Военное строительство на Тибетском плато

До 1986 года на территории китайского коммунистиче­ского государства было 11 военных округов. Тибет нахо­дился под контролем трех округов. В 1986 году, когда количество округов было уменьшено до семи, Тибет стал контролироваться двумя округами: Юго-восточным военным округом со штаб-квартирой в Чхенгду и Ланчжоуским военным округом со штаб-квартирой в Ланчжоу.

Под первый военный округ подпали: собственно “ТАР”, Тибетский автономный округ Канзе, Тибетский автоном­ный округ Нгапа, Тибетский автономный округ Дечен и Тибетский автономный район Мили. Под второй округ под­пали: провинция Цинхай, Тибетский автономный округ Канлхо, Тибетский автономный район Тяньчжу.

По скромным подсчетам, сегодня военное присутствие Китая в Тибете количественно оценивается в 500 тыс. офи­церов и солдат. Китайские официальные лица утвержда­ют, что в “ТАРе” размещено 40394 военных НОАК. Это неверно. По нашим данным, мощность вооруженных сил в этом регионе равна 250 тыс. человек. Причем сюда не входит местная милиция, организованная в 1963 году.

В “ТАРе” шесть военных под округов, которые вклю­чают две самостоятельные пехотные дивизии, шесть погра­ничных полков, пять самостоятельных пограничных ба­тальонов, три артиллерийских полка, три строительных полка, главный пост связи, два полка связи, три транспорт­ных полка, три самостоятельных транспортных батальо­на, четыре авиабазы, два полка ПВО, две дивизии и один полк вспомогательных войск (которые называются Дифан Юн, или “местная армия”), один самостоятельный диви­зион и шесть самостоятельных полков народной военной полиции, 12 дивизионов “второй (или ракетной) артилле­рии”. Из многих построенных авиабаз в настоящее время активно действуют только четыре. Народная военная по­лиция — это недавно перепрофилированные регулярные части НОАК.

Пограничная линия концентрации войск НОАК про­ходит по Рутхоку, Гьямуку (кит. — Сычэньхо), Дронгпа, Сага, Дрангсо (Дхингри), Гампала, Дромо, Цона, Лхунце Дзонгу, Заюлу и т. д. Вторая линия обороны проходит че­рез Шигацзе, Лхасу, Накчхунгха, Цетханг, район Нангарце, Гьямдха, Ньингтри, Милинг, Пово Трамо, Тсава Помдха, Чамдо и т. д. К тому же Китай часто перебрасывает Сычуаньский воздушно-десантный дивизион в “ТАР”, как это было в связи с тибетскими демонстрациями в 1987 году и позже.

Китай также планирует перевести штабы в район до­роги в аэропорт Гонгкар, к северо-западу от Лхасы. Со­гласно новым сообщениям, Лхасские штабы, протянувшие­ся более чем на километр, можно также рассматривать “частью командных штабов северо-западного военного ок­руга Чхенгду, переводимых в Лхасу”. Новый строящийся комплекс включает около 40 трехэтажных зданий с 40 слу­жебными помещениями каждое, способных вместить 15 тыс. человек.

Крупнейшие военные базы в Амдо находятся в Силлинге, Чхабгхе и Карму. Во всех трех этих местах есть также и авиабазы. Некогда совершенно пустынная земля Карму (кит.—Голмуд) превратилась сегодня в главную военную базу, позволяющую стратегически контролировать Тибет и Восточный Туркестан. Этот район обеспечен автомобильными и железными дорогами, а также воздушными линиями.

В Кхаме китайское военное строительство сосредоточе­но в Литханге, Канзе, Таву, Дарцедо и т. д., а в Нгапе— в Баркхаме. Кроме того, по территории Кхама разбросаны посты ПВО и секретные взлетно-посадочные площадки.

Ядерные базы

О существовании в Тибете ядерных баз и центров по производству ядерного оружия сообщается время от вре­мени. Полагают, что Китай имеет свои центры по произ­водству ядерного оружия в Дхашу (кит.—Хайянь), кото­рые расположены в Тибетском автономном округе Хайбэй и в Тонгкхоре (кит. — Хуаньюань) в Амдо.

