Современная семья как социальный институт переживает сложные и противоречивые процессы. Еще в начале прошлого века выдающийся социолог П.А. Сорокин констатировал кризис патриархальной семьи, преобладавшей тогда в мире. Для многих государств выходом из него стал процесс трансформации этой семьи в эгалитарную.
Именно эгалитарная семья, в которой мужчина и женщина имеют равные права и возможности, строя свои отношения на основе принципа партнерства, стала во второй половине ХХв. основным типом семьи. Но уже в конце 70-х – в 80-е гг. в ряде стран мира, прежде всего в государствах Запада, вновь стали наблюдаться признаки кризиса семьи как социального института. Теперь это были проявления кризиса эгалитарной семьи.
С начала 90-х гг., после распада СССР кризисные явления все отчетливее стали просматриваться и в российской семье. На рубеже ХХ-ХХIв., когда в нашей стране уровень семейного неблагополучия достиг величины, угрожавшей нормальному существованию государственности, во многих странах Запада удалось изменить ситуацию в сфере семейных отношений к лучшему. Это позволило некоторым западным социологам отказаться от парадигмы кризиса семьи, перейдя к модернизационной парадигме семейной трансформации, что было поддержано и частью российской научной элиты. Она разделяет сегодня мнение о том, что процессы, происходящие в современной семье, правомерно квалифицировать не кризисом, а понятием «модернизация». В результате к настоящему времени сформировались две основные парадигмы семейной трансформации: кризиса семьи и семейной модернизации.
Сторонники модернизационной парадигмы (А.Г. Вишневский, А.И. Кузьмин и др.)[9] полагают, что состояние современной семьи неправомерно характеризовать кризисным. По их мнению, семья в нашей стране трансформируется вместе с модернизирующимся обществом. И этот процесс, как они считают, имеет во многом позитивный характер. «Формально, - писал еще во второй половине 90-х гг. А.И. Кузьмин, - никакого кризиса семьи в обществе нет, хотя и наблюдается некая напряженность в реализации ее жизнедеятельности…»[10]
|
|
Представители модернизационной парадигмы развития семьи утверждают, что многие проблемы в сфере семейных отношений носят лишь временный характер. Кроме того, они полагают, что в ходе современной трансформации семьи наблюдаются и позитивные явления. К ним эти исследователи относят следующие изменения в семье:
-утверждение ее эгалитарного типа;
-переход от нерегулируемой рождаемости и многодетности к сознательному регулированию и планированию семьи;
-ослабление остроты проблемы разводимости, уменьшение численности разводов в ряде российских территорий;
-укрепление положения молодой семьи благодаря приватизации земельных участков и легализации наследования жилплощади;
-обретение детьми и подростками статуса не только потенциальной, но и актуальной рабочей силы;
-получение российскими семьями новых свобод территориального передвижения и миграции, выбора места проживания, доступа к мировым стандартам питания, одежды, услуг и экологии.
Вероятно, некоторые проблемы современной российской семьи или их аспекты могут быть быстроразрешимы. Однако большая часть этих проблем довольно устойчива. Например, трудно рассчитывать на то, что в ближайшее время удастся преодолеть тенденцию уменьшения брачности, роста неполных семей, преобладания однодетности и др.
|
|
Не все просто обстоит и с вышеперечисленными позитивными изменениями в сфере семейных отношений. Отдельные из них вовсе не связаны с процессами современной трансформации семьи. Так, утверждение эгалитарного типа семьи является итогом развития семейных отношений не только за годы российской трансформации 90-х – начала 2000-х гг., а за весь ХХв. Более того, данный процесс вполне успешно развивался в советскую эпоху, когда государство не только декларировало, но активно обеспечивало принцип семейного равенства.
Что касается других позитивных изменений семейной модернизации, то прогрессивность некоторых из них в немалой степени носит сомнительный характер. Ведь вполне очевидно, что переход от нерегулируемой рождаемости и многодетности к «сознательному регулированию и планированию семьи» является в реальной жизни результатом не столько осознанного выбора супругов, сколько вынужденной мерой обеспечения минимального достатка и элементарных условий для нормальной социализации хотя бы одного ребенка. В нашей стране многие семьи с детьми могут рассчитывать лишь на себя и своих родных. Именно это обстоятельство является важнейшей причиной роста однодетности.
