– Спасибо!
Именно это слово нарушило утренний покой уставших путников. Солнце уже во всю палило за окном, люди галдели так, что даже толстые ставни не помогали. Птицы запевали свою неугомонную и неладную трель снова и снова. Всё напоминало доброе и свежее утро, если бы не это проклятое слово.
– Что происходит? – спросил заспанный Хото.
– Я Ангаки, вы меня вчера спасли. Можно войти?
Кете привстал на локтях и увидел вчерашнего барда в ночной одежде. Он стоял в дверном проёме, согнувшись в очень низком поклоне. Его длинная шевелюра почти доставала до пола, опухшие лицо говорило о вчерашнем, не говоря ни слова. Это утренняя картина была уж слишком поэтичной для такого трактира.
– Пожалуйста, конечно, – сказал уже почти проснувшийся Тасукете, – но почему ты решил нас поблагодарить в такое время?
– Извините, что я вас разбудил, – бард с этими словами резко встал прямо, а потом так же резко согнулся обратно, – я думал, что вы, как и все путники, уйдёте с первыми лучами солнца. Я боялся, что я не успею вас поблагодарить за то, что вы для меня сделали. К сожалению, я не могу вам ничем отплатить.
– И не нужно, – сказал Хото, – разве что, можешь принести обещанное нам пиво от хозяина заведения.
Бард не сказал ни слова и стрелой вылетел из комнаты. Через минуту на лестнице послышались его неуверенные, осторожные шаги. Эти мерные звуки всё ближе подбирались к двери путников. Вот, бард открыл дверь и внёс поднос с четырьмя полными кружками, он поставил его на одну из тумбочек.
– Спасибо, – сказал Кете, – я не представился. Меня зовут Тасукете, а моего спутника Хотано.
– Можешь звать меня просто Хото.
– Приятно познакомиться, господин Тасукете и господин Хото, – он снова сложился в поклоне.
– Так что с тобой случилось? – спросил Кете, – ты просто напился и всё?
– Ну, – замялся бард, явно не желая говорить об этом, – случилось тут одна история, после которой я не могу спокойно жить.
– Расскажи! – попросил Хото, – нам очень интересно!
– Я, если сказать честно, не очень хочу её рассказывать, – промямлил краснеющий бард.
– Мы путешествуем по свету, – начал Тасукете, – чтобы помогать людям, так что выкладывай, что у тебя случилось.
– Ну хорошо, – бард сделал глубокий вдох, – можно я сяду на край кровати?
– Да, конечно, – ответил Кете и пододвинул ноги, чтобы Ангаки было, куда сесть.
– История эта не самая весёлая и, как мне кажется, не совсем подходит для утренних разговоров.
– Мы уже привыкли к тому, – сказал Хото, – что делаем не то, что делают нормальные люди, – он недовольно посмотрел на Кете, – так что продолжай.
– Ну ладно, – бард выдержал небольшую паузу, – я очень сильно люблю одну девушку. Её зовут Кемиши. Она тоже живёт в Чиромачи. Долгое время, примерно два года, мы с ней были вместе. Мы не могли официально жениться, так как её родители не давали нам благословление, потому что я, видите ли, нищий бард, у которого нет ни альта в кармане.
– Ну, – задумался Хото, – это вполне логично со стороны её родителей.
– Не спорю, – отрезал бард, – но дело в том, что наши чувства уже проверены временем, и мы по-настоящему любим друг друга! Нас соединили тенши, значит они посчитали, что мы идеально подходим друг другу!
– Тогда почему эта история мрачная? – спросил Хото.
– Меньше двух месяцев назад родители выдали Кемиши замуж за богатого торговца по имени Бокун. Все из высшего света его уважают и немного побаиваются. Он, наверно, один из самых богатых людей в городе, а может и во всем Шинджитсу.
– Тогда в чём проблема? – спросил Хото, – что не так, если твоему любимому человеку хорошо купаться в богатстве и роскоши?