Первое китайское предприятие по разработке и созда­нию ядерного оружия в Дхашу было организовано в нача­ле 60-х годов. Согласно докладу “Nuclear Tibet”, подготовленному Международным движением в защиту Тибета (Вашингтон, США) и посвященному размещению ядерного оружия в Тибете и ущербу, нанесенному Тибетскому пла­то, это предприятие расположено недалеко от озера Кукунор. Оно известно как Северо-западная Академия по раз­работке и созданию ядерного вооружения, или “Девятая Академия”, поскольку оно находится в ведении Девятого отдела. Это предприятие является самой засекреченной организацией во всей ядерной программе Китая и имеет на сегодняшний день сверхсекретную установку по созда­нию ядерного оружия. Именно здесь были созданы в 70-х годах все атомные бомбы Китая. В этом центре исследу­ется механизм ядерного взрыва, радиохимическое и дру­гие виды ядерного оружия ограниченного действия. Здесь собираются компоненты ядерного оружия.

Ракетные базы находятся к югу от озера Кукунор в Амдо и в Нагчхукхе (говорят, что основная база находится на северо-западе от Нагчхукха).

Согласно докладу “Nuclear Tibet”, первое ядерное ору­жие было доставлено на Тибетское плато в 1971 году и уста­новлено в бассейне реки Цайдам в северном Амдо. На сегодняший день Китай владеет примерно 300—400 ядерны­ми боеголовками, из числа которых несколько дюжин при­ходится на Тибет. Когда китайские ядерные ракеты на­земного базирования перемещались с помощью автотранс­порта на прицепах, тогда трудно было определить их ме­стонахождение и количество в-разных районах. В начале 70-х годов к западу от Дхашу (Хайянь) в бассейне Цайдам Китай разместил ядерные ракеты и пусковые площадки для ракет DF-4 (первая китайская межконтинентальная баллистическая ракета). В отчете говорится, что в Боль­шом Цайдаме ракеты размещаются в туннеле по две гори­зонтально, рядом с пусковой установкой. Топливо и окислитель размещаются в отдельных туннелях, подходящих к пусковой установке. Пусковые площадки в Малом Цай­даме, очевидно, сделаны так же, как и в Большом Цайдаме.

Другая ракетная база в Тибете расположена в Делингхе, в 200 км к юго-востоку от Большого Цайдама. Там так­же размещены ракеты DF-4S, а также находится штаб ра­кетных войск Амдо, имеющий в подчинении четыре пуско­вые площадки. В Амдо также был размещен дивизион с новым ядерным оружием. Там установлены четыре ра­кеты CSS-4, имеющие дальность полета восемь тысяч миль и способные нанести удар по США, Европе и любому райо­ну Азии.

В 1988 году Китай провел в Тибете то, что 16 сентября этого же года “Цзефанцзюнъ-бао” назвала “учениями по противохимической обороне на большой высоте с целью ис­пытания нового снаряжения”. По сообщению ТАСС от 3 ию­ля 1982 года, “Китай проводит ядерные испытания в нес­кольких районах Тибета, чтобы определить уровень радиа­ции у живущих там людей”.

Заключение

Ядерное оружие претит духу тибетской культуры. В бу­дущем свободном Тибете никогда не будет оружия массо­вого уничтожения.

Именно исходя из этой позиции 15 июня 1988 года Да­лай-лама в своем Страсбургском обращении сказал:

“Уникальная история моей страны, ее глубокое духовное наследие являются идеальными основаниями для того, чтобы она взяла на себя роль хранительницы мира в самом сердце Азии. Ее исторический ста­тус буферного государства, способствующего сохранению стабильно­сти на всем континенте, может быть восстановлен. Мир и безопасность в Азии, как и во всем мире, могут значительно укрепиться. В будущем Тибет не должен быть оккупирован, подавлен силой, обесплодей, шо­кирован страданиями. Он может стать местом, где человек и природа будут сосуществовать в гармонии, стать моделью решения многих про­блем, которые терзают мир”.

