Исходя из завязки истории, мы ожидаем от Оскара Диггса, что он сделает что-то великое и станет лучше, как он пообещал Богу из корзинки воздушного шара. Первый человек, который встречается ему в волшебной стране – Теодора. Она хоть и волшебница, но для Оза объект до боли знакомый по практике в Канзасе – наивная женщина, которую «никто никогда не приглашал потанцевать». Эта любовная линия с сексуальным подтекстом, адаптированная для рейтинга 12+, включается очень резко и неожиданно, с нахрапа. Почти рефлексивно герой извлекает перед Теодорой подарок – музыкальную шкатулку – безотказный трюк для соблазнения женщин, использованный много раз.
По логике фильма мы видим, с одной стороны то, что главный герой бабник (на черно-белую часть фильма у Диггса насчитываются связи с 4 женщинами) это непоощрительно – в результате своих похождений он оказывается в воронке урагана (в воздушный шар его загоняет циркач, чью девушку/жену Оз уже соблазнил фирменным способом). К тому же нам демонстрируют, что есть девушка, Энни, к которой он испытывает какие-то чувства, приближенные к любви. И у него есть шанс изменить свое поведение, ему нужно это сделать, ведь героиня ждала от него предложения и не получила по не совсем благовидным и не совсем ясным причинам.
Но с другой стороны встретив первую девушку в волшебной стране, Оскар получает недвусмысленный «зеленый свет» к своим поведенческим пикап установкам. Теодора податливо и стремительно попадает в жертвы соблазнения. В том, как это происходит, нет и ни намека на то, что Оз должен повести себя по-другому. В сцене у костра с томным взором героиня начинает инициативно раздеваться, распускать заколотые волосы – подавать любовные сигналы. Главный герой – казанова, но здесь мы не можем сказать, что он соблазнил невинную барышню, обманул её. Ведь в сцене у костра Оскар получает одобрительный сигнал к своему поведению от самой девушки.
Т.е. вначале зрителю говорят, что образ жизни соблазнителя неправильный, безнравственный и т.д. Далее герою дается шанс на исправление. Но вот в мгновение ока герой соблазняет свой очередной объект абсолютно аналогично тому, как это делалось им дома в Канзасе, с той же самой музыкальной шкатулкой «погибшей бабушки из Иркутска». И с согласием и инициативой самой «соблазняемой». Зрителю говорят, что быть любовным аферистом это плохо, но главный герой помещается в то пространство, в ту ситуацию, где его установки продолжают функционировать тем же образом и подтверждены средой действия. Это идейная подмена поощряемого правильного поведения на поощряемое неправильное.
Вскоре встретившись со второй героиней – волшебницей Эванорой – Оскар идет тем же маршрутом очарования и соблазнения, продолжая насаждать и утверждать свое влияние, но уже в форме легкого флирта. Становится ясно, что и эта героиня готова воспринимать такую форму взаимодействия. Кокетливо: «Сестра, он мне нравится!..» (с) Оскар мило флиртует со второй сестрой в присутствии уже соблазненной первой, показывая, что ему нужно его величие и признание любой ценой, и он будет обхаживать кого угодно, если ему дадут трон и золото.
С последней из сестер Глиндой взаимоотношения также идут по заданному маршруту. И героиня также готова принимать данную форму взаимодействия: соблазнение, флирт и т.д.
Три волшебницы, так или иначе, все романтически «обработаны», каждая в своей позволительной обстоятельствам форме. В итоге отношения между персонажами выглядят очень запутанными и неоднозначными. Оскар покоряет даму и отбрасывает, переходя к следующей. На протяжении картины нет какого-либо качественного изменения в методах, которыми герой взаимодействует. Эта манера героя сохраняется до самого финала фильма, не вызывая какого-либо сюжетного наказания (к примеру, за брошенную Теодору).
Антигерой = Герой. Зачем исправлять себя, если можно сменить условия на подходящие…
Из тех шагов, которыми главный герой поэтапно добивается позитивного финала, «величия и ужасности», можно сделать вывод, что диснеевская идейная подмена, включающая и уже упомянутое нами одобрение неправильного НЕнравственного поведения, в том, что главному герою вообще не нужно ничего исправлять в себе.
Становиться хорошим – это плохо, говорят создатели. Да, отрицательность главного героя продемонстрирована зрителю, да, как бы делается признание о том, что «Я стану лучше! Пощадите! Я стану великим!», делается фиктивный реверанс в сторону превращения антигероя в героя – что должно произойти по ожиданию от заявленного положения дел. Ведь это сказка, в сказках мораль – главная составляющая, и бабнику и корыстолюбивцу здесь не место, зло не должно побеждать. Но герой попадает в такое пространство, где все элементы намеренно очень запутаны, и пока зритель разбирается (или нет), пока оценивает продвинутую анимацию и 3D эффекты, за событийной канвой и всем этим расслоением необходимость личностного прогресса героя отходит на десятый план, замыливается. К финалу никакого нравственного преображения героя нет, оно не прослеживается по событиям. Настоящего величия также не демонстрируется. Однако герой получает и трон, и признание, и хэппи енд.
Вся эта концепция поддерживается тем, что главный герой помещен именно в те условия, в которых ему комфортно разворачивать свою деятельность привычными способами – взамен Канзаса, где его установки приносили неудовлетворенность и разочарование. Эти условия – странная волшебная страна со странными волшебницами и странными ситуациями. Пути исправления у главного героя банально нет, потому что в данных условиях в них нет нужды.
В конце создателями вводится эпизод дарения Озом подарков, как закрепление превращения антигероя в героя, но это больше дань фабуле, когда зритель должен увидеть развязку и прогресс. Качественных предпосылок этим подаркам нет, поскольку не наблюдается сам «рост» героя, который мог бы повлиять на его действия. Это делает сцену несущественной.
Здесь мы получаем ложную мораль и ценностную установку: зачем исправлять себя, если можно просто сменить условия на подходящие, на готовые принять тебя таким, какой ты есть, где можно малыми усилиями добиться самого заветного. Это вытягивает, наверное, самый базовый слой ценностной системы – продвижение тем самым эскапизма (индивидуалистическо-примиренческое стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий, фантазий).