О становлении и развитии предпосылок правогенеза
Высшие обезьяны
Идея наличия права у животных в современной юридической науке отсутствует. Однако так называемая приматологическая революция – комплекс грандиозных достижений в приматологии в последние полвека - показывает, что дистанция между некоторыми регулятивными механизмами, действующими в мире высших обезьян, и определенными составляющими правового регулирования существенно меньше, чем принято считать. Более того, эти механизмы интегрированы в те взаимодействия современных людей, которые мы сегодня относим к области права, и представляют собой часть его фундамента. Истоки права, таким образом, оказываются гораздо более глубокими, чем представлялось ранее. Это важно понимать и учитывать как при теоретическом анализе, в частности, идеи естественного права, так и при формировании правовой практики, при анализе законодательных и иных правовых актов, которые могут оказываться в противоречии и с теми истоками правоотношений, которые проистекают из нашего природного бэкграунда.
Непосредственному разговору о своего рода эмбрионах элементов правовой регуляции целесообразно предпослать некоторый обзор достижений в изучении мира современных нечеловеческих приматов, поскольку полученные здесь результаты, я бы сказал, сверхреволюционны. Если бы некий исследователь полстолетия назад просто предположил хотя бы десятую часть того, что сегодня является несомненно установленными фактами, боюсь, он стал бы персоной нон грата в любом приличном университете или редакции серьезного научного журнала.
Индивидуальные психические возможности.
Наиболее значительные новые достижения в изучении индивидуальных психических возможностей высших обезьян относятся к когнитивным (познавательным) и волевым процессам.
Начнем с разговора о когнитивных способностях. Представления Декарта о полной автоматичности животных, несколько столетий владевшие умами ученого сословия, сегодня полностью преодолены. Тем не менее, потрясающие результаты в этой области, полученные в последние полвека и имеющие, без преувеличения, мировоззренческий характер, не слишком хорошо известны, а в России по ряду причин остаются достоянием узкого круга этологов, зоопсихологов и отчасти антропологов. Между тем, знакомство с этими открытиями существенно едва ли не для всех областей социогуманитарного знания, включая юриспруденцию.
Способность животных к решению задач (то есть к мышлению) широко известна. Иллюстрацией того, насколько продвинулись в этом отношении высшие обезьяны, может послужить эксперимент с шимпанзе, который я представлю в кратком описании Ф. де Вааля.
«Молодые шимпанзе сообразительнее детей. По крайней мере к такому неожиданному выводу пришли авторы эксперимента, в ходе которого ученые демонстрировали шимпанзе и детям простую процедуру. На глазах испытуемых ученый тыкал палкой в отверстия в большой пластмассовой коробке, проделывая это несколько раз до тех пор, пока из одного из них не высыпались сласти. На самом деле значение имело только одно отверстие из всех — в остальных ничего не было. Если коробка была не прозрачной, то понять, что некоторые тычки проделывались просто так, для отвода глаз, было невозможно. С другой стороны, если использовалась прозрачная коробка, то источник лакомства было легко разглядеть. После демонстрации коробку и палку передавали испытуемым. Юные шимпанзе повторяли нужные действия, игнорируя при этом все бесполезные отверстия — по крайней мере если коробка была прозрачной. Они явно внимательно наблюдали за демонстрацией. А вот дети повторяли за ведущим все его действия, включая бесполезные, причем даже тогда, когда в прозрачной коробке все было видно. Они подходили к задаче скорее как к магическому ритуалу, тогда как приматы видели в ней просто задание, направленное на достижение цели»[1].
Еще один показательный эксперимент, характеризующий когнитивные способности шимпанзе, провел японский приматолог Тецуро Мацузава[2]. Воспользуемся удачным кратким описанием этого эксперимента в газете «Известия».
«Шимпанзе обучили арабским цифрам от 1 до 9. Эксперимент заключался в том, что людям и обезьянам на экране монитора показывали ряд цифр, расположенных в хаотичном порядке. Затем испытуемый должен был дотронуться до одной из цифр, тогда другие автоматически скрывались за белыми квадратами. Участникам эксперимента нужно было по порядку открыть остальные цифры. Как утверждает Мацузава, шимпанзе делали это не аккуратно, но быстрее людей. Тогда ученый поставил эксперимент, пригласив для участия в нем студентов колледжа. Эксперимент показал, что при демонстрации ряда цифр в течение 0,7 секунды обезьяны и молодые люди в 80% случаев одинаково справлялись с тестом. Однако когда демонстрация цифрового ряда шла только 0,4 секунды, шимпанзе показывали тот же результат, а люди смогли выполнить задание лишь на 40%»[3].
