Фамилия, имя, отчество палача! Фамилия, конечно, не уникальная, но всё же не настолько редкая. И такая же фамилия у Аркадия! Алёна вспомнила, что однажды обмолвился жених о том, что дед по линии отца в тридцатые годы в НКВД служил! И приводил в исполнение приговоры - нередко, как всем известно, «выносимые» тут же, на месте... Больше эту больную тему не затрагивали...
Но теперь наступало прозрение! Прозрение, от которого становилось нестерпимо больно… Палач, «стоявший по пояс в крови», палач, виновный в убийстве обоих дедушек Алёны - за то, что от веры не отреклись; палач, виновный в смерти маминой сестры, так и не увидевшей этот мир; палач, глумившийся над бабушкой Мариной и её родными, - дед жениха Алёны Аркадия!!!
И ещё: в тот день, когда палач привычно отнимал человеческие жизни, пришёл в этот мир его сын, зачатый без любви, в угаре блудных страстей («проболтался» же тогда «пациент», что жениться его вынудили, потому что она ребёнка ждала). И этот сын – отец Аркадия, умеющий только ненавидеть!!! …
Не хочется много времени уделять палачу – а потому скажем лишь, что бесславную жизнь свою закончил он примерно за месяц до войны - «допился до чертей», как говорят в народе. Привиделось в подпитии великое множество преследовавших его безобразных существ - побежал «от них» с криком - упал с моста и утонул…
Сыну – будущему отцу Аркадия тогда два с половиной года было...
А после войны мать постоянно с кем-то в какие-то связи вступала – правда ненадолго. Семьи она не так и не обрела – и не только потому, что многих мужиков война унесла. А уж скольких нерождённых загубила… лучше не считать…
Сын рос, как придорожная трава, – без любви, без истинного воспитания. А что, «получилось», мы уже знаем...
|
|
К счастью, ни у родителей, ни у одной из бабушек ассоциаций с фамилией Аркадия не возникло – не до того было. И Алёна сказать об этом в тот момент не могла - особенно едва державшейся на ногах Марине Николаевне! Девушка собрала последние силы, чтобы не выдать происходящего в душе…
В тот же день рассказала об этом Алёна старшему брату и старшей сестре, а всем остальным намного-намного позже...
__________________________________________________________
Через четырнадцать лет после того вразумившего всех посещения, как мы знаем, вознеслись над Русской Голгофой Храмы и Соловецкий Крест. И, конечно, не замедлили отправиться туда наши герои – все четыре поколения семьи, включая очень-очень пожилых прабабушек, которым даровал до конца дней Господь ясный ум и возможность, хоть и очень медленно, но всё же передвигаться без посторонней помощи. Василиса Сергеевна к тому времени уже почти три года вдовой была... Поехали в скорбный день 7 ноября…
Общая память, общая трагедия сближает – потому, наверное, после молитвы в обоих храмах и перед Поклонными Крестами (Соловецкий Крест самый большой, но всё же не единственный) разговорились ещё с одной семьёй. Тогда-то и услышали о семерых мучениках Храма, что на берегу озера - Храма одной из восточных окраин Москвы, Храма, после долгих лет мерзости запустения возрожденного. Возрождённого, во многом благодаря усилиям потомков тех, что в окаянные годы от веры не отреклись. Потомков, от памяти не отрекшихся… Как потом оказалось, убиенные отец и два сына были родственниками, хоть и не самыми близкими, матушки Марии – супруги двоюродного брата Алёны - отца Кирилла, внука Василисы Сергеевны. После того общаться стали… Вот и ещё одна промыслительная встреча…
|
|
В ту же ночь увидела Василиса Сергеевна во сне стоявшего на холме рядом с белым храмом убиенного отца Иоанна – таким, как был он в день казни, когда уводила его под покровом ночи «тройка» палачей - почти семьдесят лет назад. Пальцы правой руки были сложены в троеперстие… Скрылись из вида и храм, и отец Иоанн… А потом увидела вдова стоящего на пороге величественного Собора Василия Павловича… Он словно звал за собой… Утром Василиса Сергеевна этот мир покинула…
