Руимачи всё больше и больше погружался во мрак. Далёкие лучи солнца больше не грели Таоюми, а только лишь странствовали где-то вдалеке, создавая видимость присутствия. Матросы, которые только что приплыли с острова Ясей, пошли дружной компанией в таверну, чтобы поведать эту историю какому-нибудь путнику, который запомнит её на века. Госпожа Ирори разрешила друзьям переночевать у неё второй раз.
– Вы теперь сами будете заниматься торговлей? – спросил Хото.
– Видимо, придётся, – Ирори вздохнула, вытирая всё ещё мокрое от слёз лицо.
– Простите, госпожа, – начал Кете, перебивая её раздумья, – но не могли бы вы нам продать мяса и чего-нибудь ещё?
– Ой! – Ирори вплеснулся руками, – я вам соберу провизию в путь и так! Вы же всё-таки смогли найти Кентао, – она замолчала.
– Вы разрешили нам дважды переночевать у вас. Так что, зная ваше положение дел, я не могу принять бесплатно ваш товар. Я бы хотел отдать за него полную цену, и не альтом меньше. Так мы вам хоть чуть-чуть поможем.
Госпожа Ирори подняла глаза, опущенные в пол, и посмотрела в лицо Кете. В её взгляде он прочитал безмерную благодарность. Её глаза словно светились, передавая свой блеск на всё окружающее в комнате. Хото на это смотрел молча, так как не хотел нарушать атмосферу всей сцены.
– Спасибо вам за такое благородство, – новые слёзы стали наворачиваться у неё на глазах, но теперь это были слёзы счастья, – я не знаю, как выразить вам мою благодарность. Думаю, слов будет недостаточно.
– Разрешения переночевать вполне достаточно, – сказал Тасукете с доброй и мягкой улыбкой, успокаивая госпожу Ирори, – а сейчас, прошу нас простить, мы с Хото пойдём по кроватям. У нас выдался нелёгкий день, но мы не знаем, что же ждёт нас завтра.
Ирори вытерла слёзы радости и промолвила добрым шёпотом, – тогда, – она немного замялась, – пойду постираю мундир. Приятных вам снов.
– И вам желаем того же, госпожа, – сказал Кете и потащил Хото за рукав в их временную спальню.
Ночь была как всегда тихая. Ни один лишний шум не коснулся сознаний путников. Они крепко и мирно спали, после всего того, что с ними приключилось. Ветер мерно колыхал кроны деревьев, развивая так же своим плавным движением беззвучные флигели приморских домиков.
На утро, пока Хото ещё спал, Кете накупил у госпожи Ирори провизии на весь дальнейший путь. Затем он поднял друга, и они вместе стали собирать походные сумки. Лошади были полностью отдохнувшие, ведь на них никто ничего не перевозил уже несколько дней подряд. Путники попрощались с госпожой Ирори и двинулись в сторону Чикаро.
– Слушай, Кете, – начал Хото, – меня тут посетила одна странная мысль.
– Они тебя всё же посещают? Не ожидал, – наиграно удивился Кете.
– Тебе не кажется, что держать путь в страну, с которой у нас идёт война, без оружия не лучшая идея? – заявил Хото.
– Я уже думал об этом раньше, но есть одна небольшая проблема.
– И какая же? – спросил Хото, пригибаясь от высоких деревьев.
– Ты не умеешь драться на мечах, а я это делаю крайне паршиво. Так что какой нам будет прок в длинных кусках металла, если в нужный момент мы не сможем ими воспользоваться с должным мастерством?
– Мечи бы нам придали уверенности в том, что мы хотя бы сможем каким-то образом отбиться от нападающих, а так мы путешествуем по миру полностью безоружные.
– Мечи бы нам придали ложное чувство спокойствия, – начал Кете тихим и как бы уставшим шёпотом, – если же у нас нет мечей, то мы точно знаем, что не можем отбиться от нападающих, следовательно, нам остаётся только бежать и прятаться. Если же у нас будут мечи, то в наших головах может проскользнуть мысль о том, что мы можем отбиться от кого-то, а если мы нападём, то это кончится для нас могильной плитой.
– И всё же с мечами нам будет спокойнее, – ответил Хото, – тем более они придадут нам солидный вид.
– Если ты так боишься продолжать путь без оружия, – начал Кете с ехидной ухмылкой, – то можем вернуться в Руимачи и поискать там кузница.
– Давай, – ответил Хото, стараясь не выказывать уязвлённость, – давай так и поступим.
Путники развернули лошадей и пошли по малому тракту обратно. Поиски кузнеца для них стали целым приключением. Никто из тех, кого Кете и Хото встречали на своём пути, не знал, где можно было найти кузница. Путники объехали весь город и только в районе полудня нашли заветную кузню.
