(11) побеждающие их. Судите
(12) их, пока они не совершили суд над вами,
(13) ибо судья и пристрастие
(14) есть в вас. Если вы судимы
(15) этим, кто
(16) оправдает вас? Или если вы
(17) оправданы им, кто сможет
(18) схватить вас? Ибо ваше
(19) внутреннее есть ваше
(20) внешнее, и кто слепил внешнее
(21) ваше, придал форму
(22) вашему внутреннему. И то, что
(23) вы видите в вашем внешнем,
(24) вы видите в вашем внутреннем;
(25) это явлено и это ваше одеяние.
(26) Слушайте меня, слушающие,
(27) и примите поучение моих слов,
(28) вы, кто знает меня! Я - это
(29) слух, который доступен каждому.
(30) Я речь, которая не
(31) может быть схвачена. - Я
(32) имя голоса и голос
(33) имени. Я знак
(34) писания и проявленность
(35) разделения. И я
[21]
(строки 1-3 отсутствуют)
(4) [ ] свет [ ]
(5) [ ] и [ ]
(6) [ ] слушающие [ ]
(7) вам [ ]
(8) [ ] великая сила. И
(9) [ ] не поколеблет имени.
(10) [ ] тому, кто создал меня.
(11) Я же, я произнесу его имя.
(12) Так смотрите на его слова и писания,
(13) которые исполнились. Так внимайте,
(14) слушающие, и
(15) вы также, ангелы,
(16) и те, кто послан,
(17) и духи, которые восстали от
(18) смерти. Ибо я то,
(19) что одно существует, и нет у меня никого,
(20) кто станет судить меня. Ибо много
(21) привлекательных образов, которые
(22) существуют в многочисленных грехах,
(23) и необузданности (мн. ч.),
(24) и страстях постыдных,
(25) и наслаждениях преходящих,
(26) и они схватывают их (людей),
(27) пока те не станут трезвыми и
(28) не поспешат к своему месту упокоения.
(29) И они найдут
(30) меня в этом месте и
(31) будут жить и снова не
(32) умрут.
Евангелие от Марии.
Евангелие от Марии дошло до нас на саидском наречии коптского языка
(Берл. пап. 8502), в кодексе, который по своему содержанию прямо примыкает к
|
|
рукописям из Наг-Хаммади: два произведения из четырех, заключенных в
кодексе, сохранились также в собрании из Наг-Хаммади. Это - Апокриф Иоанна и
"Мудрость Иисуса Христа" (другое название этого текста - "Евгност
счастливый").
Евангелие от Марии, с которого начинается кодекс, привлекает внимание
своим построением. Издавший памятник немецкий ученый В. Тилль настаивал на
гетерогенности текста {1}, французский исследователь М. Тардье в книге
"Берлинский кодекс" занял иную позицию: он категорически утверждал цельность
евангелия {2}. Имеющийся в кодексе текст представляет собой коптский перевод
с греческого оригинала, к сожалению частично утраченный. Не сохранилось
начало евангелия (страницы 1-6), нет также страниц 11-14. Дошли страницы
7.1-10, 23 и 15.1 - 19.5. Помимо коптского перевода есть греческий фрагмент
памятника в папирусах Рейланда {3}, соответствующий страницам 17.4-19.5
коптского папируса. Однако в основе коптского перевода, который, по мнению
М. Тардье, восходит ко II в., была другая редакция евангелия, а не та, что
представлена во фрагменте III в. Название текста - "Евангелие от Марии" -
дано в конце его.
Образ Марии Магдалины, первой, согласно Евангелию от Иоанна (20.11
-18), узревшей Иисуса воскресшим, занимает в новозаветной традиции особое
место. В гностической литературе легенда о Марии Магдалине разрабатывалась
широко и поразному. Епифаний упоминал апокрифические сочинения, связываемые
с именем Марии: "Вопросы Марии" (Panarion. XXVI.8.1-2) и "Родословие Марии"
(XXVI.12.1-4). Первый из этих текстов, вызывавший ужас своим кощунственным
|
|
для христианина содержанием, был частично пересказан Епифанием. В нем Марии
была отведена роль наиболее доверенного Иисусу лица. Возможно, как ответ на
эту, выдержанную в весьма натуралистических тонах редакцию легенды сложилась
иная - в строго аскетическом духе. Она отразилась в коптской рукописи,
известной с XVIII в. и удержавшей наименование, которое закрепил за ней ее
первый исследователь, - "Пистис Софиа" {4}.
