Ещё один крайне важный момент «Красотки» – то, как именно в фильме построено перерождение проститутки в порядочного человека. Уже многократно было описано, что проституция в фильме не рассматривается как трагедия и моральное падение личности, а представлена чем-то приемлемым (профессией) и в целом неплохим (для Вивиан проституция в итоге оказывается трамплином к личному и социальному счастью). Ввиду этого никаких идей непростой самотрансформации павшего человека здесь, конечно, ничуть не предлагается – поскольку он таковым, павшим, по философии фильма и не является.
Тем не менее, чтобы в очередной раз не обелять проституцию излишне явно, концовка фильма подразумевает, что Вивиан перестаёт быть проституткой (интересно при этом, что до финальной сцены в номере главной героини нет ни одного момента, где Вивиан можно было бы считать окончательно завязавшей с проституцией).
Итак, примем, что в конце истории Вивиан перестаёт быть проституткой. Как и почему проходит её изменение? Ведь она не осознавала пагубности своего занятия, не страдала муками совести, ни в чём не раскаивалась и за вычетом одной грустной фразы в начале истории («Кит, может быть, уедем отсюда?») у неё никакого намерения меняться и не было. Главная героиня перестает быть проституткой только благодаря стороннему вмешательству и брошенному ей счастливому шансу – встрече с Эдвардом. Проникнувшийся героиней Эдвард в конце истории чётко ставится перед необходимостью её спасать, что он в итоге и делает. Да, в конце фильма изображено, что Вивиан и без финального спасения Эдвардом собиралась покончить с проституцией, но факты остаются фактами: именно его вмешательство в жизнь Вивиан на протяжении истории изображается главной сутью перемен в героине, и соответствующим аккордом, его окончательным спасительным вмешательством, фильм и заканчивается.
Логика спасения героини из проституции выстраивается следующим образом:
К концу повествования, когда в последний день герои выясняют свои отношения, Вивиан рассказывает Эдварду, что она часто плохо себя вела в детстве, а мама наказывала её и запирала на чердаке. И тогда она начинала мечтать, как за ней приходит прекрасный рыцарь и спасает её из заточения – что намекает бизнесмену, как он должен поступить в отношении неё. И в итоге концовка фильма с приездом Эдварда к Вивиан становится как бы метафорой исполнения той её мечты, заточенная в башне принцесса счастливо спасается рыцарем. Всё это выглядит очень воодушевляюще, но, по сути, здесь просто заключена очередная подмена.
Развернём скрытые смыслы. Вивиан плохо себя вела в детстве – и получала закономерное наказание. Вивиан занимается проституцией во взрослом возрасте – и закономерно её положение оставляет желать лучшего. И в детстве, и в зрелости она возвышенно мечтает о спасении её прекрасным рыцарем, но от кого или чего рыцарь должен её спасать? От дракона и злой ведьмы? От заточения и башни? Нет. От её собственного выбора. Сидение на чердаке за плохое поведение и печальная участь уличной проститутки – результат собственных действий Вивиан, а не каких-то отстранённых ведьм и драконов, злонамеренно заточивших её в кандалы. Вивиан – не принцесса, которую запер в башне злодей. Вивиан – проститутка, ставшая такой по собственной доброй воле. И спасать человека от собственного деструктивного поведения должен он сам. Спасать же другого от заточения самого себя в проблемы (а Эдвард спасает Вивиан от самой себя) – незавидная участь. Ведь в действительности никого со стороны изменить нельзя. Все личностные изменения – это всегда индивидуальная внутренняя работа. Восприятие же собственных ошибок независящим от себя заточением в башне злой колдуньей и ожидание благородного «рыцаря» (иначе, того, кто сделал бы за тебя твою работу по вытаскиванию себя из лично организованного бедственного положения) – только отсрочит решение проблемы.
Таким образом, спасителем проститутки от проституции («принцессы» от «заточения») в истории должен был выступить не рыцарь из детской мечты – а самостоятельная работа героини над своим жизненным выбором. Тот же мотив изменения проститутки в человека, какой изображен в «Красотке», в действительности нерабочий. Если серьёзно павший человек (проститутка, алкоголик, наркоман, вор и др.) сам изначально не осознает, что ему нужно меняться, его совесть молчит, и он не прикладывает никаких усилий к изменениям, то стороннее вытягивание его из «болота», как изображено в случае Эдварда и Вивиан, ничего не сделает.
Всё это также повторяет постоянную лжеморальную тему «доброго зла» в современном кинематографе, когда злодей изображается добрым, печальным, вынужденным, романтическим полу-злодеем (здесь «добрая проститутка»), а добрый персонаж ставится перед необходимостью понять и полюбить его (здесь это Эдвард, хоть он и не полноценно добрый персонаж), что якобы разрешает проблематику зла и трансформирует его в добро (Вивиан перестает быть проституткой благодаря Эдварду). Это глубоко ложный посыл, поскольку трансформация злодея – это задача злодея, а не стороннего добряка. Зло, проиграв добру, либо само меняется, либо отправляется в небытие.
· Ложь «Красотки»: Занятие человеком проституцией может быть счастливо разрешено удачным шансом со стороны (Эдвард появляется в жизни Вивиан и любовью и богатством вытягивает её из проституции).
· Правда: Для такого рода серьёзных личностных изменений, как отвержение занятия проституцией, недостаточно счастливых шансов, нужно личное осознание и понимание проблемы, раскаяние, желание измениться, и твёрдое намерение это сделать. Человека никто не способен поменять, кроме него самого. Со стороны можно только подтолкнуть его к этому или в чём-то частично помочь.