Кузнец был занят выполнением заказа для военных. Он с небывалой скоростью ковал десятки одинаковых мечей. Все они выглядели, как потенциальные причины смерти воинов Чикаро. Седая борода свисала до самого раскалённого металла. Было видно, что руки, покрытые по локоть следами от ожогов, знали своё дело.
– У вас ко мне какое-то дело? – спросил он, видя останавливающихся перед его кузней путников, – только, пожалуйста, побыстрее и по делу. Я очень спешу.
– Мы не отнимем у вас много времени, – начал Кете своим фирменным учтивым тоном, – мы бы хотели приобрести у вас пару надёжных клинков.
– Пару надёжных клинков? – спросил кузнец, окидывая путников оценивающим взглядом, – вы умеете хотя бы с ними обращаться, а? Орудовать мечом – это вам не с девкой резвиться, – он странно усмехнулся.
– Сказать честно, не умеем, – начал Кете, – но я предполагаю, что в ваших интересах продать как можно больше продуктов своего ремесла. Я разве не прав?
Кузнец задумался, – прав, конечно, но всё равно вы мне кажетесь какими-то слишком хилыми для того, чтобы идти на войну.
– Мы и не собираемся на войну, – ответил Кете, – мечи нам требуются исключительно для самообороны.
– Для самообороны? – кузнец снова усмехнулся, – ну тогда выбирайте из того, что уже есть. Ковать мечи вам на заказ у меня времени ни хватит, тем более это влетит вам в кругленькую сумму. Так что выбирайте из того, что я уже выковал.
– Тогда мы возьмём эти два клинка, – сказал Тасукете, указывая пальцем на два висящих в углу меча, которые он приметил с самого начала, – сколько они будут стоить?
– Эти? – кузнец задумчиво почесал бороду, – 100 альтов.
– Хорошо, такая цена нас устраивает, – ответил Кете, смотря на Хото, который в ответ утвердительно кивнул.
– Тогда забирайте, – сказал кузнец, протягивая Кете меч, который он снял со стены, завернув в накидку.
– А второй? – спросил Кете
– А вы сколько денег мне дали? 100 альтов – это цена за один меч.
– Я спрашивал вас про цену за оба клинка сразу, а не по отдельности, – возразил Кете.
– А я сказал цену за один меч, а не за 2, – ответил кузнец.
Кете понимал, что с эти упрямым стариком спорить бесполезно и снова полез в походную сумку, из которой достал ещё 100 альтов и протянул кузницу. Тот ехидно улыбнулся, снял второй меч со стены, обвернул его в накидку и передал Кете.
– Прощайте, надеюсь, мы больше не увидимся, – сказал Кете.
– И вас туда же, – ответил кузнец, возвращаясь к большому заказу.
Мечи были выкованы из прочной стали. На гардах были выжжены небольшие витиеватые узоры, которые придавали мечам статности. Рукояти были покрыты тонким слоем кожи. Сам же клинок был заострён настолько, что им можно было случайно поранить лошадь во время быстрой езды.
Путники двинулись в сторону границы с Чикаро. Путь их ожидал не близкий и не самый приятный. Между Чиромачи и Мидомачи тракт шёл по небольшому нагорью. В некоторых местах уступы были слишком резкие, и лошади просто не хотели идти дальше, останавливаясь и мотая головой в разные стороны. Дорога была узкой и безлюдной. На всём пути друзья не встретили ни одного проезжающего мимо путника. Видимо, все сторонились этой дороги.
– Тебе не кажется странным то, что мы не встретили ни одного путника, – спросил Хото.
– Скорее всего это из-за старой карты, – ответил Кете.
– Из-за старой карты?
– Да, – начал Кете, – я предполагаю, что из Чиромачи в Мидомачи ведёт ещё одна дорога, которая была проложена недавно. Все местные знают эту дорогу, а, так как карта у нас только старая, то нам приходится ехать по тем дорогам, которые были проложены ещё до нашего рождения.
Путники ехали весь день. Под самый закат они нашли небольшую поляну у подножья нагорья и решили переночевать там. Ночь выдалась душная и сухая. Дождём даже и не пахло за милю. Путники расположились на мягкой земле, укрывшись покрывалами, которые им в путь сунула госпожа Ирори.
Лошади тихо посапывали во сне, дополняя картину ночных шумов. Из леса, который располагался в отдалении от нагорья, слышалось уханье филина и шум тихого ручейка. Все эти звуки дополняли друг друга и создавали какую-то единую картину безмятежного спокойствия. Спать в такой атмосфере одно удовольствие.
После раннего завтрака друзья продолжили свой путь. Солнце ещё не успело встать, когда они прибыли в Мидомачи. Город находился в ещё полусонном состоянии, когда на улицах мало людей, но так проще его рассмотреть.