– Хото, – начал Тасукете и сделал пару глубоких вдохов и выдохов, – ты непомерно глуп! – голос его звучал непривычно грозно, – как она может быть счастлива, если она вышла не за того, с кем её соединила тенши! Меркантильная скотина, как же меня порой выводят твои низкие помыслы! – Кете взял кружку с подноса, сделал пару больших глотков и продолжил, – прости, что вспылил. Извини, но, надеюсь, ты понял, что я хотел тебе сказать.
– Ага, – ответил Хото, опуская свой робкий взгляд.
– Раньше я сочинял баллады благодаря Кемиши и пел их в этом трактире. Я получал деньги за свои вечерние выступления, хотел скопить достойную сумму, чтобы её родители всё же выдали её за меня, но я не успел. Они выдали её за Бокуна.
– То есть, – начал Кете, – ты сдался?
– Нет! – запричитал бард, – я всё ещё люблю её! И, думаю, что она меня тоже!
– Связи тенши не имеют срока, так что если вас когда-то соединили, то вы будете любить друг друга вечно.
– Проблема в том, что я не могу петь свои баллады, зная, что её держат в заточении. Раньше она всегда была на моих выступлениях. Каждый раз она сидела за самым дальним столиком у окна и слушала мои стихи, посвящённые ей.
– В заточении?
– Да. Её муж очень строгий и суровый человек. Он не разрешает ей никуда выходить без сопровождения. Он вечно держит её дома. Раньше, мы вели переписку через одну из молодых служанок в его доме, но Бокун что-то заподозрил и выгнал её. Всё, что я знаю о её нынешней жизни, я узнал из её же писем.
– А почему ты не поёшь чужие произведения? – удивился Хото, – неужели ты их не знаешь?
– Знаю, но не могу их петь, так как они мне не кажутся родными. Я не знаю, что чувствовал человек, когда сочинял ту или иную балладу. Когда я исполнял свои произведения, то я вспоминал разные эмоции и моменты из жизни, которые меня побуждали написать тот или иное стихотворение.
– У меня в голове родилась идея, как тебе помочь, – сказал Кете после окончания истории.
– Но вы не обязаны, вы и так меня спасли. Я чувствую себя в непомерном долгу перед вами. Мне не позволит совесть нормально жить, если вы поможете мне дважды.
– А мне не позволит совесть нормально жить, если мы тебе не поможем второй раз, – ответил Кете, – но сначала мы допьём это пиво и только потом приступим ко всей истории.
– Может, – залепетал бард, – я могу вам хоть как-то подсобить?
– Да, можешь, – сказал Кете, – попроси у трактирщика два чистых листа и перо с чернилами. Все это точно у него есть, ведь он как-то ведёт свои учёты и записи.
Бард снова стрелой покинул комнату. Кете встал и стал медленно одеваться. Солнце за окном грело временных жильцов своими длинными лучами. Барда долго не было. За это время Тасукете полностью облачился в свою старую одежду. Он надел всё, кроме длинного чёрного плаща. Кете подошёл к Хото, который всё ещё нежился в мягкой кровати, легонько пнул его и сказал:
– Вставай, надо кое-что примерить.
Весь город был выстроен в едином строгом стиле: улицы были мощёные и прямые, дома аккуратные и каменные, растения посажены по определённой точно высчитанной закономерности. Всё говорило о том, что верхушка очень трепетно относится к своим обязанностям и не позволяет никому нарушить общий вид их прекрасной, твёрдой обители.
Дом Бокуна не был исключением. Когда Хото в длинном чёрном плаще друга подошёл к адресу, указанному Ангаки, он увидел двухэтажное здание, которое в полной мере выполняло все принципы архитектуры города.
Хото постучался в дверь. Долгое время никто не собирался ему отвечать, но всё же на пороге появилась молодая служанка с вопросительным лицом. На просьбу привести хозяина она завела долгую тираду о том, что хозяин не принимает посетителей, но, когда Хото сказал ей с какой целью он пришёл к её хозяину, то служанка сдалась.
– Что вам надо? – спросил Бокун.
На пороге стоял пожилой, толстоватый и уже почти лысый человек. Одет он был в домашнюю одежду, но даже домашняя одежда у такого богатого человека выглядела, как парадная: красивые узоры на халате и мягкие, шелковые туфли говорили сами за себя. У него были не грозные, но довольно смутные черты лица. Это были не черты лица, а тигры, которые вот-вот бросятся сменить эмоцию.