Трудно принять тезис сторонников модернизационной парадигмы об ослаблении остроты проблемы разводимости. По их мнению, об этом свидетельствует то обстоятельство, что во второй половине 90-х гг. ХХв. в Российской Федерации процесс разводимости затормозился, а в отдельных территориях страны стал уменьшаться.[11] Однако к настоящему времени нет достаточных оснований для утверждений об ослаблении остроты этой проблемы. По-прежнему уровень разводимости превышает половину от общего числа браков, а во многих регионах России наблюдается тенденция не уменьшения, а увеличения числа разводов. В Ростовской области в 2006г. количество разводов составляло более 700 на 1000 заключенных браков.[12]
|
|
Вполне очевидно, что в 90-е гг. ХХв. в условиях перехода России к рыночным механизмам хозяйствования были приняты ряд прогрессивных мер, включая право на приватизацию жилплощади и земельных участков с соответствующей легализацией их наследования. Однако неправомерно утверждать, что эта мера существенно сказалась на состоянии молодой семьи. О каком укреплении ее положения может идти речь, если жилищная проблема для большинства российских молодоженов стала еще более острой, чем в советское время?
Сомнительным является и отнесение к позитивной тенденции развития семьи факта обретения детьми и подростками статуса актуальной рабочей силы. Широкомасштабное применение их труда вовсе не показатель высокого экономического уровня и общественного прогресса. Напротив, это свидетельство неспособности государства обеспечить нормальный их уровень социализации. Ведь основным трудом детей и подростков должна быть учеба. Если многие из них вместо серьезного усвоения учебных дисциплин занимаются подсобной работой или мелкорозничной торговлей, получая статус «актуальной рабочей силы», то трудно рассчитывать на обретение ими необходимых знаний и навыков для высококвалифицированного труда.
Действительно, по сравнению с советским временем в современной России семьи получили больше свобод на выезд за рубеж, на миграцию. Но коснулась это в реальном исчислении все же небольшого количества семей. Основная часть российских семей из-за низкого уровня жизни не только не помышляет о таком выезде, но оказалась в довольно затруднительном положении относительно передвижения в пределах своей страны. Прежде всего это связано с удорожанием цен на билеты. Авиационные билеты на дальние расстояния внутри Российской Федерации для большинства населения сейчас малодоступны. А значит и свобода территориального передвижения для них во многом носит декларативный характер. Доступ к мировым стандартам питания, одежды, услуг и экологии еще не означает улучшения экологической ситуации в стране или, например, существенного увеличения потребления большинством российских семей важнейших продуктов питания. По данным на 2005г. Россия занимала 71-е место в мире по показателю общепитательного рациона, хотя в конце 80-х гг. ХХв. наша страна находилась в первой десятке стран по уровню потребления продуктов питания. Средний житель России к 2006г. употреблял в год лишь 70% мяса и выпивал 60% молока, положенного по медицинским нормам.
Следовательно, многие важные суждения сторонников модернизационной парадигмы развития семьи не являются достаточно убедительными. Выражаемый ими оптимизм на решение проблем семьи не подкрепляется необходимой доказательной базой. Однако отдельные их оценки и положения представляют научный интерес и практическую значимость.
Второй парадигмой семейной трансформации является парадигма сохраняющегося кризиса современной российской семьи. К числу известных специалистов, являющихся ее сторонниками, можно отнести: А.И. Антонова, Т.А. Гурко, А.И. Кравченко, О.Г. Прохорову и др.[13]
Некоторые ученые, которые характеризуют кризисным состояние современной эгалитарной семьи, полагают, что такое ее положение не в последнюю очередь определяется либеральной моделью общественного устройства, формировавшей в Российской Федерации в 90-е – начале 2000-х гг. Эта модель была сориентированна на приоритет интереса индивидуума, а не коллектива и не семьи. Также и процессы глобализации в определенной мере способствовали семейному кризису.