 

 

Поиски решения

С 1959 года по 1979 год тибетское правительство в эми­грации и китайское правительство не имели контактов. Од­нако все это время Далай-лама не терял надежды найти мирное решение проблемы Тибета посредством сношений и переговоров с китайским правительством, 20 июня 1959 го­да вскоре после прибытия в Индию, в Массур, Далай-лама сделал заявление в печати, в котором подчеркнул следую­щее:

“Хотя недавние действия и политика китайских властей в Тибете рож­дают глубокую горечь и негодование в отношении Правительства Ки­тая, мы, тибетцы — миряне и монахи, — не испытываем чувств вражды и ненависти к китайскому народу... Мы должны также стремиться к созданию благоприятного климата посредством незамедлительного принятия существенных мер по подготовке мирных переговоров”.

10 марта 1978 года в связи с политическими изменения­ми в Китае Далай-лама обратился с заявлением к тибетско­му народу:

“Китайцы должны разрешить тибетцам навещать своих родителей и родственников, находящихся в изгнании. Такая же возможность долж­на быть предоставлена и тибетцам в изгнании. При такой договорен­ности мы сможем получать информацию о действительном положении дел в Тибете”.

В конце 1978 года директор Агентства Синьхуа г-н Ли Цзюй-синь с помощью общего знакомого связался в Гонкон­ге с г-ном Гьяло Тхондупом, одним из старших братьев Далай-ламы. Встреча состоялась в январе 1979 года, в ходе которой г-н Ли передал г-ну Тхондупу приглашение г-на Дэн Сяо-пина приехать в Пекин, чтобы обсудить тибетскую проблему. С разрешения Далай-ламы в последних числах февраля 1979 года г-н Тхондуп посетил Пекин как частное лицо.

Г-н Тхондуп в Пекине встретился с высшими китайски­ми руководителями. Ему сообщили, что в результате дея­тельности “банды четырех” Китай испытывал нестабильность, что повлияло на развитие промышленности и сель­ского хозяйства. Они отметили, что и Тибет страдал по той же причине, и добавили, что восстание 1959 года в Тибете было инспирировано многими факторами, которые не име­ют отношения ни к Далай-ламе, ни к тибетскому народу.

В ходе встречи с г-ном Тхондупом г-н Дэн Сяо-пин ска­зал, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и пригласил тибетских беженцев всех возрастов посетить Тибет и самим познакомиться с действительным положе­нием дел на их родине. Далее он высказал готовность Ки­тая обсуждать и решать вместе с тибетцами все проблемы, кроме проблемы полной независимости Тибета.

Далай-лама и Его правительство ответили тем, что пос­лали три экспертные делегации в Тибет в 1979 и в 1980 го­дах. Была также подготовлена и четвертая делегация, состоявшая из 16 представителей различных школ тибетского буддизма и представителей других социальных слоев. Од­нако 6 августа 1980 года Китай заявил о том, что он не может принять эту делегацию на том основании, что влас­ти не способны оказать делегатам должный прием, так как в Тибете становилось уже холодно и, кроме того, работы по улучшению положения еще не закончились”. Таким образом, этот визит не состоялся. После нескольких напо­минаний китайскому правительству о приглашении Дэн Сяо-пина четвертой делегации, возглавлявшейся Калоном В. Дж. Кунделингом, было разрешено посетить только се­веро-восточную часть Тибета в 1985 году. В конце визита делегация сообщила китайскому правительству о том, что, по ее мнению, должно быть изменено, и попросила это сде­лать. С тех пор ни одной делегации не было разрешено посетить Тибет.

Тем не менее Далай-лама и тибетское правительство продолжали предпринимать искренние попытки развить более близкие отношения и улучшить взаимопонимание с китайским правительством. Далай-лама и тибетское пра­вительство предприняли ряд конкретных мер по укрепле­нию доверия.

21 июля 1980 года было предложено частично снять ог­раничения для тибетцев, желающих посетить своих родст­венников в Тибете и за его пределами. Но в этом было отказано. Мотивы желаний тибетцев посетить их родствен­ников за пределами Тибета тщательно изучались, и, как правило, от них требовалось предоставление членов своих семей в заложники. В то же время от тибетцев-беженцев, пожелавших посетить родину, требовалось, чтобы они име­ли подготовленные китайской стороной проездные документы, в которых их статус определялся понятием “ки­таец, проживающий за рубежом”.