Дома были разнообразные, но все аккуратно подходили по стилю друг к другу. В городе виднелось множество деревьев и небольших парков. Если же фасады зданий отличались, то все крыши же, наоборот, были выкрашены в один светло-зелёный цвет. Мидомачи, в отличие от Руимачи, был замощён. Странная кладка создавало впечатление некого безграничного художественного полотна.
Путники въехали на одну из больших площадей, которую окружал ряд из четырёх белокаменных домов. Перед постройками была аккуратно высажена красивая рощица стройных деревьев, которая практически полностью закрывала фасады. В центре площади стоял небольшой фонтан, который не работал, зато своим видом сильно выделялся на фоне вечнозелёных деревьев. Он был крохотным каменным пятном в оцеплении живой природы.
– Извините, вы военный? – спросил сзади незнакомый голос.
Кете и Хото обернулись. Перед ними стояла немолодая женщина в рабочем синем платье и с длинной косой за плечами. Она смотрела на мундир, который был на Хото. В её глазах читалось отчаяние и повиновенье. В них отражались голубое небо и высокие облака, которые плыли над зелёной площадью.
– Простите нас… – начал Хото, желая отделаться от незнакомки, но его остановил Кете.
– Что случилось? – спросил Тасукете.
Женщина сложила руки в молитве и подняла к наездникам, – если вы военные, то, пожалуйста, отговорите мою дочь идти на войну!
– Простите нас… – снова начал Хото.
– Ваша дочь хочет пойти в армию? – с искренним удивлением спросил Кете, легонько толкая друга в плечо.
– А вы и в правду военные? – спросила женщина, видимо, не веря в своё счастье.
– Если быть точным, то бывшие, – сказал Кете, – так как мы можем вам помочь?
– Можно вас пригласить к нам домой? – спросила женщина, цепляясь за единственную возможность, – по пути я вам всё расскажу.
– Пусть будет так, – сказал Кете, посмотрев на недовольное лицо Хото.
Путники спешились и повели лошадей за уздцы. Женщина показала пальцем направление и повела путников за собой. Она немного хромала на правую ногу и шла довольно медленно и аккуратно.
– Извините, – начала она, – что не представилась и так сумбурно начала с вами беседу. Меня зовут Кинен. Я работаю швеёй и готовлю ткань для портных, а они в свою очередь шьют из неё мундиры и прочую военную форму.
– Я Тасукете, а это Хотано, – сказал Кете, указывая на своего друга.
– Радо познакомится с вами, господин Тасукете и господин Хотано, – сказала госпожа Кинен.
– Можете звать меня просто Хото.
– Хорошо, – женщина слегка засмеялась, – так вас и буду называть, – она чуть-чуть замялась, – проблема заключается в том, что у меня осталась только дочь. Её зовут Мираи. Муж умер несколько лет назад от болезни, а помогать, кроме неё, мне больше некому. Началась война и всё больше поступает заказов на изготовление разной материи. Одна я не справляюсь, а дочь мне очень сильно в этом помогала. Брала почти всю работу на себя, но недавно приключилось несчастье. Её возлюбленного забрали на войну, теперь она всеми силами пытается попасть к нему. Вместо того, чтобы помогать старой матери, она целыми днями рубит острой палкой старый забор и пытается облачиться в старые доспехи, которые она неизвестно откуда взяла.
– Хорошо, – сказал Кете, переваривая всю эту историю, – а как мы можем вам помочь?
– Вы же бывшие военные, так? Скажите ей, что война — это не игрушки, что это не место для юной девушки, что она не может оставить меня одну со всей этой горой работы.
– Вы думаете, что мы так легко сможем убедить её оставить все попытки увидеть любимого человека? – спросил Кете.
– Ну вы же бывшие военные, вы в её глазах имеете большой авторитет. Она поверит вам, если услышит от вас, что не может идти на войну. Я очень сильно боюсь за неё. Мне страшно даже думать о том, что там могут с ней сделать.
– Я не обещаю, что мы сможем вам помочь. Мне кажется, что это дело изначально обречено на провал.
– Хотя бы попытайтесь! – взмолилась госпожа Кинен, – я не могу потерять последнего дорогого мне человека. Я вас щедро отблагодарю. Денег у нас немного, но я что-нибудь придумаю.
– Не надо денег, – начал Кете, – только ответьте на один вопрос, у вас есть место, где можно переночевать и оставить лошадей?
– Постель в доме найдём, – она задумалась, – через дорогу есть общественные конюшни, там вы сможете за отдельную плату оставить лошадей на определённый срок. Не бойтесь, я оплачу все расходы.
– Не надо, пожалуйста. Мне неловко брать деньги с бедной женщины, – ответил Кете, – моя совесть мне это никогда бы не простила.