– Я к вам по очень важному поручению, – сказал Хото, изображая деловой вид.
– Я не имею дел с такими пройдохами, как ты, – огрызнулся в ответ Бокун.
– Я секретарь тайного женского общества под названием «Ночная лилия».
– «Ночная лилия?»
– Именно.
– А почему в тайной женской организации секретарь мужчина? – спросил Бокун, заподозрив что-то неладное, но у Хото на этот вопрос уже был заготовленный ответ.
– Члены «Ночной лилии» считают, что не могут поставить женщину ниже себя, а мужчину могут. Они считают, что если верхушка общества состоит из женщин, то слуги не могут быть представителями того же пола. Я не знаю, чем занимается эта организация, я только выполняю поручения и передаю сообщения. Больше ничего.
– Хорошо, а от меня вы чего хотите?
– Я, на самом деле, – замялся Хото, – пришёл не к вам, а к госпоже Кемиши.
– Что вам надо от моей жены?
– Члены «Ночной лилии» хотят пригласить её в свои ряды.
– Зачем это ей?
– Ей незачем, но это поможет вам.
– Мне? – удивился Бокун, – мне не надо помогать, я сам со всем справляюсь.
– Многие члены «Ночной лилии» – знатные замужние дамы. Если ваша жена вступит в их ряды, то в глазах всех знатных дам города вы прослывёте почтенным человеком, вам будет проще заключать торговые сделки и это поднимет ваш статус.
– Мой статус?
– Именно, вы же хотите того, чтобы в глазах общества вы стали ещё более необходимым его членом?
– Разумеется хочу, – Бокун ехидно усмехнулся, – кто же этого не хочет?
– Все этого хотят, – поддакнул Хото, – но только вам выпал такой замечательный шанс. Решение за вами.
– У вас есть какое-нибудь послание для моей жены? – спросил Бокун.
– Да, вот, – Хото достал из внутреннего кармана пиджака письмо, – держите.
– Хорошо, мы придём, а когда?
– Прошу меня извинить, но вы не можете прийти в «Ночную лилию», так как это организация исключительно для женщин. Я же, повторюсь, только выполняю чёрную работу. В письме указано время сегодняшнего приёма и все подробные указания.
– Хорошо, ладно, она придёт, – Бокун резко захлопнул дверь прямо перед носом Хото.
Пока гениальный актёр возвращался домой, Бокун решил открыть письмо, предназначенное его жене. Там он не обнаружил ничего подозрительного. Всё выглядело, словно это настоящая официальная бумага. Он распорядился, чтобы письмо положили в новый конверт и передали жене, но всё же кое-какие меры он предпринял.
Перед назначенным временем, он подозвал к себе одного молодого лакея. Юноша был крепкого телосложения и выглядел значительно старше своих лет. Бокун попросил его проследить за Кемиши и сообщить, если что-то пойдёт не так. Лакей молча поклонился, оделся и вышел вслед за госпожой.
В указанное время Кемиши уже стояла напротив нужного адреса. Было темно, и улицы освещали только ночные фонари. Она впервые вышла из дома без сопровождения мужа со времени свадьбы. Её окутывал нежный и тёплый страх. Ей нравилось то, что она в кое-то веки выбралась сама из своего дома, но неизвестность и мутность всей истории пугали её.
Лакей тихо проследовал за ней, стараясь не выдавать себя. Он спрятался в небольшой арке, которая выходила точно на место встречи. Оттуда он мог спокойно всё разглядеть.
Вдруг, на другой стороне улицы в свете фонаря появилась странная фигура в длинном плаще. Кемиши испугалась. Она на секунду подумала, что вся эта история просто предлог. Предлог для того, чтобы загнать жену богатого торговца в ловушку и попросить за неё большой выкуп, но когда фигура полностью вышла на свет, то не показалась Кемиши злой.
– Вы Кемиши, жена Бокуна? – спросил Кете
– Да, я, а вы посланник «Ночной лилии»?
– Совершенно верно, – усмехнулся Кете, – именно он. Пройдёмте за мной.
