не проявляют ее.
Линейные игры, будь то игры внутренние, семейные, общественные или государственные, являются не причиной, а следствием нашей основной, переменчивой натуры. Именно эта переменчивость создает возможность выбора, тренировку для ума. Приспособленность к правилам и ролям не дает нам гарантии основных свобод, но дает нам некие субкатегории, в рамках которых мы играем с отдельными частицами свободы.
Политиков, которые много говорят о свободе, часто считают лицемерами, потому что ожидать защиты свободы от государства, которое представляет право силы, едва ли будет последовательно. Если участников заставляют играть, играть они не могут, потому что они уже согласились на другую игру - игру силы.
Какже тогда человеку обрести полное присутствие в политике, не превращаясь при этом в настоящего тирана? Можно ли с помощью линейных правил руководить свободными людьми? С линейных позиций это неосуществимо. Это противоречит самой природе линейной реальности.
Это невозможно сделать и с волновых позиций, когда можно надеяться, что изменение границ закона может привести к расширению свободы в тех ситуациях, когда это потребуется. Это надежда быстро погибает под гнетом реальности, ибо надеяться на будущее уже значит отвергать это в настоящем. Надеяться на свободу - значит верить, что в настоящем нам чего-то не хватает, поэтому надо надеяться обрести это в будущем. Такое отрицание - это форма знакомой нам забывчивости, ведь на самом деле мы уже обладаем тем, что надеемся получить. Итак, когда мы на что-то надеемся, значит, завеса свободы уже заслоняет наш разум.
Свобода не является тем, что по закону даровало нам государство, или тем, на что мы долго надеялись обрести. Свобода просто есть. Она является неотъемлемой частью скрытого порядка жизни. Все ограничения свободы появляются лишь в результате свободного выбора и могут быть моментально изменены, если будет сделан другой выбор. Свобода существует в настоящем и во всех временах. Как таковая свобода - это холодинамический феномен.
С точки зрения холодинамики, правила могут быть жесткими или гибкими. Они могут оставаться неизменными. Правила - это результат соглашения между всеми участниками игры, и это позволяет участникам играть даже в игры бюрократии или тирании; правила могут постоянно меняться как проявление живой и динамичной системы управления государством. Мы можем выбрать конформизм, а можем выбрать представительство, но выбор этот мы совершаем из более широкой реальности.
Постоянное изменение правил отражает гибкую природу нас самих как личностей, наших холодайнов, коллективного общества. Это поддерживает продолжение нашей жизни, разворачивая ее внутренний потенциал.
Ведь даже в жесткой, статичной и безжалостной тирании скрыта способность к разумной любви и раскрытию потенциала. Скрытый потенциал линейных систем ничуть не меньше потенциала более подвижных волновых динамик. Таким образом, вся культура, включая и религии, замкнута в различные вариации линейно-волновой двойственности. Эта двойственность формирует сложные социальные феномены, в которых противоречия волновой и линейной динамик не прекращаются.
Тирания, эксплуатация и злодеяния происходят потому, что люди постоянно предпринимают организованные попытки скрыть присущую их природе свободу. Участники игры обычно упорно делают все, чтобы скрыть, что мы свободно ступили на этот путь состязания и движемся дальше по своему выбору.
Общество, с линейной точки зрения, это серия конечных игр в рамках еще большей конечной игры. Например, школа - это серия конечных игр в серии конечных игр большей общественной системы. Школы распределяют участников по различным группам и готовит их к более сложным общественным играм в будущем. Также и институт, и место работы, и экономические игры, и так далее - все связаны с обучением в школе.
Линейное общество имеет числовые и пространственные характеристики, у него есть определенные границы, оно ограничено во времени и имеет иерархическую структуру. Точно определены его граждане, их границы незыблемы; прошлое этого общества хранятсо священным трепетом, его будущее безопасно настолько, насколько это возможно (во всем, что касается законов, оборонного бюджета, социального страхования, пенсионных фондов и т. д.). Это общество обычно в той или иной степени "обожествляется".