Всю остальную дорогу они шли молча. Когда они подошли к дому, то путники увидели строение, которое сильно выбивалось из общей картины города. Здание было деревянным и немного скошенным. Какие-то его элементы были выполнены из фирменного камня, а какие-то просто выложены из досок. Дверь была настежь открыта и из неё неслись странные звуки похожие на тихие стоны боли.
Путники с госпожой Кинен поспешили посмотреть, что же происходит в доме, и увидели очень странную картину. Молодая полуголая девушка в куче недавно отрезанных волос пыталась силой перевязать себе грудь толстым бинтом. При этом действии из её рта вырывались жалобные стоны, но она упорно продолжала, не смотря ни на что.
– Мираи, что ты делаешь?! – закричала госпожа Кинен, – быстро идём со мной!
Мать взяла дочь за руку и потащила в дальнюю комнату. Путники остались в прихожей и стали рассматривать внутреннее убранство. Всё было под стать внешнему облику здания. Мебели было мало, она была старая, стены были выкрашены в тот же цвет, что и дома в городе. Всё говорило о том, что дела у этой семьи шли не очень хорошо.
Через 10 минут из дальней комнаты вернулась госпожа Кинен с Мираи. Теперь же девушка была одета в длинное коричневое платье, на её правой щеке красовался след от ещё свежей пощёчины. Она смотрела в пол, пытаясь всяческим образом избежать взгляда путников. Она не хотела встречаться с ними глазами.
– Поздоровайся, Мираи, – начала госпожа Кинен, – это наши гости. Это господин Тасукете и господин Хотано. Они останутся у нас на пару дней, – она посмотрела в глаза путников, желая убедиться в правильности своих слов, – они, к слову, бывшие военные, так что можешь их расспросить о месте, куда ты так сильно рвёшься. Оставлю вас одних, пойду лучше приготовлю обед.
Госпожа Кинен пошла на кухню, оставив путников с Мираи. Она застенчиво стояла на том же месте, где стояла во время всего диалога. Глаза её были устремлены в пол. Кете, желая разредить напряжённую обстановку, предложил ей сесть за стол, стоящей в прихожей, она согласилась.
– Нам рассказала твоя мама, что ты очень сильно хочешь попасть в армию. Это так? – спросил Кете.
Девушка вместо ответа только слегка кивнула головой.
– Ты же понимаешь, что война – это не место для тебя. Там злые люди убивают злых людей, там тебе делать нечего.
– Я так и знала, что вы будете меня отговаривать, – сказала Мираи шёпотом, – когда я узнала, что вы бывшие военные, я сразу поняла, что мать притащила вас в дом, чтобы вы мне прочитали лекцию о том, что девушкам на войне делать нечего, – её голос постепенно крепчал, он становился более сильным, – она же вам и про Кобито рассказала, да?
– Ты имеешь в виду своего возлюбленного? – спросил Кете, – если про него, то да, рассказала.
– Замечательно, – она всплеснула руками, – теперь же вы знаете, зачем я хочу попасть в армию. Я знаю, куда его отправили, но писем я от него не получала. Может, его уже нет в живых.
– Ты для этого себе заматывала грудь? – спросил Хото, который был сильно впечатлён этой картиной.
– Да, именно за этим, – ответила Мираи уже сильно серьёзным тоном, – ещё сегодня утром, пока мать бегала по площади в поисках кого-либо, кто сможет меня уговорить остаться в Мидомачи, я отрезала себе почти все волосы. Было жалко с ними расставаться, но для того, чтобы снова увидеть Кобито, я готова на всё.
– Вас соединили тенши, ведь я прав, да? – спросил Кете. В его голове вся эта история плавно прояснялась.
– Да, соединили, – ответила Мираи, но уже более смущённым тоном, – вы же понимаете, что я не могу жить без него. Когда он был рядом, я была счастлива, я помогала маме с работой. Я не думала ни о чём плохом, а только радовалась жизни. Когда же его забрали в армию Шинджитсу, я поняла, что мне как-то нужно будет поддерживать с ним связь. Я думала, что он будет присылать мне письма, но спустя месяц я не получила ни одного письма. Тогда я точно поняла, что должна попасть к нему.
– А сколько тебе лет? – спросил Хото после всей истории.
– 16.
– У тебя ещё вся жизнь впереди, зачем тебе идти на верную смерть в столь юном возрасте?
– Хото, – начал Кете и сделал глубокий вдох, а потом глубокий выдох, – я же тебе объяснял, что люди, соединённые тенши, будут любить друг друга даже после смерти. В этом и есть прелесть их деяния. Они делают людей счастливыми на всю жизнь. А что ты прикажешь делать тем, кто потерял свою вторую половинку? А?
– Прости, – промямлил Хото, осознавая, что сморозил очередную глупость, – подумай, может тебе действительно не стоит идти на войну.
– Я всё равно пойду! – её голос был полон решимости, – вы же понимаете, что я люблю его. Он может погибнуть в любую секунду. В последние моменты его жизни я хочу быть рядом с ним.
