— Привет, "Х."! — сказал он мне. — Я так и думал, что ты встретишь меня здесь. Ты молодец, не подвел меня.
— Да, я всегда был отличным парнем! ответил я. — А как это тебе удалось так быстро понять, что с тобой произошло?
— Просто я увидел тебя.
— А откуда ты меня знаешь?
— Я видел в журнале твою фотографию.
— Неужели я все еще похож на того старого увальня? — спросил я, потому что очень гордился тем, что мне в какой-то степени удалось вернуть свою прежнюю молодость и привлекательность.
— Да, — сказал он, — ты выглядишь в точности как на той фотографии.
— Странно, — ответил я. И тут я догадался, что мое собственное знание о представлениях этого человека обо мне как о старом судье, описанном в прежней книге, могло заставить мое тело трансформироваться так, чтобы он смог узнать меня, причем произошло это без всякого участия моей воли.
— Может, ты хочешь немного поспать? — на всякий случай спросил я его, хотя в его глазах не было даже намека на сон.
— Нет, "Х.", спасибо. Я хотел бы вернуться в Англию. Но у тебя, наверное, есть более важные дела, чем исполнение моих желаний и прихотей.
Я рассмеялся.
— Твои желания и прихоти так же важны, как и мои собственные, — сказал я. — Мы отправимся в Англию вместе.
И мы отправились в путь.
Над Ла-Маншем мы увидели пересекавший его транспорт с войсками.
Хотелось бы мне, чтобы все эти парни знали то, что знаю я, — сказал мой друг. Если бы они знали, какого хорошего товарища я здесь нашел, то сражались бы с удвоенным мужеством.
Вы, священники, не пугайтесь, когда вам приходится повторять — "Земля к земле, прах к праху", и провожать уходящие души всегда с торжественными лицами! И пусть не удивляет и не смущает вас беззаботная болтовня моего нового товарища — молодого солдата. Он чувствовал себя так, как будто находится в компании своего старого друга, и он уже понял, что смерть — не более свята, чем жизнь, и потому не требует особой торжественности.
Мы отправились в гости к девушке. В молодости мне часто доводилось наносить визиты дамам, но никогда я не испытывал такого любопытства как в тот раз, когда вместе с солдатом отправился навестить его девушку. И то, что она нас не видела, не имело никакого значения. Я уже успел к этому привыкнуть.
Когда мы, наконец, увидели ее, она расчесывала волосы — прекрасные длинные волосы, а на каминной полке под зеркалом, в которое она смотрелась, стояла фотография моего друга. И в тот момент, когда на ней задержался ее любящий взгляд, мой друг встал между фотографией и своей возлюбленной. Девушка вскрикнула:
— Боже мой, глаза! — они живые! — и уронила на пол гребешок.
Тут её разум озарила догадка, и она произнесла, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более торжественно:
— Дорогой мой, если это действительно ты, если волею судьбы ты и в самом деле пришел сейчас ко мне, то знай, что я люблю тебя и всегда буду любить. Мы обязательно встретимся на небесах.
Сказав это, она опустилась на маленький стул и залилась слезами.
Я оставил моего друга с нею; но время от времени я буду возвращаться, чтобы посмотреть, как у него идут дела, и со временем постараюсь преподать ему несколько уроков, от которых может зависеть его будущее благополучие. Мне не хотелось бы, чтобы он снова оказался вблизи от полей сражений. Для чего ему это? Он исправно послужил и заработал свою награду.
Возможно, как-нибудь в дальнейшем я расскажу вам еще кое-что о человеке, который умер, повторяя в мыслях ваше имя, да и мое тоже.4
Письмо XXX
РОЗА И КРЕСТ
25 апреля 1915
Всё более и более я восхищаюсь и удивляюсь своему знакомому, которого мы называем Прекрасным Существом. Наверное, мне никогда не удастся его понять, потому что мыслит оно совершенно не так, как мы.
