Солнце уже хотело уйти за горизонт, когда Кете рассказал свою идею Хото. План был не очень сложный, но если хотя бы один пункт пошёл бы не так, то все заготовки могли пойти насмарку. План состоял из двух частей, за одну отвечал Кете, а за вторую Хото. Господин Итен тяжело дышал после повторного возвращения от кузнеца. Благо, мастеру не пришлось делать новые заготовки для имён.
– И всё же зачем вам две одинаковые пары кулонов? – спросил Итен.
– Я, честно говоря, – начал Хото, – тоже не понимаю. Ведь было бы проще отдать каждому по противоположной половинке.
– Вы не понимаете всего плана, – начал Кете, – таких именных кулонов много. Каждая пара сделана по одному образцу, так что это не было бы таким эффектным подарком. Когда же каждый из них достанет из-за спины или откуда-то ещё одинаковую пару кулонов, то они вмиг всё поймут без слов.
– У меня с матерью Тогоку всё было куда проще, – сказал господин Итен, – когда мы встретились, мы сразу поняли, что любим друг друга, и всё.
– Тогда ещё на материке были тенши, – объяснил Кете, – вашей дочери тоже повезло с Масуко, а кому-то не повезло. Сейчас в мире человеческих эмоций твориться хаос, и мы должны его исправить.
– Делайте, как знаете, – ответил господин Итен, – но к кузнецу я больше не побегу. Слишком я стар для всего этого.
– Огромное вам спасибо, – Кете низко поклонился, – без вас мой план бы не сработал.
– Он может ещё и не сработать, – заявил Хото.
– Да, он может не сработать, – начал Кете, – но если это не совпадение, то мы действительно создадим счастливую пару. А пока, все по местам. Харукен придёт через полчаса, а я ещё не сходил к Араши. Хото, стой тут, а вы, господин Итен, лучше спрячетесь в кузов повозки.
– Почему я должен прятаться в своей же телеге? – возмутился господин Итен.
– Потому что это должен быть разговор с глазу на глаз, – начал Кете, – Харукен не сможет вести диалог на столь щепетильную тему. Хотя, может и сможет, но ему точно будет некомфортно об этом говорить в присутствии третьих лиц.
– Если уж мне надо куда-то уйти, – возмутился господин Итен, – то я лучше пойду в трактир неподалёку. Хочу попробовать знаменитый чикарский тёмный эль. Оставьте повозку у трактира на седьмой улице.
– Тогда ступайте в трактир, – ответил Кете, – главное, чтобы вас не было при разговоре Хото с Харукеном.
– А вдруг Тогоку и Масуко вернутся с прогулки? – заволновался Хото.
– Не бойся, – успокоил его старик, – они уже давно спят на постоялом дворе. Я ещё днём их встретил, они просили денег, чтобы переночевать где-нибудь. «Где угодно, но только не в этой старой вонючей телеге» – сказала Тогоку. Никогда не слышал от неё ничего подобного, ну да ладно.
– Так, – начал Кете, – предлагаю приступить к исполнению плана. Все по местам! А, только у меня вопрос к вам, господин Итен.
– Какой же? – удивился старик.
– А как мне найти пятый дом по седьмой улице? – спросил Кете.
– Всё очень просто, – начал торговец, – видишь эту улицу, отходящую от южной площади, – он показал пальцем на угловую улицу, – это десятая улица. Она последняя, значит надо считать от неё. Они идут с востока на запад. Нумерация же домов начинается от юга, так что не ошибёшься.
– Как-то у них всё строго, по правилам, – задумчиво произнёс Хото.
– Зато очень практично, – ответил Кете, – ещё раз большое вам спасибо за всё!
Господин Итен побрёл в трактир, находящейся за углом, Кете со всех ног побежал с парой кулонов отсчитывать седьмую улицу и пятый дом, а Хото остался одиноко ждать прихода Харукена. Далёкая звезда медленно ложилась своими лучами на крыши, которые в свете заката казались багровыми. Зажигались ночные фонари, освещавшие дорогу беспокойным путникам.
«Улица номер 9, улица номер 8» – отсчитывал в голове Кете, – «А вот и улица номер 7, осталось найти пятый дом». Седьмая улица представляла из себя длинную аллею, в центре которой стоял пышный ряд молодых и стройных деревьев. Между деревьями стояли небольшие скамейки, они были сделаны из какого-то тёмного металла. Кете отсчитал пятый дом и постучал в дверь.
Дверь открыла полная служанка. На ней была типичная для этой профессии форма. Когда же она услышала просьбу позвать её молодую хозяйку, то сильно удивилась, но просьбу выполнила. Через минуту на пороге показалась стеснительная фигура Араши. Увидев Кете, она засияла от радости.
– Вы принесли кулоны? – спросила она.
– Да, – начал Кете, – но не только их.