Он схватил её за руку и быстрым шагом пошёл по улице. Кемиши не задавала вопросов, а просто следовала за ним, тем более, очень уж крепко он её держал. Вскоре они перешли с быстрого шага на бег. Кете специально сделал несколько ненужных поворотов, чтобы запутать следы, предполагая, что такой человек, как Бокун, не может оставить жену без сопровождения.
Они бежали так быстро и так стремительно меняли направления, что лакей, бежавший за ними, потерял их след. Всё, что оставалось бедному юноше, это с тревожными новостями вернуться к своему господину. Кемиши думала, что это какая-то проверка, которую она должна пройти, молча следуя указаниям и приказам. Кете закрыл ей глаза и сказал:
– Это для того, чтобы вы не подсматривали.
И это Кемиши приняла за новый обряд посвящения, но вдруг в нос ей ударил резкий запах алкоголя. Затем до её ушей донеслись тихие голоса, обсуждающие что-то очень важное. Ей показался этот запах знакомым, но спрятанным в самых потаённых закромах памяти, но именно сейчас этот запах вырождался из пепла. Голоса резко затихли.
– Пришли, – сказал Кете и открыл глаза Кемиши.
Она стояла в уже знакомом ей трактире. В одном конце зала была организована небольшая сцена. Все места были заняты, кроме одного заднего столика у окна. Того самого столика, о котором говорил Ангаки. Кемиши сильно удивилась старой обстановке.
Её поражало то, что вся эта атмосфера ночного трактира так трепетно сохранилась в её памяти, но истрепалась всего лишь за два месяца замужества. Кете проводил её к свободному столику и поставил ей на стол кружку некрепкого пива. Кемиши просмотрела в глаза Кете, задавая немой вопрос «Что происходит?» Но ответ она не успела получить.
На сцену вышел Ангаки. Сначала он несколько минут в полной тишине настраивал лютню. Затем перевёл взгляд с инструмента на публику, ища глазами ту самую, ради которой он сегодня собирался играть. В этом трактире его знали и любили, так что всегда стояла гробовая тишина во время его выступлений. Наконец, за тем самым столиком он увидел Кемиши. На её лице читалось неподдельное счастье. Увидев это, бард запел:
Веди рукой, как будто свет,
Веди рукой без остановок,
Веди рукой, ведь твой аскет,
Давно забыл понятье дома.
Острее слоги будут бить,
Лишь только если одно «но».
Ты будешь мной руководить
И не позволишь плыть на дно.
Опять писать надежда просит,
И снова не уймётся пыл.
Но земли больше не выносят
Моих пустых, без дна могил.
Страдать тут снова на земле,
И видеть, что тебя здесь нет,
И вновь гадать, где всё то счастье,
По тем хвостам пустых комет.
В то время, как бард пел свою новую балладу старой публике, в голову Бокуна, получившего тревожные известия от лакея, закрались сомнения по поводу этой тайной организации. Он решил сам проверить, что же там происходит, благо, адрес он знал из письма. Дойдя до указанного места, подозрения подтвердились. По этому адресу стоял новый дом под сдачу, который никак не мог быть местом проведения собраний тайного женского общества. Бокун понял, что всё это был план бывшего ухажёра Кемиши.
В его голове сразу вспыхнула мысль, что она, наверное, сейчас с тем самым бардом в старом трактире у городских ворот. Его стопы мигом направились туда. С каждым кварталом его ярость и уверенность в подозрениях накипала. Он всё больше и больше терял контроль над собой.
В трактир он специально вошёл тихо, чтобы не привлекать к себе внимание. Он начал глазами искать Кемиши, но её не было видно за головами постоянных посетителей. Поиск был долгим, но дали нужные плоды. Бокун заметил Кемиши за задним стоиком у окна, где та сидела и заворожённо слушала балладу Ангаки.
Хото, который тоже спокойно пил пиво, слушая прекрасное пение барда, заметил в толпе Бокуна, который медленно, но уверенно пробирался к Кемиши. Паника охватила Хото. Он понимал, что если сейчас что-то не предпримет, то разразиться страшный скандал, который ещё неизвестно чем кончиться. Всё, что ему пришло в голову, это накинуться на Бокуна и повалить его с ног, как он и сделал.