Вчера Прекрасное Существо снова летало над полями сражений. Мне следовало бы написать вам об этом раньше, спустя несколько часов, как я у вас появился, но я решил не беспокоить вас, видя вашу усталость. Пусть это вас не смущает. Иногда Учителя Сострадания кажутся своим ученикам абсолютно бессердечными; но они знают то, чего не знают их слуги, — то, что самая трудная дорога ведет на самую высокую гору, на вершине которой их ждет отдых.
Итак, Прекрасное Существо летало над полями сражений. Представьте себе розу, выглядывающую из жерла пушки, птицу, нежно поющую в эпицентре землетрясения, жемчужину в потоке оползня или Ангела в аду.
Вы еще не знаете, что это значит — "поле битвы". Вчера в кромешном аду умирали тысячи людей. Грохот! грохот! грохот! — пока нервы не возопят от боли, и отчаяние не охватит душу. Расстаться с жизнью среди этого кипящего водоворота означало в большинстве случаев попасть в другой кипящий водоворот, еще более шумный и жаркий чем тот, что остался позади.
Как могу я написать вам о войне и пощадить при этом ваши чувства? Великие Учителя вовсе не стремятся щадить чьи-либо чувства. Они хотят, чтобы вы чувствовали и чувствовали без конца до тех пор, пока сама сила чувственной волны не поднимет вас наверх, к состоянию Адепта. А еще они хотят, чтобы вы думали и думали без конца, пока нестерпимый холод логики не откристаллизует окончательно вашу истинную сущность. Лед и пламень!
Если вы не желаете знать того, что пришлось выстрадать солдатам разных национальностей ради того, чтобы вы были свободны, значит вы недостойны этой свободы. Не избегайте страданий. Плевелы должны отделиться от зерен, чтобы из них смогли появиться ростки.
Души, умирающие за свою страну в аду сражений, приближают тем самым рождение нового времени. Страдая вместе с ними, вы тем самым рождаете новое в себе. Не ищите радости в годину скорбных трудов человечества, если только вы не находите радость в самом страдании. Да, я знаю, когда впервые и через кого эта великая идея проникла в ваше сознание. Но в этот час мировой боли — это тайна великих душ.
Когда ваши страдания затянутся настолько, что вы уже не сможете больше страдать, тогда полюса поменяются местами, и радость от страданий озарит вашу душу. И тогда ваше собственное прекрасное существо воспарит над полем битвы, на котором ваша низшая сущность будет лежать убитой.
В каждом из вас заключено прекрасное существо, та птица, что нежно поет посреди землетрясения; та роза, что нашла приют в раскаленном пушечном стволе; жемчужина, которой не страшен оползень; Ангел, что освещает ад.
Все обычные чувства человеческого сердца в это время обостряются. Ни один человек с началом этой войны не смог остаться прежним — ни один, в целом мире. Душа человечества пребывает ныне в муках. Нынешняя инкарнация человечества обернулась сама против себя и теперь рвет саму себя на части. Сердце человечества превратилось в пропасть, в которую люди пали настолько глубоко, что совсем перестали видеть в темноте. Стражам добра и зла пришлось бросать в эту пропасть свои пылающие факелы, чтобы таким способом, пусть неожиданно и бесцеремонно, пробудить от спячки тех, кто оказался внизу.
О, земные сердца, не погружайтесь снова в сон! Любите и жалейте друг друга, ибо боль одного — это боль каждого, и над полем битвы страдающей расы парит Прекрасное Существо.
Человечество — это Единое Целое, и в то же время человечество — это множество, и только вместе вы можете наследовать Отцу вашему, который на Небесах.
Вам знаком символ Розы-Креста. Лишь после того, как все ваши члены будут распяты на безжалостном дереве, лишь через боль ваших израненных и измученных нервов сможет раскрыть на вашей груди великая алая Роза Любви свои благоуханные лепестки, как раз в том месте, где сходятся перекладины Креста.
Всё человеческое в вас — это боль Креста, всё божественное в вас — это благоухание Розы, а вы сами — человек и божество — и есть та самая Роза-Крест.
И если вы уклонитесь от мучительной боли на кресте, которая к тому же не сулит вам поначалу ничего, кроме себя самой, то вам так и не удастся ощутить благоухание розы, которая тоже ничего не предлагает вам, кроме себя.