– Не только их? – удивлённо сказала Араши.
– Можно мне войти в дом и поговорить с вами наедине? – сказал Кете, смотря на служанку, стоящую справа от двери с суровым видом.
Девушка замялась, она посмотрела на служанку, та неодобрительно покачала головой. Араши ещё раз устремила глаза в пол, а затем лишь дала ответ.
– Можно, – сказала она кротким голосом, – но ненадолго.
Кете вошёл в дом, недовольная служанка закрыла за ним дверь. Интерьер был богатым, но небезвкусным. Всё в нём было выдержано в определённом деловом тоне, говорящем о строгости нравов хозяев. Араши повела Кете за собой вверх по длинной деревянной лестнице, уходящей под самый потолок. Там находилась её комната. Когда же они вошли в помещение и Араши зажгла свет, Кете удивил яркий контраст.
Комната Араши сильно отличалась от всего остального внутреннего убранства. Она была светлая и скромная, в отличие от мрачного нагнетающего пафоса гостиной и парадной. Араши прошлась по комнате, остановилась у кровати, сделала жест Кете, приглашая его сесть на стул напротив кровати, а сама села ложе.
– С чем ещё вы ко мне пришли? – спросила Араши, – я не понимаю, почему мы не могли поговорить об этом при служанке.
– Это касается Харукена, – мягким тоном ответил Кете.
– Харукена? – удивилась она, – вы его видели? Что с ним? С ним всё хорошо?
– Да, – подтвердил Кете, – с ним всё хорошо. Он заходил сегодня к нам.
– Он заходил к вам? – тонким голосом спросила Араши, – но зачем?
– Он хотел купить кулоны с вашими именами.
– Этого не может быть, – она замотала головой, – это совпадение. Это не может быть. Зря я всё это затеяла. Нет, – она начала теребить подол своего платья, – всё, больше ничего не надо, спасибо.
– Но почему? – удивился Кете, – ты хочешь всё бросить, когда до цели остался всего один шаг?
– До какой цели? Мне до неё ещё идти и идти.
– Может быть, – ответил Кете, – но как ты до неё дойдёшь, если ты боишься сделать первый шаг?
– Не знаю, – она опустила голову, – я боюсь. Я не хочу чувствовать боль.
Кете взял её за плечи. Это было для неё так неожиданно, что она вздрогнула.
– Послушай меня, – он смотрел ей прямо в глаза, – поверь мне и поверь в себя.
Хото одиноко стоял у повозки и ждал непунктуального клиента. Солнце всё ниже и ниже склонялось над горизонтом, оставляя путникам всё меньше шансов на то, что их план пройдёт, как надо. Но всё же на углу десятой улицы показалась знакомая фигура. Весь покрытый потом Харукен спешил к повозке господина Итена.
– Вы изготовили кулоны? – запыхавшимся голосом спросил Харукен.
– Да, изготовили, – подтвердил Хото, – но перед тем, как отдать их вам я должен кое-что вам рассказать.
– Если говорить честно, – начал Харукен, – то у меня не так уж и много времени, чтобы вести какие-либо светские беседы.
– Не бойтесь, – заверил его Хото, – это не займёт много времени.
– Ну раз так, то выкладывайте.
– Сегодня утром к нам приходила Араши.
– Араши? – удивился Харукен, – та самая Араши, о которой я думаю?
– Скорее всего, – ответил Хото, – мы до конца не уверены, но всё же. Она приходила, чтобы купить парные кулоны с вашими именами. Я думаю, она хотела вам сказать что-то очень важное.
– Вы хотите сказать, – начал Харукен и сразу же остановился. Его голова какое-то время обрабатывала полученную информацию, – что она собирается именно сегодня признаться мне в любви?
– Не знаю, – отмахнулся Хото, – не берусь утверждать, в чём именно она собирается вам признаться, но знаю одно, это что-то очень важное, – Хото замялся, – всё ещё существует вероятность того, что это всего лишь совпадение, и на самом деле это вообще другая девушка с таким же именем.
– Да, – протянул Харукен, – такая перспектива меня совсем не радует.
– Тем не менее, – Хото развёл руками, – она сказала, что будет ждать вас ровно в полночь у пятого причала.
– У пятого причала? – удивился Харукен, – у пятого причала чего?
– Эм, – Хото попытался вспомнить, что говорил ему Кете, но воспоминания в голову не приходили. Он ударил себя несколько раз по голове, но это не помогло. Зато он вспомнил, что Кете написал ему на бумажке название реки. Хото достал из внутреннего кармана старой куртки свёрнутый листок.
– У пятого причала Скорой реки, первая набережная, – прочитал Хото.
– А откуда вы знаете, что она будет именно там? – удивлённо спросил Харукен.
– Она нам сама так сказала, – соврал Кете.