В сентябре 1980 года эмиграционное правительство предложило послать на помощь в Тибет 50 хорошо подго­товленных преподавателей тибетского языка. Отвечая на это предложение, Китай не принял его, ссылаясь на то, что молодые тибетские преподаватели, воспитанные и обучен­ные в Индии, в хороших условиях, столкнутся с трудно­стями, приспосабливаясь к плохим условиям жизни в Ти­бете. И вместо этого они предложили, чтобы преподавате­ли были посланы работать в национальные школы в самом Китае. На что тибетское правительство в эмиграции ответило, что добровольцы-преподаватели хорошо осведом­лены о плохих условиях жизни в Тибете. Не имея больше серьезных оснований для отказа, китайское правительство выдвинуло неприемлемые условия, предлагая, чтобы пре­подаватели прежде всего приняли китайскую национальность.

Примерно в то же время не было принято тибетское предложение об открытии тибетского представительства в Пекине с целью налаживания более тесных контактов.

14 декабря 1980 года тибетское правительство в эми­грации обратилось к китайским властям с просьбой разре­шить одиннадцати тибетским ученым, живущим в Тибете, принять участие в тибетологической конференции. На что был получен полный отказ.

13 марта 1981 года Далай-лама написал письмо Дэн Сяо-пину, в котором, кроме многих других вещей, коснул­ся следующего:

“Пришло время, чтобы проявить взаимные мудрость, терпение и доб­рую волю, чтобы с новыми силами обеспечить счастливую жизнь ти­бетскому народу. Что касается меня, то на мне лежит обязанность, в меру своих сил, служить на благо всех живых существ и, особенно, на благо слабых и обездоленных, не различая при этом людей по на­циональности. И надеюсь. Вы ответите мне, что Вы думаете об этом”.

Но на это письмо ответа не было. Вместо него 28 июля 1981 года Генеральный секретарь Ху Яо-бань передал г-ну Гьяло Тхондупу документ, названный “Пять положений относительно Далай-ламы”, содержание которого своди­лось к определению личного статуса Далай-ламы.

Но поскольку в действительности дело касалось буду­щего тибетского народа, то 12 апреля 1982 года Далай-лама послал высокую делегацию из трех человек в Пекин, чтобы в переговорах с китайским руководством получить объяснения действий китайской стороны. Эта делегация выдвинула для рассмотрения китайскими лидерами ряд широких предложений.

В феврале 1983 года Далай-лама выказал пожелание посетить Тибет примерно в 1985 году. Но тем временем, в ходе так называемой “кампании борьбы с загрязнения­ми”, прокатилась новая волна политических репрессий в Тибете, приведшая к аресту и заключению в тюрьму боль­шого количества людей.

В октябре 1984 года другая высокая делегация из трех человек была отправлена в Пекин, чтобы потребовать от китайского правительства прекращения политических ре­прессий в Тибете, обсудить подготовку возможного визита Далай-ламы и определить перспективы дальнейших пере­говоров. На все это китайцы ответили отрицательно. Вме­сто того чтобы сохранить конфиденциальность этих дву­сторонних дискуссий, китайское правительство решило гласно, через средства массовой информации, выразить свой отказ на предложение тибетцев.

Из того, что было сказано выше, становится ясным, что Далай-лама и его правительство старались начать основа­тельные, прямые двусторонние переговоры с китайским правительством. Когда все попытки оказались безуспеш­ными, Далай-лама, не имея больше выбора, публично представил свою позицию и обратился за поддержкой к другим странам.

21 сентября 1987 года Далай-лама направил заседанию Конгресса США по правам человека свой “Мирный план из пяти пунктов”:

 

1. Превращение всего Тибета в зону мира.

2. Отказ Китая от политики перемещения населения, угрожающей самому существованию тибетцев как нации.

3. Уважение основных прав человека и демократиче­ских свобод для тибетского народа.

4. Восстановление и охрана естественной окружающей среды и отказ Китая от использования Тибета для произ­водства ядерного оружия и в качестве свалки ядерных отходов.

5. Проведение открытых переговоров о будущем стату­се Тибета и о связях между тибетским и китайским наро­дами.