Когда мы рассматриваем общество как коллективную ментальность, становится ясно, что коллективная ментальность может играть в те же самые игры, что и отдельные личности, только в неизмеримо большем масштабе. Американское общество, по собственному определению, обладает властью только тогда, когда оно побеждает другое общество. Наши герои пали в славных битвах в других странах. Мы никогда не прославляем тех, кто сражался и проиграл. Патриотизм, национализм, шовинизм, расизм, сексизм и все прочие "измы" являются частью игры власти, в которой группы людей сообща пытаются привлечь на свою сторону как можно больше соратников, чтобы лучше состязаться с противниками.
Мы стремимся "обратить" других в свою игру, привлечь их на свою сторону. Сделать так, чтобы они добровольно признали нашу власть, нашу правду, наши титулы, наше главенствующее
положение. Мы стремимся "обратить" в свою игру весь мир, это как конечная игра в рамках бесконечной динамики. Мы надеемся, что именно так все наши неприятности испарятся раз и навсегда. Мы надеемся, что когда-нибудь в будущем, все будутдумать и действовать как мы, играя по одинаковым правилам в одинаковые конечные контролируемые игры. С этой надеждой, нам не нужно брать на себя ответственность за наши холодайны нестабильности и несостоятельности. Мы можем не просыпаться. Нам и так будетхорошо и не придется разбираться с различными последствиями действий наших незрелых холодайнов в отношении тех, кто дает нам свою силу.
Когда мы позволим себе осознать, что все это игра, что никого не нужно ни во что обращать; что обратить в свою веру можно только того, кто сам добровольно решил отказаться от своей силы, забыть о своей целостности и вступить в линейные игры, только тогда человек может по-настоящему присоединиться к этому празднику.
Для "обращения" как такового нужно сделать шаг вниз, к динамике частиц. Когда человек избрал ее сознательно, это не является выбором ради идеологии, политической партии, дела, работы, брака или религии. Это просто выбор участвовать в более ограниченной игре, чтобы научиться проявлять свободу, любовь и все прочие качества, которые мы привносим в игру. Участники специально создают эти игры, чтобы дать проявиться своему потенциалу.
Необходимость религиозного обращения не может быть признана) только потому, что есть падшие люди, или те, кто деградировал или те кто должен искупить первородный грех. Точно также работа нужна не для того, чтобы выжить, заработать денег или добиться престижа. Верить в это значит участвовать в игре разделения мира на частности.
Идея первородного греха, как конечной реальности, вообще может прийти только в голову человеку с линейным сознанием. Те, кто в нее верят, уже свой выбор сделали, они сделали шаг вниз и упали - в игру.
Оказавшись в игре, они будут нуждаться, во-первых, в Спасителе и, во-вторых, в целом наборе священных таинств, чтобы победить. Когда они решают выйти из игры, они уже, в определенном смысле, "спасены" этим выбором. Они спасаются от игры. Это ведь великая игра. Те, кто ее создал, воздают должное игрокам (Спаситель, Иисус Христос, Люцифер, архангел Михаил, Авраам, пророк Моисей, мы, простые смертные, и все прочие игроки), но и сами достойны похвал за создание игры. В ней есть свои герои, победители и побежденные. Это одна из прекраснейших конечных игр.
С волновых позиций игру нужно продолжать. Ее можно продолжать бесконечно, расширяя святые таинства, чтобы навечно включить всех игроков во все игры. Это слишком большая игра. Крестить ради мертвых, приговорить всех к будущему, которое, как мы надеемся, будет
прекрасным. Вечно продолжать миссионерскую работу. "Ставший миссионером однажды, останется им всегда". Обратить весь мир. В конце концов все будут счастливы. Приносите себя в жертву. Служите Богу. Будьте страждущими. Бог воздаст вам в будущем.