– Вряд ли бы моя Араши рассказала кому-либо, куда собирается меня пригласить, – задумчиво проговорил Харукен, – всё это как-то странно.
– Она просила нас передать вам послание, – ещё раз соврал Хото, пытаясь выйти из сложного положения, – она сказала, что вы живёте недалеко и часто тут ходите. Она нам вас описала и сказала, что, когда вы будете проходить по этой площади, мы должны вам обо всё рассказали.
– Да? – удивлённо протянул Харукен, понимая, что что-то тут не так, – звучит всё как-то чересчур странно и смутно.
– Так и было! – ответил Хото, – вы же сами знаете, что она ужасно стеснительная. Она бы сама ни за что бы вас никуда не пригласила. А так хоть через нас хотела послание передать.
– А почему именно вы? – спросил Харукен, – почему она попросила именно вас?
– Потому что мы здесь стояли почти весь день.
– А откуда она об этом знала?
– Мы ей об этом сказали, – ответил Хото, – мы ей сказали утром, что планируем простоять на площади весь день, вот она нам и доверила передать вам послание.
– А где же твой друг? – спросил Харукен, смотря по сторонам, – что-то я его не вижу.
– Он пошёл за пивом, – ещё раз соврал Хото, – знаете, тут довольно скучно и холодно стоять, – он демонстративно потёр руками плечи.
– Да, – подтвердил Харукен, – уже становится прохладно. Ладно, давайте кулоны, и я пошёл навстречу судьбе, – он взял протянутые ему кулоны, – спасибо вам за всё, я побежал!
Харукен мигом скрылся за углом. Хото было с каждым разом всё труднее придумывать новые оправдания, но всё же он был доволен, что так ловко выкрутился из сложившейся ситуации. Всё же могло пойти ещё хуже. Ещё через час к нему вернулся Кете. Лицо его было уставшее, как будто он не спал пару дней.
– Как у тебя? – немногословно спросил Кете.
– У меня всё получилось, а у тебя как?
– Да у меня тоже, вроде, всё получилось, – Кете зевнул, – только я сильно устал, пока бегал туда-сюда. Сейчас бы где-нибудь спокойно поспать.
– Кстати, откуда ты узнал о Скорой реке? – спросил Хото
– Мне о ней рассказал господин Итен, – ответил Кете
– Ну, – начал Хото, – теперь наша работа выполнена. Мы свободны.
– Нет, – возразил Кете, – наша работа ещё не выполнена. Надо ещё всё увидеть своими глазами.
Кете взял Хото за рукав и потянул за собой. Шли они медленно. На вопрос Хото, что будет с товаром, Кете только махнул рукой. Солнце уже совсем скрылось за линией домов. Теперь же только фонари освещали дорогу путникам. Они пересекали кварталы за кварталом. На встречу ехали поздние повозки. Они перевозили грузы ночью, чтобы не угадить в какой-нибудь дорожный переполох. Кете и Хото наконец-то добрались до заветного места.
Они увидели неровную цифру 5 над причалом и спрятались за соседним зданием, чтобы всё было слышно и видно. На набережной раскинулась маленькая аллея, которую освещали одиноко стоящие фонари. Искусственные источники света создавали маленькие живые островки своими тёплыми лучами.
Вот, по разным сторонам набережной появились две фигуры. Они медленно шли к пятому причалу с разных концов улицы. Шаги их были ровными и очень одинокими в рамках общей тишины. Они подходили всё ближе и ближе друг к другу, пока оба не остановились в свете одного фонаря. Каждый из них держал одну руку за спиной
Араши подняла глаза. В них были видны маленькие слезинки, которые она усердно сдерживала. Она сразу же попыталась вытереть их рукавом платья. Харукен смотрел на неё и не мог поверить, что всё вот так просто сложилось. Он не мог поверить, что Араши, о которой ему говорили какие-то торговцы с южной площади, оказалась той самой Араши. Они оба стояли молча, не решаясь начать этот ожидаемый обоими разговор.
– Слушай, – начал Харукен, желая прервать затянувшуюся тишину, – я давно хотел признаться тебе в том, – он замялся, потому что встретился глазами с Араши. Её зелёные глаза были устремлены прямо в его зрачки, окаймлённые голубой радужкой. Она трепетно внимала каждому его слову, – я люблю тебя.
На глазах Араши выступили слёзы, которые было невозможно скрыть. Она не могла подобрать слов, а только лишь грела своей рукой холодные куски металла, которые она держала за спиной. Миг ей казался вечностью, время тянулось несказанно долго. Её сознание помутнело и стало медленнее соображать.
– В качестве подтверждения моих чувств, – продолжил Харукен, – у меня для тебя есть кое-что, – он достал из-за спины кулоны.