 

17 октября 1987 года китайское руководство, отверг­нув этот план, обвинило Далай-ламу в усилении конфрон­тации между ним и китайским правительством. Несмотря на грубый ответ. Далай-лама еще раз открыто попытался разъяснить тибетскую позицию в подробной в четырнадцатипунктной ноте, переданной китайскому правительству 17 декабря 1987 года.

15 июня 1988 года в Страсбурге на заседании Европарламента Далай-лама внес еще одно, тщательно разработан­ное предложение, представлявшее собой подробное изло­жение последнего пункта “Мирного плана из пяти пунк­тов”.

Копия текста Его речи была заранее представлена ки­тайскому правительству через его посла в Нью-Дели. За­тем, 22 и 29 августа, представитель Далай-ламы в Нью-Дели встретился с поверенным в делах Китая в Нью-Дели, чтобы устранить некоторые опасения китайского прави­тельства, высказанные в прессе в различных заявлениях. Кроме многого другого, представитель Его Святейшества указал на то, что Страсбургское обращение очень близко заявлению Дэн Сяо-пина, представленному в 1979 году Гьяло Тхондупу, когда было сказано, что могут обсуж­даться все вопросы, кроме вопроса о предоставлении неза­висимости. И в Страсбургском обращении Далай-лама под­черкнул скорее возможность взаимосвязи двух сторон, а не отделения одной от другой.

21 сентября 1988 года посол Китая в Нью-Дели сообщил старшему чиновнику Далай-ламы, что его правитель­ство намеревается провести переговоры с представителем Далай-ламы, время и место которых оставляются на вы­бор последнего.

23 сентября 1988 года Кашаг (совет министров Тибета) следующим образом при­ветствовал заявление Китая: “Мы надеемся, что этот по­ложительный ответ на наше предложение есть свидетель­ство того, что китайцы искренне хотят заняться этой проб­лемой в ближайшее время”.

25 октября 1988 года через посла в Нью-Дели китайско­му правительству сообщили, что местом переговоров мог­ла бы стать наиболее удобная и нейтральная Женева и их следовало бы начать в январе 1989 года.

В начале ноября 1988 г. г-н Ян Мин-фу, глава Единого фронта, сказал г-ну Гьяло Тхондупу, что, хотя обе стороны по-разному понимают некоторые пункты Страсбургского обращения, все же оно может быть обсуждено и возможно принятие какого-то решения.

Однако 18 ноября 1988 года через своего посла в Нью-Дели китайское правительство выдвинуло следующие предварительные условия переговоров:

 

— Китайское правительство не согласно с объявлен­ным местом и временем предложенных перегово­ров. Наиболее приемлемым местом для переговоров является Пекин.

— Неприемлем состав делегации из шести членов, воз­главляемый Далай-ламой, так как все делегаты все­гда занимались раскольнической деятельностью. Невозможно также присутствие датского юриста, поскольку переговоры касаются только внутренних проблем государства.

— Китайское правительство хотело бы вступить в пе­реговоры непосредственно с Далай-ламой. Однако оно также готово принять доверенное лицо Далай-ламы, например Гьяло Тхондупа.

— Страсбургское обращение не может быть основой для переговоров. Предварительные условия прове­дения переговоров необходимо принять и поддер­жать таким образом единство “родины-матери”. Естественно, что тибетское правительство было разоча­ровано этим сообщением, поскольку оно не согласовыва­лось с более ранними публичными заявлениями и официальными сообщениями, присланными китайским прави­тельством.

 

5 декабря 1988 года тибетское правительство ответило на это следующим образом:

 

— Поскольку Китайское правительство предоставило выбор места и времени переговоров Далай-ламе, Он, руководствуясь доброй волей, предложил Же­неву как место переговоров и дату их начала — январь 1989 года.

— Много раз, публично и через послания, передавав­шиеся Тибетскому правительству, Китайское пра­вительство заявляло, что оно намерено начать пе­реговоры с теми представителями, которых назна­чит Далай-лама, поэтому Тибетское правительст­во не может понять причину отказа китайской сто­роны принять делегацию, назначенную Далай-ла­мой, тем более что назначение членов делегации является прерогативой только Далай-ламы. Д-р Майкл ван Уолт ван Прааг — только юрист-кон­сультант и не член делегации.