Кризисные явления в сфере семейных отношений в России, сильно обострившиеся в 90-е – в начале 2000-х гг., сохраняются и в настоящее время. К основным проявлениям кризиса современной российской семьи можно отнести:
- высокий уровень разводимости супругов, рост числа неполных семей;
- снижение брачности, рост сожительства;
-увеличение численности внебрачных детей;
- рост числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей;
- доминирование в российских семьях однодетности;
- распространение антисемейного нигилизма, появление сознательной бездетности.
По данным Госкомстата Российской Федерации в нашей стране на рубеже ХХ-ХХІв. ежегодно распадалось 500-700 тыс. браков. Уровень разводимости у нас тогда превышал половину от общего числа браков. В 2002г. число разводов в России впервые превысило число заключаемых в том же году браков, в то время как в 1999г. доля разводов составляла 60% от заключаемых браков.[14] В результате возросло количество неполных семей. В настоящее время их более трети от общего числа семей. Для сравнения следует отметить, что в 1994 в России неполные семьи составляли лишь 20% от численности семей с детьми несовершеннолетнего возраста. По некоторым данным за 90-е гг. в Российской Федерации количество неполных семей почти удвоилось. Такова печальная статистика.
Кризисным проявлением состояния российских семей является снижение брачности и рост сожительства. Только за первую половину 90-х гг. число вновь заключенных браков в стране сократилось более чем на четверть. Такая же ситуация сохранилась во второй половине 90-х – в начале 2000-х гг. Число же лиц, состоявших в неофициальном (гражданском) браке, неуклонно росло. В 2005г. в нашей стране их насчитывалось более 3 млн. человек,[15] что составляло 9-10% всех супружеских пар, а некоторые исследователи называют цифру в 6 млн. человек.[16] В крупных же российских городах этот процент был еще выше. В Москве он приближался к 40 процентам.[17] По мнению многих авторитетных психологов, включая западных психоаналитиков (Л. Баскаглия, А. Эллиса и др.), официальное заключение брака является одним из важнейших факторов, необходимых для счастливой семейной жизни.
Серьезной проблемой современной эволюции семьи является увеличение численности внебрачных детей. В 1996г. таких детей в России насчитывалось 14,6% от общего числа новорожденных. К началу 2004г. их уже было 29,5%,[18] то есть почти каждый третий рожденный ребенок. Если к внебрачным детям присовокупить и других детей, воспитывающихся в неполных семьях, то доля российских детей, которые проводят часть своей жизни в семье лишь с одним родителем достигнет 63,3%.[19]
Рост численности внебрачных детей ведет к увеличению количества детей, воспитывающихся с неродными родителями (чаще всего с отчимом). По мнению некоторых психологов (Андреева Т.В., Арнаутова Е.П. и др.), в условиях семей с неродным родителем социализация детей нередко протекает с искажениями. При возникновении проблем в отношениях ребенка с отчимом последний иногда задумывается: «Почему я должен его содержать». Эта мысль прорывается в его высказываниях и поведении, что вызывает у ребенка чувство протеста и дискомфорта.
Внебрачные дети нередко пополняют контингент детских домов и приютов. Причем 2/3 «отказных» детей рождены от несовершеннолетних рожениц. За период со второй половины 90-х гг. по 2004г. количество женщин, родивших детей для детдомов, возросло в России на 30%.[20]
Важным показателем кризисной ситуации семьи является увеличение числа российских детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Причем этот рост наблюдается на фоне сокращения общей численности детей. Как известно, в начале 90-х гг. статус сироты в нашей стране получали 56-57 тыс. детей в год. В 2000г. таких детей в Российской Федерации было выявлено 667,6 тыс. а в 2005г. – около 800 тыс.[21]
Примерно 90% современных сирот – социальные сироты, оставшиеся без родительского попечения при живых родителях. Это те дети, родители которых не имеют работы, пьют, находятся в местах заключения или по своей воле отказались от детей (ребенка). Все возрастающее количество детей отбирает государство у нерадивых родителей. Например, в 2004г. 65,2 тыс. российских детей были лишены родительских прав, что на 9,3% больше, чем в 2002г.