Араши посмотрела на подарок и непроизвольно задержала дыхание. Она дрожащей рукой протянула ему такие же кулоны, которые раньше прятала за спиной. Теперь они оба всё поняли. Слов больше не требовалось, всё было понятно и так. В мире, где любовь стала сложным и неоднозначным чувством, они нашли своё счастье.
Харукен повесил на шею Араши кулон с её именем из своего комплекта и своё из её. Араши сделала наоборот. В свете отдалённого фонаря под звуки Скорой реки творилась счастливая история. Харукен тихо и мягко обнял Араши, она прижалась к его твёрдой груди.
– Вот теперь наша работа выполнена, – довольным голосом сказал Кете
Глава XVI
Источник шума
Фонари остались одни на всей улице. Араши и Харукен ушли вместе в одном направлении, а Кете и Хото решили вернуться на южную площадь. Становилось всё холоднее и холоднее. Морозный мелкий дождь начал играть на запотевших стёклах лёгкую барабанную дробь своими смелыми каплями. Путники быстрее поспешили укрыться в кузове.
Дождь медленно просачивался через плотную ткань, образуя на дне кузова маленькую лужицу. Город окончательно опустел, приобретая ещё более суровый вид. Небо затянулось мрачными тучами, которые отлично подходили в тон города, создавая единое серое и непроглядное полотно. Всё это навивало чувство отстранения от чего-то привычного, чего-то доброго, чего-то светлого.
– Кете, как тебе идея последовать примеру Тогоку и Масуко?
– Стать влюблёнными? – с усмешкой спросил Кете.
– Нет, – Хото вытер промокшую ногу краем рукава, – тебе не кажется, что было бы неплохо найти где-нибудь постоялый двор?
– Это мысль вполне здравая, – начал Кете, – но у нас есть ровно 2 проблемы: первая, мы не можем бросить повозку здесь вместе с лошадьми, вторая, это про́клятый дождь, который вымочит нас до нитки за долю секунды.
– То есть ты готов плыть на остров с горой опасных чудищ, – начал Хото, – но не готов пару минут помокнуть под дождём?
– Здесь ты абсолютно прав, мой друг, – с иронией заметил Кете, – но в случае с госпожой Ирори мы помогали бедной даме, а сейчас мы беспокоимся о наших шкурах.
– Но ведь не бедная дама плыла на остров, а мы, – ответил Хото.
– Здесь ты тоже прав, но… – Кете замялся, – давай поищем постоялый двор, не хочу сейчас придумывать очередную остроту.
Они выбрались из повозки наружу. За это время слабый дождь успел превратиться в сильный ливень и создать на мощёных улицах небольшие лужи. Путники сгребли из-под навеса всё, что забыли спрятать в повозку, и стали искать постоялый двор, где Итен попросил оставить повозку.
К сожалению, в трактрие на седьмой не было свободных комнат, так как намечался какая-то большая ярморка. Путники оставили лошадей и повозку во внутренем сквере постоялого двора и продолжили искать себе ночлег.
На пятой улице они обнаружили довольно большой трактир, на верхних этажах которого сдавались комнаты. Путники заплатили 20 оканов, которые выручили с истории с кулонами.
– Может, хотя бы пропустим по кружке фирменного тёмного эля? – взмолился Хото.
– Только если у тебя есть ещё оканы, – с усталой усмешкой ответил Кете.
Путники поднялись на нужный этаж и вошли в отведённую им комнату. Здесь не было чего-то необычного и сверхъестественного, за исключением сдвоенной кровати. Всё же остальное представлялось самой стандартной комнатой в любом из постоялых дворов в любом из городов.
– Извините, – начал Хото, – мы просили номер для двоих, но мы не просили спаренную кровать.
– Вы же хотели подешевле, – ответил трактирщик, – это был самый дешёвый вариант.
– Успокойся, – ввязался Кете, – сегодня ты поспишь на полу.
– Почему это я снова буду спать на полу? – удивился Хото.
– Потому что я не готов разделись с тобой постель, – начал Кете, – ты же не та единственная, которую я искал.
– Да и ты не скромная и неопытная брюнетка, – заметил Хото, – так что я тоже не хочу делить с тобой постель, но другого варианта у нас нет.
– Вообще есть, – заметил Кете.
– Спать на полу – это не вариант.
– Тогда у нас нет выбора, – ответил Кете.
Они разделись, сложили все свои вещи на стул, стоящий у двери, и улеглись в кровать. Перина была мягкая и пахла какими-то свежими травами. В окно мерно стучался непрошенный ливень, успокаивая сознания. Всё же в этом была какая-то своя эстетика. Эстетика далёкой проблемы, уюта.
Всё омрачал только лишь звук, который как меч, разрезающий тонкие ветки, разрезал шум дождя за окном. В соседнем доме были слышны какие-то глухие удары, которые сопровождались нечленораздельным криком. Слов было не разобрать, но было слышно, что голоса 2: мужской и женский. Более высокий голос нападал на своего противника, а более низкий оборонялся.