Все, конечно, жалели о бабушке Василисе, но было ей девяносто два... А ещё: свершилось то, ради чего даровал ей Господь долгую-долгую, полную любви, испытаний и особого смыла жизнь. Василиса Сергеевна покинула земной мир через три года после Василия Павловича – в тот же день. Следующий день после трагической даты 7 ноября…
А через сорок дней не стало и другой Алёниной бабушки – Марины Николаевны. С супругом Фёдором Петровичем, которого старшая дочь почти сразу стала называть папой Федей, с супругом, встреченном в последний год войны в госпитале, ушли они, как писалось в русских сказках, в один день. Алёна Дмитриевна увидела бабушку и дедушку Фёдора сидящими за столом, словно о чём-то беседующими. Только души их уже от земли отлетели... За несколько дней до кончины рассказала бабушка Марина о том видении – почти семьдесят лет назад. Видении после расправы над Храмом Неопалимой Купины и защитниками его, когда на тёмном, ночном небе увидели вдовы радугу, мучеников за веру и Величественный Белый Храм. Хоть и прошло столько лет, но девяностолетняя Марина Николаевна, приехав с семьёй на Русскую Голгофу – Бутовский полигон, сразу же Храм этот узнала – это его видели тогда, почти семьдесят лет назад вдовы за веру убиенных… Как уже говорилось, не по нашему это разумению…
|
|
_______________________________________________________________
А теперь снова возвратимся в начало девяностых, в скорбный архив, разоблачающий кровавые преступления власти «царя Ирода»… Так получилось, что в тот же день рассказала обо всём Алёна и тому самому семинаристу, которого видела, беседуя с его дядей - священником. После архива пошла она в свой любимый Храм Воскресения Христова в Сокольниках - не могла не пойти. Тайком плакала перед Образом Святителя Николая, словно прося совета. Тогда и встретились. Будущий священник видел, понимал, что Алёне просто жизненно необходимо, чтобы её выслушали, - настоящий, сильный мужчина понимать это должен, даже в молодом возрасте. Потому и внимал с усердием её словам, а говорил лишь тогда, когда Алёна об этом просила. А когда почему-то вспомнила девушка, как родители её терпеливо принимали принесённых котят, тоже рассказал одну историю.
Когда было Роману (так звали семинариста) тринадцать лет, увидел он на улице большого пса с грустными, словно «потухшими» глазами. Пёс брёл, не разбирая дороги. Было видно, что он или потерялся, или… страшно выговорить… выбросили его за ненадобностью, потому что старым стал... Ни минуты не раздумывая, Рома привёл осиротевшее, попавшее в беду животное домой. Отец – ветеринарный врач и мама – преподаватель математики… нет, не ругались, истерик не устраивали – они просто на пару минут дара речи лишились. А младший девятилетний брат с криком «ура» бросился гладить огромного зверя со свалявшейся шерстью. Появившийся в дверях комнаты огромный рыжий кот пошипел немного и ушёл обратно... Через минут пять все четверо отмывали «пришельца» в ванной… Пёс прожил ещё три года, радуясь, наверное, напоследок каждому дню, словно благодаря доброго мальчика, его родителей и младшего брата. И с котом мирно сосуществовал... А когда пришёл конец, мама не скрывала слёз, а муж и сыновья ходили, опустив глаза, - потому что мужчины не плачут...
Так что, как оказалось, было у молодых людей немало общего – и в воспоминаниях детства, и во взглядах на жизнь… Однако не будем спешить – всё по порядку…
А самым главным, в тот день свершившимся, было принятое Алёной окончательное решение: свадьбы с Аркадием быть не может! И на следующий день она о том и объявила. А ещё подробно рассказала несостоявшемуся жениху обо всём, что узнала накануне…
Казалось, что Аркадий был к этому давно готов – тем самым «лучиком света», как в начале повествования, Алёна для него уже не была. И дело было, конечно, не столько в ней, сколько в самом разочаровавшемся в жизни Аркадии. Как мы помним, стал он «обиженным на весь мир». Конечно, то, что творили его родители, ужасно, бесчеловечно, безумно, наконец; но когда человеку уже под тридцать, надо уметь что-то предпринять, что-то изменить, чтобы жизнь не покатилась под откос, не была окончательно сломана. А он не мог или не хотел.
И то, что узнала Алёна в архиве, в действительности, стало просто последней каплей...