Неблагополучной тенденцией в развитии современной российской семьи является доминирование однодетности, что негативно сказывается на демографической ситуации. В 90-е – начале 2000-х гг. шел процесс неуклонного сокращения числа повторных деторождений. К началу 1990г. в России проживало 23,5 млн. семей с детьми в возрасте до 18 лет. Из них около 51% имело одного ребенка, 39% - двух и примерно 10% были многодетными. К 1995г. доля однодетных семей повысилась до 54%, а двухдетных сократилась до 37%. В январе 2007г. первенцами были почти 66,5% новорожденных, а доля вторых и последующих детей составляла 33,5%.[22]
В новой России наблюдалась тенденция отказа супругов от социокультурных норм не только многодетности, но и среднедетности. В значительной мере было утрачено юридическое обоснование категории среднедетной семьи. Это не лучшим образом сказывалось на психологическом климате семей, на процессе социализации детей. Известный американский психиатр и психоаналитик второй половины ХХв. Карл Витакер полагал, что в однодетных и малодетных семьях у детей или одного ребенка немного шансов пройти относительно безболезненно процесс социализации и быть свободным от символического родительского бремени - чрезмерной опеки. «Мне кажется – писал Витакер, - что первый ребенок неизбежно становится маминой мамой – тем, кто дает молодой матери ту безопасность, которую прежде она получала от своей матери… Второй ребенок становится мамой для своего отца, давая ему чувство прочности и безопасности, которое давала ему в детстве мать. Я предполагаю, что третий ребенок появляется для того, чтобы мать могла удовлетвориться, что сердце отца принадлежит семье, а не отдано деньгам, гольфу, другой женщине, работе или телевизору. И, наконец, у четвертого ребенка есть шанс стать по-настоящему свободной личностью, без символического бремени, запечатлевшегося на психологии предыдущих троих детей.»[23]
В 2007-2008гг. В Российской Федерации наметилась тенденция увеличения числа вторых и третьих рождений. Так, в январе 2008г. из 123435 новорожденных 55,5% были первенцы, а доля вторых и последующих детей составила 44,5% то есть почти на 10% больше по сравнению с январем 2007г.[24] Но эти позитивные подвижки, включая и показатель общего увеличения рождаемости детей (2005г. – 1 млн. 457,3 тыс., 2006г. – 1 млн. 479,6 тыс., 2007г. – 1млн. 602 тыс.)[25] пока не стали достаточно устойчивыми и необратимыми. Они явились результатом не только более целенаправленной государственной политики, осуществлявшейся в России с 2006г., но были вызваны и естественным всплеском рождаемости. Ведь в 80-е гг. прошедшего столетия девочки в нашей стране рождались гораздо чаще, а теперь они достигли материнского возраста. Следовательно, на демографическую ситуацию позитивно сказались и последствия беби-бума 80 – х.
Показателем кризиса современной российской семьи является антисемейный нигилизм, все еще распространяемый электронными СМИ. На телеэкране нередко пропагандируется свободная любовь, альтернативные формы брака, распущенность, хамство, стремление жить красиво за чужой счет. С другой стороны, подвергаются осмеянию скромность, женское целомудрие. Российские власти и общественные структуры пока не установили заслон показу пошлятины и дибилизации населения по средстваь к сведению.тели на Инженерно0мелиоративном факультете.средством телевидения. Благодаря большим деньгам, отдельные передачи, независимо от их содержательной и нравственной составляющей, остаются на экранах телевидения. В конечном итоге это негативно сказывается на семейной морали и в целом на устоях семейных отношений.
Увеличивается количество молодых россиян, не планирующих иметь детей. Реальностью для нас стал феномен сознательной бездетности. Согласно данным исследования, проведенного под руководством Г.А. Гурко в 2000г., 6% женихов и 3% невест, вступавших в первый брак, были ориентированы на бездетность. В аналогичном исследовании 1991г. таких респондентов не было совсем.[26]
Во многом ошибочная установка на тотальное копирование западных жизненных принципов и образа поведения оборачивается распространением среди нашей молодежи моды на бездетную жизнь. По справедливому замечанию профессора Н.М. Римашевской, эта мода, существующая в развитых странах, недавно докатилась и до нас.[27]
Наряду с вышерассмотренными проявлениями семейного кризиса некоторые исследователи выделяют и другие негативные тенденции, наблюдающиеся в сфере семьи. Среди них называются такие, как ослабление отцовской воспитательной роли, рост количества абортов, распространение случаев семейного насилия. Все это ослабляет роль семьи как социального института и малой социальной группы.