— По предложению Китайского правительства г-н Гьяло Тхондуп будет включен в состав тибетской делегации в качестве советника.

 

Честные и серьезные переговоры о будущем Тибе­та могут иметь место только в случае отказа сто­рон от выдвижения предварительных условий. Предложения, содержавшиеся в Страсбургском обращении, представляют приемлемые и реалисти­ческие основания для таких переговоров”. В феврале 1989 года в Тибете скончался Панчен-лама, в связи с чем Далай-лама предложил послать в монастырь Ташилунпо в Шигадзе и другие места Тибета, такие как Лхаса, Кубум и Ташикьил, тибетскую религиозную деле­гацию из десяти человек, чтобы помолиться ради покойно­го Панчен-ламы и проделать ритуал Калачакры. Китай отказал в этой просьбе, сославшись на то, что молебнов та­кого масштаба не проводилось и что два руководителя де­легации не могут быть приняты, поскольку они являются членами Кашага. Тибетское правительство согласилось исключить их из состава делегации и вновь обратилось с тем же предложением к китайскому правительству.

17 марта 1989 года через китайское посольство пришел ответ: Китай согласился принять только двух или трех лам как представителей Далай-ламы. Но ламы могли посетить только Ташилунпо, к тому же приехав через Пе­кин; затем, сразу после молебна, они должны были вер­нуться в Индию. В этом же послании китайское правитель­ство обвинило тибетское правительство в эмиграции в под­готовке “волнений” в Лхасе, а также критиковало Далай-ламу за его обращение к руководителям разных стран ока­зать помощь в отмене военного положения в Тибете.

23 марта 1989 года тибетское правительство передало следующий ответ в китайское посольство:

“Отказ в разрешении религиозной делегации посетить Тибет, чтобы осуществить молебен и совершить ритуал Калачакры ради покойного Панчен-ламы, даже после того, как мы согласились изменить состав делегации и показали необходимость того, что для проведения ритуала Калачакры необходимо определенное минимальное число монахов, явился еще одним отрицательным опытом для нас. Понятно, что посы­лать только двух или трех монахов не имеет смысла.

Мы также категорически еще раз отрицаем голословное утверждение, что мы виновны в недавних событиях в Тибете и что мы участву­ем в террористической деятельности, засылая в Тибет диверсантов и оружие. Мы хотели бы, чтобы правительство (Китая. — Пер.) предо­ставило существенные доказательства этих серьезных обвинений, а так­же позволило бы независимой международной комиссии посетить Ти­бет, чтобы определить истинные причины волнений в стране.

Человек имеет право обратиться за помощью, когда он попадает в безвыходное положение, для того чтобы избежать крови и насилия. Его Святейшество Далай-лама обратился к лидерам разных стран, в том числе и к Председателю Дэн Сяо-пину. Хорошо известна его последовательная нацеленность на прямой диалог и мирное решение проблемы.

Мы еще раз призываем Китайское правительство, не откладывая, начать предложенные переговоры. Любая попытка под тем или иным предлогом отклонить их не принесет пользы. Его Святейшество сделал это предложение в июне прошлого года, предполагая начать перего­воры в январе этого года. После 5 декабря 1988 года через посольство в Нью-Дели были сделаны письменные и устные предложения рассеять сомнения и ответить на все возражения Китайского правительства. Последнее обвинение в наш адрес в подрыве атмосферы доверия и намеренной отсрочке начала переговоров, по крайней мере, неспра­ведливо.

По нашему опыту мы чувствуем, что Правительство КНР не может еще преодолеть свой авторитаризм и тактику запугивания. Если это будет продолжаться, появится необходимость в третьей стороне пред­полагаемых переговоров, чтобы быть уверенным, что больше не будет обвинений и запугиваний”.

Даже после введения закона о военном положении в Тибете Далай-лама предложил послать нескольких пред­ставителей в Гонгконг, чтобы провести подготовительные встречи с представителями китайского правительства. Для создания способствующей диалогу атмосферы Далай-лама попросил заранее отменить военное положение. В ответе, полученном 17 мая 1989 года через китайское посольство, Китайское правительство оправдывало введение закона о военном положении “борьбой с небольшим количеством преступников, виновных в убийствах, разбоях и бандитиз­ме”, и заявило о том, что просьба отменить этот закон рав­носильна поддержке этих “преступников”. Далее в ответе говорится, что предложение Далай-ламы о превращении всего Тибета в зону мира никогда не будет принято; и ни­чего не было сказано о тибетском предложении по предва­рительным переговорам в Гонгконге.