Вскоре к ним прибавился некий сторонний визг, похожий на истошный крик умирающего животного. Он то ослабевал, то нарастал, то ослабевал, то нарастал. Когда слышались новые удары, высокий и непостоянный крик нарастал, когда же ударов не было, то крик понемногу стихал.
– Я не могу так спать, – начал Хото, – разве за это я платил деньги?
– Ты платил за комнату, а не за тишину, – ответил Кете, слух которого тоже мучили ревущие вопли, – давай пойдём и разберёмся, что же там произошло.
– Нет, – протянул Хото, – я лучше постараюсь уснуть так. Не хочу встревать в ещё одну историю.
– Может быть там и нет никакой истории, – заметил Кете, – может быть просто кто-то поссорился, а после нашей просьбы они помирятся. Ну, или хотя бы дадут нам уснуть.
– А если там есть какая-то история, – начал Хото, – ты же точно полезешь её разгребать.
– Разумеется, – ответил Кете, – ты же меня знаешь.
– К сожалению, – ответил Хото, переворачиваясь на другой бок, – даже слишком хорошо.
Кете встал с мягкой постели и накинул походный плащ. Все гости постоялого двора уже давно крепко спали, не везло только Кете с Хото, потому что только их окна выходили не на пятую улицу, а на соседний переулок. Тасукете взял башмаки в руки и лёгкой поступью спустился по старой и скрипучей лестнице. Оказавшись на первом этаже, он надел башмаки и вышел на улицу.
Дождь немного сбавил обороты, но всё ещё довольно быстро образовывал на земле новые мутные зеркала. Кете, обходя лужи разных размеров, устремился к дому, из которого были слышны неопознанные крики и шумы. Дом этот был небольшой и стоял он в крошечном переулке, по которому даже не самой скромной повозке было бы сложно проехать. Он подошёл к дому и навострил уши в надежде понять смысл происходящего, не заходя внутрь, но ничего не вышло.
Дверь в дом была не заперта, так что у Кете не было никаких угрызений совести из-за того, что он вошёл в чужой дом без спроса. Перед входом он, разумеется, постучал костяшками об косяк двери, но, не получив ответа, с лёгким сердцем вошёл в дом.
Крики и шумы раздавались со второго этажа, но Кете решил немного задержаться на первом. Весь первый этаж состоял из одной большой комнаты, которая было далеко не в лучшем состоянии. Краска, которой были покрашены стены, пооблупалась и потрескалась. Мебель была либо побита, либо расставлена в хаотичном порядке. В самой середине помещения стоял стол, который был развёрнут по диагонали комнаты, перегораживая её. Обломки от стульев лежали в ближнем к входу углу. Осколки чего-то неопознанного были разбросаны по всей комнате. Крики на втором этаже усилились, так что Кете всё же решился пойти туда.
– Ты когда последний раз деньги в дом приносил! – кричал высокий голос.
– Вчера, разве ты не помнишь?! – возмущался низкий голос.
– 40 оканов – это не деньги! Что мы на них купим?! – отвечал высокий голос.
– Ну я хотя бы стараюсь, для нас всех! – кричал низкий голос, – ты лишь целыми днями сидишь дома!
– Я сижу дома с ребёнком! – отвечал высокий голос истошным криком, – тебе напомнить, кто меня обрюхатил?!
– Я пашу, как конь, целый день с утра до вечера! – отвечал низкий голос, – а ты закатываешь истерику!
– Так где результат твоих трудов?! Где он?! Я не вижу, чтобы ты приносил в дом нормальные деньги, хотя, по твоим словам, ты работаешь не покладая рук!
Кете на цыпочках поднялся по узкой лестнице на второй этаж. Прямо в коридоре стояла молодая пара. У женщины были взъерошены волосы, рабочее платье было порвано в нескольких местах, длинная прядь спадала с её лба почти до пояса. У мужчины же были видны следы синяков на лице и порвана губа.
За их спинами была открыта дверь в спальню. В небольшом проёме, который попадал в поле зрение Кете, виднелся маленький ребёнок, который лежал в самодельной кроватке. Он был весь красный и, видимо, уставший от долгого плача. Он лишь смотрел на взрослых своими маленькими жалобными глазками.
– Извините, пожалуйста, – попытался вступиться Кете, – но не…
– А ты ещё кто такой?! – спросил мужчина, резко поворачивая голову в сторону гостя. Он не заметил вошедшего в порыве ярости, – и что ты делаешь в нашем доме?!
– Понимаете, – уверенно начал Кете, – вы очень сильно шумите, дверь была открыта…
– Вот видишь, – женщина показала пальцем на Кете, – ты не закрыл дверь! Ты постоянно забываешь свои обязанности по дому!