Все волновые динамики ожидает крушение о берега времени. Существует то, что существует, и действует именно оно. Вся религиозная динамика нежизнеспособна уже прежде, чем она начинает действовать. Это закрытая система, которая стремится вовлечь как можно больше людей в закрытую систему, которая линейно определяет жизнь ее участников и правила игры.
Изнутри игры она выглядит всеобъемлющей, последовательной и цельной. Ее участники чувствуют себя уверенно в ее все учитывающих правилах живой жизни.
Это напоминает историю о том, как буддист умер и попал на небеса. Святой Петр водит его повсюду, и вот они пришли к большой стене. "Что за этой стеной?" - спрашивает буддист. "Тсс", -прошептал Петр. - "Там христиане, которые верят, что кроме них здесь никого нет".
Самодостаточные, закрытые системы веры сопротивляются любому поступлению новой информации, а их участники испытывают невероятное желание вобрать в себя все, что стремится проникнуть сквозь стену. Тогда появляются "привратники", которые защищают систему, поддерживают его философию и сохраняют ее "целостность" как системы. Привратники обычно могут объяснить все на свете.
Так, с двенадцатого по четырнадцатый век, и схоласты римского католицизма, и теологи Персидской державы стремились интегрировать в свою концепцию учения Аристотеля и Платона. При Фоме Аквинском эта интеграция была "завершена" (в том смысле, что не осталось ничего, что они не могли объяснить), и папа объявил эти идеи священными. Но прошло время и Галилей открыл телескоп, Коперник записал свои математические тезисы, доказывая, что наш мир не является центром вселенной. Эти новые факты уничтожили монополию римской католической церкви в области религии, усилили инквизицию и породили Реформацию.
Заключить любую динамику в рамки только волн или только частиц означаетубить ее.
Она умирает, с точки зрения волновой динамики, потому что ее принимают как вызов. Вызов в том, чтобы сдвинуть жесткие границы, вобрать в себя более обширные перспективы, совершить новые значительные открытия, как возможности для роста и изменения. Надежда на возможность выхода за ворота, на возможность прихода новой жизни в город спасенных - это надежда на то, что разум может функционировать, даже если он ограничен. Но, как обнаружили Фома
Аквинский и его современники, даже деятельность инквизиции не смогла остановить доступ действительности в эту закрытую систему.
Те, кто пытаются сохранить ценность закрытой системы защищая ее теологию и контролируя доступ туда новой информации, должны забыть о том, кто они на самом деле. Им приходится это скрывать, прятаться от своего собственного знания истинной сущности голографической вселенной. Им приходится отрицать даже те игры, в которые они играют. Они же "не интересуются" играми. Они же "серьезные люди". Они ни при каких условиях не заинтересуются идеей о том, что все мы составляем одну целостную динамику свободных умов, чей личный и коллективный потенциал неограничен.
Нетсвидетельств того, что мы существуем отдельно друг отдруга. Может показаться, что мы живем в личных пределах кожи, и, с точки зрения нашей линейной перспективы, можно даже притворяться, что мы одни. Мы можем рассматривать друг друга с расстояния и создавать разделяющие игры, которые дезинтегрируют наше знание и затуманивают нашу память, пока мы, наконец, не убедимся, что мы одиноки. Мы можем создавать особые объединения для убеждения в этом всех остальных и договориться изгонять из общества каждого, кто в это не верит. У нас даже могут быть ангелы, пророки и святые, вся жизнь которых посвящена добрым делам и добрым мыслям; они-то и подтверждают божественную предопределенность нашей разделенное™. "Мы - избранные".
В каждом таком случае мертвый пытается спасти мертвого. Только мертвые нуждаются в спасении. Обычно это непоследовательный акт сверхвоздаяния, чтобы спрятать скрытую неуверенность, поверить, что спаситель явился или явится, чтобы нас спасти, и при этом сохранять потребность в спасении. Верить в это - значитзабыть, что времени не существует. Спасение уже произошло до начала игры. Действительно, принять спасителя, значит выйти из игры и принять тот факт, что спасение уже произошло.