– Я понял тебя, – сказал Кете, – я знаю, что делать, но учти, что это будет нелегко.
– Так вы не будете пытаться мне отговорить?
– Нет, не буду, – ответил Кете, – вместо этого я сделаю кое-что другое.
Кете что-то шепнул на ухо Хото. Тот утвердительно кивнул и посмотрел на Мираи оценивающим взглядом.
– У вас же есть задний двор? – спросил Кете.
– Да, есть.
– Тогда я буду ждать тебя там завтра с первыми лучами солнца, – сказал Кете, Мираи утвердительно кивнула, – а теперь прости, мне надо кое-что сделать, я удаляюсь.
Тасукете не возвращался до вечера. Всё это время, пока его не было, Хото помогал госпоже Кинен с работой. Дело было несложным, но очень долгим и утомляющим. Тасукете вернулся под вечер и принёс какой-то свёрток, который сразу же спрятал в отведённой им комнате. После ужина он сразу же пошёл спать, ссылаясь на то, что завтра будет тяжёлый день.
Утро выдалось влажное, но тёплое. Ночью был дождь. Он оставил много следов в виде росинок и небольших луж. Лучи далёкой звезды постепенно нагревали воздух. Город медленно просыпался, оживал. По улицам снова загремели повозки, а где-то с края неба послышались голоса птиц.
Мираи проснулась от того, что Хото тихо стучал ей в дверь. Она резко вскочила с кровати, осознавая, что уже опаздывает. Быстро одевшись она одним движением открыла дверь, чуть не сбив Хото с ног, и поспешила во двор. Там она увидела странную картину.
Посередине двора стоял Тасукете в тренировочных доспехах и с мечом в руках. Его лицо сияло в лучах утреннего солнца. Он внушал уверенность и спокойствие одной своей воинственной позой.
– Я тебя уже заждался, – сказал Кете, – надевай доспехи и бери меч.
Глава VII
Девушка в доспехах
Мираи облачилась в тренировочные доспехи, которые ей дал Кете. Они были ей немного велики, но её это несильно волновало, в её глазах горел огонь, а руки крепко сжимали рукоять меча. Она источала решимость ко всему. Её стойка говорила только о том, что она никому не сдастся без боя.
Хото сидел на ступеньках крыльца, выходящего на задний двор, и смотрел на поединок Тасукете и Мираи. Они оба не важно владели мечом, но у каждого был свой подход к схватке: Мираи была шустрой и прыткой, постоянно делала резкие, но неточные выпады, Кете же брал рассудительностью, он почти не нападал, а только защищался, все его удары приходились на слабозащищённые места соперницы. Когда же Хото наскучило смотреть на хрупкий танец клинков, он пошёл помогать госпоже Кинен.
Тасукете и Мираи сражались почти до вечера с короткими передышками. Яркий звон мечей не доходил до ушей госпожи Кинен, потому что её рабочее место находилось в самой отдалённой от заднего двора комнате. Тем более она уже не очень хорошо слышала. Поединок закончился, когда Хото позвал бойцов на ужин.
Обед они пропустили, сославшись на то, что очень заняты, но на ужине вдвоём сильно прилегли на еду. Госпожа Кинен была сильно удивлена, это читалось по её глазам, но она старалась этого не выказывать. Она была рада, что у дочери налаживается аппетит. Когда же ужин был закончен, Тасукете и Мираи разошлись по своим комнатам, а Хото остался помогать госпоже с уборкой.
Оба бойца спали, как убитые. Сны в их измождённые головы не приходили. Противники просто мерно спали, не думая ни о чём. Их покой берегла тишина. Она окутывала их в свою невидимую пелену бесшумной среды и давала им возможность набраться сил перед новой тренировкой.
На утро бой был продолжен. Каждый теперь стремился оставить засечки на нагруднике соперника. Кете нанёс всего 5 засечек, Мираи же оставила 9. Бой почти никогда не прекращался. Иногда один из бойцов поднимал свободную руку, давая знак о том, что ему нужна передышка.
Было время обеда. Госпожа Кинен послала Хото в магазин за свежими овощами и решила сама пригласить Тасукете и Мираи к столу. Она знала, что они чем-то занимаются заднем дворе, но не знала чем. Когда же она услышала звон мечей, она ускорила шаг. Перед её глазами предстала необычное зрелище.
Кете стоял с опущенным вниз мечом одной руке, а другой зажимал ухо, из которого небольшой струйкой текла кровь. Мираи же рассыпалась в извинениях перед гостем и предлагала свою помощь.
– Что здесь происходит?! – закричала госпожа Кинен, – а ну ка быстро в дом!