– Но ведь это я работаю, – возразил мужчина, – а ты убираешься по дому, разве не было такого уговора?!
– Так стоп! – крикнул Кете во всё горло, – дайте мне сказать! Я не займу у вас много времени, – он выдохнул, – я сильно извиняюсь за то, что я вошёл в ваш дом без спроса, – он выставил руки в стороны, видя, что женщина начинает делать замах, – мы с другом остановились на постоялом дворе, наши окна выходят на этот переулок, и из-за вашего шума мы не можем заснуть, – он сделал глубокий вдох и выдох, чтобы его голос звучал убедительнее, – прошу вас только либо ругаться потише, либо делать это не здесь.
– Вот видишь! – начала женщина, – из-за тебя непричастные люди не могут спать!
– Так причём тут я?! – удивился мужчина, – ты начала эту ссору, а не я!
– Если бы ты приносил в дом деньги, – отвечала женщина, – то никакой бы ссоры не было!
– Всё! – мужчина ударил по стене кулаком. Ребёнок за стенкой вздрогнул и вжался в подушку от страха, – я ушёл в трактир на девятой. Если что, я там, – он вошёл в спальню, сорвал с крючка плащ и, слегка грубо оттолкнув Кете в сторону, прошёл мимо него вниз по лестнице.
– Ты постоянно пропиваешь всё, что приносишь! – крикнула женщина ему в след.
Кете остался один на один с озверевшей женщиной, которая очень медленно, но всё же приходила в себя. Вдруг, она опомнилась и кинулась к ребёнку. Она увидела, что он обессилил от плача и начала его укачивать на руках. Какое-то время она молчала, но немного позже она, придя в себя, начала петь колыбельную.
Слова песни в голове у Кете складывались в узор из причудливых образов и красок. Голос её был прекрасен, но только изредка дёргался, всё же сказывались следы недавней ссоры. Образы переливались, играли между собой, ребёнок постепенно приходил в норму. Его маленькое личико становилось нормального цвета, ручки разжимались, рот расплылся в скромной, но всё же улыбке.
Мать уложила ребёнка в кроватку, накрыла его одеялом, и они с Кете вышли из комнаты. Он сделал попытку начать разговор, но она приложила указательный палец к губам и показала на лестницу. Они спустились, женщина поставила два уцелевших стула около стола, села на один из них и оперлась локтем на крепкую столешницу. Кете же сел на второй стул.
– Простите нас, пожалуйста, – начала женщина, – я сожалею, что наши семейные проблемы доставили вам неприятности.
– Ничего, – вежливым и спокойным тоном ответил Кете, – главное, что всё уладилось.
– Уладилось? – усмехнулась женщина, – сейчас этот пропойца вернётся утром и будет кланяться в ноги. Знаем, проходили.
– Это у вас так уже давно? – спросил Кете, понимая, что ей нужно выговориться.
– Да около месяца уже, – женщина задумалась, – да, примерно столько.
– А что всё-таки у вас случилось? – спросил Кете.
– Да Рико́на постоянно обманывают на работе, а он ведётся, как болван, – ответила холодным и брезгливым тоном женщина.
– Его зовут «Рико́н»? – спросил Кете.
– Да, а вы... – хлопнула себя по лбу, – простите, забыла представиться. Меня зовут Ро́нсо, мужа моего, этого бездельника, зовут Рико́н, а наше маленькое чудо, которое недавно уснуло, зовут Акача́н.
– Меня зовут Кете, – он сделала небольшой сидячий поклон, – а когда вы встретились?
– Это было около года назад, – задумчиво начала Ронсо, – это было сразу после того, как по всему материку прошла новость о том, что тенши покинули нас. Тогда с людьми происходило чёрт возьми что, и мы были не исключением.
– Извините, что перебиваю, – начал Кете, – а вы были знакомы до ухода тенши с материка?
– Да, немного были, – ответила Ронсо, – после исхода тенши, он сильно помог нашей семье с переездом, и мы начали как-то больше общаться. В какой-то момент он признался мне в любви. Я не понимала, что я к нему чувствую. Это было ни в коем случае не отторжение или неприязнь, а какое-то светло чувство. Наверное, это была симпатия, но в тот момент я подумала, что, наверное, это и есть любовь.
– Вы быстро после этого поженились? – спросил Кете.
– Буквально сразу же, – ответила Ронсо, – никто из наших семей не хотел тянуть, так что мы поженились примерно через месяц после того, как он мне признался. А ещё через 9 на свет появился Акачан. Сейчас он – единственное, что удерживает меня в этой жизни. Я понимаю, что если я о нём не позабочусь, то о нём не позаботится никто.
– А разве у вас нет родственников, которые могли бы вам помочь, поддержать вас? – удивлённо спросил Кете.