Все, что меньше этого, противоречиво и непоследовательно по самой сущности игры, неважно, насколько мы обожествляем игру, правила, героев прошлого, титулы и должности настоящего или обещания жизни после жизни.
Кто пишетдля меня? Я автор самого себя? Я - гений, поэт, автор, отец, сын. Я творю.
Я распоряжаюсь своими мыслями. Я автор того, что я говорю.
Думаю я, а не мой разум. Чувствую я, а не мое тело. Когда я говорю, думаю, чувствую, я выражаю свою гениальность. Мои слова звучат лишь однажды, их невозможно повторить.
Гений во мне никогда не повторяется. Повторить слова можно только в уменьшенной части меня Словно их произносит кто-то, кто меньше меня. Кто говорит за меня? Гений во мне произносит мои слова. Он произносит их лишь однажды. Создает их в первый и последний - единственный раз. Произнести их снова значит пытаться сделать меня другим, меньшим человеком в другом пространстве и времени. Тогда я должен забыть, кто я, и попытаться повторить свою память. Я должен найти доступ к той памяти, где хранятся мои слова. Теперь я повторяю чьи-то чужие слова (того человека, которого я помню). Когда я говорю слова, которые уже раньше произносил, я говорю с тобой,
как будто это не ты. В каком-то прошедшем пространстве - где тебя уже нет. Та часть моего разума, которая запоминает слова, помнит только слова. It can only lip-sink to a lip-sink audience. Когда от этой части разума я обращаюсь к тебе, к слушателю,
я забываю, кто ты и не надеюсь, что ты мне ответишь, что твой гений ответит гению во мне. Компьютер может произносить слова, но он их не скажет тебе. Если я что-то тебе говорю, я должен любить тебя, иначе слова не идут. Если не отпускаю их целиком,
они никогда не станутживыми словами. Они становятся меньше самих себя, и ты не слышишь их в себе И сам становишься меньше. Ты всегда слышишь, откуда идут слова. Если они идут из ограниченной памяти, их может уловить только ограниченный приемник. Чтобы говорить от того, что я есть, я должен отпустить свои слова и накрепко соединиться с тобой, слушателем. Когда я отпускаю свои слова, ты вправе делать с ними, что хочешь.
Гений в тебе может с ними делать то, что ты захочешь. Но я никогда их не говорю от состояния целостности, ничто не исходит от целостности. Если ты думаешь о словах, ты уже ограничиваешь свои слова процессом линейной мысли. Ты не сможешь их отпустить во власть их потенциала. Невозможно думать мысли. Можно думать только о мыслях. Думая о мыслях, ты их лишаешь самих себя, ты выпускаешь их в динамику, в которой они не могут жить. Твои мысли погибают. Безжизненные мысли слышат только безжизненные уши. Кто слушает? Мысли, не связанные с сущностью твоего бытия, разрозненны и отвлекают от разумной беседы. Они сбивают тех, кто не знает, как слушать. Хорошо слушать - это акт любви от твоего состояния, Также и хорошо говорить - это акт любви. Сила хорошего слушателя в способности присутствовать в состоянии говорящего,
выйти за пределы слов в творческую динамику подвижных, живых значений. Пройти через завесу продуманной речи к гению говорящего. Этот гений и есть говорящий.