Не отказывайтесь от великого Посвящения, о люди всех рас. Не прячьтесь за стенами страха, когда к вам приближается великое Посвящение!
На ужасном кресте войны расцветет алая роза новой Расы. И её алая роза может расцвести на кресте смертной формы каждого человека.
Роза символизирует равновесие между Востоком и Западом, между восходящим и заходящим солнцем, между человеком и божеством. Боковые перекладины креста уходят в бесконечность, его подножие погребено в субстанции вечности, вершина пребывает среди ангелов и богов, а сердце розы присутствует повсюду. Она есть в сердце каждого из тех мириадов существ, что боятся прикоснуться к беспощадному дереву.
Каждый день я слышу крики тех, кто своими страданиями пытается искупить грехи всей расы. И когда они истерзанные лежат на поле брани, перекладины креста пронзают их трепещущую плоть, а в их сердцах распускаются лепестки розы.
Их убивает ненависть, но гибнут они за любовь, ибо любовь и ненависть противоположны друг другу и вездесущи. Их любовь к своей родине — это их призыв к искуплению, к единению с Богом, установившим закон Востока и Запада, Высоту и Глубину, противоположные друг другу силы — Любовь и Ненависть. Они приняли жертву. И теперь для них будут воскресение и жизнь, когда истечет их срок пребывания среди мертвых, срок их пребывания в аду.
А у дверей склепа они явятся Магдалине — той, чьи грехи были прощены за её большую любовь, и она призовет учеников, чтобы поделиться с ними вестью о великой радости.
Душа мира есть воскресший Христос, и ученики радуются, узнавая об этом.
Так как же я могу утаивать от вас великое событие, о котором возвестило время?
Душа мира была продана за тридцать кругляшков серебра, и мировой Иуда с именем Бога на устах запечатлел свой предательский поцелуй, и римские солдаты уже делят одежды.
Понтий Пилат умывает руки, не желая брать на себя ответственность, а его жена рыдает в своих покоях из-за того, что пренебрегли её сном. Жрецы Синедриона удовлетворенно качают головами, но завеса в Храме Человечества уже разорвана сверху и донизу.
Как же ты сможешь получить послание, если ты не страдал, о слушающий у дверей Времени? Кто же поверит тебе, если ты не постиг истину искупления? До тех пор, пока все члены твои не будут распяты на кресте, о мир, страдающий в этот час, Роза не расцветет!
Храните спокойствие и помните, что Бог — это Бог. Когда чувства спокойны, лепестки начинают раскрываться, радость начинает проникать в сердце и переполняет его, и тогда каждая частичка Креста оживает и начинает радостно трепетать в сердце Розы, и мир наполняется её ароматом.
И Прекрасное Существо — лучик Святого Духа — реет над Голгофой поля битвы.
Письмо XXXI
СЕРБСКИЙ КОЛДУН
26 апреля 1915
От жертвенности Розы-Креста до истерзанной Сербии — неблизкий путь, но именно такое путешествие вам придется проделать сегодня утром вместе со мной.
Эта страна оказалась наиболее восприимчивой к болезнетворным астральным вирусам — тем самым, что выплевывала в вышестоящий мир омерзительная Сущность, о которой я писал вам в одном из предыдущих писем. И эта повышенная восприимчивость имеет свои причины.
Давным-давно в горах Сербии жил один злой колдун — человек, для которого все его знания служили исключительно средством достижения своекорыстного интеллектуального наслаждения, которое он из них с успехом извлекал. Он смог настолько возвыситься над уровнем обычного человеческого сознания, что банальные мирские блага уже не интересовали его. Для него весь мир был не более чем презренным местом, от которого следовало держаться подальше, а живущие в нем люди — всего лишь насекомыми, не заслуживавшими его внимания, если только они не могли служить достижению его корыстных целей.
Он считал себя чем-то вроде божества, и столь усердны были его эгоистичные труды, что обрати он свои знания на благо человеческой расы, частью которой являлся он сам, он действительно мог бы стать подобным богу. Но эгоистичные и злые существа никогда не стремятся к божественному. И в лучшем случае они могут лишь на одну ступеньку возвыситься над человеком. Гусеница может превратиться в бабочку, но если ей ненавистен солнечный свет и воздух высших сфер, то лучше её крыльям вовсе не отрастать.