– Есть, конечно, есть, – Ронсо немного оживилась, – мои родители живут в Куромачи. У них там под городом своё хозяйство, так что я уже давно хочу переехать к ним.
– Так почему не переезжаете?
– Я очень боюсь пересекать пол страны с маленьким ребёнком на руках. Я боюсь, что Акачан этого не выдержит.
– А Рикон часто пьёт в последнее время?
– Он приносит мало денег, хотя говорит, что работает, – она развела руками, – а последние деньги либо пропивает, либо проигрывает.
– Проигрывает? То есть он ещё и заядлый игрок?
– Куда уж там, – она махнула рукой, – просто каждую неделю в таверне на девятой проводится соревнование: кто больше выпьет, и он всегда проигрывает.
– Соревнование, кто больше выпьет? – удивлённо спросил Кете.
– Да, каждую неделю, – подтвердила Ронсо, – они и сегодня ночью будет.
Кете замолчал, а потом как будто ошарашенный произнёс медленно и вкрадчиво, – у меня появилась идея. Кажется, я знаю, как вам помочь.
Глава XVII
Состязание желудков
Стояла непроглядная темень, когда Кете вернулся на постоялый двор. Трактирщик мерно сопел на своём рабочем месте, оставив дверь открытой. Всем своим видом он показывал, что очень ответственно относится к своей работе. Кете тихонько зашёл в трактир и поднялся в свою комнату.
Дождь ослабил свой натиск, позволяя всем тем, кто остался по воле случая на улице, быть чуть более сухими, чем они могли бы быть. Тучи медленно расступались и в лужах отражались проблески немого звёздного неба, которое желало явить свою красоту всему миру и остаться подольше видимым для запоздалых путников.
Кете вошёл в комнату и увидел тихо спящего Хото. Он с головой накрылся одеялом и растянулся по всей кровати. Теперь же Хото сам стал источником шума, издавая тяжёлый храп, который явно мешал другим постояльцам.
– Хото, вставай, ты мне нужен, – начал Кете, толкая друга в плечо.
– А я не могу тебе понадобиться утром? – отозвал сонный Хото, – я только что уснул.
– Утром я тебе понадоблюсь, а ты мне нужен сейчас.
– Почему ты мне утром понадобишься? – удивлённо спросил Хото.
– Потому что на утро у тебя будет жуткое похмелье, а я тебя принесу чего-нибудь опохмелиться.
– Какое ещё похмелье? – непонимающим и почти бодрым голосом спросил Хото, – я же сегодня ничего не пил.
– А будешь, – ответил Кете, – так что вставай и быстрее одевайся, нам нужно поспешить в трактир, чтобы не упустить свой шанс. Объясню всё по дороге.
Кете поднял Хото, который всё ещё сильно сопротивлялся. Он взял его одежду, кое-как напялил на сонного друга и потащил его вниз по скрипучей лестнице. Спускаясь, Кете пришлось очень сильно придерживать Хото, чтобы тот не свалился с мелких ступенек. Лужи блестели в свете ещё горевших фонарей, показывая путь в различных направлениях. Кете за руку вёл друга, старательно обходя всевозможные лужи.
Как и ожидалось, Хото не понравилось, что они снова впутались в какую-то историю, из которой придётся искать выход. Всё это вылилось в ночное приключение путников. Также Кете рассказал всю историю Рикона и Ронсо, чтобы Хото хоть чуть-чуть своим сонным сознанием понимал, ради чего он всё это затеял.
– Ты точно понял план? – спросил Кете.
– Да, – протянул сонным голосом Хото, – но я не уверен, что смогу выиграть в таком состоянии.
– Я в тебя верю, – подбодрил его Кете, – мы не можем ждать целую неделю.
– Почему не можем? – спросил Хото, – думаешь, за неделю Рикон убьёт Ронсо?
– Не думаю, – задумчиво проговорил Кете, – но лучше всё это провернуть побыстрее.
Они подошли к трактиру на девятой улице. Это было здание довольно старое, но всем своим видом желавшее казаться моложе, чем оно есть. Весь фасад был увешан фонарями разных форм и размеров, вывеска кричала о том, что здесь самая лучшая выпивка. Путники вошли внутрь.
С улицы были хорошо слышны пьяные голоса разных мастей, но внутри они были слышны куда отчётливее. Весь трактир был заполнен до отказу. Бедные официантки дрейфовали между пьяными посетителями, доставляя заказы. Шум стоял неимоверный, как будто здесь сидела добрая сотня человек. Хотя, может она бы здесь и набралась.
На стуле у двери уже спал какой-то человек. Когда Кете подошёл поближе, он узнал в спящем Рикона. Лицо его было опухшие, на нём ярко выступали следы ударов Ронсо. Лицо не выражало никаких эмоций, расплываясь в покойном сне. Люди, стоящие недалеко, обсуждали, как он только что проиграл какому-то чемпиону трактира.