Это не значит, что я слышу то, что сказано словами. Как раз потому, что я их не слышу, я понимаю, что ты имеешь в виду, и придаю значение твоим словам. Если бы я слушал только твои слова, я бы совершенно упустил их смысл. Я сосредоточился бы на игре частиц, которая окружает слова. Признавая, что ты гений за завесой своих слов, я признаю, что и я тоже гений, за завесой творения смысла твоих слов. Я признаю, что никогда во всей вечности не смогу видеть и чувствовать мир так, как ты. Когда я вижу тебя таким, какой ты есть, я понимаю, что не могу видеть то, что видишь ты,
и, раз я не могу видеть то, что ты, я признаю, что я вижу мир только своими глазами. Ты никогда не увидишь его так, как я. Когда я увижу меня и тебя, я увижу тогда всех, по одиночке и вместе. Мне и смотреть не придется. Я просто увижу. Чтобы смотреть, нужно сосредоточить мысли
на этом процессе. Чтобы видеть, нужно позволить себе "быть", быть одним целым с окружающим миром, быть одним целым со своей культурой,
одним со своим миром, ощутить его живое дыхание, дух жизни. Так можно быть и живым сказанным словом. Недостаточно слышать музыку моего сердца, Когда я думаю о тебе. Недостаточно чувствовать ту любовь, которую чувствую я, Ведь та часть меня, которая слышит и чувствует, слишком мала. Но есть и другая, живая, которая на крыльях вечности
так нежно переплетена с тобой и проявляетто, что в мире "МЫ".
Духовность - динамика совершенно отличная и от волновой, и отлинейной. Она существует во всех событиях, во всех людях, семьях, культурах и народах.
Духовность - это гармоничная сущность разума, которая проявляется во всех ситуациях. Взаимодействие частицы и волны позволяет ей проявлять в пространственно-временных континуумах. Духовность всегда холодинамична.
Духовность явления поддерживает его энергию в ее нынешнем состоянии. Духовность личности - это ее "Я" или внутренний гений, высший потенциал.
Духовность семьи состоит в вечной сущности живых коллективных соглашений, это система ее разума, свободная для понимания, которая проявляется в данный момент как составляющая опыта участников. Это общая сумма личностей членов семьи плюс синергизм их взаимодействия. Это их совместное бытие.
Общество прячет свою духовность под прикрытие теологии, закона, социальной структуры и функций. Из-за этой завесы, скрывающей духовность общественных систем, в обществе обычно запрещено открыто обсуждать духовные динамики.
Сознательный разум, индивидуальный и коллективный, стремится исключить из поля зрения все, что действует автоматически или не требует постоянного внимания. Поскольку духовность есть всегда, общество ее исключает из поля внимания.
С другой стороны, культура может более открыто нести духовность, потому что культура вообще стремится к отсутствию четких границ. В любой культуре таких границ немного. Всякий может присоединиться к той или иной культуре в любое время и в любом месте. Культура скорее бесконечна, чем конечна, и поэтому имеет все парадоксальные проблемы любой бесконечной игры, несмотря на то, что это осознанный носитель духовности.
Культура обычно сосредоточена на настоящем, признавая прошлое, она стремится к будущему. Носители культуры живут и играют в духовные игры. Возможности их мировоззрения постоянно расширяются, они устремляются к новым горизонтам и затевают веселую игру с их границами.
Если дух или иная холодинамическая разумная форма жизни замкнуты в статичных ролях и правилах, им приходится играть против самих себя. В сущности, этого требует от них сама
природа игры. Будучи замкнутой в закрытой системе, энергия начинает расходоваться против себя самой. Она погибает.
Культура позволяет духу двигаться и существовать в подвижных гибких границах. Культура дает ему пространство, где можно жить и дышать. Однако в итоге дух оказывается во власти тех же парадоксальных намерений, которые свойственны всем волновым динамикам. Он теперь играет ради других и ради продолжения игры. Медленно, гораздо медленнее, чем в конечных играх, но все же неумолимо, жизнь покидаетдух культуры вследствие самой природы его намерений. Если культура не находится в постоянном изменении, то ее дух погибает.
Культурная духовность неполна. Духовность теологическая безжизненна.
С точки зрения холодинамики духовность безгранична. Те, кто верит в обратное, уже находится в линейно-волновой двойственности.