Мираи и Кете зашли в дом с опущенными лицами. Они прошли несколько комнат и уселись на стулья в прихожей. Госпожа Кинен ходила перед ними взад-вперёд. Её лицо было пурпурным от гнева.
– Что ты делаешь, Мираи, зачем ты ранила гостя?!
– Я не специально, так получилось… – начала Мираи.
– Она не виновата, – ответил Кете, прерывая Мираи, – я сам виноват, потому что пропустил её выпад.
– А вы, господин Тасукете, зачем вы учили мою дочь драться на мечах?! Я же просила вас уговорить её не идти в армию, как-то запугать её, чтобы она одумалась и осталась в Мидомачи. А вы что наделали? Вы втихаря тренировали её военному ремеслу за моей спиной!
– Но только так она может остаться в живых, – ответил Тасукете, – вы же понимаете, что значит соединение тенши? Да? Она никогда не будет сидеть на месте, зная, что её возлюбленного могут убить. Неужели вы не любили своего мужа?
Госпожа Кинен не была готова к такому вопросу, – конечно, любила, – сказала она шёпотом, – и до сих пор люблю.
– Тогда вы должны понимать, что такое истинная любовь, – ответил Кете, – узнав историю Мираи, я понял, что никак не смогу её отговорить. Мне оставалось только сделать так, чтобы она смогла бы за себя постаять.
На глазах госпожи Кинен начали наворачиваться слёзы, – вы хотите сказать, что вы отправите мою дочь на войну?
– Не я отправлю, – отрезал Кете, – она сама приняла это решение, я лишь помог ей немного научиться военному ремеслу. Теперь всё в её руках.
– Я не хочу отпускать её, – сдавленным голосом сказала госпожа Кинен, – она может там погибнуть…
Мираи стала успокаивать мать. Кете понял, что это разговор, который должен остаться только в кругу семьи. Он вышел за дверь на улицу и чуть не сбил с ног Хото, который через хрупкую дверь подслушивал весь разговор. Кете посмотрел на него осуждающим взглядом, облокотился о фасад здания и стал ждать.
Спустя полчаса плач утих. Голоса перешли на шёпот, и теперь даже Хото почти ничего не слышал. Друзья стояли оба в томительном ожидании. Они не знали, как закончилась беседа. Всё это их сильно тяготило. Ещё через 10 минут вышла Мираи.
– Она меня отпустила, но с условием, что я вернусь, если меня не возьмут, а так же, что я буду писать ей письма хотя бы раз в 2 дня, если мне всё же позволят остаться.
– Когда выезжаем? – спросил Кете.
– Завтра утром. Я бы хотела подсобраться и мне всё же надо замотать грудь.
– Можешь не стараться, – сказал Хото, – всё равно никто ничего не заметит.
– Хото, – начал Кете, – бестактный болван, – Кете сильно ударил его в плечо, – не слушай этого бабника, а слушай своё сердце. Выдвигаемся завтра на рассвете.
Следующее утро выдалось шумным. На главной площади перевернулась повозка с продуктами, которая ехала к ближайшему аванпосту, и теперь бедняки пытались захапать себе что-то из еды. Гвалт поднялся страшный. Шумели стражники и обычные зеваки, которым просто нравилось поддерживать общей уровень громкости. Именно в такой обстановке путникам пришлось покидать Мидомачи.
Госпожа Кинен плакала, смотря, как Кете помогает Мираи забраться на лошадь. Перед отъездом она дала много напутствий. Та в ответ понимающе кивала. Было похоже, что госпожа Кинен как будто уже похоронила свою дочь и даже не надеется на её возвращение когда-либо. Но вот они тронулись в путь.
Мираи ехала на одной лошади с Кете, обхватив его тело своими тонкими руками. Хото смотрел на эту картину, и в его сознании закипала тихая зависть. Путь их пролегал по широкому тракту, на котором виднелись свежие следы повозки. Они были настолько явные, что можно было сделать вывод, что повозка была нагружена основательно.
Прошло примерно полдня, когда путники решили сделать привал. Они остановились у песчаного берега одного ручейка. Берег был пологий и мягкий. Хото решил немного поспать в тени. Солнце мягко грело его, а тень укрывала от чрезмерно высоких температур, давая возможность закрыть глаза и тихо поспать. Он знал, что, когда нужно будет продолжить путь, друзья его поднимут, но он не думал, что это будет так быстро.
Не успел он впасть в лёгкий сон, как по его ушам ударил ярый лязг мечей. В его сознании заиграла паника, оно решило, что на них кто-то напал. Хото резко вскочил на ноги и увидел, как Мираи пытается рубящим ударом пробить блок Кете. Сознание Хото немного утихло, но заснуть он не смог, поэтому он направился босиком к ручью.
Через полчаса тренировок они продолжили путь. На их карте аванпост, куда они направлялись, не был отмечен, но Мираи убеждала их в том, что они едут в правильном направлении. Она подкрепляла свои догадки свежими следами повозок, а Кете отвечал ей тем, что повозки ездят не только на аванпосты.