Кете подошёл к нему и растормошил. Длинная слюна, медленно тянувшееся из рта проигравшего, резко порвалась, Рикон вздрогнул от неожиданных прикосновений. Глаза у него были стеклянные и мутные. Кете понимал, что, скорее всего, рассудительного диалога между ними не получится, но он всё же решил попытаться.
– Почему ты так ведёшь себя со своей женой? – спросил Кете, выговаривая слова по слогам.
– С кем я себя не так веду? – плохо разборчивым голосом промямлил в ответ Рикон.
– С женой своей, – громче повторил Кете.
– А, – протянул Рикон, – с этой неблагодарной дурой? А что я делаю не так? Я весь день работаю, а она, видите ли, не довольна, что денег мало?
– Она говорит, что тебе просто не выплачивают жалование, а ты на это закрываешь глаза, – ответил Кете.
– Это ложь! – он чуть не упал со стула, – мне обещали, что скоро всё выплатят.
– Ты же понимаешь, что, скорее всего, этого не произойдёт? – спросил Кете.
– Нет, не правда, мне скоро… – Рикон упал со стула.
Кете не успел его поймать. Рикон ударился головой о край стойки и упал без сознания. Кете проверил, жив ли побеждённый, и, убедившись в том, что с ним всё в порядке, прислонил его к углу стойки, чтобы пьяное тело несчастного семьянина никому не мешало.
– Я что-то хочу обратно, – прошептал Хото на ухо другу, – в тёплую кровать, больше ничего не хочу.
– Не забывай, – ответил ему Кете, – что это всё ради благой цели.
В центре всего этого выделялся один большой круглый стол, вокруг которого собралась огромная масса народа. Из-за их спин не было видно, что происходит за самим столом, но Кете догадался, что именно туда им и надо идти, так что путники устремились к заветному столу, аккуратно расталкивая всех локтями.
Пробравшись к столу, они увидели, как 2 мужчины сидели и молча смотрели друг другу в глаза. Перед каждым из них стояла большая стопка пустых пивных кружек, во взгляде читалась животная ненависть. Оппоненты пытались убить друг друга одними лишь глазами, и ни один не готов был сдаваться.
В какой-то момент один из них сделал странный жест головой, похожий на движение больной птицы, нагнулся под стол и выпустил из себя всё, что накопилось в нём за всё время соревнование. Кто-то, стоящий у са́мого стола, громко дунул в свисток, толпа радостно заликовала. Бедная молодая девушка, стоящая неподалёку со шваброй в руках, зная, чем всё кончится, принялась мыть пол.
– Кто готов принять вызов Стального Панциря? – закричал кто-то из стоящих у стола, – кто готов бросить вызов человеку, который ещё ни разу не проиграл в этом древнейшем соревновании?
Кете взял руку Хото и поднял её вверх.
– О! – закричал стоящий у стола, – у нас есть доброволец! Нашёлся всё же храбрец, который осмелился бросить вызов Стальному Панцирю! Пропустите его к столу!
Кете и Хото начали медленно пробираться к месту, где до этого сидел предыдущий оппонент Стального Панциря, которого начали медленно отводить в сторону заботливые официантки. Хото сел на стул напротив противника, а Кете встал у него за спиной.
– Правила, господа, очень просты! – начал стоящий у стола, – напомню их вам, для новоприбывших и для тех, кто уже много выпил, чтобы помнить три предложения, – грянул гулкий смех пьяной толпы, – в каждом раунде участники пьют по кружке тёмного эля, за который по итогу заплатит проигравший. Победитель получит от поверженного соперника столько оканов, сколько раундов он продержится, умноженных на 50. Если кто-то проиграет во втором раунде, то он заплатит проигравшему 100 оканов. Всё понятно?! Да?! Тогда несите первые кружки!
Милая девушка в очках, в переднике и с короткой стрижкой поставила на стол перед участниками по кружке тёмного эля. Хото посмотрел на кружку, а потом только впервые посмотрел на оппонента. Раньше он глядел на человека, объясняющего правила, и только лишь сейчас обратил внимание на своего противника.
Стальной Панцирь явно непросто так получил своё прозвище. Это был большой верзила с выбритой головой и абсолютно голым подбородком. Его руки были толще кружек, а ноги еле помещались под столом. Его лицо напоминало детский рисунок, который ребёнок накалякал на большом холсте. Всё в его виде, кроме лица, вселяло в других неподдельный страх и чувство восхищения.
Начался первый раунд.
Хото был ещё довольно сонный, но всё же смог с привычной ему лёгкостью вместить в себя целую кружку тёмного эля. Вкус, конечно, был не такой насыщенный и великолепный, как о нём говорили, но это было всяко лучше какого-нибудь обы<