Так вот, этот человек, этот колдун-эгоист узнал, что используя определенные магические заклинания, он может призвать к себе элементальные сущности, а затем с их помощью создать астральные существа — хотя и бездушные, но подпитываемые его собственной энергией.
И тогда в его жизни началась полоса настоящего, активного служения злу.
Он подыскал себе место в горах, которое счел достаточно надежным убежищем, и затем соответствующим образом намагнитил окрестности своей хижины, превратив её в центр сосредоточения астральных сил. Одной из идей, которые он вызвал к жизни для своей собственной защиты, было его право на единоличное владение этой территорией.
Но владелец этой горной местности, где обосновался колдун, решил, что окрестности его хижины — превосходное место для охоты на диких зверей, водившихся в тех местах, и вскоре тишина уединенных магических изысканий колдуна была нарушена громом выстрелов охотничьих ружей, а сами охотники даже дерзнули пересечь своими нечестивыми телами тот незримый круг, что колдун провел по границе своей территории.
Это говорит о том, что он был не таким уж и всесильным, поскольку если бы он трудился в своей хижине на благо всего человечества, ни один из представителей этого человечества не смог бы осквернить это место. Убежища Учителей Сострадания надежно ограждены от непрошенных вторжений.
Движимый яростью и разочарованием, он призвал проклятья на головы охотников и на всю округу и с помощью своей Черной магии создал существ, способных исполнить его проклятья. Он создал их на поверхности земли равно как и под землей, и в воздухе, и каждому из них дал особое поручение, пригрозив страшными карами в случае неповиновения. Таким образом, свои способности он использовал именно так, как Закон, в соответствии с которым трудятся настоящие Учителя, категорически запрещает их использовать.
Ему все же удалось заставить охотников убраться из этих мест, но существа, которых он вызвал и которых создал, так и остались там по причине ли его недостаточного знания, или же недостатка ответственности, чтобы самому прогнать или уничтожить их.
И когда он умер в довольно преклонном возрасте ста двадцати лет, и существа эти освободились от надзора его воли, они все равно продолжали оставаться там в полу-одушевленном состоянии, в нижних слоях астрального мира.
Прошло сто или более лет, и над Европой разразилась невиданная война. И когда вместе с нею из незримого мира пришли злые духи, ища себе добычи и удовольствий, эти старые астральные чудища тоже пробудились от своей спячки и присоединились к ним; и вся округа, проклятая злым колдуном, оказалась отравленной ядовитым дыханием этих существ, чьею единственной raison d'etre является ненависть одного человека к людям, потревожившим его в то время, когда он занимался своим преступным делом.
Я не собираюсь описывать здесь процесс, с помощью которого он создал эти сущностей и наложил на всю округу свое злое заклятие, потому что не намерен выдавать этому погрязшему в эгоизме миру знаний, с помощью которых он сможет только умножить число своих будущих страданий. Мне хотелось бы только, чтобы вы поняли, что Сербия — действительно опасное место. Потому-то оно и было избрано в качестве эпицентра, из которого началось распространение разрушительных волн великой войны.
Сербы — храбрый народ, и к тому же они ничего не знают об обрушившемся на них астральном бедствии. Они стали добычей злых сил, потому что последним было легче до них добраться через ту область, отмеченную древним проклятьем.
Людям новой Расы пришло время узнать, что в астральном мире встречаются такие вещи, которых следует избегать. Если бы некоторые учителя не поведали людям так много, в этом предостережении, возможно, не было бы необходимости; но увы, мир уже успел приобрести настолько четкое представление о том, что внутри и за пределами их собственного мира существует другой мир, что их естественное любопытство начинает представлять угрозу для них же самих, и потому необходимо предупредить их, чтобы они не шутили с невидимым, пока их бескорыстная преданность себе подобным еще не настолько велика, чтобы они могли изучать незримый мир без риска быть смертельно укушенными той змеей, что притаилась там среди цветов.