Момент, к которому приурочено повествование Евангелия от Марии,
приходится на отрезок между воскресением и вознесением Иисуса. По мнению В.
Тилля, памятник состоит из двух частей: в первой части, сохранившейся лишь
со страницы 7, содержится учение явившегося ученикам Иисуса о материи,
грехе, болезни и смерти (до конца страницы 9), во второй (с начала страницы
10 до 19.5) - Мария Магдалина повествует о своем видении Иисуса и о том, что
Иисус открыл ей. Вторая часть также дошла с лакунами. Недосказанной остается
мысль о главенствующей роли ума, срединного между душой и духом, у того, кто
созерцает видение. После пробела в рукописи (страницы 11-14) продолжена тема
восхождения души, преодолевающей враждебные власти. Помимо этого документ
содержит интересное обрамление - изложение беседы учеников Иисуса - Марии,
Андрея, Петра, Левия. В обмене репликами раскрываются их разный склад и
несходство во взглядах.
Двухчастность памятника свидетельствует, по мнению В. Тилля, о
существовании первоначально независимых друг от друга текстов, которые из-за
их небольшого размера были затем соединены, хотя, собственно, ничего общего
|
|
между собой не имели {5}. В свою очередь М. Тардье, не отрицая двухчастности
евангелия, обратил внимание на его единый план. По мнению М. Тардье, оно
вписывается в религиозно-философские споры школы сирийского писателя конца
II - начала III в. Вардесана (Бар-Дайсана) по вопросам природы и этики:
"Кажется, что к древней традиции изречений Иисуса как будто прилепились
звучные слова из недавнего спора" {6}.
Трудно не согласиться с доводами М. Тардье о единстве памятника. Но при
отсутствии первых семи страниц рукописи кажется чересчур смелым утверждение,
что там было учение о демиурге и творении {7}. Осторожность В. Тилля, не
пытавшегося описать то, что не сохранилось, и опиравшегося в своем понимании
произведения только на уцелевший текст {8}, представляется более надежной.
Думается, что стержень памятника составляет тема спасительного для человека
знания. Один за другим, как связанные с этой темой, освещаются вопросы
материи, греха, болезни, смерти, отыскания внутреннего мира, а
затем преодоления душой враждебных ей властей. Сохранившийся на странице 7
конец размышлений о материи или подробности о властях, с которыми спорит
душа в ее странствиях, даны не сами по себе, а в связи с темой спасительного
знания.
Как можно заметить по скупому перечню вопросов, затронутых в евангелии,
оно, при его небольшом размере, содержательно и располагает к разнообразным
сопоставлениям. Чтобы дать представление о возможностях, открывающихся перед
исследователями памятника, ограничимся одним примером - разбором пассажа о
восхождении души (15.1 -17.5). Наделенный чертами, присущими только ему, он
может быть изучен как некое целое. В отличие от первой части евангелия,
передающей наставления Иисуса ученикам, отрывок о восхождении души включен в
рассказ Марии. Она повествует, как узрела Иисуса в видении и удостоилась его
похвалы. Затем, пересказав свой вопрос, обращенный к Иисусу, душой или духом
созерцает человек видение, Мария приводит его ответ. Здесь текст
прерывается. Мы лишены возможности установить последовательность, в которой
возникает новая тема - о восхождении души. Страница 15 рукописи сразу вводит
читателя в спор души со второй властью из четырех. В виде диалога переданы
вопросы властей и ответы души. Его сопровождают краткие пояснения. После
заключительных слов души в рукописи следует: "Сказав это, Мария умолкла, так
как Спаситель говорил с ней до этого места" (17.7-9). Отсюда ясно, что
рассказ о восхождении души и спорах ее с властями, вложенный в евангелии в
уста Иисуса, передан ученикам услышавшей его от Иисуса Марией.