Духовность - это гармония. Когда сильна духовность, прочна и гармония. Когда кто-то фальшивит, гармония исчезает.
"Слово убивает, но дух несет жизнь" (Апостол Павел).
Сосредоточившись на прошлом и пытаясь воссоздать его в настоящем, надеясь на его возвращение в будущем, мы убиваем дух.
Мы убиваем дух, когда слушаем чужие слова вместо того, чтобы исследовать суть совместного бытия с другими.
Мы убиваем дух, отделяя людей одного отдругого, анализируя их мысли, осуждая их, раздавая им роли и ожидая от них действий по сценарию, давая им звания или имена со списком соответствующих инструкций.
Мы убиваем дух и тогда, когда играем слишком серьезно. Чересчур увлекаясь театральностью и драматичностью игры.
Мы убиваем дух, позволяя контролировать себя и управлять нашей жизнью холодайнам, которые мы некогда унаследовали, создали, получили отдругих людей или из других миров.
Чтобы убить дух, надо забыть. Мы должны скрывать свое сознательное знание тех соглашений, которые были нами заключены при вступлении в игру жизни. Соглашение забыть, кто ты, и кто я, и все, с кем мы играем, чтобы мы могли играть.
На самом деле дух убить невозможно. Под этим "убийством" я подразумеваю ограничение его высшего потенциала. Усыпить его или лишить возможности к выражению. В этом и состоит конечная цель волновых и линейных игр.
Чтобы ограничить дух, нужно открыть для себя, как сделать его свободным; только дух, уверенный в своей способности к освобождению, может вступить в игру, его могут ограничить или "убить".
Когда дух умирает, он умирает, чтобы потом возродиться. Смерть - это акт возвращения к жизни.
Находиться в своем высшем потенциале не значит родиться.
Никто не рождается один. Человек не может освободить свой дух в одиночку. Освобождение духа не происходит просто по личной инициативе. Это не серия заранее обговоренных игр, в которых изменились границы. Чтобы освободить дух, вообще не нужно ничего делать. Мы есть.
Родители, может быть, хотели ребенка, но они не могли хотеть, чтобы он был конкретной личностью, если они играли в игры жизни с позиций волновой или линейной динамик. С точки же зрения холодинамики, они хотели именно меня - меня и получили.
Игра может стать действительно цельной, вечной, живой духовной динамикой только тогда, когда ее участники наконец осознают, что они и есть свобода, они - это выбор, вечный разум, "Я" и "Мы", и обитель духовности.
Сказано: "Мы все - порождения своего прошлого". Но мы и преобразуем свое прошлое. Общаться с прошлым, считая себя его детищем, значит признать постоянную причинную связь с ним. Если мы установим такую связь, то мы признаем, что в нашем нынешнем состоянии существует и наше прошлое, а в прошлом существуем мы. Это прошлое развивается и сейчас, в неком параллельном мире.
Теперь мы можем войти в наше прошлое. Мы можем влиять не только на его память (игра частиц), но и на его продолжение в будущем (игра волн). Как только человек осознает, что может влиять на свое будущее, он начинает планировать, как оно может развиваться (игра частиц) и признает, что развиваться оно будет всегда (игра волн).
Когда мы сохраняем причинно-следственные связи с прошлым, мы входим в генетически унаследованные системы информации и сочетания всех внешних влияний, сами становимся ими. Мы оставляем свой отпечаток на поле жизни.
Кроме того, мы теперь сознаем свою роль в потоке бесконечного разума, который проявляется в бесконечном потоке жизни.
Рождение человека - это событие. Оно имеет начало и конец. В линейном смысле ему можно дать определение. Его можно определить и с волновых позиций, как часть развивающегося потока жизни, не имеющего ни начала, ни конца, но продолжающегося от поколения к поколению, потому что мы сами не что иное, как конгломерат. Каждый из нас - уникальная личность и, вместе с тем, часть общего сплетения постоянно существующей уникальности.