Бокун упал на деревянный пол всем своим весом, издав тяжёлый, глухой стон. Сидящие рядом обернулись, чтобы выяснить, что же тут происходит, но на помощь Хото мигом подбежал Кете.
– Что ты делаешь? – спросил изумлённый Кете.
– Это муж Кемиши, – ответил Хото так, чтобы его не слышал никто, кроме его друга.
– Я тебя понял, – ответил Кете.
После этого Тасукете выпрямился и прервал песню барда криком, – вор! Карманник! Он хотел украсть мой кошелёк, – кричал Кете, показывая пальцем на Бокуна.
Хото отпустил торговца, но тот не успел ничего сказать, так как его сразу же схватили три высоких солдата, сидящих у самой стойки. Когда в трактире началась вся эта суматоха, Кете схватил за одну руку Ангаки, подорвавшегося со сцены, а за другую Кемиши и вместе с Хото выбежал на улицу.
Лошади стояли в стойлах. Друзья быстро их отвязали, помогли забраться на лошадей Кемиши и Ангаки, затем забрались в сёдла сами и бросились во всю прыть.
Они скакали очень быстро. Всё для того, чтобы если Бокун вдруг вырвется из плена трактирных солдат, то он не смог бы их выследить. Так они мчались с получаса, пока лошади не начали выказывать признаков усталости. Тогда путники остановились на небольшом перевалочном пункте и впервые за весь побег обмолвились словами.
– Спасибо! – закричал Ангаки, пробивая лбом землю, – огромное вам спасибо! Мне очень стыдно, что я не могу вам ничем отплатить!
– Нам и не нужно, – ответил Кете, – только один вопрос: ты не знаешь, где тут можно хорошо пополнить запасы провизии? А то мы слишком быстро и неожиданно покинули трактир, так что мы с Хото не успели забрать тюки.
– К югу отсюда, – ответил Ангаки, вытирая слёзы счастья, – есть портовый город. Называется Руимачи. Думаю, вы найдёте там много разнообразной еды.
– Ладно, – ответил Кете, – спасибо, что подсобил.
– Вам спасибо, что так сильно помогли нам!
– Да ладно тебе, – Кете немного засмущался, – просто будьте счастливы, а ты, Кемиши, присмотри за ним, хорошо?
Кемиши молча кивнула, вытирая наступающие слёзы.
– Ну, – начал Хото, – тогда наше дело сделано.
Глава IV
Тоска о далёком острове
Воздух был влажным. С юга приходили тёплые ветра, которые развивали гривы лошадей. Дорога к Руимачи была безлюдной и тихой. Ни один путник не повстречался друзьям. Солнце медленно всходило над далёкой полоской чистого горизонта. Леса постепенно редели, отступая всё дальше от дороги.
К вечеру путники прибыли в самый большой порт Шинджитсу. Городские ворота были настежь открыты. Весь город состоял из небольших светло-каменных домиков, которые более смахивали на временное жильё, нежели на стойкое и вечное убежище. Улицы не были вымощены, все горожане передвигались по городу, ступая ногами по голой земле. Кое-где росла трава, но в большей части города она была полностью вытоптана.
– Как ты думаешь, – спросил Хото, – с чего лучше начать?
– Ты о чём? – удивился Кете.
– Нам сначала нужно найти провизию, или поискать ночлег?
– Давай рассуждать логически, – начал Кете, – на дворе вечер, значит скоро ночь, – нотки сарказма постепенно набирали силу в его голосе, – следовательно, будет холодно, это говорит о том, что надо найти место, где можно спокойно переночевать. Тем более, если учесть то, что провиант мы сможем купить и утром, то всё становиться ещё понятней.
– Хммм, – промычал Хото, – звучит логично.
– Если бы ты хоть иногда включал свою глупую голову, то не задавал бы таких вопросов.
Путники начали объезжать постоялые дворы. Все комнаты были заняты моряками, которые либо прибыли издалека, либо поставляли провиант на остров Ясей. Таверны были забиты до отказа. За каждым столиком лбдей было больше, чем положено. Вероятно, те, кто открыл своё заведение в Руимачи, не прогадали.