Под конец дня путники увидели разбитый лагерь. Он состоял из небольших серых шатров, которые стояли вплотную друг к другу. Между ними мелькали небольшие тени. Среди теней были видны дозорные с факелами, которые медленно обходили территорию. Издалека лагерь был похож на большой муравейник. Только на очень шумный муравейник. За несколько сотен метров был слышен шум, который так охотно издавали военные.
Путники подъехали к лагерю. Там их встретили 2 дозорных копейщика, которые следили за тем, кто приезжает в лагерь и кто его покидает. Один из дозорных окинул путников оценивающим взглядом и сказал:
– Что-то вы не похожи на воинов, зачем вы сюда приехали?
– Один из нас хочет вступить в ваши ряды, – сказал Кете официальным тоном, – двое других его сопровождают и покинут лагерь в скором времени.
– Командир Кенши сам отбирает желающих, ведь к нам могут проникнуть лазутчики. Не думаю, что кто-либо из вас ему подойдёт. Лучше вам сейчас же развернуться и ехать туда, откуда приехали.
– Позвольте нам всё же хотя бы поговорить с командиром Кенши, – попросил Кете.
Дозорный замялся, но потом ответил, – хорошо, ладно, но только под моим надзором. Мы не знаем, кто вы и что можете выкинуть. Может вы наши союзники, а может и лазутчики Чикаро.
– Хорошо, – ответил Кете, – пусть будет так.
Путники спешились и вместе с дозорным пошли к самому главному шатру. Все солдаты, которые находились в лагере, были либо слишком молодыми и неопытными, либо слишком старыми и дряхлыми. Шинджитсу мобилизовало всех, кто выглядел так, словно он может хоть как-то орудовать мечом, ведь этот аванпост находился у самой границы с Чикаро.
Вечером солдаты гуляли и веселились. Они понимали, что завтра могут не вернутся из боя. Многие уже смирились с ужасом войны, убивая его морем некачественного пива, а кто-то всё ещё не мог принять то, что, возможно, он завтра в последний раз увидит рассвет. В основном это были молодые солдаты, которые уже успели пережить пару сражений и уже видели смерть соратников.
Путники подошли к главному шатру. У входа в него стояла пара таких же дозорных, как и у входа в лагерь. Шатёр был больше остальных раза в 2. Из него слышалось какое-то бурное обсуждение, а затем из него вышла группа высокопоставленных военных, которые, видимо, обсуждали планы ведения войны. Путники с разрешения дозорных вошли в шатёр. Солдат, который вёл друзей к шатру, вернулся на свой пост.
В шатре было мало мебели. В центре стоял большой стол, на котором расположилась карта, пестрящая разными цифрами и пометками, а вокруг стола стояли деревянные резные стулья. Командир Кенши сидел один во главе стола. Он смотрелся довольно одиноко в этом большом шатре.
На его голове не было волос, но, видимо, отсутствие волос на голове он восполнял пышной бородой. Она была изрядно поседевшая. Морщин почти не было, они бы некрасиво смотрелись на его остром, как будто выточенном из камня лице. Его юркие глаза посмотрели на путников.
– Зачем вы ко мне пришили? Я никого из вас к себе не вызывал.
– Простите, что потревожили ваш покой, командир, – начал Кете, – наш путник хотел бы вступить в ваши ряды.
– А почему он не пришёл ко мне один, а притащил вас? – удивлённым и немного насмешливым тоном спросил командир, – и почему один из вас в военной форме? Откуда она у тебя?
– Досталась от деда, – соврал Хото.
– Сейчас не об этом, – начал Кете, желая поскорее выручить друга, – дело в том, что наш друг немой. Он отлично слышит, но говорить не в состоянии.
– То есть мои приказы он услышит чётко, я правильно понимаю, да?
– Абсолютно верно, – ответил Кете с военной выправкой.
– Ну, тогда, – командир встал и подошёл к молчащей Мираи, – слушай мою команду, – он приблизился практически вплотную к её лицу, – руки в ноги и маршируй откуда пришёл. Слишком уж ты хилый для армии.
– Прошу вас, командир, дайте ему шанс, – взмолился Кете, – мы так далеко ехали ради того, чтобы устроить нашего друга в армию.
– А откуда вы трое? – спросил Командир, возвращаясь на место.
– Мы приехали к вам из Аомачи, – строго ответил Кете, выдумывая легенду на ходу.
– Из самого Аомачи? – командир сильно удивился, – вы попёрлись в такую даль ради того, чтобы устроить своего друга в армию?
– Так точно.
– А почему вы не записались в Аомачи, а поехали сюда?
– Наш друг выявил желание сражаться на передовой, вот мы сюда и приехали.