Старый колдун отправился в те сферы, где ученые эгоисты могут продолжать свои исследования, уже не будучи стесненными ограничениями плотной материи; но у дверей следующего перерождения его уже поджидает ответственность за всё то, что он содеял в горах Сербии во время своей предыдущей земной инкарнации. Когда он снова вернется в ваш мир, его новое тело станет жертвой всех тех напастей, что он сам же создал, всеми силами пытаясь защитить себя от других людей, которые, однако, обладали такими же правами, что и он сам.
Держитесь подальше от Сербии, пока она не очистится от этой заразы — вы, чья работа не связана непосредственно с уничтожением этой чумы. Но иное дело те целители и другие ученые, что сознательно отправляются туда, чтобы спасти расу от грозящих ей кошмаров, — им принадлежит вся честь и вся слава войны и мира, ибо они по доброй воле согласились (их высшие сущности согласились) стать орудиями служения миру.
Я уже говорил, что злые элементалы боятся ученых; и хотя ученые борются с этой чумой, используя материальные средства, сила их воли и их бескорыстных намерений распространяется за пределы их материальных действий, влияя также и на невидимый мир, наполняя его живительной энергией, хотя их объективный разум даже не подозревает о его существовании.
Да, честь и хвала ученым!
Письмо XXXII
ИУДА И ТИФОН
27 апреля 1915
Я говорил вам о распятии, через которое проходит сейчас душа расы. А теперь я хочу рассказать об Иуде, который продал эту расу за тридцать сребренников.
Читатель этой книги, будь ты иудаистом, христианином, индусом или магометанином, если тебе хоть что-нибудь известно о процессе инициации души, то ты должен знать, что евангелическая драма — неважно, исторический ли это факт или миф, трактуй её сам, как тебе хочется — это правдивое описание процесса посвящения.
И неотъемлемой частью этого процесса является предательство Иуды. Без него чаша горечи не была бы полна, а она всегда должна быть наполненной до краев, пьет ли её душа расы, душа отдельного человека, или же душа Христа.
"Отец мой, для чего Ты меня оставил?" — эти слова были на устах многих искалеченных солдат на этой страшной Голгофе, на которой оказалась распята вся раса.
Все эти трудные месяцы — с августа и до весны — раса несла свой тяжелый крест, и теперь в апреле её пригвоздили к этому кресту и оставили умирать. На кровоточащие брови надвинут терновый венец, гвозди вонзились в ступни и ладони, вместо воды поднесен уксус, и теперь с миллионов губ срывается крик: Или, Или, лама савахфани!"
Предательства Иуды никак нельзя было избежать, как и деяния Тифона. Не будь Иуды, история была бы неполной. Если бы Тифон не убил Осириса, не смог бы восстать Гор — его сын.
Но, несмотря на всё это, я все-таки стою здесь — спрятавшись за завесой невидимого, как, возможно, сказали бы некоторые недоброжелатели — и прошу мир смягчить ужасную кару Иуде, насколько это будет в его власти. Вспомните, не сам ли Он сказал на кресте: "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят"?
Ничто из Нагорной Проповеди, ничто из священных писаний Востока, ничто в анналах всего мира не может сравниться по своему величию и духовной значимости с этими восемью словами — "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят!"
Те, кто грешат сейчас против расы, действительно не ведают, что они творят. Они опьянены яростью разрушения, они обезумели от сознания собственной вины; но они не могут знать всего того, что они делают. Только посвященные души среди немцев смутно догадываются, что на самом деле натворила Германия.
И все же я говорю вам — прощайте и жалейте их, ибо им выпала ужасная роль, и страдания их будут безмерны.
Пусть не пугает вас то, что тысячами гибнут ваши братья по крови, и даже когда вы почувствуете, что вы тоже убиты своею духовной сопричастностью, помните, что в конце концов должно восторжествовать Добро, потому что раса находится сейчас на стадии подъема. И кровь её пролита не напрасно.
Разве не знала человеческая раса, делясь хлебом с Германией во время последней вечери, что именно Германия предаст ее? Раса знала.