Солнце всё больше и больше скрывалось от глаз горожан. Улицы медленно пустели и превращались в свободные и просторные коридоры. Последние лучи далёкой звезды игрались в волнах Таоюми. Птицы покидали небосклон, зная, что через несколько минут им будет тяжело рассмотреть что-либо. В это же время путники тщетно пытались найти свободные комнаты, обходя все заведения, которые попадались им на глаза.
– Кете, что мы будем делать теперь? – спросил измотанный Хото своим жалобным голосом.
– Не знаю, – Кете повертел головой по сторонам, – можем спросить у продавцов, не сдаёт ли здесь кто-либо жильё. Мне кажется, что так как город небольшой, то почти все местные жители друг друга знают.
– Тогда, – Хото замялся, – может зайдём в ту лавку с провизией? Я просто очень хочу есть. Даже если мы не узнаем ничего про ночлег, то хотя бы купим еды. Как тебе такая идея?
– Можешь же, когда хочешь, – Кете слегка усмехнулся, – ладно, пойдём туда.
На лавке не висела табличка, говорящая о том, что заведение закрыто, так что выбор путников пал именно на эту лавочку. Дверь была старой и обшарпанной, зелёная краска облупилась, свисая тонкими полосками, вывеска почти выцвела, так что путники еле разобрались, что же именно продаётся в этом заведении.
Когда же друзья вошли внутрь, то увидели, что свет уже не горел. Видимо, владелец просто напросто забыл закрыть дверь на ночь, но путников это не остановило. Они решили, что даже если они не получат ни информацию, ни еду, то хотя бы скажут о том, что дверь была не заперта.
За прилавком никого не было. Друзья тихо постучали несколько раз по столу, но никто так и не вышел. Затем Хото сделал два сильных удара костяшками пальцев по деревянному покрытию. После содеянного, он сразу же поднёс кисть к губам и стал на неё дуть, но это дало нужный результат.
В глубине магазина показался неровный свет свечи, послышались странные звуки. Они были похожи то ли на истерический смех, то ли на завывающий плач. Эти странные воздушные колебания пробирали до костей, заставляя вздрагивать при каждой новой звуковой волне. Звуки становились всё ближе и ближе, как и свет.
Из глубины магазина к прилавку вышла женщина со свечой в руках. На вид ей было лет 40, одета она была в ночную рубашку. Её красивое и доброе лицо было мокрым от недавних слёз. Глаза были опухшими и покрасневшими. Одной дрожащей рукой она держала подсвечник, другой же вытирала выступающие слёзы.
– Извините нас, пожалуйста, – начал Кете, – мы не грабители. Мы только хотели купить провизии, а вы, судя по вывеске, её продаёте. У вас было темно, но дверь была открыта. Мы подумали, что надо сообщить владельцу о том, что дверь не заперта.
– Ой, ой, ой, – запричитала женщина, – извините меня, неряху, совсем забыла закрыть дверь.
– Извините, – прервал её Кете, – возможно, это не моё дело, но у вас что-то случилось?
– Нет, нет, – она склонила голову, – у меня всё нормально.
– По вашим глазам можно судить об обратном.
– Да так, – сказала незнакомка, – вас это не касается, спасибо вам за то, что рассказали о моей оплошности.
– Понимаете, – снова прервал её Кете, – мы путешествуем по миру, чтобы помогать людям. Если мы можем для вас что-нибудь сделать, то, пожалуйста, скажите нам об этом.
– Вряд ли вы можете мне чем-то помочь, – сказала женщина, вытирая новые слёзы.
– Прошу вас, – Кете легонько взял её за плечи, чтобы успокоить, – хотя бы расскажите, что случилось.
– Ладно, – сказала она, всхлипывая красным носом, – расскажу, но сначала закрою магазин.
Женщина махнула путникам, говоря пройти в её комнату. Закрыв магазин, она вернулась, попросила друзей сесть за стол и зажгла свечи.
Комната была маленькая, но уютная. Стены были покрашены в белый, стол был круглым и немного поцарапанным. В углу комнаты стояла красивая резная кровать, она была не заправлена. По периметру комнаты стояли зажжённые свечи. Они обволакивали каждый сантиметр комнаты своим мягким светом.