Сын за отца, конечно, не отвечает. А за себя «отвечает»?! За свою духовную слабость, за свою духовную «безграмотность», за свои ко всему миру «претензии» и «обиды», за то, что «позволяет себе» впадать в депрессию, «спроса» нет?! Вопрос, разумеется, риторический. А ведь именно таким становился тогда Аркадий. А уж о его отце … лучше вообще говорить…
Алёна невольно вспомнила, как совсем недавно была с двумя подругами в Храме Святителя Филиппа Московского, что рядом со знаменитым Олимпийским комплексом. Был День Памяти Великого Святителя-Мученика. (Извините, не совсем по канону, зато по сути).
Храм тогда после десятилетий мерзости запустения только – только возродился, и был уже освящён Патриархом. Конечно, о мученическом подвиге Святителя из боярского рода Колычевых тогда мало кто знал. Алёна кое-что знала, рассказала подругам - Марии и Людмиле. Потому и в храм с ней пошли - а потом уже и сами кое-что прочитали. Перед подвигом этого Московского Святителя, как, впрочем, и перед другими Святителями Московскими, всем должно преклониться – не будь их, возможно, не было бы и всех нас... Подруги, затаив дыхание, слушали Алёну. Эти девушки - однокурсницы Алёны тоже уже постепенно осознавали, что без Бога настоящего искусства быть не может, да и не только искусства, потому и пошли с подругой в этот Храм на Престольный Праздник.
Место совершенно удивительное. Невольно охватывает чувство, словно приходишь за советом к доброму, к мудрому наставнику – да почему же «словно»?! …
Настоятель после Литургии рассказал одну историю – может быть, кто-то её и знал, да только тогда - в девяностые годы - заставил рассказ этот особенно задуматься. Про опричнину, про совершённый Иоанном Грозным обман, про мученическую смерть Святителя, надеюсь, теперь знают многие. Речь о другом.
Царь Алексей Михайлович принёс покаяние Святителю Филиппу за своего предка – Иоанна Грозного, положив грамоту в гробницу в Успенском Соборе Московского Кремля.
«…молю тебя и желаю тебе прийти сюда, чтобы разрешить согрешение прадеда нашего, царя и великаго князя Иоанна, нанесенное тебе неразсудно завистию и неудержанною яростию, ибо твое на него негодование как бы и нас сообщниками творит его злобы… И сего ради преклоняю царский свой сан за онаго, пред тобою согрешившаго, да оставишь его прегрешение своим к нам пришествием…»
Собственно ради этого послания (конечно, здесь приведена лишь малая часть его) и обратились мы к Святителю Филиппу и возрождающейся Святыне его. То, что можно просить прощение у давно пребывающего в мире ином, верующего человека удивить не может. И почему вдруг с особой силой «зазвучало» оно для многих в годы Возрождения Церкви, в годы «рассекреченных» зверств безбожной власти, думаю, тоже понятно.
Просить прощение, приносить покаяние за предков!!! Как это важно, как хорошо, как мудро! Только невольно хочется сказать, что Царю по отношению к Митрополиту сделать это было намного «проще» что ли, чем нам, через несколько веков живущим. «Проще» - хотя бы уж потому, что Царь и Митрополит, говоря современным языком, не «частные лица». Но отнюдь не только…
Главное, наверное, в том, что всё происходившее совершалось в лоне Православия – Православной Руси. А потому при всех заблуждениях, при всех творящихся часто беззакониях «вернуть» на путь истинный с него сошедшего было легче, даже, можно сказать – «естественнее». «Вернуть» и забывшего о милосердии монарха, и одержимого грехом пьянства крестьянина. Именно потому, что в лоне Православия!
А если с пути истинного разом сошло большинство людей, с рождения считавших себя православными, как случилось это в проклятом семнадцатом?! …
Аркадий должен был просить прощения у бабушек, родителей, брата и сестры Алёны, у неё самой за своего деда?! И все потомки палачей тридцатых у потомков убиенных тоже?! А как?!...