Обратим внимание на то, что излагаемое в пассаже знание несколько иного
порядка, чем в первой части произведения. Там его, как это явствует из
текста, Иисус поведал сам своим ученикам, и оно прямо относилось к
земной жизни человека. Здесь же оно было открыто только ближайшему из
учеников - Марии и касалось участи души, освобожденной от телесных уз.
Напрашивается мысль о большей эсотеричности этого знания. Одновременно
с переходом к его изложению меняется в евангелии и стилистика. Это уже не
род катехизиса, предлагаемый в первой части. Тот, кто воспринимает текст,
становится сам как бы участником событий - спора души с властями. Душа
побеждает в нем всякий раз, превращаясь из ответчицы в обличительницу.
Диалог души с властями несколько напоминает разгадывание культовых
загадок {9}. Описание переводится с одного смыслового уровня на другой -
глубинный уровень гностических значений. Он проступает в ответах души. Но
они не просто заключают в себе описание ситуации в новых терминах.
Обнаруживаемое в этих ответах знание соответствует некоему онтологическому
сдвигу, сопровождаемому возвышением души, ее переходом в новое состояние.
Присмотримся к тексту отрывка. Столкновение души со второй властью,
вожделением, с чего начинается пассаж, обнаруживает, что эта власть,
посягающая на душу, винящая ее, сама оказывается изобличенной ею в своем
заблуждении. Душа говорит: "Я узрела тебя. Ты меня не узрела, и ты меня не
узнала. Я была для тебя как одеяние, и ты меня не узнала" (15.6-8). И как
результат следует: "Сказав это, она (т. е. душа) пошла своей дорогой в
великом ликовании" (15.9).
То же повторяется с третьей властью, незнанием: "И душа сказала:
"Почему ты судишь меня, хотя я не судила? Я была схвачена, хотя я не
схватила. Меня не познали, а я, я познала, что все подлежит высвобождению,
будь то вещи земные, будь то небесные" (15.16-16.1). И снова: "Устранив
третью власть, душа поднялась выше..." (16.1-3).
Наконец, последний обмен репликами между четвертой властью (гневом в
семи формах) и душой. Эта часть диалога особенно примечательна. Спрашивая
душу, куда та направляется, власть называет ее "убивающей людей",
"поглощающей пространства" (16.15-16). Отвечая, душа не оставляет без
внимания эти упреки. Она отводит удар, поясняя: "Что хватает меня, убито;
что опутывает меня, уничтожено" (16.17-19), переводит брошенное ей обвинение
в другую плоскость. Что же касается второго прозвища ("поглощающая
пространство"), то и на него есть отклик в реплике души. Она так говорит
теперь о себе, что ее спор с властями видится в ином свете, а именно как
событие ее внутренней жизни: "...вожделение мое пришло к концу, и незнание
умерло... Узы забвения временны..." (16.19-17.7).
Власти, которые поначалу рисуются как внешние относительно души, так же
как и путь восхождения, наводящий на мысль о преодоленном пространстве,
обретают новый смысл. Речь идет о противоборстве качеств в человеческой
душе, об очищении ее, избавлении от того несовершенного, что было в ней
("вожделение мое пришло к концу"). Реплика души, обращенная к третьей власти
("Почему ты судишь меня, хотя я не судила? Я хотела схватить, хотя я не
схватила" - 15.17-19), видимо, означает следующее. Душа лишь постольку может
быть схвачена и судима, поскольку сама причастна подобной активности.
Заметим, что власти, с которыми встречается душа, носят имена,
характеризующие человеческие свойства: вожделение, гнев, невежество. В
работах, посвященных евангелию, их называют властями небесных сфер {10}. Это
вводит отрывок в контекст космологических тем. Но особенность пассажа в том
и состоит, что сюжеты, относящиеся к взаимоотношениям души с внешним миром,
получают новое звучание, интериоризуются - и вот они уже оборачиваются
картиной внутренней жизни человека, его ведения или неведения. Мы наблюдаем
экстатирующее сознание, обращенное на самое себя, с которым в большей или
меньшей степени связаны гностические поиски.