Некоторые кризисные тенденции, которые характерны для российской семьи, наблюдаются и в семьях зарубежных государств, включая страны Запада. Так, в Великобритании за период с начала 80-х гг. ХХв. по начало 2000-х гг. число неполных семей возросло втрое – с 8 до 25 процентов от общего числа семей. За это же время число одиноких и довольных собой англичанок увеличилось в два раза – с 18 до 36 процентов.[28]
В ряде стран Западной Европы добрачное сожительство стало признанным социальным институтом. В Швеции почти все супружеские пары перед браком сожительствуют. Брак здесь потерял значение акта, который дает законное право на сексуальные отношения пары. Аналогичная ситуация в Дании и других государствах.
Рост числа детей, рожденных вне брака, наблюдается сегодня во многих европейских странах. Например, в 2004г. в Эстонии вне брака родилось до половины всех детей.[29] Схожая ситуация и в скандинавских государствах Европы.
Наличие за рубежом серьезных проблем в развитии семьи побудило некоторых западных исследователей придерживаться парадигмы кризиса современной семьи. Что касается его причин, то западные социологи по- разному определяют их. Одни ученые (К. Кенистон и др.) полагают, что в основе кризиса семейно-брачных отношений, например, в США лежит моральное несовершенство супругов, неумение многих из них «ладить друг с другом» и на должном уровне воспитывать детей. Другие исследователи (Л. Шнейдерман) полагают, что главная причина семейного кризиса заключается вовсе не в моральном несовершенстве супругов, а в социальных проблемах общественной жизни, с которыми сталкивается значительное количество семей.
Западные исследователи также считают, что некоторые базовые функции семьи настолько ослабли, что она во многих случаях оказывается неспособной выполнить свое защитное предназначение. По мнению французского психоаналитика Пьера Палларди проявлением кризисного состояния семей стала хаотичность их положения. «Семья, - писал он в одной из своих книг, - стала хаотичной, потеряла свои защитные свойства, она стала плохо защищенной, а значит, и не может должным образом защитить».[30]
Наличие проявлений кризиса семьи в индустриально развитых западных странах свидетельствует о том, что материальный достаток далеко не всегда служит решающим фактором семейного благополучия. Перед мировым сообществом становится задача формирования атмосферы особого почитания семьи, безусловного уважения ее ценностей. В основе социальной политики государства должен быть положен семейный приоритет. Лишь на этом пути возможно ослабление, а в перспективе и преодоление кризиса семьи.
Применительно к Российской Федерации следует констатировать не только кризисное состояние отдельных сфер семьи, но и наличие позитивных подвижек в решении важнейших семейных проблем. С 2006г. в нашей стране начали осуществляться меры системного характера, направленные на укрепление семьи как социального института и улучшение демографической ситуации.
Анализ парадигм семейной трансформации, позволяет утверждать, что в научном отношении более обоснованной является парадигма кризиса семьи. Она полнее отражает современные реалии семейной эволюции. В отличие от модернизационной парадигмы она не исходит из посылки о временном характере остроты многих семейных проблем, признавая необходимость проведения долговременных, широкомасштабных и скоординированных мер по их преодолению. Кроме того, парадигма кризиса развития семьи отвергает такие «новации» сторонников модернизационной парадигмы, как признание развода неотъемлемым атрибутом брака, необходимость обеспечения государственной поддержки альтернативным формам брака, распространение принципа самообеспечения на решение важнейших проблем семьи и др.
В цивилизованном обществе семья не может быть объектом заботы лишь ее членов. Будучи социальным институтом, она требует к себе пристального внимания и повсеместной поддержки со стороны государства и различных общественных структур. Без преодоления остроты кризиса семьи, без обеспечения ее нормального функционирования невозможно достичь благополучия в обществе и прогресса в развитии страны.во второй половине 90-х гг. Авный хаорактер. зационным обществом.. и: кризиса семьи и семейной модернизьный институт переживает сложные и протьиворечивые процессы. семейной политики.
кой ситуации. с учет