На свое предложение о переговорах Далай-лама ждал от китайского правительства ответа два года. Затем, в 1991 году, в своей речи 10 марта Далай-лама предупредил ки­тайское правительство, что, если оно безотлагательно не ответит положительно на Его предложение, то Он будет считать себя свободным от всяких обязательств, принятых в Страсбургском обращении.

25 марта 1991 года через китайское посольство в Ныо-Дели китайское правительство было проинформировано, что Далай-лама хочет помочь в поиске подлинного пере­рожденца покойного Панчен-ламы. Чтобы упростить это дело, китайскому правительству сообщили, что Далай-лама хочет послать делегацию высших лам и настоятелей монастырей к священному озеру Лхамой Лацо, близ Лха­сы, чтобы воздать молитвы и наблюдать пророческие об­разы в озере, которые помогут найти подлинного перерож­денца. Более чем через три месяца, китайское правитель­ство ответило, что не видит нужды в привлечении посто­ронних сил для этого и что перерождение Панчен-ламы будет определено ответственными лицами монастыря Ташилунпо.

Вопреки всему этому негативному опыту. Далай-лама не прекратил своей миротворческой деятельности. В своей речи в октябре 1991 года в Йельском университете Он вы­ступил с новой инициативой, предложив лично посетить Тибет вместе с высокопоставленными китайскими руково­дителями, чтобы на месте оценить действительное положе­ние в Тибете.

Имея такие же намерения, в декабре 1991 года Далай-лама стремился встретиться в Индии с премьер-министром Китая Ли Пеном. Но и эти позитивные и конструктивные инициативы были отвергнуты.

В свете этих фактов Собрание народных депутатов Ти­бета 23 января 1992 года приняло резолюцию, согласно ко­торой тибетское правительство в эмиграции не должно бы­ло более предпринимать новых шагов в поисках перегово­ров с Китаем до тех пор, пока не изменится позиция ки­тайского руководства. В резолюции тем не менее отмеча­лось, что тибетское правительство не будет иметь препят­ствий для переговоров, если предложение о них будет исходить или непосредственно от китайского правительства, или через посредника.

В апреле 1992 года китайский посол в Дели позвонил г-ну Гьяло Тхондупу и сказал ему, что раньше позиция Китая была “консервативной”, но что она могла бы быть более “гибкой”, если бы тибетцы смогли бы быть “реали­стичными”. Затем он пригласил г-на Тхондупа посетить Китай. В июне 1992 года с разрешения Далай-ламы и ти­бетского правительства в эмиграции г-н Тхондуп отпра­вился в Пекин.

После своего возвращения он доложил Далай-ламе и Кашагу о своих встречах с китайскими официальными ли­цами. Его доклад обсуждался на третьей сессии Собрания народных представителей Тибета. Но не произошло того, о чем говорил китайский посол г-ну Тхондупу: признаков гибкости в позиции китайского правительства не обнару­жилось. На самом деле были сделаны очень серьезные об­винения в адрес Далай-ламы и тибетского правительства в эмиграции. Поэтому появилась необходимость послать в Китай делегацию во главе с г-ном Тхондупом, чтобы объяс­нить и разъяснить позицию правительства в эмиграции по вопросам, поставленным китайским правительством. Де­легация также должна была доставить личное письмо и подробную ноту Далай-ламы Дэн Сяо-пину и Цзян Цзе-мину. Была назначена делегация из трех человек, она встретилась 17 сентября 1992 года с Чен Жуй-шеном, ки­тайским послом в Нью-Дели, чтобы обсудить подготовку к переговорам.

Далай-лама и тибетское правительство твердо верят в то, что существует единственный способ начать перегово­ры по мирному решению проблемы Тибета,—это перегово­ры без предварительных условий с обеих сторон. Обнаде­живает то, что многие правительства поддерживают эту позицию.

 

 

 

www.kunpendelek.ru