Рассмотренный текст подводит к полноте гносиса, где внешнее по
отношению к душе раскрывается как ее внутреннее. Победа над внешними
властями сливается с ее внутренней победой, освобождением, исчезновением
страстей, незнания, забвения. Открывается перспектива, на которую в тексте
указывают такие понятия, как "покой", "вечность", "молчание".
Не вполне ясно, о чем идет речь в изучаемом пассаже: об участи души
после смерти (так полагают В. Тилль и М. Тардье) или о ее просветлении,
когда она, верная гносису, своей отрешенностью от телесных соблазнов
оказывается способной достичь состояния, описываемого в документе. Неясность
не кажется случайной, если вспомнить другой гностический памятник -
Евангелие от Филиппа, где сказано: "Того, кто получил свет сей, не видят и
не смогут схватить. И никто не сможет мучить такого (человека), даже если он
обитает в мире, а также, когда он уходит из мира" (изречение 127) {11}.
Как следует из этих слов, на том высоком уровне просветленности, о
котором говорится в тексте, естественная смерть человека перестает быть
решающим рубежом. Полнота гносиса доступна человеку, "даже если он обитает в
мире".
Пассаж из Евангелия от Марии во многом перекликается и с Апокрифом
Иоанна. Еще В. Тилль отметил сходство этих двух произведений в именах
властей. На сравнение напрашивается часть апокрифа, посвященная тому, что
ожидает души. В обоих памятниках встречаются понятия покоя и молчания,
несущие столь важную смысловую нагрузку. И там и тут говорится о путах
забвения и незнании, хотя и в разных планах: апокриф включает это в ответ на
вопрос о происхождении судьбы, в евангелии же об этих путах говорит
избавляющаяся от них душа.
Как уже было сказано, легенда о Марии Магдалине известна в гностической
литературе в разных редакциях. Евангелие от Марии своей сдержанностью по
отношению к роли Марии напоминает новозаветную традицию. Тем не менее и в
текстах совсем иного толка, на которые ссылается Епифаний, уловимы точки
соприкосновения с Евангелием от Марии. Например, в части "Панариона",
посвященной ереси гностиков (они у Епифания выделены наряду с василидианами,
николаитами, карпократианами, керинфианами, валентинианами и т. д.),
говорится об архонтах семи небес и о том, каким образом "души спасаются".
"Душа, исходя отсюда, проходит через этих архонтов и не может не пройти,
если не будет сколько-нибудь в полноте знания, или, - добавляет от себя
Епифаний, - лучше сказать, сего незнания, и исполненная им, не избежит рук
архонтов и властей" (XXVI. 10). Однако дальнейшее разъяснение этого "знания"
("незнания") не напоминает пассажа из Евангелия от Марии. В другом месте
Епифаний пишет: "Под именем же святого ученика Филиппа выдают подложное
евангелие; в нем говорится: "Открыл мне Господь, что душе должно говорить
при восхождении на небо и как отвечать каждой из высших сил"; именно говорит
она: "Познала я сама себя... Я знаю о тебе, - продолжает она, - кто ты, ибо
принадлежу к высшим..."" (XXVI. 13). Но и этот текст, в известной мере
ассоциируемый с Евангелием от Марии, перемежается подробностями, не имеющими
общего с последним, уводит Епифания к толкованию, не приложимому к коптскому
документу.
Пассаж из евангелия располагает к сопоставлениям не только с
гностической традицией. Типологически он в той или иной мере близок
памятникам разных культур. Тема восхождения души, сопровождаемого
столкновением со злыми силами, проступающее в диалоге разгадывание загадок,
форма, тяготеющая к ритмическим эффектам, позволяют смотреть на текст как на
цельный, в своих истоках, быть может, восходящий к обрядам посвящений.