Мы помним, как Раскольников, послушав Соню, решил покаяться перед людьми и осквернённой землёй и что ничего у него по сути не получилось. Не получилось, потому что веры самой Сони он никогда не имел. Причём, не получилось покаяться в им же совершённом преступлении! … А как же «каяться» за преступления предков…
К тому же многие т.н. «потомки» стрелявших в невинных людей, дай Бог, если не были такими же «зверями» (в русской классической литературе слово «зверь» чаще всего означает именно антихриста); дай Бог, если не предавались всем смертным грехам (вспомнить хотя бы отца Аркадия, и не только его). А уж если вспомнить судьбы потомков цареубийц… О каком покаянии может идти речь?!... Ну, может быть, есть очень редкое и очень счастливое исключение! …
А как и за что должен был каяться, например, тот же Аркадий, который и деда-то своего ни разу не видел?! Сам же он зла этим людям не причинил, да и на то, что «творил» дед, явно, способен не был. Просить прощения за деда, который «не ведал, что творил»?! Очень даже «ведал», если желал блудной связи с вдовой им же убиенного священника в «обмен» на жизни самых близких её людей, если глумился, «наслаждаясь» своей властью и безнаказанностью! Простить такое … «удел» только святых!... Понятно, что революционное безумие очень надолго разделило нас на «красных и белых» - на тех, кто «за и против» Церкви, «за и против» Царской власти. И самое страшное, когда «столкновение» происходит на уровне самых близких «связей». (Думаю, произведения М.А.Шолохова все помнят). Это – наша боль! Наша общая - именно, общая – трагедия, независимо от «происхождения»! И только осознанием её, осознанием того, что все мы неразрывно, «генетически» связаны с Царской Россией, с Киевской Русью... Осознанием того, что отмена Патриаршества почти триста лет назад стала началом трагедии; и того, что генералы-предатели, пожелавшие век назад в безумии своём «избавиться» от Единственной Законной в России власти, «подписали смертный приговор» и себе, и потомкам... Осознанием того, что всё, творившееся в окаянные тридцатые, было не «издержками», не «перегибами», как писали в учебниках истории уже даже в последние годы советской власти, а духовной бранью дьявола против Матери-Церкви... Осознанием того, что убиение Помазанника Божьего и семьи его положило начало растянувшейся на много лет кровавой 
бойне... Осознанием того, что гонения на христиан очень уж «походили» на гонения времен нечестивых языческих императоров – потому что и те и другие боялись Истины... Того, что было у нас много лет насаждаемое на всех уровнях «неоязычество», ставшее, как и в духовно разлагавшемся Риме, «государственной политикой», несмотря на записанную в Конституции свободу совести!... (Умному, нормальному, воспитанному человеку никогда не придёт в голову спросить кого-то, зачем у него дома или на службе иконы. Отвечать на риторические вопросы незачем. А в годы советской власти в любой, извините, «забегаловке» было изображение «антитроицы» - Ленина, Маркса и Энгельса. Разве вывод сам собою не напрашивается?! А «демонстрации трудящихся» разве оскорбительная пародия на крестный ход?! …
Вот «Бессмертный Полк» - Крестного Хода «подобие». Только тогда, в годы «официального» безбожия, никакого «Бессмертного Полка», при всём уважении к Памяти Павших, не было и быть не могло – иначе бы пришлось Бессмертие Души «официально признать»!).
Осознанием того, что «уроки» истории надо обдумывать; того, что если дети истории не знают, то виноваты в этом прежде всего родители...
Осознанием того, что Россия есть Империя - «Православная Империя», как сказал написавший: «Умом Россию не понять»; того, что все народы огромной Империи присягали Русскому, Православному Царю...
Осознанием того, что превращение икон в «антиквариат», в предмет торговли - свидетельство падения в бездонную духовную пропасть. (К счастью, почитание иконы как святыни сохранялось у многих даже в те годы)…
И, конечно, осознанием того, что России не «баня, водка, гармонь и лосось», как поётся в одной из популярных песен, а прежде всего Русь Святая, Русь Православная; и что Святая Русь не пространство и не история, а Святость вне времени!... И того, конечно, что хорош или плох конкретный священнослужитель, начиная с Патриарха, все мы от Православия, так или иначе, неотделимы, если хотим быть людьми, а не «шариковыми», не знающими корней своих...
И того, наконец, что слова Псалтири: «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога». Они развратились, совершили гнусные дела; нет делающего добро» - тоже вне времени!... И того, наконец, что для отвергнувших от Бога, для переставших видеть в другом человеке Образ Божий; для тех, кто считает людей «одинаково устроенными похотливыми машинами», (слова одного из «творцов» дьявольского переворота) и сама жизнь человеческая стоит не дороже битой посуды или прошлогодней листвы; превращается в тлен и прах! …
Только осознав всё это, можно говорить о покаянии, прощении и «возвращении»!!! …