Рождение - это еще и раскрытие. Голографическая проекция разума, который по своему выбору решил проявиться именно здесь как уникальное существо, и связан с другими подобным проявлениями в бесчисленных мирах.
Когда человек вливается в их семью, вступает в их общество, его принимают в их культуру, к общему конгломерату добавляются новые горизонты, новый игрок, новая гибкая динамика. В этом смысле каждый человек становится дополнением ко всему, подобно капле дождя в штормовой лавине океана.
Предполагается, что мы это забудем. Что мы примем роли, предписанные нам нашим местом в обществе, нашей семьей, обществом и культурой. Мы должны поддержать честь семьи, сохранить ее секреты, унаследовать ее богатство и репутацию, бесконечно повторяя ее сценарии в жизненной драме. Помнить ее прошлое и чествовать его, чтобы подготовиться к лучшему будущему, - вместо того, чтобы вспомнить, кто мы, вспомнить,,что то, что мы переживаем сейчас, уже создает будущее, которое, право, стоит прошлого.
Открывается совершенно ошеломляющая реальность. Мы существуем в данном моменте, в нашем настоящем и будущем одновременно. Наше прошлое развивается сейчас. И будущее развивается сейчас. По своему желанию мы можем вступить в них и сыграть там любую игру. Маленький шаг за пределы времени на самом деле является огромным шагом в сознании.
Мы появляемся в здешней жизни, чтобы проявить холодинамическое состояние любви, безграничной свободы, красоты и радости. Мы успешно забыли, кто мы - в соответствии с подготовленным нами же планом, следовательно, через все игры и завесы, мы можем это вспомнить. Вспомнив, мы можем по своему выбору соединить динамики прошлого и будущего так же, как они соединены в поле любви разумного выбора настоящего.
Наше будущее взаимосвязано с нашим прошлым. Им просто нужен посредник. Этим посредником являемся мы сами. Признавая существование нашего прошлого в нашем
настоящем и принимая на себя в настоящем ответственность за будущее, мы соединяем два мощных потока реальности в еще более сильную динамику. Эта динамика больше, чем простая сумма ее линейных и волновых проявлений.
Это слияние нашего личного прошлого и будущего в настоящем раскрывает неограниченный потенциал настоящего при помощи взаимодействия в полноте всех времен в целостной динамике жизни.
Позволить нашему прошлому "быть" нашим прошлым значит позволить ему быть "моим" прошлым. Признать, что его спланировал я, подобрал людей участвовать в играх вместе со мной. Каждый из участников содействовал созданию моих страданий, мучений, жертв, побед и поражений. Я внимательно подготовил поле для игры, чтобы иметь возможность участвовать и в линейной, и в волновой динамике, пока в итоге не проявится моя истинная гениальная сущность, и я заново открою естественное для себя состояние холодинамической свободы.
Это открытие и признание его реальности является поводом для радости. Оно обычно вызывает веселый смех, неожиданный танец в душе и в теле под управлением такой гармоничной любви, что небеса радостно ей подпевают. Мы заново открыли свою целостность, восстановили в памяти вечность своей жизни.
Признать прошлое - значит увидеть его глазами своего высшего потенциала. Осознать, что в каждом действии есть для нас урок, разумный смысл и выбор играть в игры. Выбор помнить.
Память позволяет исцелить прошлое, исцелиться самим от потребности помнить страдания, "никогда не забывать" зло, которое "мне сделали", или планировать, как подобных мучений избежать в дальнейшем, и играть в поляризованные игры. Мы можем освободиться от влияния зрителей, которые укрепляют нашу линейную личность и называют нас победителем или проигравшим. Нам больше не нужно их убеждать, кто мы, пытаясь тем самым укрепить свою в этом уверенность. Мы это знаем и поэтому можем действовать без обычных ограничений нашей полярной ментальности. Мы можем теперь свободно танцевать в танце жизни.