– Вот значит как, – командир замолчал, – на передовой… Ну ладно. Дам ему один шанс, раз вы так далеко с ним ехали.
– Спасибо вам большое за такое... – начал Кете.
– Но он должен выдержать 3 минуты в поединке со мной, – перебил его командир Кенши.
Кете посмотрел в глаза Мираи, в них виднелся яркий костёр решимости. Он понял, что она не отступит.
– Хорошо, он согласен.
Над ристалищем горели факелы. Они были выставлены по периметру. Арена представляла из себя небольшую квадратную территорию, огороженную деревянным забором. Всё поле обступили солдаты, прослышавшие о поединке какого-то незнакомца с самим командиром. Ночь сгущала краски, подавляя небо над ареной. Бойцы вышли на поле.
Мираи выдали стандартные военные доспехи её размера, командир же был одет в мундир без нагрудника. Все зрители стояли заворожённые, предвкушая предстоящее зрелище. Дозорный, выбранный заранее, дал команду начать бой.
Мираи начала активное наступление на командира. Она короткими шагами из стороны в сторону подступала к противнику. Генерал же пошёл в круговой шаг. Мираи начала со своих коронных выпадов, которыми она донимала Кете, но попытки были безуспешными. Генерал блокировал все её атаки, слегка отходя в сторону при каждом выпаде.
Часовой дал сигнал, что осталось две минуты.
Мираи тоже пошла в круговой шаг. Теперь они с генералом обменивались короткими рубящими ударами. Это было похоже на танец, нежели на поединок, но вёл всё таки генерал. После каждого его удара, Мираи приходилось выравнивать положение меча, так как удары командира были намного сильнее, чем её. Мираи решила прервать затянувшийся круг и сделал свой коронный выпад, но командир, который был к этому готов, одним лёгким движением отвёл её меч в сторону.
Часовой дал сигнал, что осталась минута.
Мираи перешла в оборону, поняв это, командир, которому наскучил поединок, решил закончить всё в два удара. Он нанёс рубящий удар прямо в блок Мираи, она пошатнулась, слегка отводя руку. Затем командир стремительно направил свой второй удар прямо в место между пластинами брони. Из раны полилась кровь.
Мираи упала на землю, выронив меч из рук.
– Чёрт! Плечо!
Все были в шоке, услышав её тонкий девичий голос. Командир, опустивший меч, находился в том же состоянии. Он смотрел на то, как человек, которого ему представили немым, заговорил, но он быстро сложил всё в уме.
– Так ты девушка? Тебя представили немой, чтобы я не узнал это по голосу.
– Мираи? Это ты?
Вдруг из толпы зрителей выдвинулась одна фигура молодого солдата. Он перепрыгнул забор арены и подбежал к поверженному бойцу. Он приподнял ей голову и взглянул в её лицо. Он узнал в ней Мираи.
– Ты её знаешь, рядовой? – спросил командир.
– Да ответил солдат, – ощупывая волосы Мираи, – это моя возлюбленная. Мираи, что ты здесь делаешь?
– Я приехала сюда, – начал она шёпотом, – чтобы поступить в армию и найти тебя.
– Ты сделала так много ради меня, только ради меня? – удивился солдат.
– Кобито, конечно, только ради тебя, – ответила Мираи, – я хотела быть с тобой рядом всегда, а раз тебя забрали в армию, то я решила поступить сюда. Разве ты не сделал бы то же ради меня?
– Конечно же сделал бы, Мираи, конечно же сделал, – ответил Кобито, – командир можно она останется у нас в аванпосту?
– Ты же знаешь, что девушек мы в армию не берём, так? – спросил командир.
– Да, знаю, но Мираи сильная, она выдержит, – ответил Кобито.
– Ну, сражается она неплохо… – командир сделал небольшую паузу, раздумывая обо всё об этом, – если помрёт, хоронить будешь сам.
Глава VIII
Непринятые чувства
Путникам разрешили остаться на ночь в лагере. Мираи после поединка сразу же унесли в госпитальный шатёр. Рана была неглубокая, но требовала срочных действий. Меч поранил сухожилья, но не дошёл до кости. Надо отдать ей должное, ведь Мираи даже не кричала, когда её рану обрабатывали каким-то жгучим медицинским раствором. Многие бывалые вояки стонут, когда им прижигают раны, а она сидела молча, крепко стиснув зубы. Наверное, сила воли влияла не только на душу, но и на тело.
Кете и Хото отвели в пустой барак, куда должны были наутро привести новобранцев. Все зрители поединка расходились, бурно обсуждая прошедший бой. Некоторые даже успели сделать ставки. Спор развернулся особенно горячо по поводу того, нормально ли оставлять девушку в армии.
Никто из военных даже и не собирался к ней приставать, ведь все знали, что она возлюбленная Ко<