И подсознательные сущности людей в том страшном июле знали и видели в снах, что близится тяжкое испытание. Помните? Еще до того, как эта драма разразилась на Голгофе народов, она уже успела отзвучать во многих наиболее чувствительных душах.
О том, что Германии суждено предать мир, было заранее написано в ее душе; но если мир и дальше будет продолжать ненавидеть ее за это предательство, в сердце человеческой расы откроется рана, которая будет болеть еще тысячу лет. "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят".
Признать необходимость существования зла в системе Космоса еще не значит примириться с этим злом. Простить грешника — не значит умалить его грех. Несовершенный разум неспособен понять суть ужасного Закона равновесия сил, и потому Стражи священного знания до сих пор были столь сдержанными в своих публичных высказываниях.
"Необходимо, чтобы зло приходило в этот мир; но горе тому, через кого зло приходит", в тысячах церквей повторялись эти слова; но вторая половина этой фразы всегда понималась гораздо лучше, чем первая "Необходимо, чтобы зло приходило в этот мир".
Будучи тем, что она есть, Германия никак не могла не предать расу накануне этого распятия. Было предначертано, что раса человеческая должна быть предана, и ни одна другая нация, кроме Германии, не могла сделать этого.
Тифон должен был убить Осириса, повинуясь закону своего собственного бытия. И теперь Изида — великая Мать, Женское Начало Мира — стеная, бродит по земле, разыскивая части тела своего мужа.
А части эти разбросаны на тысячи миль по всей линии фронта. Изида и в самом деле осталась вдовой.
И коль скоро каждый человек является воплощением великого Архетипа, то есть сейчас и человек, ставший воплощением Предателя. Это — Вильгельм Германский.
Болезнь, долгое время разъедавшая его мозг и послужившая одной из причин его мании величия, стала тем уязвимым местом, местом, не охраняемым светильниками магического круга Европы, через которое в мир смогли проникнуть силы зла. Истинно: горе тому, через кого приходит зло!
И говоря теперь, что мир не должен ненавидеть нацию, которую Зло избрало своею пособницей, я вовсе не призываю проявлять сентиментальную слабость, когда скорое завершение всех этих событий станет уже очевидным. Но мир хотя бы в целях самозащиты должен сделать так, чтобы Германия никогда больше не смогла повторить своего предательства. Конкретные пути достижения этой цели я оставляю на усмотрение специалистов, ибо я всего лишь скромный дух и говорю с вами, сидя в своем безопасном убежище за завесой невидимого.
Письмо XXXIII
СОЛОМЕННЫЕ ВЕНЦЫ
29 апреля 1915
В своем стремлении сдерживать плохую карму Германии я вовсе не пытаюсь нарушить Закон справедливости, Закон причины и следствия. Наоборот.
Ваше понимание Закона кармы должно быть весьма поверхностным, если вы так и не поняли, что время — это тоже один из факторов. Многие вполне платежеспособные фирмы в одночасье разорились бы, если бы все их вкладчики вдруг одновременно потребовали бы свои деньги обратно. Плохая карма Германии — это её моральная и финансовая задолженность. Дайте же ей немного времени, чтобы успеть приспособиться к абсолютно новому образу мышления.
На днях я случайно услышал, как вы обсуждали со своим другом5гипотезу о том, что воспринятый Германией неверный лозунг "Deutschland uber Alles", будучи беспрестанно повторяемым, смог заслонить собой реальные факты и что человеческая раса, возможно, восходит сейчас к эре разума, когда достаточно мощная концепция, пусть даже ложная, будет способна изменять факты, подстраивая их под себя.
Поживем, увидим.
Мысль о том, что Германия и немцы превыше всего остального мира, настолько глубоко укоренилась в умах этой расы, что вытравить её оттуда будет очень непросто.
Как вы сами заметили, истории известна и другая раса, объявившая себя "избранной" Богом, и за это самонадеянное утверждение рассеянная по земле, ставшая бездомным народом, да и единым ли народом вообще?
Попытка создать что-либо, говоря об этом, как об уже существующем, сама по себе не нова. Утверждение и отрицание используются, и весьма успешно, современной школой мыслителей, полностью игнорирующих существующие в природе факты.