Но вернемся к вопросу, поставленному в начале очерка - о монолитности и
гетерогенности апокрифа. Каким бы своеобразным и цельным ни представлялся
исследованный выше отрывок, налицо его тесная связь с другими частями
памятника. Тема внутреннего очищения человека, организующая пассаж о
восхождении души, напоминает первые поучения в евангелии - о грехе,
болезнях, смерти (7.13-8.10). Слова Спасителя, следующие затем ("Мой мир,
приобретите его себе! Берегитесь, как бы кто-нибудь не ввел вас в
заблуждение, говоря: "Вот, здесь?" или "Вот, там!" Ибо Сын человека внутри
вас. Следуйте за ним!") (8.14-20) выдержаны в том же ключе, что и пассаж -
напряженного внимания к внутренним ценностям. Эти слова в свою очередь
перекликаются с изречениями 2 и 117 Евангелия от Фомы как своей формой, так
и содержанием. В одних и тех же словах выражена в начале евангелия мысль о
разрешении: "Все существа, все произведения, все творения пребывают друг в
друге и друг с другом; и они снова разрешатся в их собственном корне. Ведь
природа материи разрешается в том, что составляет ее единственную природу"
(7.3-8),- и в заключительных репликах души из отрывка: "Меня не познали, я
же, я познала, что все подлежит разрешению, будь то вещи земные, будь то
небесные" (15.20-16.1); "В мире я была разрешена от мира (вар.: миром) и в
отпечатке отпечатком свыше" (16.21-17.3).
Евангелие от Марии.
Страницы 1-6 отсутствуют.
[7]
...] Материя тогда
разрушится или нет? Спаситель сказал:
"Все существа, все создания, все творения
пребывают друг в друге и друг с другом;
5 и они снова разрешатся
в их собственном корне. Ведь
природа материи разрешается
в том, что составляет ее единственную природу.
Тот, кто имеет уши слышать, да слышит!"
10 Петр сказал ему: "Коли ты
разъяснил нам все вещи, скажи нам еще это:
что есть грех мира?"
Спаситель сказал: "Нет греха, но
вы те, кто делает грех, когда
15 вы делаете вещи, подобные природе
разврата, которую называют "грех".
Вот почему благо сошло
в вашу среду к вещам всякой природы,
дабы направить ее к
20 ее корню". Далее он продолжил
и сказал: "Вот почему вы болеете
и умираете, ибо
[8]
вы [любите] то, что [вас] обманывает. Тот,
кто постигает, да постигает!
Материя породила страсть,
не имеющую подобия,
которая произошла от чрезмерности.
5 Тогда возникает смятение во
всем теле. Вот почему я сказал вам:
Крепитесь, и, если вы ослабли,
крепите же себя пред разными формами
10 природы. Тот, кто имеет уши
слышать, да слышит!"
Сказав это, блаженный
простился со всеми ими и сказал:
"Мир вам! Мой мир
15 приобретите его себе!
Берегитесь, как бы
кто-нибудь не ввел вас в заблуждение, говоря:
"Вот, сюда!" или "Вот, туда!"
Ибо Сын человека
внутри вас. Следуйте
20 за ним! Те, кто ищет его,
найдут его. Ступайте же и проповедуйте
евангелие царствия. Не
[9]
ставьте предела кроме того,
что я утвердил вам, и не давайте
закона как законодатель,
дабы вы не были схвачены им".
5 Сказав это, он удалился. Они же
были в печали, пролили обильные слезы и
сказали: "Как пойдем мы
к язычникам и проповедуем
евангелие царствия Сына
10 человека? Если они
не сберегли его, как они
сберегут нас?" Тогда Мария
встала, приветствовала всех их
и сказала своим братьям: "Не плачьте,
15 не печальтесь и не сомневайтесь,
ибо его благодать будет
со всеми вами и послужит защитой
вам. Лучше же
восхвалим его величие, ибо он
20 приготовил нас и сделал нас людьми".
Сказав это, Мария обратила их сердца
ко благу, и они начали
рассуждать о словах Спасителя.
[10]
Петр сказал Марии: "Сестра,
ты знаешь, что Спаситель любил тебя
больше, чем прочих женщин.