Вот как комментирует результаты своего эксперимента сам его автор: «This is the clearest evidence that chimpanzees can outperform humans in a cognitive task. Many people still hold a kind of naïve belief that humans are superior to nonhuman animals in all intellectual domains. This is not true. Each species has developed its own unique way of adapting to the environment. It is time to say farewell to the human–animal dichotomy. Humans are a species within the animal kingdom. The study of the chimpanzee mind might provide a good bridge connecting humans to the rest of the organisms with whom we share this planet»[4].
В знаменитой петиции "Non Human Rights Project on behalf of Tommy v. Patrick Lavery. Petitioners Memorandum of Law. New York State"[5], поддержанной данными под присягой показаниями крупнейших современных приматологов (в т.ч. J. Goodall, S. Savage-Rumbaugh, T. Matsuzawa, W. McGrew и других) к числу доказанных когнитивных характеристик и способностей обезьян отнесены наличие автобиографического «Я», эпизодическая память, самоопределение, самосознание, самопознание, рабочая память, ментальное перемещение во времени, понимание причинно-следственных связей и многое другое[6].
Правовая регуляция поведения на внутрииндивидуальном уровне предполагает способность к волевому управлению поведением. Некоторые элементы такого управления обнаружены у высших обезьян. Вот несколько примеров:
«Самки иногда выдают свои подпольные спаривания всем остальным членам группы, испуская специфический высокий крик в момент оргазма. Как только альфа-самец слышит его, он бежит к скрывшейся паре, чтобы прервать их. Самка-подросток Ор обычно особенно громко кричала в конце спаривания. Однако к тому времени, когда она стала почти взрослой, она продолжала кричать при спаривании с альфа-самцом и почти никогда не издавала криков во время своих «свиданий». На таком «свидании» она демонстрировала мимику, обычно сопровождающую крики (обнаженные зубы, открытый рот), и при этом издавала некий беззвучный крик (исходящий из глубины глотки)… Беззвучный крик Ор создает впечатление сильной эмоции, которую можно контролировать лишь ценой величайших усилий»[7].
«Высокоранговым особям самоконтроль тоже полезен. К примеру, иногда альфа-самца буквально донимает более молодой соперник, всячески стараясь вызвать на бой. Он кидает в его сторону камни, бросается к нему, будто собираясь напасть, его шерсть стоит дыбом. Это замечательный способ проверки нервов. Опытные альфы полностью игнорируют всю эту суету, как бы не замечая, а потом не спеша обходят своих союзников, успевая делать груминг каждому. Так что ближе к концу дня, когда придет время для контрнаступления, молодой да горячий окажется в явном проигрыше»[8].
«Эмоциональный контроль очень полезен в критических ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти… однажды двухлетняя Сембе запуталась… в веревочной петле... и на вопли самочки… примчалась ее мать Шиба. Шиба сумела выпутать Сембе из петли, после чего увела дочь вниз, на землю, обнимать и утешать. Когда Сембе успокоилась, Шиба взобралась обратно и перекусила злосчастную петлю, уменьшив таким образом опасность на будущее. А теперь представьте, чего ей стоило освободить малышку из смертельной петли. Ведь первый порыв, несомненно, подсказывает матери потянуть веревку или детеныша, что, естественно, лишь осложнило бы ситуацию. Вместо этого мать аккуратно помогла малышке высвободиться, растянув петлю; она явно понимала исходящую от веревки опасность. О том же говорят и меры безопасности, предпринятые ею позже»[9].
Приведенные примеры более чем достаточны (а помимо них есть масса других аналогичных наблюдений), чтобы показать наличие у высших нечеловеческих приматов способности контролировать свои эмоции, причем в двух отношениях: во-первых, блокируя, если это почему-либо целесообразно, непосредственно детерминируемые эмоциями действия, во-вторых, блокируя внешние формы выражения этих эмоций, если желательно скрыть их от других особей. Стоит напомнить, что способность отдавать отчет в последствиях своего поведения и управлять им принадлежат к числу условий юридической ответственности.