Теперь, отрицая и игнорируя природные факты, мы можем либо ослабить на определенное время и в определенной степени воздействие природы на нас самих, либо наоборот, потерпев неудачу на этом поприще, стать в большей степени чем когда бы то ни было игрушками в руках природы, в силу одного только сознания собственного провала.
Целитель от христианской науки, не справившийся с лечением и честно признавшийся в этом, может либо продолжать настаивать на своих способностях, несмотря на свой явный провал, либо окончательно потерять уверенность в себе и в утверждениях своей науки, или же он может пересмотреть в свете фактов и то и другое и заняться подлинным изучением тайн природы и разума.
Германия может избрать любой из этих трех путей, после того как убедится в истинности древнего изречения мудрейшего из людей о том, что взявший меч от меча и погибнет.
Пытались ли вы когда-нибудь убедить немца в чем-то, что он считает неверным? Вижу, что пытались. И что, смогли ваши аргументы убедить его в том, что он тоже может ошибаться? Боюсь, что нет.
Сейчас Германия и в самом деле превратила себя в великую нацию, просто постоянно постулируя свое величие и превосходство во всех отношениях. Но её ошибка состоит в том, что она попыталась доказать это на практике. Пытаясь доказать какой-либо тезис, вы тем самым молчаливо признаете, что утверждение противоположное вашему также имеет под собой какую-то почву, и если вы не в силах подтвердить свою собственную точку зрения, вы признаете себя побежденным, если, конечно, вы не немец. Немец, если даже убедить его против его воли, продолжает оставаться при своем мнении.
Если факты не подтверждают его собственных взглядов, значит эти факты — ложные. Но теперь факты — истинны, и Германия действительно во всех отношениях не превосходит все прочие нации на земле. Конечно, она может выставить больше орудий и больше солдат, чем, скажем, два или три каких-нибудь других государства, это — факт, который мы с готовностью признаем; но превосходство в количестве орудий и солдат — это всего лишь превосходство в орудиях и солдатах. Его не назовешь превосходством во всех отношениях.
Германия высказывалась в том отношении, что правда есть сила. Что ж, пусть попробует доказать свою силу, а уж потом мы побеседуем о том, сколько же в силе правоты.
За несколько лет до того, как я покинул землю, я был сильнее подавляющего большинства своих знакомых; но если бы на этом основании я решил отправить их всех в нокаут и поснимать с них часы, то потом вся моя сила была бы нужна мне только для того, чтобы перемещать свое шестифутовое тело из угла в угол в пространстве тюремной камеры. Часы бы я снял, но сохранить их при себе всё равно бы не смог, потому что моя индивидуальная сила в конечном счете оказалась бы сломленной силой того общества, в котором я жил. Точно так же и с Германией.
Большинство людей считают себя выше своих друзей и знакомых, и втайне досадуют на то, что их друзья и знакомые этого не признают. Но даже будучи уверенными в своем предполагаемом превосходстве, они, как правило, не пытаются утвердить свое превосходство ударом в подбородок.
И если я сам начну считать себя выше всех людей и всех ангелов, то на самом деле при этом ни в чём их не превзойду, разве что выявлю свое дурацкое самомнение.
Если даже христианский ученый, сломав себе ногу, будет утверждать, что нога у него в полном порядке, существующего факта это не изменит. Но с тем, что сила этого утверждения может помочь ему скорее справиться с травмой, нельзя не согласиться. Часто это действительно срабатывает.
Самомнение Германии добавило ей энергии и сделало её материальное настоящее более грандиозным, чем её материальное прошлое; но это никак не могло доказать её "всестороннего" превосходства, разве что она смогла бы убедить в этом весь мир, заставив его признать свое подчиненное положение. Немцы — недостаточно авторитетные адвокаты, потому что всегда преувеличивают значение фактов, свидетельствующих в их пользу, и оспаривают факты, говорящие против них.
Им настолько непонятен критический разум других, более критически настроенных рас, что они, пытаясь переубедить их, просто настаивают на своей точке зрения, и таким образом становится изначально пристрастными.