Скажи нам слова Спасителя, которые
5 ты вспоминаешь, которые знаешь ты,
не мы, и которые мы и не слышали".
Мария ответила и сказала:
"То, что сокрыто от вас, я возвещу
вам это". И она начала говорить им
10 такие слова: "Я, - сказала она, - я
созерцала Господа в видении, и я
сказала ему: "Господи, я созерцала
тебя сегодня в видении". Он ответил и
сказал мне: "Блаженна ты, ибо ты не дрогнула
15 при виде меня. Ибо где ум,
там сокровище". Я сказала
ему: "Господи, теперь скажи: тот, кто созерцает
видение, - он созерцает душой
[или] духом?" Спаситель ответил мне и
20 сказал: "Он не созерцает душой и не
духом, но ум, который
между двумя, - и [тот, который
созерцает видение, и он [тот
(Страницы 11-14 отсутствуют)
[15]
его. И вожделение сказало:
"Я не увидела тебя нисходящей,
но теперь вижу тебя восходящей.
Почему же ты лжешь,
5 принадлежа мне?" Душа ответила и
сказала: "Я увидела тебя. Ты меня не увидела
и меня не узнала. Я была
Для тебя как одеяние, и ты меня не узнала".
Сказав это, она удалилась в великом ликовании.
10 Снова она пришла к
третьей власти, именуемой
"Незнание". Она
спросила душу, сказав:
"Куда ты идешь? Лукавство
15 схватило тебя. Но ты схвачена.
Не суди!" И
душа сказала: "Почему ты судишь меня,
хотя я не судила? Я была схвачена,
хотя не схватила. Меня не
20 познали, я же, я познала, что
все подлежит разрешению, будь то вещи земные,
[16]
будь то небесные". Устранив
третью власть, душа
поднялась выше и увидела
четвертую власть в
5 семи формах. Первая форма - это тьма; вторая -
вожделение; третья - незнание;
четвертая - смертная ревность;
пятая - царствие плоти;
10 шестая - лукавство
плоти; седьмая -
яростная мудрость. Это семь
господств гнева. Они вопрошают
душу: "Откуда идешь ты, убивающая людей?" -
15 или: "Куда направляешься ты, поглощающая
пространства?" Душа ответила
и сказала: "Что хватает меня,
убито; что опутывает меня,
уничтожено; вожделение мое
20 пришло к концу, и незнание
умерло. В [мире] я была разрешена
[17]
от мира (вар.: миром) и в
отпечатке отпечатком
свыше. Узы забвения
временны. Отныне
5 я достигну покоя
времени, вечности, в
молчании". Сказав это, Мария
умолкла, так как Спаситель
говорил с ней до этого места.
10 Андрей же ответил и сказал
братьям: "Скажите-ка, что вы можете сказать
по поводу того, что она сказала.
Что касается меня, я не верю,
что Спаситель это сказал. Ведь эти учения
15 суть иные мысли". Петр
ответил и сказал по поводу
этих самых вещей. Он
спросил их о Спасителе: "Разве
говорил он с женщиной втайне
20 от нас, неоткрыто? Должны мы
обратиться и все слушать
ее? Предпочел он ее более нас?"
[18]
Тогда Мария расплакалась и сказала
Петру: "Брат мой Петр, что же ты
думаешь? Ты думаешь, что я
сама это выдумала в моем
5 уме или я лгу о Спасителе?"
Левий ответил и сказал Петру:
"Петр, ты вечно гневаешься.
Теперь я вижу тебя состязающимся с
женщиной как противники.
10 Но если
Спаситель счел ее достойной, кто же
ты, чтобы отвергнуть ее? Разумеется,
Спаситель знал ее очень хорошо.
Вот почему он любил ее
15 больше нас. Лучше устыдимся!
И облекшись совершенным человеком,
удалимся, как он
велел, и проповедуем
евангелие, не ставя
20 другого предела, ни другого закона,
кроме того, что сказал Спаситель". Когда
[19]
[...] и они начали
уходить, [дабы про]возглашать и проповедовать.
Евангелие
от
5 Марии
Примечания.