– Меня зовут Ирори, – начал женщина, – и недавно…
– Извините, что прерываю, – сказал Кете, – просто мне неловко, что вы назвали своё имя, а мы свои нет. Меня зовут Тасукете, а это Хотано.
– Можете звать меня просто Хото, – добавил Хото.
– Хорошо, господин Хото, – сказала женщина, её губы выказали мягкую улыбку, – я буду называть вас так, – Ирори замялась, что-то вспоминая, – да, Кентао. Мой муж, которого зовут Кентао, отправился в поход на остров Ясен. Всё из-за того, что дела в нашей лавке идут, мягко сказать, неважно. У нас была проблема с деньгами, и Кентао решил податься в этот опасный и безрассудный поход.
– А что не так с островом Ясей? – спросил удивлённый Хото, – это территория Чикаро?
– Нет, – ответил Кете, – это остров, который не принадлежит ни Шинджитсу, ни Чикаро.
– А кто там тогда обитает? – спросил Хото, – и зачем туда организуют походы?
– На острове много редких природных ресурсов, – объяснила Ирори, – сразу после начала войны, Чикаро и Шинджитсу отправили большие группы новобранцев на остров Ясей. Они хотели как можно быстрее добыть редкие и прочные металлы, которые находятся только на этом острове, чтобы победить в этой войне. Первые походы у обеих стран обернулись провалом, так что Чикаро оставило эту затею, но Шинджитсу до сих пор пытаются привести с острова хоть что-то путное.
– Ваш муж пошёл на это, потому что за походы много платят? – спросил Хото.
– Да, они очень опасные, и мало кто возвращается с острова живым.
– А что с ним не так? – спросил Хото, – там живут бандиты?
– Хуже, – начал Кете, – остров Ясей – это единственное место, где ещё остались дикие, ужасные твари. Некоторые уже известны человечеству, а об некоторых мы не имеем ни малейшего представления, так как все люди, что с ними сталкивались, не могли рассказать об этом другим.
– Ходят слухи о том, что на острове Ясей сохранились йови и виндиго. И это ещё те, кого всё же успели разглядеть и опознать выжившие. Есть же ещё много тех, кого никто не видел.
– Как давно ваш муж отправился в плаванье? – спросил Кете.
– Около двух недель назад, – Ирори замялась, – да, 16 дней назад, письма от него не приходят уже дней 9. Каждый день с острова приходят корабли за продовольствием для солдат и моряков. Вместе с грузом они доставляют письма отправленных на остров. Путь в одну сторону занимает около двух дней. Раньше с каждым кораблём приходило его письмо, а теперь… – Ирори снова заплакала.
– Не бойтесь, – сказал Кете своим тихим голосом, – мы найдём вашего мужа.
– Только не говори, – начал Хото, – что мы собираемся плыть на остров, полный чудовищ?
– А что ты ещё предлагаешь? Мы должны помочь госпоже Ирори.
– Мы ничего ей… – Хото осёкся, увидев грозный взгляд Тасукете.
– Мы с мужем жили вместе больше 17 лет, – на глазах госпожи Ирори снова начали выступать слёзы, – тенши соединили нас, когда нам было по 20, и с тех пор мы жили душа в душу.
– Не волнуйтесь, – Кете снова мягко взял её за плечи, – мы найдём Кентао.
– Я не собираюсь плыть на остров, где нас могут за секунду прихлопнуть невиданные чудовища!
– Хото, нам надо выйти, – Кете встал и взял друга за локоть, – госпожа Ирори, мы скоро вернёмся.
Они вышли на улицу. Солнце совсем ушло, оставив на небе след в виде луны. Белые лучи мерно покачивались на небольших волнах. Малое количество светильников создавало спокойный полумрак на улицах Руимачи. Лёгкий бриз, бегущий с океана дул в лица, развивая волосы.
– Хото, мы должны помочь ей, это наш долг.
– Мы не должны никому помогать! – вспылил Хото, – я не хочу идти на верную смерть!
– Мы должны ей помочь, потому что я обещал кое-кому помогать людям в любовных делах.
– Ну и кому же ты дал такое глупое обещание? – спросил разъярённый Хото.
– Одной тенши.
Глава V